Считаю до трех. Не проснешься - пеняй на себя!

Белобородый повел смычком по струнам - послышался отдаленный удар грома.

Раз!..

Белобородый еще раз провел по струнам. Опять громыхнуло. И значительно ближе.

Пауза. Наталья повернулась к Белобородому, приложила палец к губам. Белобородый опустил смычок.

/ Повернувшись опять к Куликову. / Два с половиной... / Пауза. / Два и три четверти...

Пауза. Наталья, не отнимая от виска Куликова пистолет, обер­нулась, глянула на Белобо-родого. В глазах ее - запредельное отча­янье...

Белобородый взмахнул смычком - небо раскололось!..

В номере темно. За окном - лунная ночь. На балконе играет Мо­царта Белобородый.

Перед балконной дверью хорошо различима в лунном свете Наталья в кресле. Вернее, вид-ны её запрокинутая на спинку кресла голова и свисающая рука, с неловко заломленной на полу кистью... с пистолетом рядом с ней...

Тюлевая штора, плавно взлетающая в потоке воздуха, мягко скользит по лицу Натальи, по её волосам, разметавшимся по спинке кресла.

КУЛИКОВ / в постели, не очнувшийся еще как следует от сна /. Чу­дик?.. Правда?.. Это по-чему же ты так думаешь?.. / С легким смешком. / Осведомители?.. Сколько, говоришь, томов досье?!.. А я догадываюсь, кто твой главный осведомитель. Однокурсница твоя. Тара-сова!.. А? Пра­вильно?.. / Повернул голову, обнаружил, что На­тальи в кровати нет. Повел взглядом по комнате... увидел Наталью... После паузы, вкрадчиво. / Наташа...

Пауза. Куликов откинул одеяло, сел на кровати. Натянул брюки. Пошел к ванной, на-ткнулся взглядом на юбку и блузку Натальи, висящие на спинке стула. Обернулся... разглядел на полу у руки Натальи пистолет... Шагнул к ней, остановился. Заметно, что хочет подойти ближе, но не решается. Преодолел себя, сделал к креслу несколько шагов - и... всё понял...

КУЛИКОВ. Нат-та-а...

Пауза. Склонился над Натальей, отпрянул.

/ Едва слышно. / Нат-та-ша... ты... О, Господи...

Поднял пистолет. Осторожно, двумя пальцами держит его за ствол.

Наташа...

Пистолет выпал из его руки. Куликов обессиленно опустился на пол. Обморочно уста-вился на Наталью. Отчаянно покачивает из сто­роны в сторону головой, отказываясь верить в случившееся.

Звонок телефона. Куликов вздрогнул, даже заслонил испуганно лицо руками, будто и над ним занесла смертушка свою зазубренную косу.

Настойчивые звонки. Куликов, не вставая, потянулся к телефону, взял трубку.

/ В трубку. / Да?!.. Магомедов!.. Что?.. Да, здесь... Нельзя... Вы - не муж! Вы - кретин! Имейте

ввиду: я к этому - ни-ка-кого отношения! / Уронил руку с телефонной трубкой. С иступленным

отчаяньем смотрит на Наталью. Пауза. /

Из трубки, лежащей на коленях Куликова, невнятно слышен мужской голос.

/ В трубку. / Да?.. Да... Что объяснять?! Я её... Это я её... убил... Вызывайте... вызовите мили-цию... / Положил трубку. Пауза. / Нат-та­ша... ты... ты свинья, Наташа...

Пытается «ослабить галстук». И далеко не сразу обнаружил, что нет на нем не только галстука, но и рубашки. Тяжело поднялся. По­дошел к столу. Налил полный бокал коньяка. Выпил.

Ты свинья, Наташа...

Прошел к креслу, поднял с пола пистолет. Осмотрел его, взвел затвор. Пауза. Подошел к двери, открыл замок. Приоткрыл и опять притворил дверь, дабы убедиться, что она не запер-та. Достал портфель. Вынул из него бумагу, ручку. Присел к столу. Какое-то время сидит пе-ред листом бумаги, но так ничего и не написав, скомкал его...

