:



Глава шестнадцатая. ПОГОНЯ 4




– А ты в голосе его не различил беспокойства?

– В честь чего это?

– Ну как же! Джип-то пропал. С двумя качками и трупом. Я не думаю, конечно, что черт его понесет в Звенигород, но тамошних я попросил пока, до выяснения обстоятельств с трупом, держать язык за зубами. Это, кстати, и тебе лишний аргумент в разговоре с губернатором.

– В смысле?

– Иллюстрация к тому, как Авдеев действует в отношении тех, в ком сомневается. Я думаю, что к началу вашей беседы, а уж к завершению – точно, вопрос прояснится.

И тут снова зазвонил «мобильник».

– Александр Борисович? – раздался быстрый и вкрадчивый голос. – Геллер Артур Николаевич вас беспокоит. Антон Васильевич и я, как ранее уговорено, ожидаем вас…

Вопреки мнению Меркулова, уральский губернатор не произвел почему-то достойного впечатления на Турецкого. Был он весь словно бы обтекаемый, несмотря на высокий рост и вообще крупные габариты, нейтрально улыбающийся, но явно весь в себе. Кому-то очень удобный, с этакой его грубоватой властностью отца-командира огромного региона. азнообразные рейтинги, до которых стали шибко охочи средства массовой информации, демонстрировали присутствие Антона Васильевича в первой десятке губернаторов-политиков. И с демократией вроде было у него все в порядке. Однако и другое знал Турецкий: в регионе за годы правления этого губернатора преступность возросла до практически немыслимых размеров. И о том, какой город на самом деле претендует на звание «криминальной столицы», стоит еще подумать.

Но это – общеизвестное. А сейчас Антон Васильевич активно демонстрировал барско-советское радушие и гостеприимство. Не давая гостю вымолвить ни слова, ринулся в воспоминания, когда он заканчивал Академию общественных наук – питомник советской партократии, а Костя работал в городской прокуратуре еще простым следователем. Какие они тогда были, где встречались, что выпивали… Он был улыбчив и радушен, а глаза вспыхивали настороженностью.

Квартира была под стать губернатору. Обычная трехкомнатная квартира, правда улучшенной планировки, густо заставленная явно казенной мебелью. Такую прежде можно было видеть во всяких цековских санаториях, не хватало только металлических бирочек с номерами в самых неподходящих местах.

Кроме губернатора и его экономического помощника, больше в квартире никого не было. Поэтому, когда хозяин предложил угоститься кофе, на кухню отправился Геллер – человек невысокого роста, щупловатый, лысеющий, с выпуклыми глазами, которые все время скользили по окружающим предметам, ни на мгновение не задерживаясь на чем-нибудь конкретном. Убегающий такой взгляд. И речь – почти скороговорка, негромкая, но заставляющая слушающего напрягаться. Эта манера была известна Турецкому, она была особенно присуща сотрудникам партаппарата и дипломатических ведомств выше среднего уровня. И ведь не хочешь, а вынужден будешь прислушиваться к тому, что «бормочет» ответственное лицо.

Когда наконец кофе был принесен и выпит под благодушные воспоминания губернатора и словно стимулирующие их подобострастные смешки-покашливания экономического советника, Турецкий решил, что пора кончать разводить бодягу – словцо, кстати, из лексикона губернатора – и приступать к основному делу, ради которого и была организована встреча.

Прерванный бесцеремонным следователем, губернатор несколько помрачнел, посуровел, недовольно посмотрел на Геллера, словно тот и был главной причиной смены хозяйского настроения, и выжидающе уставился на Александра Борисовича.

Турецкий же раскрыл свою папку и после короткой преамбулы, о чем конкретно у них пойдет речь, стал выкладывать перед Антоном Васильевичем один лист за другим, сопровождая пояснениями: что за документ, откуда взят и так далее. Папка была достаточно заполненной и вызывала заметные опасения у губернатора, впрочем старательно скрываемые им.

Прочитав очередной лист, Антон Васильевич, опять же по старой цековской привычке, тут же переворачивал его текстом вниз. А Геллер, получалось, напрасно томился в ожидании, когда и ему будет позволено ознакомиться. Тогда он поступил иначе: встал за спиной своего шефа и стал читать через плечо.

