:
Глава шестнадцатая. ПОГОНЯ 1
От Генеральной прокуратуры до здания Совета Федерации, то есть до нашего российского сената, две минуты ходу. Пересек по диагонали Большую Дмитровку и вступил под сень плавно колышущихся знамен субъектов Федерации.
Александра Борисовича встретил на контроле референт господина губернатора Антона Васильевича. Сам сенатор находился дома, но не в губернии, как решил было Турецкий, а в своей новой квартире в Митине. По причине легкого недомогания, связанного с обычным насморком. На уральских холодах болезни такого рода даже и во внимание не принимаются, а здесь, в столице, с ее гнилым климатом, постоянными оттепелями, слякотью и магнитными бурями, приходилось внимательно следить за собственным здоровьем.
Губернатор готов был встретиться с «важняком», но, как всякий занятой чиновник верхнего эшелона, желал предварительно знать причину беседы, основной круг вопросов, подлежащих обсуждению, ну и, естественно, иметь под рукой необходимые материалы для аргументации тех или иных положений. Словом, следовало подготовиться к важной встрече. Вот референт и желал знать суть интересов Генеральной прокуратуры, чтобы его шеф выглядел максимально достойно.
Следовало также определиться и с местом проведения встречи. Тут тоже имелись свои тонкости. К примеру, появление следователя в приемной губернатора на Урале, даже такого важного и хорошо известного в определенных кругах, как Александр Борисович Турецкий, воспринималось бы окружающими совершенно иначе, чем то же самое, но в кабинете в Совете Федерации. Другие глаза, иные мнения.
Точно так же, в совершенно негативном ключе, было бы воспринято и посещение сенатором кабинета того же Турецкого в здании на Большой Дмитровке. Есть вещи, которые совершенно не нуждаются в афишировании. Поэтому Антон Васильевич предложил выбрать какую-нибудь нейтральную территорию, якобы разговор состоялся случайно. Впрочем, он готов пригласить следователя и к себе, в Митино, если интерес того не носит абсолютно официального и конфиденциального характера.
С местом определились быстро: Турецкий не возражал против Митина. А вот круг обсуждаемых вопросов он совсем не хотел заранее обговаривать с референтом. В деле и без того, вероятно, немало лишних глаз и ушей. И он сказал, что, ввиду того что информация пока носит закрытый характер, он готов немедленно обсудить ее по телефону лично с губернатором. А там уж его дело: захочет ли он посвящать своих помощников в суть вопроса.
еферент все правильно понял, набрал номер телефона своего шефа, передал «мобильник» Турецкому и тактично покинул кабинет.
окочущий голос губернатора Турецкий узнал сразу. Передал личный привет от Меркулова и тем с ходу установил как бы равные отношения. ечь, сказал он, касается одного вопроса: уральского транша и тех неприятных проблем, которые возникли в связи с ним в последнее время.
Губернатор, видимо, не очень «врубался», что за проблемы могли возникнуть. Но и Турецкий не стал ничего расшифровывать. Он назвал лишь фамилии Геллера и Шацкого, добавив, что последний стал жертвой убийц. Кто они – этот вопрос и надо обсудить. И принять соответствующие меры, поскольку о самом транше, кажется, вообще уже речи не идет.
Сказать, что губернатор был ошарашен, значит ничего не сказать.
– Как?! Исчезли пять миллиардов?! Да вы что такое говорите!…
Турецкий не стал дослушивать, что сделает со своими советниками губернатор, если сказанное есть правда. Он просто попросил его сбавить тон и назначить время. Губернатор запнулся. Это было естественно, ибо без Артура Геллера он владел информацией лишь в пределах необходимого. Придя в себя, он сказал, что срочно вызывает в Москву помощника по экономике и… соответственно, Турецкий будет немедленно проинформирован о встрече. Имея в виду, что сегодня уже конец рабочего дня, можно предварительно условиться на завтра, скажем, на двенадцать дня.
Все это было произнесено как-то торопливо и не очень связно, будто господин губернатор так и не вышел из шока, в который его вогнал следователь своим сообщением.
Но обсуждать эту сторону вопроса Турецкий с референтом не стал. Сказал лишь, что встреча состоится завтра, а информацию на этот счет молодой человек может получить лично от своего шефа.
