Часть 1. Хэкни

Сквозь затемненные окна отцовского автомобиля яркая весенняя зелень казалась пыльно-зеленой – такая к середине июня украсит весь Лондон. Глубокое синее небо, солнце, свежий ветерок после недели промозглых дождей – отличный день для прогулок с девчонками, на радостях надевших короткие юбки и жаждущих приключений на оголившиеся части тела. Мария, София, Вивиан, Кэти… в телефонной книжке порядка десятка имен. Артур получил не по одному сообщению от каждой с предложением прогуляться. В кино, парк, кафе, кто-то позвал даже в цирк – и Артур бы с радостью согласился увидеться с ними, потратить на развлечения небольшое состояние, вызвав при этом гнев отца, и задержаться с парочкой девчонок до самого утра у них дома.

– В двадцать лет я работал на местном заводе, и знал цену каждому пенни, который вынужден был потратить.

Артур вздрогнул от тихого голоса отца и отвлекся от созерцания скамеечек и дорожек парка Виктория, мимо которого несся автомобиль. Утер был родом из Хэкни, о чем любил распространяться в каждом интервью, подчеркивая, что сам пробил себе дорогу наверх, полагаясь только на собственные силы и голову. Пару раз он приводил статистику и результаты социологических исследований, сводящихся к одной мысли: политикам, вышедшим из народа, которые успели хлебнуть забот обычной жизни, избиратели доверяют больше. Разумный довод, и Артур обязательно бы с ним согласился, если бы точно не знал, что Утер в погоне за высокими постами в правительстве давно забыл свое прошлое и научился мыслить как истинный политик, меряя благополучие в фунтах, а счастье – в удачных законопроектах и своей подписи под ними.

– У меня нет такой необходимости, – ответил Артур. – Ты сам устроил меня в элитный колледж, а а до этого нанимал дорогих учителей. Но я могу все бросить и пойти работать на завод. Директором.

– Развалишь предприятие, – развернувшись к сыну, Утер положил ногу на ногу. – Твой путь будет легче, чем мой, но я рад, что ты решил идти по моим стопам. Политические игры – это особый вид искусства, в котором тоже нужны учителя.

– Тебе просто приятно, – улыбнулся Артур, – признай. Я мог бы создать свой бизнес с ребятами, стать актером или музыкантом, спортсменом, юристом, но выбрал твою «сторону».

– Тогда вспомни, что это действительно твой выбор, и перестань вздыхать по своим девочкам. Пора заканчивать этот разгульный образ жизни, сын.

– Как скажешь, – Артур демонстративно захлопнул крышку телефона и убрал его в карман. Девчонки для него находились на одном уровне развлечений с клубами или боксерской грушей в подвале особняка – приятное, полезное времяпрепровождение, без которого вполне можно обойтись.

– Вот это разумный подход, – Утер слегка удивился такому безоговорочному повиновению, приподняв бровь. – Твоя задача на сегодня – наблюдать. Будут журналисты с канала ВВС, из Дэйли Мейл и нескольких газет поменьше. Стой рядом со мной, улыбайся на камеры, на вопросы отвечай общими фразами, от интервью вежливо отказывайся. Иначе потом напишут, что младший Пендрагон приехал поработать лицом на камеру, а не сопереживать бедным деткам, – Утер саркастически усмехнулся. – Потом мне нужно будет переговорить с руководством приюта, тебе присутствовать не обязательно. Прогуляйся, посмотри на приют изнутри. Хорошо, если тебя с фотографируют с каким-нибудь приютским малышом. Будь искренним с ними, ты у меня вроде хорошо ладишь с детьми.

– Мне было бы интереснее послушать твой разговор с руководством, – осторожно предложил Артур.

– Сначала закончи учебу.

Аккуратные домишки и приятная глазу опрятность цента Хэкни за окном сменилась серыми одинаковыми коробками с изрисованными граффити стенами и унылыми почками балконов по бокам – социальным жильем, которое выделялось только самым бедным. Что за приют выбрал Утер для своей благотворительной акции? Сам он хоть и работал на заводе, но никогда не бедствовал и жил с родителями в благополучной части района и, по рассказам бабушки, мечтал стать художником, как его дядя и отец. Работать он пошел из чувства противоречия и чтобы доказать что-то себе и окружающим. Что – не мог вспомнить ни сам Утер, ни бабушка Артура.

Артур вгляделся в лица подростков, гоняющих по улице пустую банку из-под пива, не обращающих внимания на прохожих с детьми, сплевывающих себе под ноги, на тротуар. Обычные ребята – переодеть, отмыть, причесать, и они станут похожими на его знакомых по колледжу и средней школе. Но если с друзьями Артур охотно бы выпил в баре и прошелся по ночным улицам, то с этими он даже рядом не встанет, не говоря уж о чем-то большем. В приюте, наверное, контингент будет еще хуже. Нужно было захватить с собой старые шмотки – вполне сошло бы за щедрую благотворительность. Все равно этот отцовский проект – показушность, не имеющая ничего общего с реальной помощью.

Приют оказался трехэтажным зданием начала двадцатого века с таким же серым фасадом, как и все вокруг, и полуразрушенными амбарами на территории. Когда-то в них хранили запасы продуктов или, может, держали скот, или запирали провинившихся детей, но теперь денег не было даже на снос этого убожества. Хотя стараниями десятка старших подростков можно было растащить по камушкам не только амбары, но и само здание приюта.

Перед главным входом, брезгливо морщась, столпились дамы-журналистки, а чуть поодаль, безжалостно воткнув штативы прямо в грязь, настраивали камеры операторы. Худая, изможденного вида женщина в дешевом деловом костюме, таком же сером, как и все вокруг, пыталась незаметно вытереть о собственную юбку вспотевшие ладони. С десяток детей разного возраста, одетые в одинаковые белые рубашки, толпились у входа, выстроенные в три шеренги – по возрасту и росту. Мальчики и девочки с интересом уставились на шикарный черный лимузин и, перешептываясь, толкали друг друга локтями.

Артур вылез из машины, с трудом найдя сухое место на дорожке, чтобы поставить ногу, и приветливо улыбнулся сразу всем. Махнул рукой журналистам, поздоровался с директрисой, коротко кивнул детям. Улыбки – благодарные, застенчивые, наглые, насмешливые, дерзкие – посыпались на него в ответ, будто кто-то повернул вентиль искренности. В своем окружении Артур искупался бы в фальши и притворстве, здесь же никто не стремился скрыть свои настоящие эмоции. Поймав взгляд чьих-то лукавых синих глаз и мимолетную заинтересованную улыбку, Артур усмехнулся, подмигнул черноволосому мальчишке и поспешил за отцом войти в здание приюта. Ему предстоял трудный день – скучать всегда нелегко, но ради будущей карьеры и помощи отца стоит постараться.

Интервью прошли быстро. Артур напоминал себе китайского болванчика – согласно кивал, вежливо улыбался – и отчаянно старался не зевнуть.

– И последний вопрос, – миловидная блондинка направила свой микрофон, словно смертельное оружее. – Артур Пендрагон, вас знают, как сына одного из самых известных политиков Великобритании, и теперь вы сопровождаете отца в реализации его социальных проектов. Значит ли это, что вскоре вы тоже взойдете на политическую арену и составите конкуренцию Утеру Пендрагону?

Артур поморщился, стараясь замаскировать раздражение под задумчивость, но ответить не успел. Утер в коротких сухих фразах рассказал, как гордится сыном и надеется, что тот станет достойным его преемником.

Артур незаметно отступил на шаг, потом еще, и еще… развернулся и пошел прочь от вспышек камер и отцовского самодовольства. Это было лучшее решение за серое, унылое утро.