Турецкий хмыкнул, сдерживая внезапный смех. На строго-вопросительный взгляд губернатора уже открыто рассмеялся, желая несколько разрядить атмосферу складывающегося взаимного неприятия. А что иное могла испытывать данная парочка, читая документы, где их роль оказывалась весьма и весьма сомнительной?

– Вы извините, – с улыбкой сказал Александр, – я, конечно, все понимаю, но, глядя на вас, невольно вспомнил старый анекдот.

Турецкий знал, что иной раз пустячок, правильно выбранная интонация, могут оказать решающее значение в установлении более доверительного контакта между собеседниками, обсуждающими к тому же не самые приятные для себя проблемы. Правда, некоторые чиновники старой закалки не терпят подобных вольностей. Но Турецкому показалось, что роль, которую уже привык играть губернатор, позволит тому отнестись снисходительно к шутке следователя.

– Мужик на почте пишет письмо – сосредоточенно, серьезно. И вдруг слышит сопение у себя за спиной. Оборачивается. Мать честная! Над его плечом склонился посторонний и нахально читает то, что он пишет. «Твою мать! – восклицает „писатель“. – Ты чего делаешь?» А в ответ слышит: «Вы извините, я никак вот это слово не разберу. Все-таки почерк у вас…»

Губернатор обернулся к Геллеру и захохотал – по-простому, по-народному, без соблюдения приличий. Тут же захихикал и Геллер, и выпуклые темные глаза его словно утонули в толстых веках.

– Ну вы, ребята… да!… Чего маячишь? Садись, на, читай! – и он резко подвинул на то место, где сидел Геллер, прочитанные документы. – Почерк, говорит, не разберу! Это ж надо?! Действительно, мать вспомнишь…

Настроение у губернатора изменилось. Будто исчезло недоверие к Турецкому, взгляд и поведение стали более жесткими, собранными. И если до этого у Александра не исчезало ощущение, что губернатор просто не знал, как реагировать на те сведения, которые ему без всякого следователя были хорошо известны, то теперь Антону Васильевичу открылась истина. И заключалась она в том, что старый товарищ, Костя Меркулов, не стал бы вот так, почти конфиденциально, присылать к нему своего следователя по особо важным, да еще в генеральском чине, если бы собирался разделать Урал и его губернатора под орех. И личный привет при этом передавать.

И началась другая игра.

Антон Васильевич остановился, потер ладонями глаза, демонстрируя их вековечную усталость, и попросил Александра Борисовича еще раз, но полнее повторить ему все, что касалось последних событий, связанных с гибелью Шацкого.

Турецкий живописал, ничего не стесняясь. Особенно в тех моментах, которые касались непосредственных отношений Ивана Шацкого с его уральскими партнерами. Названа была и посредническая фирма «Омега». При этом губернатор кинул быстрый, почти неуловимый, взгляд на своего помощника, и взгляд этот не обещал, как показалось, ничего хорошего.

ассказывая, Турецкий всякий раз, словно оправдываясь, не забывал повторять: «Все это в документах. Вот здесь». И похлопывал ладонью по «худеющей» своей папке.

Но вот что показалось Турецкому совсем уже странным. Когда из всего рассказанного он выстроил предположительный вывод о том, что убийство Шацкого вполне может рассматриваться как результат договора двух сторон об удалении из дела посредника, губернатор как-то странно засопел, даже побагровел, но не ринулся немедленно защищать честь своего региона, не бросился отстаивать чистоту собственных помыслов в заботе о населении края, а весь свой праведный гнев обрушил на голову смиренно склонившего голову помощника. Это же он недоглядел, недодумал, можно сказать, подставил, нет, не его, Антона Васильевича, а весь регион! И так далее. Гнев был настолько велик, что потерял черты правдоподобия, губернатор играл уже в открытую, не боясь обвинений в фальши, словно сказанное им обязательно должно было где-то записываться, фиксироваться. Из чего снова возник и утвердился вывод: Геллер, конечно, мог провернуть подобную операцию, но он не был здесь главным лицом.