Встал, подошел к окну, опустился на пол напротив кресла.

В балконную дверь, сквозь тюль шторы, поглядывает на Наталью и Ку­ликова Белобородый,

темечко в растерянности смычком почесывает.

КУЛИКОВ / иступленно глядя на Наталью; еле слышно, горько, отча­янно, нежно. / Ты... ты - свинья, Наташа... Единственная... милая, родная моя свинья... / Вложил в рот дуло писто-лета, зажмурился... /

ГОЛОС НАТАЛЬИ. От свиньи слышу...

Пауза. Куликов открыл глаза.

Белобородый прикрыл балконную дверь. Исчез.

Опущенная на пол рука Натальи поднялась. Приподнялась запроки­нутая голова. Куликов уронил руку с пистолетом...

НАТАЛЬЯ / негромко, удивленно /. Обалдеть!.. / Пауза. / Идиотка... / Повернулась к Кули-кову. / Я испортила тебе рубашку...

Куликов сунул пистолет под кровать.

Наталья встала. Брезгливо отлепляет от тела мокрую, пропитан­ную на груди красным

вином рубашку.

/ Взяв с кресла бокал. / Смотри-ка... даже осталось... / Выпив остав­шиеся в бокале капли вина. / Остатки сладки...

КУЛИКОВ. Наташа... ты... / Замолк. /

НАТАЛЬЯ. Выспались, Ваше Величество?.. Что снилось? Кошмары?!.. А?!.. Чего припух? / Расстегивая рубашку. / Сколько уже натикало?

КУЛИКОВ. Наташа... / Вскочив. Отчаянно, яростно. / Какая же... какая же ты... свинь-я-я!!!

НАТАЛЬЯ / удивленно /. Професо-о-р!.. / Со смешком. / Надрался что ли?!.. Ну, ты даешь!.. Когда успел?! Во сне что ли?..

КУЛИКОВ / безуспешно борясь с нервной дрожью /. Сви-и... свинья-я...

НАТАЛЬЯ. Рубашечку жалко?.. / Снимая рубашку. / Считай, покрасила я тебе ее. Пережи-вешь? Без инфаркта?.. Оттого и наклюкался, чтоб легче было выдюжить страдания аховые?! Злодейкой-лиходейкой причиненные!

КУЛИКОВ. Кло-о... клоунесса...

НАТАЛЬЯ. Всю ночь на арене! Ты не рад? Рубашку тебе испортили?! Не переживай, сто двадцать на сто двадцать из «Бюро нежных услуг» обошлись бы тебе значи­тельно дороже.

КУЛИКОВ. Наташа!

НАТАЛЬЯ / с рубашкой в руке /. Порошка стирального у тебя, конечно, нет? Проницатель- ный ты мой! В другой раз будешь знать кому можно, а кому и нет горчичники ставить.

КУЛИКОВ. Оденься!!!

НАТАЛЬЯ. О-о-о... Снежинки в вине - не самый изысканный десерт? Не в вашем рафиниро-ванном вкусе, профессор?

КУЛИКОВ. Наташа... ну, пожалуйста... Иначе я...

НАТАЛЬЯ. Изнасилуешь?.. Уже можно расслабляться?

Куликов рухнул перед Натальей на колени, обхватил ее за ноги, це­лует...

Ого! Как-кой мужчина!.. Мачо! Каких свет не видывал... Всё, профессор... / Взяла с тумбочки его руч­ные часы, взглянула на них. / Всё, сказала! Мой благоверный уже все морги обшарил...

КУЛИКОВ. Нат-та-ша... ты... как Венера...

НАТАЛЬЯ. Да что ты говоришь! А на Афродиту не потяну?

КУЛИКОВ. Да-да... конечно... Ты и вправду... будто из пены морской...

НАТАЛЬЯ. Почему «будто»? Очень даже и славно сейчас во сне попла­вала! А выхожу на берег «из пены морской» - навстречу на всех парах господин профессор на белом верблюде...

КУЛИКОВ. На верблюде? И даже на белом?