Несмотря на внешнюю простоту, внутри здание приюта представляло собой сложное переплетение узких коридоров с редкими широкими окнами, немного обшарпанными, но в целом аккуратными стенами с детскими рисунками, развешанными по тематическим группам, и незапертыми дверями, откуда выглядывали любопытные маленькие лица. Артур спросил, где можно найти выход, и худые, с короткими обгрызенными ногтями на пальцах ручки ткнули в один из коридоров, заканчивающийся тяжелой железной дверью.

Артур вышел на задний двор, покружил вокруг площадки с горками и качелями для самых маленьких, нашел выход в переулок и остановился. Группа подростков – явно приютских, судя по одинаковым белым рубашкам, – обступила что-то около мусорных баков.

– Не подведи меня, – сказал высокий мощный парень в спортивной куртке.

В ответ раздалось едва слышное бормотание.

– А мне плевать. Твой мамочке понравится залечивать сломанные ребра, руки, ноги… – парень хохотнул и сделал шаг вперед. – Не бойся, тебе понравится.

– … не могу… заплатить... деньги… – Артур напряг слух, но смог разобрать только отдельные слова, сказанные высоким хрипловатым голосом.

– Захочешь – найдешь. С твоим смазливым личиком это несложно. А теперь улыбнись, моя радость, и не серди дядю Валли.

Бугай порылся в кармане штанов и достал небольшой предмет, блеснувший серебром на солнце. Артур дернулся вперед, подозревая, что сейчас может случиться. Тонкий голосок, бледная рука с длинными пальцами, в которую парень вложил серебристый предмет, похожий на презерватив, грязные намеки – все говорило о том, что банда отморозков зажала в углу какую-то девчонку и собирается надругаться над ней, для смеха получив на это разрешение.

– Эй! – Артур едва сдерживал себя, чтобы не перейти на бег. – Отпустите ее!

– У тебя проблемы? – бугай развернулся и оценивающе прищурился, расплывшись в мерзкой улыбке. – Ты вообще кто?

– Неважно! – выкрикнула девчонка из-за спины. Наверное, от волнения ее голос теперь звучал ниже.

– Действительно, – согласился Артур. – Считай, я тот, кто набьет морду тебе и твоим дружкам.

«Дядя Валли» напал без предупреждения. Дернулся вперед, выбросив вперед кулак и целясь Артуру в челюсть – типично для уличной шпаны. Артур легко увернулся, перехватил его руку и заломил за спину. Тот взвыл от боли и задергался, нелепо вертя задницей и пытаясь достать Артура ногами. Не выйдет. Тринадцать лет занятий боевыми искусствами у лучших преподавателей Лондона – Артур был прилежным учеником и с удовольствием ходил на каждую тренировку. Он быстрым движением подсек под ноги еще двоих, пытавшихся подкрасться из-за спины, покрепче перехватил руку Валли и широко улыбнулся.

– Ну, я открыт для ваших предложений.

Подростки переглянулись, боязливо покосились на своего главаря и остались стоять на месте.

– Сука… – зашипел Валли. – Увижу еще раз в моем районе…

–… и устроишься на отдых в местную больницу. Не люблю повторять дважды. И девчонку оставьте в покое.

– Девчонку? – Валли хохотнул и сплюнул на землю. – Забирай свою шлюху и вставляй ей, куда хочешь, только не жалуйся, если дырок не досчитаешься.

Артур отпустил его, проводил взглядом спешащих ретироваться подростков и только потом обернулся к мусорным бакам, где… вжавшись спиной в ржавый контейнер, стоял нескладный худой мальчишка и смотрел на него большущими синими глазами. Артур мгновенно узнал этот взгляд – именно его он перехватил в кучке отличников при входе в приют. Дерзкий, вызывающий, но теперь еще с долей настороженности и страха.

– Ты придурок! – хрипло заявил мальчишка. У него ломался голос, именно поэтому Артур, мало что расслышав из его ответов, решил, что Валли развлекается с девчонкой. – Они теперь от меня не отстанут.

– Я сказал…

– Сказал, идиот! Ты уедешь на своей блестящей дорогой тачке вместе с папочкой, а я останусь тут жить. Они вечером подкараулят меня у туалетов, и… хорошо, если только окунут головой в унитаз.

– Хорошо? Скажешь им, что позвонишь мне, я оставлю номер телефона.

– Умница! Смотри, – он достал из кармана кусок хлеба и приложил к уху на манер мобильного телефона. – Эй, богатая ослиная задница, меня только что избили, и я с трудом дополз до своей кровати. Приди и скажи им, что так делать нехорошо.

– Этому Валли что-то было нужно от тебя, – Артур пропустил мимо ушей все кривляния мальчишки. – Что?

– Ничего… – слишком быстро ответил тот.

– И я уж было подумал, что он пытается изнасиловать девчонку… тебя, как выяснилось.

– Ты извращенец что ли? Решил отбить меня себе?

– А ты действительно шлюха?

– Нет! – мальчишка рассмеялся и спрятал за спину руку с предметом, который дал ему Валли. – Просто в отличие от них, у меня есть мать.

– Но ты из приюта. Я видел тебя на крыльце.

– Ого, у тебя фотографическая память? – издевательски протянул мальчишка.

– Что-то вроде того.

На самом деле Артуру обычно и дела не было до большей части населения Земли. И память у него хоть и тренированная, но не сказать, чтобы выдающаяся. Это у мальчика глаза, подобных которым Артуру еще видеть не доводилось – глубокого синего цвета с вкраплением серого, большие, за пушистыми черными ресницами. И взгляд бесстрашный, со смешинками и вызовом, который если и не проник с сердце, то свой отпечаток в душе точно оставил.

– У меня мама работает в приюте, и нам позволили жить здесь, а мне – еще и учиться. Об этом, конечно, все знают. Говорят, я особенный, меня сторонятся и стараются не связываться. Завидуют, наверное. Только мне от этого не легче, – мальчишка вздохнул и сполз по стенке контейнера вниз, пачкая белую рубашку ржавчиной и прочей грязью. – Не понимаю, зачем я рассказываю тебе все это.

– Потому что я тебя спас… ммм… как там тебя?

– Мерлин.

– Мерлин, – повторил Артур и подошел ближе. – Так что тебе дал «дядя Валли»?

Мерлин сжал кулак, инстинктивно завел руку за спину, но Артур не стал медлить. Он хотел получить ответы – Мерлин не желал давать их. Нехорошо, конечно, но физическая сила и ловкость часто оказываются решающими в споре. Артур перехватил его руку, заставил вытянуть перед собой и разжать пальцы. На узкой ладони лежал блистер с единственной таблеткой. Вряд ли это аспирин или средство от кашля. Достаточно вспомнить, как отпирался Мерлин, мямлил что-то про оплату и деньги, а Валли уверял, что ему понравится. Конечно, понравится. На первый раз, на первое время, пока не наступит жесткий отходняк и ломка. Артур однажды попробовал экстази. И следующее утро провел в обнимку с унитазом – заработал похмелье жестче алкогольного и ломоту во всем теле.

– Это от кашля… – попытался выкрутиться Мерлин.

– И от геморроя в заднице, – фыркнул Артур и, подойдя к Мерлину вплотную, взял за подбородок и заставил посмотреть в глаза. – Ты хоть понимаешь, во что ввязываешься?

– Ни во что не ввязываюсь, это не мое! Я не наркоман.

Возможно, говорит правду. Зрачки нормальные, кожа хоть и бледная, но вполне здоровая на вид, если не считать пару прыщей на лбу, с координацией движений беда, но, похоже, врожденная, с речью тоже все в порядке.

– Допустим, я тебе верю. Но это, – Артур забрал у Мерлина блистер, бросил на землю и растоптал каблуком ботинка, – точно не таблетка от кашля.

– Нет, – тихо ответил Мерлин.

– Валли этого от тебя хотел? Чтобы ты начал принимать наркотики.

– Да. Это его способ посадить на крючок. Отказы не принимаются.