Турецкий простился и ушел к себе, в прокуратуру. И там до позднего вечера делал необходимые выборки из материалов следствия, с которыми собирался познакомить губернатора. Мысленно представляя себе этого человека, с которым до сих пор накоротке Турецкому встречаться не приходилось, он сильно сомневался в том, что Антон Васильевич сам замешан в этой темной истории. А может, просто верить не хотелось, что настолько все прогнило в государстве, где каждый готов уже сам у себя воровать…
Впрочем, завтрашний день все покажет. А что Геллера губернатор вызвал, это прекрасно, не надо будет искать, лететь на край света.
Интересная складывается ситуация, думал Турецкий. Цепочка Геллер – Шацкий – Авдеев должна же куда-то привести? И если в ней вырвано срединное звено, то, значит, в том и заключалась идея: обставить кражу таким образом, чтобы все концы в воду. И если это именно так, то следующей жертвой должен стать Артур Геллер. Смерть двух посредников полностью развязывает руки Авдееву. И, кстати, свидетельские показания юрисконсульта Семихатько здесь могут сыграть решающую роль, когда придется брать банкира за жабры. Турецкий был просто убежден, что это предстоит сделать. Когда – другой вопрос. И он не зависит ни от его желания, ни от настойчивых требований Константина Дмитриевича Меркулова. Кому-то ведь нужен именно этот банкир, этот «деловой партнер»…
Костя обещал выяснить возможные связи сынка – или кто он там, племянник? – высокопоставленного в недавние годы чекиста. У Меркулова есть такая возможность. Впрочем, тот же самый источник закрытой информации мог бы подпитать и самого Александра Борисовича, но тогда для этого потребовалось бы личное разрешение Меркулова и его предваряющий встречу звонок. Сын старинного и доброго друга Кости Меркулова Генрих Хайдерович, он же Гена, недавно стал большим начальником в Управлении собственной безопасности ФСБ. Турецкому прежде не раз приходилось прибегать к его помощи. Но редкие встречи на явочных квартирах обставлялись с такой секретностью, что Турецкий поневоле боялся где-то проколоться. А когда чего-то боишься (не ради себя, ради дела), обязательно случается какая-нибудь непредвиденная бяка. Поэтому даже лучше, что Меркулов взял эту проблему на себя…
Александр Борисович знал: когда ты о чем-то долго и упорно думаешь, вот тут и жди весточку. И ведь точно. Только вспомнил о Гене, как зазвонил телефон. Внутренний, отметил Турецкий.
– Добрый вечер, – устало протянул Костя. – Я рад, что застал тебя на месте. Если нет ничего особо срочного, загляни, а? Чайку попьем.
– А ты что, вообще домой не собираешься? – с иронией спросил Турецкий.
– Нет, зачем же! Вот поговорим маленько, попью чайку на дорожку да и поеду. Заходи.
Последнее слово было сказано таким тоном, что возражения, даже если бы они и нашлись, вмиг отпали бы.
В кабинете заместителя генерального прокурора горела только настольная лампа. Лицо Меркулова словно пряталось в полутьме, сверкали лишь очки.
– Вон чай на столике, – показал он в угол. – Налей себе и мне. Ну что у тебя с губернатором?
– Договорились на завтра, – ответил Турецкий, наливая кипяток в стаканы с подстаканниками – старыми уже, мельхиоровыми, давно нигде не употребляемыми: своеобразная дань добрым прошлым временам, – и опуская туда пакетики «липтона». – Если в двух словах, то он был мало-мальски ошарашен. Сказал, что срочно вызывает на завтра своего Геллера. Костя, он что, правда честный мужик?
– Ты имеешь в виду Антона? Был, во всяком случае… Ну ладно, я тебя не за этим… Наш друг… как ты понимаешь…
– Можешь не объяснять, – усмехнулся Турецкий. – Но телефонный аппарат я бы на твоем месте накрыл подушкой.
– Не валяй дурака, – нахмурился Меркулов. – Кому надо, тот и с подушкой все услышит… Вот, тут ко мне поступила одна объективочка. Почитай при мне, потом обсудим.
Костя протянул Турецкому тонкую бумажную папочку и взялся за чай. Александр раскрыл папочку, повернул к себе ближе колпак настольной лампы и начал читать.
"Авдеев Олег Никифорович, 1949 года рождения, русский. Место рождения – г. Михайлов, язанской области. Отец – Авдеев Никифор Герасимович, замдиректора детского дома No 4. Мать – Авдеева Елена Петровна, воспитатель д/д. Умерли в 1974 и 1976 гг., похоронены в г. Михайлове на Осининском кладбище.