НАТАЛЬЯ. У тебя есть белый «Мерседес»?!

КУЛИКОВ. Увы...

НАТАЛЬЯ. А чему тогда удивляешься?!.. На белом верблюде, с белым попугаем в руках...

КУЛИКОВ. С попугаем?! Надеюсь, говорящим?

НАТАЛЬЯ. А то каким же!

КУЛИКОВ. И что... что он тебе сказал?

НАТАЛЬЯ. А что он может сказать! Ничего хорошего. Только и знает, что одни глупости

твои чистоплюйские повторяет...

КУЛИКОВ. Наташа... да, Наташа, я знаю... я... я - идиот...

НАТАЛЬЯ. Подумаешь, новость!

КУЛИКОВ. Наташа... свинюшка ты моя...

НАТАЛЬЯ. Пусти...

КУЛИКОВ. Наташа... родная... единственная моя хрюшка-свинюшка...

НАТАЛЬЯ. Вот этого он не говорил!

КУЛИКОВ. Да?.. Попугай?.. Скажет!

НАТАЛЬЯ. Научишь?

КУЛИКОВ. Конечно... обязательно...

НАТАЛЬЯ. Пусти...

КУЛИКОВ. Хрюша-свинюша...

НАТАЛЬЯ. Ну, слышишь?! / Высвободилась из его рук, пошла к ванной. В руке - рубашка. / Хорошо еще, что так. Что Бог дает, то к луч­шему. / Приостановившись у двери ванной. / Пред-ставляешь, если бы с сигаретой заснула?! Как эффектно-то было бы! А?!.. / О рубашке. / Я ее замочу пока, а ты с мыльцем потом... / Скрылась в ванной. /

Куликов приложил руку к левой стороне груди, помял.

/ Из ванной. / Самолет у тебя во сколько?

КУЛИКОВ / не сразу /. В десять тридцать...

НАТАЛЬЯ. Во сколько?

КУЛИКОВ. В половине одиннадцатого! / Поднялся. Подошел к столу. Вылил в бокал остат-ки вина из бутылки. /

Из ванной слышится шум душа. Куликов прислушался. Выпил. Подошел к двери ванной.

/ Отчаянно. / Наташа... я... я, право, даже не знаю... как в такой си­туации...

НАТАЛЬЯ / из ванной /. Шмотки мои дай, пожалуйста...

Куликов взял со стула ее блузку и юбку, подал в приоткрывшую­ся дверь.

/ Из ванной. / В какой «такой ситуации»?!.. Вас что-то беспокоит, профессор? Вам что-то при-

снилось?.. Страшненькое-престрашненькое?!.. Не снилось вам, что рубашечка высохнуть не ус-

пеет? Нет?! Напрасно!

КУЛИКОВ. Наташа... я даже не очень представляю себе... как же те­перь... после всего, что у нас было сегодня...

НАТАЛЬЯ. А у нас что-то было?!

КУЛИКОВ / в сердцах /. Не дури!

НАТАЛЬЯ. Как скажешь. / Вышла из ванной. Одетая. / И чем же я могу тебе помочь, опро-метчивый мой?!.. Советом? Советы я даю только платные. / Включила свет. / Ты по­нял? Высох-нуть не успеет. Отожмешь хорошенько - и в пакет. Иначе намо­чишь всё в чемодане. Есть пакет? / Порылась в сумке, достала полиэти­леновый пакет. Надула его, проверяет не пропускает ли он воздух. /

КУЛИКОВ / с напряженной улыбкой /. Взорвется...

НАТАЛЬЯ. А тебе плохо?! Безрукие Венеры выше котируются! Или только в музеях? Без рук я тебе уже не сгожусь?.. Даже с горчичкой?.. / Положила пакет на стол. Складывает в сумку посуду. /

КУЛИКОВ. Наташа... / Замолк. /

НАТАЛЬЯ. Что? И у безрукой экзамен примешь?!.. Нет?.. А если де­кан разрешит?

КУЛИКОВ. И без разрешения...

НАТАЛЬЯ. Да-ну?!