Мерлин отвел взгляд, Артур отпустил его. Он ничего не знал о жизни в бедных кварталах Хэкни, о приютских детях и законах в их маленьком жестоком мире. По-настоящему у этих детей не было ничего, кроме них самих. С малых лет они, вместо того, чтобы жить, окруженные любовью родителей, выживают среди сверстников, не имеют ничего своего и вынуждены довольствоваться симпатиями нянечек и воспитателей. Их слишком много, чтобы их любили по-настоящему, и они знают об этом. Поэтому таких, как Валли – большинство. Но Мерлин… Мерлин, как показалось Артуру, особенный. Олицетворение того, чего так не хватает каждому приютскому ребенку – не денег, дорогих игрушек или вкусной домашней пищи – матери. Артур понимал их, как никто другой. Его мать умерла при родах, и он отдал бы все свое богатство, чтобы хотя бы помнить ее.

– Ты уже принимал наркотики? – спросил Артур. Он так и не отодвинулся от Мерлина, и сейчас стоял очень близко. Он почувствует ложь, даже несмотря на вдруг сошедшее с ума, беснующееся в груди сердце. Черт знает что такое! Может, запоздалый выброс адреналина в кровь? Скорее всего.

– Нет, – Мерлин изучал свои ботинки, Артур рассматривал его полыхающие красным уши, не скрытые даже отросшими темными лохмами.

– Хороший мальчик. Идем.

– Куда?

– Я отведу тебя обратно приют, – Артур крепко схватил Мерлина за запястье. – Не уверен, что ты сможешь дойти до него без приключений.

– И сдашь матери? И директрисе?

Артур чувствовал, как быстро и сильно бьется венка под его большим пальцем – Мерлин испугался огласки гораздо больше, чем побоев и угроз. Так ведут себя дети, понятия не имеющие об ответственности и настоящих опасностях и совершенно не думающие о будущем.

– Понадобится – сдам.

– Эй! – Мерлин попытался вырваться. – Ты меня выслушал и все такое, я даже спасибо тебе скажу, но теперь вали к своим золотым унитазам! Оставь меня в покое.

– И не мечтай.

Мерлин упирался, цеплялся за контейнеры и стены, выворачивался из захвата и крутился, как непоседливый, нашкодивший котенок. Артур резко притянул его ближе и прижал к себе, обняв за плечи. Идти стало неудобно, но худое тело под пальцами успокоилось, обмякло и больше не пыталось вырваться. Мерлин затих. Словно обдумывал очередной отвлекающий маневр.

– Вот так, – прошептал Артур ему в ухо. – Будешь дергаться, позову журналистов, и завра твоя фотография появится в газетах.

– С тобой в обнимку – это грязный пиар. У нас никто не читает ваши газеты.

– Думаю, этот номер прочитают, я разошлю каждому по бесплатному экземпляру. И что тогда с тобой будет? – Артур сильнее прижал Мерлина к себе. На самом деле если кто-то из журналистов застанет его сейчас в таких фривольных отношениях с мальчишкой из приюта, то проблем потом не оберешься. И уж точно в печать такую фотографию допускать нельзя – несмотря на всю невинность ситуации, обязательно найдутся те, кто обвинит Артур в совращении малолетних и загубит его карьеру на корню. Отец не простит ему глупости.

Мерлин шумно вздохнул и дернулся в слабой попытке вырваться.

– Ты же защищал меня от них… – жалобно прошептал он. – А теперь угрожаешь. Или ты… действительно, как они сказали… хочешь меня… Куда мы идем?! Приют с другой стороны! Отпусти!

Мерлин в панике забился, размахивая руками и тыча острыми локтями Артуру под ребра. Точно останутся синяки. Если мальчишка так дрался и с ребятами Валли, то неудивительно, что не смог добиться ни уважения, ни того, чтобы его просто оставили в покое.

– Мерлин, эй! – Артур перехватил его руки, прижал к бокам и легонько встряхнул. – Не глупи, ничего я тебе не сделаю. Слышишь? Все в порядке. Мы идем в приют, уже почти пришли, просто я не хотел вновь лезть через океаны грязи на вашем заднем дворе.

Мерлин замер, потом огляделся и заметил знакомую серую стену, высвободился из рук Артура и демонстративно пошел сам. От недавней истерики не осталось и следа.

– Можешь сдать директрисе, – бросил он через плечо, ухмыляясь. – Плевать. Но тогда я покажу им отличные синяки на своих руках, очень точно совпадающие с твоими пальцами. Мне поверят. Я примерный мальчик и гордость приюта, мне всегда верят.

Артур остался стоять на месте, провожая Мерлина взглядом до самой приютской двери. Ушлый малый, умелый, опытный лгун, манипулятор. И почему ему показалось, что Мерлин нуждался в его помощи? Их знакомство началось с ошибки, ошибкой и оказалось. Вполне возможно, что и матери никакой нет – Мерлин наврал, чтобы вызвать сочувствие и жалость. «Не такой, как все»… беспроигрышная комбинация. Артур фыркнул. А мальчишка далеко пойдет. На душе было паршиво, наверное, от того, что его оказалось так легко провести…

Артур вернулся к отцу и через полчаса уехал из приюта святого Франциска без всякого желания возвращаться.

***

Мерлин с детства привык прятаться, умело находя потайные места там, куда никому и в голову не придет заглянуть. В восемь лет из маленькой, но уютной квартирки неподалеку, он переселился в комнату в приюте с шумными задиристыми мальчишками, которые в первый же день отобрали у него накопленные пять центов и спрятали одежду в бачке унитаза. Мерлин тогда в первый и единственный раз пожаловался матери. После этого его возненавидели сначала соседи по комнате, а потом и весть приют. И не важно, что полгода назад у него умер отец, что мать тщетно искала работу все эти шесть месяцев, и питались они рыбьей требухой и самыми дешевыми крупами и не могли позволить себе ничего больше. Даже зимнюю одежду пришлось переделывать из старых детских пальтишек. Маме часто нездоровилось, и он болел тоже. У них не было родственников, к которым можно было обратиться за помощью. И когда социальные службы пришли, чтобы забрать у Хунис ее ребенка, она написала старому другу мужа, и тот сумел устроить ее нянечкой в приют, куда определили Мерлина. Старшие ребята любили пугать его тем, что однажды его усыновит какая-нибудь семья, и он никогда больше не увидит мать. Детей забирали из этого приюта редко, но бывало. Дети одновременно боялись и желали этого. Некоторые возвращались обратно. Мерлину часто снились кошмары, как его забирают незнакомые люди, среди которых была женщина с большими синими глазами, одетая в красное платье, мужчина с синим драгоценным камнем вместо сердца, и задумчивый, не по годам серьезный мальчик, который, казалось, умеет читать мысли. Мерлин просыпался в холодном поту и беззвучно плакал в подушку, а иногда не выдерживал и пробирался к матери, крепко прижимался к ней и засыпал уже без всяких сновидений. Позже Мерлин узнал, что под программу об усыновлении он не попадает. Кошмары стали сниться реже, но не оставили его в покое совсем.

Сейчас Мерлин вновь проснулся, обливаясь холодным потом, и уставился на знакомые трещины в потолке. В комнате было тихо, значит, на этот раз он не кричал. Уже хорошо, иначе за это его вполне могли немного придушить подушкой. Ему снилось… поначалу снилось что-то хорошее. Большой замок, рыцари, король, немного магии – и во сне его переполняло такое счастье, что было трудно дышать. А потом все закончилось. Король умер, и Мерлин во сне едва не умер вместе с ним. Его накрыла фиолетовая грозовая туча и сеть, сплетенная из тысячи мелких заклинаний, как из нитей. А потом сгустился сиреневый туман…

За окном начинало светать, значит, до сигнала к пробуждению оставалось от силы минут двадцать, и не было смысла засыпать вновь. Мерлин перевернулся на живот и запустил руку под подушку, куда вчера незаметно для остальных засунул черный кожаный портмоне, о цене которого мог только догадываться. Внутри лежало около двухсот фунтов наличными, несколько банковских карт, водительские права на имя Артура Пендрагона и фотография молодой красивой женщины с пронзительными голубыми глазами и теплой любящей улыбкой. За права и, особенно, – Мерлин чувствовал – фотографию Артур не пожалеет денег. Это и вымогательством назвать сложно, у Пендрагонов ведь столько денег, что они вряд ли заметят потерю двухсот фунтов. Если повезет, то и портмоне удастся оставить. За него дадут не меньше пятидесяти фунтов. И Мерлин снова попытается достать морфий. Вчера Валиант принес совсем не то и, наверное, заподозрив что-то, хотел, чтобы Мерлин принял таблетку при нем. Артур действительно здорово выручил, только вот не стало бы от этой помощи только хуже.