И тогда Турецкий произвел решающий выстрел – из главного калибра. Он протянул ксерокопию той части признательных показаний Шацкого, где речь шла о том, что Авдеев и компания попросту подставили, иначе говоря, «кинули» своих партнеров. И не только его – Шацкого, но главным образом Урал. То есть вся эта история с разменом пятимиллиардного векселя на десяток по пятьсот миллионов, принадлежащих уже не уральской «Омеге», а фирме «Контакт», придуманная и подсказанная Шацкому Авдеевым, явилась, по сути, основной в процессе похищения государственных средств. Где «Омега»? Она на сегодняшний день не существует – выполнила свою роль и растворилась. А где тот негодяй Шацкий, присвоивший деньги «Омеги»? Знал Иван, не мог не догадываться, какая судьба его ожидала. Но, связавшись с жуликами и будучи сам таковым, возможно, еще не потерял окончательно веры в корпоративность отношений своего круга. Хотя ведь известно: вор у вора… и так далее. И после серьезной беседы с юрисконсультом Семихатько, который от лица банка и занимался оформлением всей операции с траншем, Шацкий пришел к выводу, что Авдеев теперь уже и его «кинул». Деньги утекли за границу. И хотя путь их известен, документы, вероятнее всего, уничтожены. Или спрятаны у Авдеева. Семихатько, по его показаниям, лично изымал все сведения из компьютеров в банке.

К сказанному стоит добавить, что разгромы и обыски на фирме и в квартире Шацкого, как теперь ясно, преследовали главную цель: убрать любые компрометирующие материалы, в которых упоминалось бы о договорах между Уралом – посредником Шацким – банком «Деловой партнер». Но Шацкий в данном вопросе оказался куда предусмотрительнее, чем во всех остальных, касающихся даже собственной жизни.

– Вот, – сказал Турецкий, кладя перед губернатором очередной лист, – оригинал договора фирмы «Контакт» с «Омегой». Ксерокопия оригинала, разумеется… А вот договор «Контакта» с «Деловым партнером». Заметьте, везде сразу оговариваются проценты, получаемые партнерами от сделки. А вот вам и показания самого Семихатько, где ясно говорится, что Авдеев даже и не собирался возвращать обналиченные средства настоящим хозяевам.

Возникла такая гнетущая тишина, что стало даже страшновато. Либо прямо здесь и сейчас произойдет смертоубийство, либо одного из собеседников Турецкого хватит самый настоящий кондратий.

Но… все закончилось мирно. И «кондратий иваныч», образно говоря, миновал, и утомленный обрушившейся на него лавиной неприятностей губернатор не стал добивать своего тщедушного экономического помощника.

По знаку Антона Васильевича Геллер удалился на кухню за очередной порцией кофе. Губернатор доверительно наклонился к Турецкому.

– Какой ужас! Какой позор на мою седую голову! – почти прошептал он.

Действительно, позор, если не хуже… но лишь в том случае, если будет доказано следствием его участие в жульнической операции.

– Как вы считаете, Александр Борисович? – уважительно заговорил, а то все норовил по-свойски, на «ты». – Может быть, прежде чем гнать волну, попытаться поговорить с этим Авдеевым? Объяснить ему в конце концов, в какую криминальную историю он и сам лезет, и других затягивает? Он же, я слышал, нормальный и серьезный, а главное – ответственный человек! Или врали мне?… Ну большие проценты – этим нынче никого не удивишь, среди акул живем. Но чтоб вот так, по-наглому?… Шацкого, конечно, не вернешь, тут чистая уголовщина, так она и должна быть оценена. А вот что касается денег, то если их вернуть, может, и показания того же юриста не потребуются? Как вы думаете? И еще, не мог бы я ненадолго оставить у себя эти документы? Это ж копии, как я вижу. Они не пропадут, ни боже мой, но могут оказаться полезными в качестве дополнительного аргумента. Как?

– Ну, вообще говоря, если не отступать от буквы закона, это – материалы следствия, и разглашению они до поры до времени не подлежат. Однако, учитывая наши чисто человеческие отношения, опять же думаю, что и Константин Дмитриевич особо возражать не стал бы, я готов их вам оставить. На день-другой. Как лицу ответственному. Вы меня понимаете?

– Ну о чем речь! – поспешил заверить губернатор. – Я бы…

Но его очередной рождающийся монолог неожиданно прервал вопль «мобильника» из кармана Турецкого. Губернатор поморщился, а Александр поспешил изобразить просто крайнее свое недовольство.

– Нигде не дают покоя, – пожаловался он Антону Васильевичу. – Впрочем, такая работа. Вы не будете возражать, если я послушаю, что там у нас опять произошло?

– Сделайте одолжение! – охотно разрешил губернатор и даже к окну отвернулся с напряженными, как у шнауцера, ушами.