Пауза.

КУЛИКОВ. Думаешь, не высохнет?

Наталья подошла к креслу, оглядывает пол около него.

НАТАЛЬЯ. Высохнет... если стоять дуть на нее будешь...

КУЛИКОВ. Я же... у меня больше и нет ничего...

НАТАЛЬЯ. Пистолет не видел?.. А?.. Табельное оружие! Потеряю - вышка!

Куликов достал из-под кровати пистолет.

КУЛИКОВ. Зачем ты его притащила?!!

НАТАЛЬЯ / с усмешкой /. Спрятал?! / Взяла у него пистолет./

КУЛИКОВ. Откуда он у тебя?

НАТАЛЬЯ. Купила по случаю. Не идти же, думаю, к своему учите­лю-мучителю безоруж-ной...

КУЛИКОВ. Не высохнет, так... можно же, наверно, утюгом... просушить... Тут же должен быть утюг?

НАТАЛЬЯ. Что?.. Проницательный ты мой... У тебя... нет запасной рубашки?!

КУЛИКОВ. Я же... на один день, собственно - с одним портфелем...

НАТАЛЬЯ / после паузы, рассмеявшись /. Хороша я, хор-р-роша-а!.. / Приставила пистолет к своему виску. / Наказание - адекватное преступлению. Давай отсчет! Пять, четыре, три... Ну?!.. Что? Сам кайф словить хочешь? Собственноручно приведешь приго­вор в исполнение?!.. А?.. Нет?.. Как знаешь! / Положила пистолет в сумку. Схватила со стула галстук Куликова, завязы-вает его у него на шее. /

КУЛИКОВ. Нат-таша!

НАТАЛЬЯ / подтягивая повыше узел галстука /. Л-люкс!.. / Взяла из шкафа пиджак, натяги-вает его на Куликова. /

КУЛИКОВ / сопротивляясь /. Не смей... Нат-таша! Ну, слышишь?!

НАТАЛЬЯ. Ручки, профессор... Рук-ки по шва-а-ам!!!.. / Напялила-таки на него пиджак. /

КУЛИКОВ. Ну, что ты из меня... шута горохового...

НАТАЛЬЯ / «любуясь» тем, как Куликов выглядит в пиджаке и галсту­ке на голое тело /. Последний писк от Славы Зайцева! Н-нет, Славе слабо. Армани!.. Так и поезжай. Все стюар-дессы враз падут к твоим ногам! О пассажирках я уже и не говорю... / Взявшись за лацканы его пиджака. Не сразу. Пристально глядя ему в глаза. Проникновенно, истово. / Я тоже... не знаю... как в такой ситуации... Не накопила опыта, нечем поделиться - извини! / Пауза. / Единственное, что могу предложить... / Вынула опять пистолет. Протянула ему. / Cначала меня... потом себя. / Пауза. / Или наоборот... давай я... А?.. Как тебе больше нравит­ся?.. Ну? Чей выстрел первый?.. Не желаешь?.. Ты знаешь еще какой-то выход?!..

Пауза.

Вот видишь, мой хороший...

Пауза.

Прости, мой славный... Я тебя очень... ОЧЕНЬ люблю...

Подняла на него пистолет. Пауза.

КУЛИКОВ. Наташа...

НАТАЛЬЯ. Кого люблю - того... убью... Прости. Ничего не могу с собой поделать. Не успо-коится душенька, пока ты жив.

КУЛИКОВ. Наташа, я... тоже... Моя душа тоже...

НАТАЛЬЯ. Передумал?.. Хочешь первым выстрелить?.. Поздно, профес­сор!

Выстрел!!!.. Вырвалось из «глушителя» тугое облачко серпантина, окутало Ку­ликова пёстрым клубящимся вихрем...

КУЛИКОВ / провожая взглядом кружащийся в воздухе, медленно опускающийся на пол сер-пантин; потрясенный, не сразу /. Нат-та... ша... ты...

НАТАЛЬЯ / сметая ладонью с его лица кругляши сер­пантина /. Бедненький... Прости. Теперь ты меня застрели, если хочешь...