На завтрак снова была приевшаяся клейкая овсянка. Когда их предыдущий повар – веселая румяная Мэри, которая из той же крупы могла сотворить что-то волшебно вкусное – ушла работать в хороший ресторан в центре Хэкни, весь приют – от малолеток до директрисы – взвыл от разочарования. Теперь на кухне заведовала толстая Ванда, и от ее стряпни частенько случалось несварение желудка. По слухам, директриса спешно искала ей замену. Неделю, что Ванда работала в приюте, уже окрестили Великой Голодной Депрессией.

Мерлин поковырял кашу, отодвинул от себя тарелку и выскользнул из столовой. Каникулы только начались, его смена в ремонтной группе сегодня после обеда, а пока можно прогуляться и навестить Мэл… Мерлин вышел за ворота приюта, натянул на голову капюшон, спрятал вечно зябнущие руки в карманы и неспешно пошел вниз по улице. Но не успел сделать и десятка шагов, как его грубо схватили за плечо и прижали спиной к каменной стене. Мерлин сглотнул, уловил запах дорого парфюма и улыбнулся уголками губ, глядя в свирепое лицо Артура, чем разозлил того еще больше.

– Отпусти! – для проформы попросил Мерлин.

– И не подумаю, – Артур уже привычным жестом встряхнул его, словно это вдруг стало его любимым занятием – трясти Мерлина по нескольку раз в сутки. – Придурок. Вздумал обокрасть меня?

– А нечего было со мной обниматься, – съязвил Мерлин. На самом деле он стащил бумажник во время своей финальной истерики. Ради этого, собственно, она и затевалась. И так ясно, что этот папенькин сынок ничего серьезнее оплеухи ему не сделает. Вон как самоотверженно спасать кинулся, лишь бы покрасоваться перед кем-нибудь, пусть даже перед приютской девчонкой, за которую он принял Мерлина.

– Верни бумажник.

– Нет.

– Я уши тебе оборву… – голос Артура звенел от напряжения, и Мерлин даже слегка испугался. Уши были воистину выдающейся частью его тела, но лишаться их он точно не хотел. Кто знает, останется ли Артур таким героически-правильным, если его как следует разозлить?

– Зачем тебе бумажник? У тебя и так денег дофига, наверное, в сейфе не помещаются, – зачастил Мерлин, вцепившись побелевшими пальцами в руку Артура. – Сотней больше, сотней меньше, не будь таким жмотом! Смотри на жизнь проще. Вот мне, например, эти деньги гораздо нужнее, я на сотню фунтов знаешь, сколько могу всего купить!

– Побольше дури, чтобы заполучить передозировку и помереть в сточной канаве? – язвительно просил Артур. – Не хочу спонсировать самоубийц.

– Ты не понимаешь! – Мерлин фыркнул. Артур действительно все не так понял. Ну, почти. Сделал фантастичные выводы. Хотя в чем-то оказался прав… Мерлину очень нужен был морфий. Не для себя, для Мэл. Эту опасную и даже безумную затею с покупкой морфия у наркодиллеров Мерлин затеял ради нее.

– Да уж, куда мне. Наверное, деньги так запорошили мне мозги, что я теперь над каждым центом плакать буду. Кончай придуриваться, Мерлин. Верни. Мой. Бумажник.

– Хорошо! – Мерлин дернулся, но не смог толком пошевелиться. – Отпусти хотя бы одну руку.

– Нет, – Артур опасно улыбнулся. – Где он?

– В кармане… в джинсах.

Артур проворно развернул его спиной к себе, словно ребенка, прижал лицом к стене и перехватил одной рукой оба мерлиновских запястья. Другой он потянулся вниз к карману штанов. Эти джинсы были Мерлину слегка тесноваты, поэтому он сначала засунул в карман бумажник, а потом только надел их. А теперь Артур своей большой лапищей пытался вытащить портмоне. Мерлин прижался щекой к стене и закрыл глаза. Руки слегка ломило от неудобного положения, на запястьях все-таки останутся обещанные вчера синяки. Артур бесцеремонно шарил по его бедру, напряженное дыхание шевелило волосы на виске, он прижался еще ближе, явно неосознанно… и Мерлин тихонько застонал, когда понял, что совсем не прочь чувствовать Артура так близко. Захотелось податься назад, подставляясь под сильные руки, дотронуться до горячей кожи кончиками пальцев, извернуться и заглянуть в глаза… Чувства казались смутно знакомыми, запретными, желанными… Артур ему голову оторвет за подобные мысли! И будет прав. Мерлин бы сам дал себе отрезвляющий подзатыльник, если бы смог.

– Хватит, – жалобно попросил Мерлин, не заметив, что Артур и сам давно остановился и замер, прижавшись носом к его виску. – Я сам достану.

– Да, – заторможено согласился Артур. Мерлин удивленно обернулся к нему. Раскрасневшееся лицо, сбившееся дыхание и чуть подрагивающие руки. Что это с ним? В следующее мгновение Артур встрепенулся и сжал кулаки, вновь становясь собой.

– Не заставляй меня ждать, – высокомерно заявил он.

Мерлин, пыхтя и унизительно согнувшись в талии, извлек из кармана бумажник и бросил его Артуру. Тот поймал, убедился, что внутри ничего нет, и швырнул его в Мерлина, который с трудом увернулся и едва не заполучил твердым краем в лоб.

– Очень остроумно. Где остальное?

– Ты просил только бумажник.

– Господи, Мерлин! – Артур ударил кулаком о стену. – Ты сам идиот или меня за такого держишь? Верни мне карты, права, деньги и… фотографию.

Мерлин не стал спорить и торговаться. Он чувствовал, что за фотографию мог бы выпросить себе несколько фунтов, а то и больше, но… этого не следовало делать. Артур вернулся именно за ней. На деньги ему плевать, карты бы восстановил, как и права, но фото молодой женщины, немного похожей на него самого – то, что нельзя заменить, сделав пару звонков. Мерлин протянул стопку карт, права и фотографию.

– Деньги? – потребовал Артур.

– Если вспомнишь, сколько там было, отдам.

Артур на миг задумался, а потом махнул рукой.

– Забирай себе. Может, быстрее сдохнешь, избавишь этот мир от своего присутствия.

Он развернулся и быстро пошел прочь. Мерлин запустил руки в волосы и осел на землю. Его постоянно оскорбляли, он успел наслушаться всякого, но слова Артура прозвучали так обидно, что на глаза навернулись слезы. Точно, как девчонка. Рядом с ним он вообще чувствовал себя странно уязвимым. Так, словно одним словом Артур мог ранить его, одним взглядом – подарить радость. Мерлин пораженно выдохнул и улыбнулся, а потом рассмеялся в голос. Вот влип же. Не зря Мэл хихикала и намекала, что он вошел в возраст, когда дрочат на фотографии моделей или актрис с большой грудью. Мерлин, кажется, запал на вполне реального Артура Пендрагона. Впрочем, его фотографии тоже печатают в журналах. Можно найти и повесить на стенку. Соседи по приютской комнате оценят это по достоинству…

Продолжая немного безумно улыбаться, Мерлин поднялся на ноги, отряхнулся и заспешил к старой разрушенной школе. У него есть дела поважнее, чем разыгравшиеся гормоны и гейские мысли. Сегодня он попросит Мэл подождать еще чуть-чуть, а завтра приведет к ней Стэна – парня из соседних домов, поступившего в медицинский, и попробует снова достать морфий. Теперь у него есть деньги, и прямо сейчас можно кое-что купить в аптеке.