Авдеев О. Н. после окончания десятилетней школы No 26 поступил в язанскую школу милиции, которую закончил в 1970 году. Комсомолец, секретарь комсомольской организации, имел поощрения ЦК ВЛКСМ.
1970-1976 гг. -оперуполномоченный, заместитель начальника отдела, начальник отдела, заместитель начальника управления милиции г. язани;
1977-1985 гг. -заместитель начальника линейного отдела внутренних дел Московско-язанской железной дороги, начальник отделения милиции No 136, 137, 95;
Последнее место службы – 1986-1987 гг. ОВД Северное Бутово;
1987 г. – уволен по собственному заявлению.
1987-1990 гг. -зарегистрировал несколько фирм, в т. ч. совместную советско-голландскую «Гол-фрахт», специализирующуюся на перевозке гуманитарных грузов.
1991 г. – на Варшавском шоссе открыт офис акционерного коммерческого банка «Деловой партнер».
ДОПОЛНИТЕЛНЫЕ СВЕДЕНИЯ
Никаких родственных связей с начальником 4-го управления КГБ (контрразведка на транспорте) не просматривается.
В последние два года службы в милиции обнаруживается особый интерес Авдеева О. Н. к Южному (ныне) округу столицы: таможенные терминалы, места стоянок междугороднего грузового автотранспорта, мотель «Солнечный», вызывающие пристальный интерес ореховской, солнцевской, подольской и щербинской оргпреступных группировок. По сообщениям источников, является по сей день негласным хозяином мотеля, где нередко происходят встречи преступных авторитетов.
Из окружения О. Н. Авдеева следует отметить личность начальника его службы безопасности – Чартхилавы Георгия Илларионовича. С 1988 по 1997 гг. – заместитель министра внутренних дел Грузии. Активный участник движения «Мхедриони», возглавляемого известным уголовным авторитетом Джабой Иоселиани, в настоящее время осужденным грузинским судом. По оперативным данным правоохранительными органами Грузии объявлен в розыск, однако официальных требований о его экстрадиции российские правоохранительные органы не получали. Собственной жилплощади в Москве не имеет, проживает по адресу Авдеева О. Н. пос. Успенское, Одинцовского р-на, Московской обл.".
– Ну что скажешь? – спросил Меркулов, заметив, что Турецкий дочитал убористо напечатанную страничку до конца.
– Скажу, что здесь все логично. Из трудного детства – в комсомол – оттуда во власть – затем в криминал и – в «новые русские». Классический вариант того, что мы когда-то называли: «Колебался вместе с партией», помнишь?
– О-хо-хо! – тяжко вздохнул Меркулов. – Тебе бы все острить…
Турецкий уже собрался было добавить, но в этот момент проснулся в его кармане «мобильник».
– Извини, Костя… Слушаю, Турецкий.
– Я вас случайно не из кровати вынул, Александр Борисович? Тогда приношу извинения. Платонов вас беспокоит.
– Добрый вечер, Платон Петрович. Какие новости на этот час? Я еще на службе, так что не сильно переживайте.
– Хочу поделиться двумя новостями…
– Все понятно, – засмеялся Турецкий. – Одна – полное говно, а вторая – еще хуже, так?
– Напротив! – весело объявил Платонов. – Обе хорошие. Первая – у меня в руках малява, отправленная сегодня днем господином Грызловым господину Авдееву-старшему. Прелюбопытнейший психологический документ, скажу вам. А вторая – наконец-то смог заговорить мой Саврасов. Находясь под впечатлением обоих фактов, интересуюсь, с какого предпочтительнее начать?
– Давайте со второго. Только одну секунду… – Он закрыл ладонью микрофон трубки. – Костя, тут есть новости от Платонова, ему не терпится. Я не буду тебе мешать, если поговорю здесь, или мне стоит отправиться к себе?
– Да сиди уж! Я ж тоже должен быть в курсе.