КУЛИКОВ. Невозможная женщина...

НАТАЛЬЯ. Клоунесса, клоунесса, профессор!

КУЛИКОВ / зачарованно глядя в ее глаза /. Не-воз-мо-о-жна-я...

НАТАЛЬЯ / пожав плечами /. Какая есть...

КУЛИКОВ. Боюсь, что я... тоже...

НАТАЛЬЯ. Что?

КУЛИКОВ / с напряженной улыбкой /. Готов... убить тебя...

НАТАЛЬЯ. Зачем же дело стало?! За тобою право на выстрел...

КУЛИКОВ. Наташа, я на самом деле... готов... Я знал это... все эти годы знал... Ты веришь?.. Это правда. Знал - и... боялся себе в этом при­знаться...

НАТАЛЬЯ. Трусишка зайка серенький...

КУЛИКОВ. Да... выходит так. Но сейчас... сегодня... я как ни­когда знаю: моя душа тоже не успокоится, пока ты... Да. Правда. Ве­ришь?.. А?.. Дочь - взрослая... И если ты... А?.. Ты... как?..

НАТАЛЬЯ. Я?.. С тем и живу: пристрелить тебя - мечта заветная.

КУЛИКОВ. Да?.. Правда?

НАТАЛЬЯ / пожав плечами /. Бывало, случались и наваждения. А-а, думаю, Бог с ним! Пусть

живет. Свет что ли клином на нем сошелся?! Кроме него и пристре­лить что ли больше некого?.. Покажется вдруг душеньке: вот, наконец-то... мужчинка во всех отношениях исключительный - грохну-ка я лучше его вместо господина профессора! Но... только размечтаешь­ся, затвор даже взведешь, а Белобородый... тут как тут, по голове тресь: «Не дури, Скуратова!» Приглядишься как следует - и правда. Чего ж в него стрелять - он и без того... дохлик...

КУЛИКОВ. Смычком?

НАТАЛЬЯ. Что?!

КУЛИКОВ. По голове...

НАТАЛЬЯ. Смычком!

НАТАЛЬЯ. В самое темечко?

НАТАЛЬЯ. В темечко, в темечко...

КУЛИКОВ. Молодец. Именно так я ему и заказывал.

НАТАЛЬЯ. Да-ну?..

КУЛИКОВ. Да, Наташа... так... заказывал...

НАТАЛЬЯ. Сади-и-ст... Нет бы дождичек заказал... переходящий в снег...

КУЛИКОВ / не сразу /. Закажу...

НАТАЛЬЯ. На целые сутки?

КУЛИКОВ. Больше, Наташа...

НАТАЛЬЯ. Не слабо?!

КУЛИКОВ. Ты... свинюша... единственная моя... И если ты...

НАТАЛЬЯ. Если ты!

КУЛИКОВ. Да?.. Правда?

Деликатный стук в дверь. Пауза.

МУЖСКОЙ ГОЛОС / из-за двери /. Наталья! Воскресла?!

НАТАЛЬЯ / шепотом /. Морги проверил - перешел на гостиницы...

ГОЛОС. Можете не шептаться - я уже слышал твой голос!

Наталья сунула в сумку пистолет. Застилает кровать.

Открывайте по-хорошему - или я выбью дверь!

НАТАЛЬЯ / Куликову, нарочито громко /. Магомедов! Связывай прос­тыни! Быстро!!! / За дверь. / Пока ты будешь её выбивать, придурок - я спущусь с балкона на простынях!

КУЛИКОВ. Наташа... он звонил...

С грохотом - явно от удара плечом с разбега! - растворилась дверь. В номер влетел Эдуард, не удержался на ногах, упал.

НАТАЛЬЯ. Мужчины! Прошу знакомиться! / Куликову. Кивнув на рас­пластанного у ее ног Эдуарда. / Эдуард! Мой ревнивый муж!

ЭДУАРД / еще на полу /. Я тебе это... з-запомню...

НАТАЛЬЯ. Поднимайся! Драгоценный мой!

Эдуард поднялся.