– Привет, Мэл! – Мерлин присел на корточки рядом с малышкой и улыбнулся. Сегодня она выглядела гораздо лучше, даже щеки порозовели и в глазах появился положенный детям интерес.

– Привет! – Мэл протянула к нему худенькие руки. – Я тебя очень ждала.

Мэл было десять. Неделю назад на ее семью напала одна из местных банд. Мерлин не знал точно, что родители Мэл не поделили с бандитами, но действовали те быстро и жестоко. Ее отца убили почти сразу, саму Мэл ранили в бок, а маму – Гейл – не разобравшись, забрали в полицию. Должны были выпустить через две недели, но Мерлин не слишком-то верил полицейским – иногда они напоминали ему те же банды, только с законом за спиной. Он нашел Мэл около мусорных баков, ослабевшую и метавшуюся в бреду. Она бормотала, что ей нельзя в больницу и что ее заберут у мамы, которую она очень любит и по которой скучает. Это Мерлин мог понять как никто другой. Он отнес девочку в безопасное место, перетаскал несколько одеял из приюта и привел своего приятеля Стэна – студента-медика. Стэн сказал, что рана глубокая, но, кажется, неопасная, только болит сильно. За Мэл нужно наблюдать и покупать ей лекарства и хорошую еду, а если Мерлин достанет морфий, то Стэн сможет зашить рану.

Мерлин вытащил лекарства, еду и апельсиновый сок, который, он слышал, очень полезен. Мэл наблюдала за ним, нахмурив брови и едва заметно морщась от боли в боку.

– Где ты достал деньги? – спросила девочка. – Если ты все это украл, то я даже не притронусь.

– Это щедрое пожертвование, – рассмеялся Мерлин, нюхая свежую белую булку. – К нам заезжал сынок большой шишки в правительстве и проникся идеей всеобщего гуманизма… или как там ее. В общем, он совершенно добровольно дал мне деньги.

– Просто дал? Или… заплатил тебе за что-то? – Мэл придирчиво оглядела его с ног до головы.

– Просто так, – Мерлин слегка покраснел. А ведь сказал почти что правду…

– Только тебе?

– Да.

– Интересно… – Мэл хитро прищурилась и хотела что-то добавить, но Мерлин сунул ей в руки большой сэндвич и стакан сока. Голод пересилил все, и на некоторое время наступила тишина, прерываемая лишь редким чавканьем.

– И какой он, этот сынок? – спросила Мэл, съев половину сэндвича.

– А какие они все? Придурок, заносчивый тип, который считает нас всех отбросами общества, – Мерлин фыркнул и мечтательно, вопреки своим словам и тону, прищурился. – Так и чувствуется в его взгляде это пренебрежение. Папенькин сынок… хотя руки у него крепкие, теплые, большие… И не глупый, кажется. И у него голубые глаза, я бы даже сказал, красивые. Он сам вроде ничего, симпатичный. Наверное, перетрахал половину девчонок в Лондоне, ну, которые ему по статусу подходят. Если бы кто-нибудь из наших до него хоть пальцем дотронулся, он бы час себя дезинфицировал. А еще он умеет драться. Я такое только в фильмах видел! Ты не представляешь! Пара незаметных движений, и Валиант уже скрючился пополам, рискуя неловким движением сломать себе руку…

Мэл тихонько рассмеялась и отпила сок. Мерлин замолчал, осознав, что наболтал при девочке лишнего. Он и сам не понимал, насколько запал на Артура, пока не начал рассказывать, углубляясь в свои чувства. Вообще-то с ним никогда такого не было. Чтобы практически с первого взгляда, да еще и в неизвестно кого. Принцесса, спасенная прекрасным (и то только с виду) принцем.

– Я бы тоже заплатила, чтобы обо мне так говорили, – заметила Мэл.

Сообразительная не по годам, воспитанная улицей и отцом-алкоголиком – такие дети взрослеют слишком быстро. Немного странно слышать из уст десятилетнего ребенка рассуждения, которые больше подошли бы сверстникам Мерлина.

– Ничего особенного, – Мерлин вздохнул, понимая, что если он сам себе не верит, то от Мэл этого ждать и вовсе не нужно. – К утру пройдет.

– Да ну? – Мэл тихонько рассмеялась, стараясь не сильно тревожить рану. – Я думала, что ты серьезный и основательный парень.

– Тебе показалось, – буркнул Мерлин. – К тому же, на прощание Артур пожелал мне сдохнуть. Я не произвел на него впечатления. И он точно больше никогда сюда не вернется.

Мэл сочувственно погладила его руке. Дети из трущоб Хэкни, как никто другой, знают, что верить в сказки бессмысленно и просто глупо. Никаких надежд, никакого волшебства, только жестокая реальность. Мерлин никогда больше не увидит Артура Пендрагона, а тот вряд ли вспомнит о мальчишке из приюта, стащившем у него бумажник. И плевать, что Мерлин успел проникнуться к нему необъяснимой симпатией. Пора смириться, что ничто никогда не происходит так, как хочешь больше всего…

Мерлин дал Мэл необходимые лекарства, рассказал последние новости о судьбе ее матери и еще чуть-чуть помечтал вместе с ней о том, как было бы замечательно, если бы у них были деньги и нормальное жилье. Мэл еще не разучилась мечтать.

***

Ничего скучнее сводок суточной динамики биржевых акций Артур в своей жизни не помнил. Он мужественно старался не заснуть, слушая монотонный голос дикторши по телевизору, и меланхолично поджаривал себе тост. Глаза жгло, будто в них насыпали песок. За последние сутки Артур и часа не проспал, проведя ночь в клубе. Отца не волновало, как он тратит отведенное на сон время. Явился в семь утра в комнату, приставил к уху будильник и заставил встать. Артур должен присутствовать на невероятно важной встрече с надутыми, как индюки людьми, которая, конечно же, решала едва ли не все в его карьере. И не важно, что больше всего Артур хотел веселиться с друзьями, пропадать в клубах и не думать ни об учебе, ни о будущей карьере, ни вообще о чем-либо серьезном.

– Помнишь приют святого Франциска, куда мы ездили на прошлой неделе? – спросил Утер, поправляя перед зеркалом узел галстука.

Артур уронил кусок хлеба и сдавленно промычал что-то, означающее – да, помнил. Точнее, на приют ему было плевать, а вот мальчишку Мерлина он, как ни старался, из головы выкинуть не смог.

– Завтра поедем туда снова. Возникли проблемы в финансовой документации, мне нужно явиться лично, – продолжил Утер, недовольно зыркнув на пятно джема на скатерти.

– А я тебе зачем? – удивился Артур и взял другой кусок поджаренного хлеба.

– Мы начали это дело вместе. Учись доводить все до конца.

Прошла почти неделя с последней поездки Артура в приют святого Франциска. О ней Утер не знал и не догадывался, что его сына умудрился обвести вокруг пальца местный мальчишка. Артур и сам не мог понять, чьей победой, в моральном плане, закончилось их последнее столкновение с Мерлином. С одной стороны, Артур добился своего: вернул фотографию матери, права и банковские карты, проучил наглого подростка и сделал широкий жест – оставил ему деньги, которых, кажется, там было не так уж много. С другой же… Артур весь вечер провалялся с жестокой головной болью и смутным чувством, что совершил чудовищную ошибку. Они были знакомы всего ничего, однако Мерлин уже раздражал его, выводил из себя, играючи мог заставить слететь с катушек. Артур презирал таких как он, не замечал всю жизнь и считал, что они годятся только в качестве обслуживающего персонала, да и то не все. Мерлин же… что-то в нем было такое, что Артур лишь смутно ощущал и пытался изо всех сил игнорировать. В последнюю их встречу, Артур посреди своего веселья внезапно осознал, что ему нравится дотрагиваться до Мерлина, вдыхать запах его волос, нравится прижиматься к нему всем телом. Тогда Артур сбежал, удивляясь собственной реакции, и теперь точно не хотел встретиться с мальчишкой вновь. Воображение сыграло с ним злую шутку: намеки Валли, поведение самого Мерлина, его лживость, изворотливость – Артур почти поверил, что перед ним обычный запуганный ребенок. Нет ничего обычного в Мерлине, и около приюта он наверняка специально сделал одну из своих хитрых штук, чтобы Артур от него отвязался.