– Слушаюсь, шеф! Говорите, Платон Петрович…
– Итак, Геннадий Николаевич Саврасов, в недалеком прошлом бригадир путейской бригады подольского депо, затем – путевой обходчик. По причине производственной травмы стал инвалидом. Затем обычная история: крепко выпил, повторил, вошел в штопор. Жена ушла к родителям, остался один в однокомнатной квартире. Быстро, как бывает в таких случаях, подобралась компания опустившихся алкоголиков, постоянно навещавших одинокого инвалида. А дальше начинается самое интересное. Во время одной из пьянок познакомился с двумя молодыми людьми, которые и хорошо угостили, и домой мужика отвели, и даже, по его словам, пару дней прожили у него, делясь своими планами на будущее. А заключалось оно в следующем. Эти самые парни занимались мелким бизнесом: челночили, держали на городской барахолке навесы. Ну часть прилавка и тент над ним – от солнца и дождя. Зимой – от снега. Они же и предложили ему вступить в их сообщество, организовать торгово-закупочную фирму. Поскольку сами не имели ни московской, ни областной прописки, им для оформления торговой лицензии требовались данные паспорта, по которому они могли бы открыть фирму. Обещали за эту фикцию хороший навар. А он и сам уже видел, что парни при деньгах, особо не скупятся. Так почему же не поучаствовать? Оказалось, что, чем шире круг участников, тем выше отдача. Вот и привлек Геннадий Николаевич к делу своих вчерашних собутыльников, еще не пропивших собственные паспорта. Короче, чтоб не отнимать у вас много времени, докладываю, что парни собрали пять паспортов и на какое-то время исчезли из поля зрения нашего новоявленного бизнесмена. А вместе с ними кончились и щедрые застолья. Собутыльники-соучредители, так сказать, начали наезжать на нашего инвалида, тот же не имел никаких сведений ни о благодетелях, ни об утраченных документах. Но в один прекрасный день он каким-то чудом встретил на толкучке одного из тех парней – молодого и наглого весельчака. Я ему показал для опознания несколько фотографий, в том числе известного вам Семена Грекова, Хмыря. И Саврасов безошибочно, сразу ткнул в него пальцем. Сеня, говорит. Вспомнил и кличку второго – Карась.
– Так вы же подвиг совершили, Платон Петрович!
– Ну что вы! – засмущался Платонов. – Обычные следственные действия. Но самое главное – дальше. Когда Саврасов сказал этому нашему Хмырю, что его друзья-алкоголики, еще не потерявшие окончательно разума, собрались идти и заявлять в милицию, Хмырь его успокоил. Обещал тем же вечером явиться с гонораром и ненужными больше документами. Обрадованные алкаши собрались на свое последнее сборище. Сенька этот, а с ним еще трое или четверо крепких мужичков привезли много водки, закусь всякую. Щедро наливали. В общем, Саврасов запомнил тогда лишь то, что друзья его почему-то быстро пьянели, их тут же выводили на воздух. Последним оказался он сам. Его тоже вывели – это он еще помнил – подышать из подъезда. А там стояла большая машина. Джип, скорее всего. Вот тут он и отключился. И найден был на железнодорожных путях и совершенно случайно опознан одним из бывших своих сослуживцев. Вот такая печальная история. Я думаю, что искать остальных просто не имеет смысла. В Подмосковье столько свалок, что обнаружить изуродованный труп человека без документов практически нереально.
– Один вопрос, Платон Петрович. Хмырь уже в курсе происшествия?
– Еще бы! Но, кстати, ни Кирюхина, ни Грызлова Саврасов не опознал. Возможно, устранением наших горе-бизнесменов занимались обычные «быки» из щербинской братвы. А показывать только что пришедшему в себя инвалиду три-четыре десятка фотографий тех, кого мы задержали на кладбище, тоже пока мало реально. Придется подождать, когда он окончательно оклемается.
– А Хмырь-то что?
– Естественно, категорически все отрицает. Но – будем работать дальше. Ну а малява Синего вас интересует?
– Как удалось-то?
– Показания Грекова и Кирюхина все активнее делают Грызлова «паровозом», а я не устаю повторять ему это при всяком удобном случае. Конечно, он сильно нервничает. И компания у него та еще! А тут я во время очередного допроса прямо ему сказал, что на помощь Авдеева-старшего рассчитывать не стоит. Тот, мол, сынка своего, практически нигде грубо не замазанного, вытащить не может. И вообще, по нашим оперативным данным, банкир пребывает в ба-альшом расстройстве! Ну, словом, как говорится, капля за каплей камень точит. Не выдержал Синий, пообещал контролеру золотые горы, если тот его письмо на волю передаст. Контролер поупрямился и согласился. Таким образом, малява сейчас передо мной, но я полагаю, что ее таки следует передать по адресу. Будете слушать?
: 2015-09-14; : 124; !; |