/ Эдуарду. / Виктор Николаевич. Мой учитель. Профессор!

ЭДУАРД. А пьёт, как сапожник!

НАТАЛЬЯ. Очень остроумно! Блеск!.. Да, мы с Виктором Николаеви­чем немножко выпили. За встречу! Не имеем права?!.. Мы устроили с ува­жаемым профессором вечер воспоминаний...

ЭДУАРД. Ночь!

НАТАЛЬЯ / сурово /. Лапушка! Ты же будешь умницей?!

ЭДУАРД / сдерживаясь /. Да, конечно. Обязательно!.. / Куликову. / Ну и шуточки у вас... господин «профессор»!

НАТАЛЬЯ / Куликову /. Должна извиниться за мужа - с юмором он, увы, не на дружеской

ноге.

ЭДУАРД. Угу... / Куликову. / Прошу прощения! Садистский юмор не понимаю! / Наталье. / Долго думали?! Хорошо ещё милицию не вызвал...

НАТАЛЬЯ / резко /. Ты только что обещал быть умным!

ЭДУАРД / едва сдерживаясь /. Стараюсь!

НАТАЛЬЯ. Незаметно.

ЭДУАРД / оглядывая засыпанный серпантином номер /. Хорошо повесе­лились! / Наталье. / Тебе, конечно же, еще и пистолет нужно было взять обязательно!.. Для того я, ясное дело, и от-валил за него сто двадцать баксов, чтобы ты...

НАТАЛЬЯ / жестко /. Неинтеллигентно, мой дорогой.

ЭДУАРД. Угу... рожей не вышел...

НАТАЛЬЯ / фурией /. Не вышел! Ты кому звонил?! Ревнивенький мой! Кому?!! «Али Маго-медову?!!» Как ты... какое ты имел право... поверить в эту чушь собачью?!

ЭДУАРД / достав из кармана записку, жестко /. Это не ты писала?!!

НАТАЛЬЯ. Это я писала. Для умного человека! Каким тебя до сих пор считала. По-твоему, я

могу пойти... я способна на «визиты» к «Али Магомедовым?!!» К мандаринщикам?!.. / Влепила ему пощечину. /

ЭДУАРД. Ну... так... сама написала же...

НАТАЛЬЯ. Раздевайся. Быстро! / Куликову. / У вас какой размер по вороту?

ЭДУАРДУ. Что?!

НАТАЛЬЯ. Я испортила Виктору Николаевичу рубашку. Нечаянно залила вином...

КУЛИКОВ. Извините нас... если сможете...

ЭДУАРД. Дур-до-о-ом...

НАТАЛЬЯ. Быстро, сказала!

Пауза.

Долго еще будешь нервы мотать?!

ЭДУАРД / снимая рубашку /. Уж не милицию - так скорую-то надо бы­ло вызвать... Точно бы в психушку загребли...

НАТАЛЬЯ. Не очень убивайся - ты туда еще успеешь.

ЭДУАРД. Не сомневаюсь.

НАТАЛЬЯ. И правильно делаешь. / Взяла у него рубашку, приложила ее к спине Куликова. / Должна подойти...

ЭДУАРД / оттянув на животе майку /. А я что... так и пойду?!

НАТАЛЬЯ. Так и поедешь.

ЭДУАРД. В дурдом и в таком прикиде принимают?

НАТАЛЬЯ. Сейчас узнаем... / Сняла трубку. / Сам спросишь или мне доверишь? / Набирает

номер. /

КУЛИКОВ / с рубашкой в руках, Эдуарду /. Мне, право... неловко...

ЭДУАРД. Да чего уж там... Свои люди!.. Штаны не снять?

НАТАЛЬЯ. Эдуард!!! / В трубку. / Алло! Такси? Нужна машина... К гостинице «Заря». Ску-

ратова. Что?.. Да, будем встречать! / Положила трубку. /

ЭДУАРД / Куликову /. Носи - не снашивай... А ноги я тебе всё рав­но переломаю!

НАТАЛЬЯ. Всё сказал?! Красноречивый ты мой!