Остаток дня Артур провел в делах отца и ни разу не вспомнил о Мерлине.

Приют святого Франциска встретил Артура гомоном младших детдомовцев и выкриками, иногда не совсем приличными, старших. Атмосфера совсем не была похожа на ту торжественно-чинную, показную, какая была перед журналистами и телекамерами. Исчезли одинаковые белые рубашки, директриса заметно повеселела и теперь выглядела вполне по-человечески, детям не было никакого дела до высокопоставленных гостей. Мерлина нигде не было видно.

Артур поставил машину на сигнализацию и направился в здание приюта. Его задержал банальный визит к стоматологу, и пришлось взять свою машину. Если и сегодня кто-нибудь утянет его права, то это он обнаружит сразу, а не посреди ночи у поста полиции.

Утер почти закончил осмотр помещений, на ремонт которых выделял деньги. Одно из них – столовая – действительно выглядело гораздо лучше, чем было указано в бумагах. Шепнув Артуру, что обязательно уволит своего помощника, занимавшегося финансовой оценкой, и сделает его жизнь невыносимой, Утер отдал новый контракт своему юристу и смерил подозрительным взглядом директрису – не покушается ли и она на его деньги.

– Осмотри здесь все еще раз, – сказал Утер Артуру. – Сравни с документами и убедись, что это…заведение не преподнесет мне больше никаких сюрпризов.

– А ты?

– А у меня дела в Букингемском дворце.

Каждая трещинка на потолке стоила несколько фунтов – Артур убедился в этом, перечитав план ремонта и сравнив его с ожидаемыми расходами. Утер не только выделял определенную суму денег на ремонт, он обязался сам договориться с поставщиками, нанять рабочих и следить за процессом. Не лично, конечно, через доверенных лиц. Поэтому он так ревностно относился к оценке изношенности помещений. Его личный пунктик – не тратить ни цента сверх необходимого минимума, который определялся очень скрупулезно и с учетом многих факторов… Артур никогда не вдавался в подробности его расчетов.

Состояние приюта удручало. В прошлый раз Артур мало что видел, но теперь обошел каждое помещение, заглянул даже в подсобки и туалеты. Нет, никакой грязи или антисанитарных условий не было – чисто, аккуратно, добротная мебель, стандартная обстановка комнат отдыха и учебных классов. Вот только… все слишком одинаково, уныло: если не считать детских рисунков на стенах, нет милых мелочей и уютных безделушек, какие обязательно скапливаются в каждом доме. Не удивительно, что дети из подобных мест чаще всего заканчивают в тюрьмах, спиваются или умирают от передозировок. Конечно, есть и те, которым везет. Умненькие, целеустремленные ребята, которые зарабатывают на учебу в колледже, университете и выбиваются в люди. Но таких в разы меньше.

Артур коротко попрощался с директрисой, имя которой так и не смог запомнить, и с облегчением вышел на свежий воздух под ярко-синее небо и слепящее весеннее солнце. Небрежным жестом надел очки, достал ключи от машины... и услышал возню и сдавленные крики в знакомом переулке.

Только этого сейчас не хватало. Машина – вот она: красная, блестящая, близкая. Проявлять геройство сейчас совершенно ни к чему.

Кто-то вскрикнул, голос показался Артуру смутно знакомым. Потом застонал – Артур уже слышал такой стон, но тогда в нем не было столько боли. Быстро засунув ключи обратно в карман, Артур поспешил в переулок.

Знакомая компания – «Дядюшка Валли» с товарищами. Только теперь они не вели светские разговоры, а с энтузиазмом колотили скрючившееся на земле худое тело. Артур сразу узнал тонкие пальцы, которые теперь закрывали лицо, завитки темных волос на шее и нелепую толстовку с капюшоном. Мерлин. Все-таки доигрался, идиот.

Артур молча отшвырнул в сторону двух придурков, колотящих Мерлина в живот, приложил их о стену и оставил соображать, что же с ними произошло. Без объяснений вмазал Валли в челюсть, с удовольствием вслушиваясь в хруст ломающихся костей. Заехал по почке какому-то недомерку, вздумавшему дать ему сдачи… Все внимание Артура было сосредоточено на Мерлине, который облизывал разбитые в кровь губы и даже не попытался взглянуть на своего спасителя.

Охающие и рычащие проклятия члены банды поспешили убраться из переулка. Артур склонился над Мерлином и, задрав толстовку, аккуратно ощупал ребра и осмотрел живот.

– Если ты решил добить меня, то я не против, – прошептал Мерлина и даже попытался улыбнуться.

– Тебе нужно в больницу, – безапелляционно заявил Артур.

– Да брось, отлежусь денек-другой – вот и вся больница.

– Не будь идиотом, на тебе живого места не осталось. Идти сможешь?

Мерлин пошевелился, неловко ткнулся носом в асфальт и снова застонал. Наверное, Артур должен был испытывать торжество, что наглому мальчишке отомстили, что вот оно – воплощение его пожелания сдохнуть, но – не в этот раз. Побитый Мерлин вызывал жалость, вид его разбитого лица доставлял почти физическую боль самому Артуру, а пальцы с содранной кожей, выпачканные в крови, хотелось зажать в ладонях и поцеловать, мечтая, чтобы побыстрее все прошло.

Артур помог Мерлину подняться. Тот еле мог стоять прямо, постоянно заваливался на бок, и Артур, подумав, прислонил его к стенке, затем снова тщательно осмотрел.

– Что ты делаешь? – Мерлин попытался отодвинуться, но едва не упал.

– Нужно убедиться, что до моей машины ты дойдешь сам, и не придется нести тебя на руках.

– Дойду, но в машину к тебе не полезу.

– Значит, придется нести на руках, – заключил Артур.

Мерлин недовольно заворчал, но спорить больше не стал. Бесполезно. Даже будучи полностью здоровым, выспавшимся и полным сил, он не смог бы ничего противопоставить Артуру и знал это.

Мерлин прикрыл заплывающие глаза и сам ощупал ребра, охнул, дотронувшись до ссадины и начинающего проявляться синяка, и страдальчески вздохнул. Артур принял это за разрешение. Он закинул руку Мерлина к себе на плечо, осторожно приобнял его за талию, стараясь не потревожить ушибы, и повел к машине. Если их кто-нибудь увидит, то вообразит еще, что это Артур отделал мальчишку, а Мерлин – с него станется – еще и подтвердит и потребует деньги за молчание.

К счастью, вокруг не было ни души. Артур посадил Мерлина на заднее сидение, пристегнул его ремнем, чтобы не свалился, если вдруг потеряет сознание, и сел за руль.

– Где ближайшая больница?

– В шести кварталах. На перекрестке направо, потом прямо.

Мерлин примостился в уголке, подтянув к себе колено и положив голову на стекло. Не самая удобное положение для того, кого только что избили, но ему виднее. Артур настроил зеркало заднего вида так, чтобы наблюдать за мальчишкой, и перехватил его взгляд.