– Саня? – услышал Турецкий голос Грязнова и подтвердил, что да, это он. – Можешь утверждать с полной уверенностью: это Семихатько.

– Я понял. Спасибо.

– Неприятное? – обернулся губернатор, заметив кислое выражение на лице следователя.

Александр неопределенно пожал плечами. Потом сказал:

– Кстати, насчет отказа юриста от своих показаний. Понимаете, Антон Васильевич, ничего с этим делом не получится. Убили ведь Семихатько. Но это я вам говорю сугубо доверительно, для сведения. Авдеевские орлы убили, это уже доказано следствием. Ненужных свидетелей убирают. А вы – договориться! Попробуйте… Ну что ж, очень вам признателен за то, что уделили свое время. Не стану больше отрывать от государственных дел. Поеду, пожалуй?

– А кофейку на дорожку? Или чего-нибудь покрепче?

– Спасибо, но мне – на службу. Если б не она – за милую душу.

– Артур! – закричал губернатор. – Чего ты там возишься?

– Иду-иду! – заторопился Геллер, который нарочно ведь и оставил шефа со следователем наедине.

– Чего теперь – иду? аньше надо было. Ступай проводи нашего гостя. Вы сами за рулем?

– ад бы, да Константин Дмитриевич не велит.

– Кадры бережет? – понимающе кивнул губернатор.

– Костя наш не меняется с годами, – двусмысленно ответил Турецкий.

Губернатор проводил до вешалки, там, уже в меховой шубейке, ожидал Турецкого Артур. Попрощались.

Лифт пришел маленький, тесноватый. А у подъезда Турецкого ожидал представительский «ауди» с сидящим за рулем солидным Алексеем Петровичем Кротовым. Грязнов посчитал, что визит к губернатору должен пройти на высоте. А Денискин «ауди» до упора напичкан всякой специальной аппаратурой. Поэтому будет интересно позже проанализировать беседу. Серьезный же вид Крота доказал бы без слов любому, что в Генеральной прокуратуре даже машины водят исключительно солидные люди. В чем Геллер, кажется, не преминул убедиться. Можно было ехать, но Крот не торопился.

– Вы все сделали правильно?

– Слушал запись? Нормально?

– Прилично. А мой чип?

– Пока в лифте ехали, успел воткнуть. Послушаем?

– Да, только отъедем немного…

Послышался хлопок двери лифта. Два коротких звонка. Металлический звук открываемой бронированной двери, лязг и щелканье замка.

– Ты соображаешь, твою мать, что натворил?

– Антон Васильевич!

– Молчи! Голову тебе оторвать мало! Ты все понял?

– Но я же…

– Мне насрать, что «ты же»! Уяснил, что надо немедленно предпринять?… Оставь в покое этот телефон! Поезжай в представительство и там решай все вопросы. Немедленно! А своему приятелю скажи, что у меня в руках такая бомба – мало ему не покажется! Ишь какая сволочь оказался!

– А если он?…

– А уж это – твои личные заботы! Звони своим. Договаривайся, о чем хочешь. Но это дело должно быть закрытым, ты меня хорошо понял?

– Понял, Антон Васильевич.

– Твое счастье, Артур, что еще остались честные люди, которые меня знают… Но к тебе это отношения не имеет. В общем, так: твоя дальнейшая судьба в твоих же руках. И впредь думай, прежде чем предлагать свои варианты…

Последнее слово было произнесено с убийственным сарказмом. Турецкий с Кротовым переглянулись и засмеялись.

– Все, езжай, дорога каждая минута. А я попробую сам позвонить, куда нужно, и постараюсь придержать расследование. И еще скажи, что он совершил больше, чем преступление, он совершил ошибку. Я имею в виду с тем юристом, понял?

– Так точно, Антон Васильевич.

– Не теряй времени!…

– Уезжаем, – сказал Кротов и тронул машину. – Вы знаете, где находится их представительство?

– У Дениса спроси, он все знает. А что, слышно будет, если этот снимет шубу свою?

– Система-то одна, – усмехнулся Кротов. – Сейчас туда подъедет кто-нибудь из наших… Какие суки, а? Все повязаны!… Вам, я так понимаю, уже сообщили о Семихатько?


:

: 2015-09-14; : 67; !;





lektsii.com - . - 2014-2024 . (0.006 .)