ЭДУАРД. Что не сказал - дома договорим. / Взял ее за плечи, силой повел к двери. /

Наталья резко передернула плечами - он невольно опустил руки.

НАТАЛЬЯ / в дверях /. До свидания, учитель! Будет нужда в горчичниках - дайте знать.

Эдуард настороженно, зло глянул на Наталью, перевел взгляд на Куликова.

Привет родному институту! И достославному городу Омску. / Вышла. Вытя­нула в коридор за руку Эдуарда. Прикрыла дверь. /

ЭДУАРД / приотворив дверь /. Звони - заказывай костыли! / Прикрыл дверь. /

Пауза. Куликов подошел к двери, закрыл ее на ключ. Подошел к зеркалу. Поправил галстук. Опустился в кресло. Пауза. Взял со стола пакет. Надувает его...

КУЛИКОВ / резко вскочив вдруг, громко, торжествующе /. А вот переломай! Переломай!!!

Пауза. Опять опустился в кресло. Продолжает надувать пакет.

Стук в дверь. Куликов замер. Стук повторился. Куликов отбросил пакет, встал. Подошел к двери. Заметно, что хочет спросить: «Кто?!» Но преодолел себя - открыл, не спрашивая.

ЭДУАРД / в дверях /. Смелый такой?! / Прошел в номер. / Садись!

КУЛИКОВ / неожиданным в нем, твердым, ироничным тоном /. Благода­рю вас, вы очень

любезны! / Сел. /

Пауза. Эдуард пододвинул стул, сел напротив. Вынул сигареты, протянул Куликову. Куликов взял сигарету. Закурили. Пауза.

ЭДУАРД. Как мужик мужику... - было?..

Пауза. Куликов взял пакет, выдохнул в него дым.

КУЛИКОВ. Что именно?

ЭДУАРД. С тобой, по-моему, как с человеком?!.. Я тоже не чистоплюй, ясное дело. И по ко-

мандировкам - поездил! Но у меня святое правило: если замужняя - ничего! Будь хоть королева! / Затянулся сига­ретой. Пауза. / «Как ты мог?!» «К мандаринщику!» Магомедовы что... - все с базара обязательно?! Ты сам пойми, приехал - полпервого ночи, жены нет!.. И записка: «Ушла к Магомедову!» И что я должен ду­мать? Маникюр пошла делать?! / После паузы. С неподдельной, почти приятельской доверительностью. / Как мужик мужику... не верю я ей... Никогда не ве-рил... / Постучав по груди. / Как сидит вот тут что-то... Не верю!..

КУЛИКОВ. Ей не верите, а меня первый раз видите - и готовы пове­рить?! / Надувает дымом

пакет. /

ЭДУАРД. А кто тебе сказал, что поверю?!.. И ей... если б совсем не верил - другое дело. А так... - доверяй, но проверяй!.. Думаешь, впервые что ли с ней... закидоны такие?!.. Такого, чтоб застукать - нет, не было еще, ясное дело, врать не буду, но... Прошлый раз уезжал тоже, приез-жаю - шнурок в коридоре валяется! Обрывок!.. А у меня... - со шнурками забыл уже когда и но-сил! «Чей?!» - спрашиваю. «Не знаю! Брат заходил - может, его.» Навожу справку. Да! Заходил! Брат! / После паузы. Горько, отчаянно. / Но шнурки у него - не рва-ли-и-сь!!!

Пауза. Эдуард затянулся сигаретой. И вдруг... замер, догадкою ужаленный. Опустил взгляд на туфли Куликова...

КУЛИКОВ. Как мужик мужику... последний раз в вашем городе был лет пятнадцать назад...

ЭДУАРД / не сразу /. Она говорит, сегодня уезжаешь...

КУЛИКОВ. В половине одиннадцатого - самолет.

ЭДУАРД. Ну... ты это... Она, в общем, сказала... ну... чтоб из­винился...

КУЛИКОВ. Да полно. С кем не бывает!

Пауза.

ЭДУАРД. А... горчичники?