– Спасибо, – едва слышно пробормотал Мерлин. – Если ты сейчас не завезешь меня на свалку, не убьешь и не спрячешь тело, или не заберешь в рабство, чтобы я мыл твои унитазы и тер тебе спинку в ванной, то спасибо…

– Ну и фантазии у тебя, – Артур развеселился, представив, как Мерлин трет его сантехнику. Было бы неплохо на правах хозяина надеть ему на голову ведро с грязной водой.

– А что еще от тебя ждать? В прошлую нашу встречу ты пожелал мне сдохнуть.

– И ты, как примерный мальчик, решил послушаться?

– Ты очень убедительно говорил.

Уголки его губ дрогнули, Артур усилием воли заставил себя смотреть на дорогу.

– Почему ты вернулся? – спросил Мерлин, тщательно, но безуспешно пряча под безразличным тоном искренний интерес.

– Дела в приюте. Не волнуйся, не из-за тебя.

– Правильно, твой кошелек я уже продал, а деньги прогулял.

– Прогулял?

– Да, потратил на девчонок и наркоту, хорошо провел время, давно мечтал.

– И сколько девчонок было?

– Три сразу. Наши местные, ты не так много денег оставил, чтобы снимать дорогих телочек.

– Не надорвался сразу с тремя-то?

– Я выносливый, и в отличие от тебя, столько мне в самый раз.

Артур не выдержал и расхохотался, упустив зеленый свет на светофоре. Мерлин нес чушь с такой серьезной миной, что, если бы не абсурдность его утверждений, то вполне можно было поверить. Чуть ворчливый тон, быстрые, едва заметные улыбки, упрямо поджатые губы и лукавый взгляд – как можно было остаться равнодушным?

– Ладно, сдаюсь, – Артур поднял одну руку над рулем в знак примирения. – Будем считать, что я тебе поверил и закончил расспросы.

– Да, а то у меня челюсть болит, разговаривать неудобно.

– За что тебя так?

– Из-за тебя… в смысле, из-за твоих денег. Хотели отобрать и выбить из меня, где взял. Но я герой, я тебя не выдал.

– Думаешь, они бы явились ко мне просить еще?

Мерлин смешно фыркнул, но тут же поморщился от боли.

– Они бы послали меня добывать еще. Не важно, каким способом – зарабатывать или красть.

– Положим, украсть ты бы ничего больше не смог, да и на работу я бы тебя не взял.

– Знаю, поэтому и не выдал…

– Только поэтому?

– Угу…

Мерлин замолчал, прижался носом к стеклу, которое тут же запотело от его дыхания, и принялся рассматривать проезжающие мимо машины. Здание больницы – большое, основательное, тоже довольно старое – уже маячило впереди. Мерлин вроде немного пришел в себя, в обморок падать не собирался и ехидности своей не утратил – хороший признак. Но Артур видел, как его били ногами в живот, а чтобы без ущерба для внутренних органов вынести такие удары, нужно иметь хороший мышечный корсет. А какие мышцы у этого хилого подростка? Одни жилы да кости, которые точно не защищали его от травм.

Из машины Мерлин выбрался сам и довольно уверенно зашагал к входу, всем своим видом демонстрируя, как Артур был не прав, когда привез его сюда, и что он здоровее всех здоровых. Артур не стал брать для него коляску, как собирался сначала, только подхватил под руку, когда Мерлин оступился и едва не упал в лужу.

Врач – солидный мужчина средних лет с аккуратными усиками щеточкой – осмотрел травмы Мерлина, покосился на руки Артура (оказывается, он содрал кожу на костяшках пальцев) и с подозрением поинтересовался, что случилось.

– Он спас меня! – безапелляционно заявил Мерлин, заметив сомнения на лице доктора.

– Действительно?

– Да! Не нужно звать полицию, мистер Эйдан.

– Это уже не первый раз, мальчик. Только раньше тебя привозила мать, а теперь этот молодой человек.

– Не в первый? – переспросил Артур.

– В четвертый за последние полтора года.

– Мерлин?

– Я же тебе говорил, они меня не очень любят, – он вздохнул. – И ты с этим ничего не поделаешь.

Артур проглотил гневную поучительную тираду и переглянулся с врачом. В этой ситуации они – взрослые, далекие от приютской жизни люди – действительно бессильны.

У Мерлина оказались многочисленные ушибы, ссадины и трещина в ребре. Кости были целы, внутренних кровотечений не обнаружилось. Мальчишка довольно легко отделался. Артур даже сам посмотрел рентгеновские снимки, правда, мало что понимая в них. Он видел, с какой силой и как колотили Мерлина, видел куда – после такого месяц выздоравливают. И не болтают весело ногами, сидя на койке в ожидании анализов.

– Толстовку жалко, – пожаловался Мерлин, осмотрев свою одежду и обнаружив огромную дыру на боку. – Как думаешь, можно зашить?

– Я куплю тебе новую.

– Ты? Купишь? А ты не такая задница, какой кажешься на первый взгляд.

Артур должен был обрадоваться, получив сомнительный комплимент, но вместо этого сердце защемило от странного чувства дежа вю.

– У меня нет времени с тобой нянчиться, просто дам денег.

– А-а…

Мерлин будто сник и до самого приюта отвечал односложными фразами. Артур высадил его у перекрестка, проследил до тех пор, пока Мерлин не скрылся из виду, и поехал домой. А вечером сообщил отцу, что готов стать его представителем в приюте святого Франциска и лично следить за ходом ремонтных работ. И ездить туда почти каждый день.

– А потом, представляешь, волна поднялась и – бум! – ударила корабль прямо в бок! Громадина такая, там все завертелось, закружилось, щепки в разные стороны полетели и люди закричали, потому что ясно стало, что не выжить им после такого шторма. И корабль почти разломился пополам, а потом его затянуло в огромную воронку. Ты очень не вовремя в туалет вышел.

Артур тихонько смеялся, слушая Мерлина, и ковырял ложкой подтаявшее мороженое. Отвратительное на вкус, но другого в кафе рядом с небольшим кинотеатром не было. А Мерлин ни в какую не соглашался пойти в тот же Одеон, утверждая, что его туда просто не пустят. Чушь, с Артуром его пустят куда угодно, хоть в королевский дворец, но Мерлин будто боялся вылезти из своего Хэкни в большой мир.

– Ты меня стесняешься? – спросил у него Артур.

Мерлин неопределенно передернул плечами и перевел разговор на другую тему. Через два дня Артур понял, что стеснялся Мерлин не его, а самого себя – своей мешковатой, дешевой одежды, растрепанных, давно не видевших ножниц волос и засоренной слэнговыми фразочками бедных кварталов речи. Это было неожиданно и говорило явно в пользу Мерлина. И, самое главное, легко исправлялось на практике.

Артур купил Мерлину приличную одежду, силой усадил в парикмахерское кресло и постарался при нем говорить исключительно правильно. Правда, надолго его не хватило.

Вот уже пять дней Артур ежедневно приезжал в приют, быстро делал плановый осмотр и раздавал указания, демонстративно садился в машину и уезжал. До перекрестка, где его ждал Мерлин. В первый раз Артур едва успел затормозить, когда прямо перед капотом выскочила знакомая худая фигурка и, широко улыбаясь и не обращая внимания на недружелюбное выражение артурова лица, приветливо помахала рукой. Впустить его в машину стоило хотя бы ради того, чтобы вправить мозги и прочитать лекцию со статистикой сбитых насмерть пешеходов. Мерлин, ни на секунду не прекращая улыбаться, заявил, что точно знал – Артур его не задавит. Раз уж не прибил до сих пор, значит, бояться нечего.

На следующий день Артур отвез его в кафе, потом – прогуляться в парк, затем и вовсе в картинную галерею, благо, их здесь было немало. Отец Мерлина был художником и, как гордо утверждал сам Мерлин, неплохим. Немного больше везения, и Балинор Эмрис мог бы прославиться в определенных кругах. Мерлин показал работы отца, сохранившиеся у него только на фотографиях – полотна пришлось продать за бесценок. Артур хоть и не понимал ничего в живописи, но картины ему очень понравились.

Мерлин каждый день ждал его у перекрестка, прячась, чтобы никто не увидел их вместе. Подумать могли что угодно, а Валли не преминул бы воспользоваться ситуацией и отомстить за сломанную челюсть.

Артур сам не понимал, с какой стати навязал себе эти поездки в приют. Но стоило подумать о том, чтобы прекратить их, как становилось тошно, и начинал душить вполне реальный страх. Страх никогда больше не увидеть Мерлина. Этот мальчишка… оказался не таким придурком, как показалось в первые дни их знакомства. Любил, конечно, изворачиваться и врать, но вместе с тем иногда поражал своей искренностью и открытостью. В такие моменты Артура затопляла нежность, он мог просто наблюдать за Мерлином, слушать его и уже не удивляться своей странной симпатии. Можно считать, что у него просто появился подопечный среди приютских детей. Таким образом он делает мир немного лучше. А с Мерлином было просто хорошо. Весело, забавно, интересно, умилительно наблюдать за непосредственными реакциями на неизвестное ему блюдо в кафе или фильм на большом экране. Ему это было в новинку, и Артур чувствовал себя Санта Клаусом, приоткрывая Мерлину дверь в нормальную жизнь.

– Я уже видел этот фильм, – сознался Артур. – И этот момент помню.

– Видел… а зачем тогда снова пошел?

– Хотел, чтобы его посмотрел ты.

– Мне больше про волшебство нравится и магию… – Мерлин мечтательно облизал ложку. – Знаешь, когда колдуны одним словом вырывают деревья с корнем и склоняют перед собой вражеские армии!

– Ты хочешь, чтобы перед тобой склонялись армии?

– Да нет же! – Мерлин рассмеялся и с сожалением отодвинул от себя пустую пиалу из под мороженого. – Просто, когда такие фильмы смотришь, то понимаешь – сказки, фантазии. И, правда, можно немного помечтать самому там оказаться, но это как будто другой мир.

– И ты бы хотел в нем жить?

– Не знаю…

– Не хочу больше вести тебя на фильмы про магию.

– Эй, почему это?

– Они вырабатывают у тебя странное представление об истории страны в первом тысячелетии и подстегивают неуместные фантазии. Поэтому завтра посмотрим что-нибудь о доблестных рыцарях, прекрасных дамах и подвигах во имя королевства.

– И это не сказки? Подвиги, дамы, рыцари… дворы замков все в конском навозе, женские платья, пропахшие потом, потому что у простых селянок их было мало, а работы – много, и король, живущий припеваючи в своем замке, окруженный тысячей слуг.

– Со слугами переборщил. Мне бы хватило одного.

– Умного и сообразительного. Мага.

– О нет, обычного идиота, только очень преданного.

– А еще в королевстве обязательно должен быть дракон. Рыцари всегда убивают драконов!

– И королева.

– Вот уж нет, без королевы можно и обойтись.

– Моя королева, мне и решать.

– А лучше бы послушал умных людей…

Мерлин примерился и пододвинул к себе пиалу с растаявшим артуровским мороженым, всем своим видом показывая, что успел прочесть мысли и понять, что тот все равно не будет доедать. Артур поставил мысленную заметку накормить его настоящим вкусным мороженым, а еще сводить куда-нибудь… был бы Мерлин помладше, то Артур бы выбрал детский парк. Аттракционы, горки, развлечения, сахарная вата и улыбчивые клоуны – мечта любого ребенка. А впрочем, в парк развлечений сходить можно – для взрослых, там тоже много чего интересно. И тоже есть сахарная вата, и даже клоуны. Вряд ли Мерлин когда-нибудь был хотя бы в одном из них.

На обычной лодочке Мерлин вцепился в руку Артура и отказался отпускать, пока она не причалила к берегу. Пробормотав, что вообще-то не любит воду и боится маленьких весельных лодок, он отошел подальше и глубоко задышал, всем своим видом напоминая испуганного щенка. Зато на американские горки полез с удовольствием и затащил на них Артура, который никогда не понимал экстремальных развлечений. На этот раз Мерлин снова вцепился в его руку, но теперь от восторга и переизбытка эмоций, пытаясь разделить их с ним, даря кусочек своего счастья. Артура уже не волновали горки и свободное падение в тележке с огромной высоты, он смотрел на Мерлина и улыбался, как идиот, сам не замечая этого…

– Почему ты общаешься со мной? – спросил Мерлин на следующий день. С утра он был не в настроении и молчал всю дорогу до кинотеатра.

Артур неопределенно повел плечами. Он бы и сам был рад получить ответ на этот вопрос. Мерлин притягивал его, словно магнит, словно сработал древний закон: если спасаешь кого-то смерти, но теперь его жизнь принадлежит тебе. Вот и Артур чувствовал себя ответственным за судьбу Мерлина. И к тому же было просто здорово водить его в кафе, кино, прогуливаться с ним в парках. Мерлин так искренне радовался всему, болтал без умолку и смотрел на него своими синими глазищами… Артуру было хорошо рядом с этим приютским мальчишкой, так хорошо, как никогда в жизни ни с кем не было. Оказывается, игры в благотворительность могут быть очень приятными.

– Потому что если тебе от меня что-то нужно, то скажи прямо – что. Я… может быть даже дам.

– Что дашь? – Артур остановился посреди улицы, прикидывая, стоит ли идти дальше.

– Ну… то, что попросишь, – Мерлин отчаянно покраснел.

– Но мне ничего не нужно. Да и что с тебя взять-то?

– Ну… не знаю.

Мерлин отвернулся от Артура, чтобы тот не увидел выражение его лица. Всего на миг показалось, что на нем промелькнуло разочарование и обида. Артур отвел Мерлина в сторону, схватил за плечи и встряхнул, вызвал нервный смешок своими действиями. Это стал их собственный способ привлечь внимание и успокоить.

– Мне нравится проводить с тобой время, Мерлин, – честно признался Артур. – Ты совсем не похож на моих друзей, для которых самое страшное, когда из салона уводят машину, которую они уже успели присмотреть себе, или когда их бросает классная девчонка, дочка нефтяного магната. Они не радуются по-настоящему, потому что у них все есть, они слишком привыкли к роскоши и теперь отчаянно ищут развлечения, придумывают их искусственно. Но ты не такой, Мерлин, ты настоящий и проблемы твои реальны, и радости проще.

– То есть я для тебя вроде экзотической игрушки или обезьянки в зоопарке? Ты придумал себе развлечение в моем лице?

Артур никогда не думал о Мерлине в таком ключе, хотя определенная логика в его словах присутствовала.

– Ты идиот, – заверил его Артур.

– Ты кормишь меня, одеваешь, я видел, как ты смотришь на меня! Ты либо… – Мерлин замялся и глубоко вздохнул, набираясь решимости, – ты либо хочешь меня, либо просто развлекаешься, наблюдаешь, как за зверушкой.

– В каком смысле хочу?

– В том самом. Я слышал, что иногда богатые заводят себе любовниц гораздо младше себя, хорошо им платят и развлекают даже. А ты на меня уже столько денег спустил и смотришь опять же постоянно…

– Но ты же не девушка.

– Некоторые предпочитают мальчиков.

– Мееерлин, – протянул Артур, не зная плакать или смеяться. Ну и фантазия у этого мальчишки! – Лет-то тебе сколько?

– Семнадцать?

– Не-а.

– Хорошо, мне пятнадцать, но это не значит ведь…

– Это очень многое значит. Постарайся понять своей пустой головой, что ты можешь просто кому-то понравиться. Мне понравиться. Просто потому, что ты – это ты, и без всякого сексуального или еще какого-нибудь подтекста.

– А если бы мне было восемнадцать, ты бы…

– Мерлин!

– М-м?

– Заткнись, пожалуйста.

Остаток дня они провели, болтая на отвлеченные темы и пытаясь спа