КУЛИКОВ / не сразу /. Что горчичники?

ЭДУАРД. Ну, ты... дурочка-то из себя не строй... С тобой... как с человеком...

КУЛИКОВ. Горчичники - они и есть горчичники. И ерунда, мелочь - а, бывает, необходи- мейшая! Новых, дорогих лекарств - пруд пруди, а са­мых традиционных - днем с огнем...

Открылась дверь. В дверях - Наталья.

НАТАЛЬЯ / не проходя в номер /. Не затянулись извинения?!!.. Пол­ный вперед! Машина

пришла.

Эдуард встал.

Виктор Николаевич! Он извинился?

КУЛИКОВ. Да-да... мы поладили...

Эдуард протянул Куликову руку. Куликов протянул свою.

ЭДУАРД / пожимая руку /. Приятно было... познакомиться...

КУЛИКОВ. И я... очень рад...

ЭДУАРД. Горчичники у нас пока еще, слава богу, не проблема. Нужно будет - звоните. По-можем! / Наталье. / Ты дала телефон?

НАТАЛЬЯ. У профессора память... неважная...

ЭДУАРД. Легко запоминается. На раз! 33 - голодный год, 41 - война началась, 61 - Гагарин в космос полетел. Звоните! / Пошел. Обернулся. / Счастливого полета!

КУЛИКОВ. Благодарю...

Наталья прощально взмахнула рукой. Эдуард вышел, притворил дверь.

Пауза. Куликов стоит неподвижно. Опустил взгляд на туфли...

Перевел взгляд на туго надутый дымом пакет в руке. Пауза.

С балкона вошел в номер Белобородый. Остановился за спиной Ку­ликова.

Куликов помял левую сторону груди. Взял со столу бутылку. Она пуста.

Белобородый протянул из-за спины Куликова руку со смычком, ткнул им в надутый дымом

пакет. Взрыв!!!

Диванчик в зале ожидания аэропорта. Телефон-автомат на стене.

На диванчике - Куликов. Портфель на коленях.

За диванчиком и чуть в стороне - Белобородый. Моцартовскую ме­лодию тихохонько играет.

ГОЛОС ПО РАДИО. Повторяем! Начинается посадка на рейс 677, следу­ющий в Омск. Выход на посадку из галереи номер два.

Пауза. Куликов встал. Прошел к телефону. Снял трубку, набрал номер.

ГОЛОС ЭДУАРДА В ТРУБКЕ. Алло!.. Алло-о!

Пауза.

/ Резко. / Алло! / Ернически. / Помехи на линии? Сигнал не проходит?!

Куликов повесил трубку. Пауза. Достал из кармана сигареты. Закурил.

ГОЛОС ПО РАДИО. Внимание! Продолжается посадка на рейс 677! Выход на посадку из галереи номер два.

Пауза. Куликов пошел. Белобородый играет громче. Куликов приостановился. Пауза. Подошел к Белобородому.

КУЛИКОВ / с напряженной улыбкой, от гримасы иступленного отчаянья не отличимой /. А дождь?!.. Можешь?

Белобородый, не переставая играть, поднял на Куликова лукавый и пристальный взгляд, кивнул. Пауза.

А грозу?!

Белобородый кивнул. Продолжает играть моцартовскую мелодию.

ГОЛОС ПО РАДИО. Повторяем! Продолжается посадка на рейс... / Пауза. / Внимание! При-

ноносим свои извинения пассажирам рейса номер 677. Из-за резкого изменения метеоусловий в аэропорту приземления вылет самолета задерживается.

Пауза. Куликов в недоумении. Белобородый невозмутим. Играет.

КУЛИКОВ. А... снег?..

Белобородый глянул на Куликова. Перестал играть. Темечко смыч­ком почесал. Пожал плечами. Пошел к диванчику.

Белобородый пошел, а скрипка его белая в воздухе повисла. В том же положении и в том же месте осталось - будто по-прежнему на плече Белобородого лежит-полеживает.

Белобородый приостановился, оглянулся на скрипку. Вернулся к ней. Смычок белый на белые струны ее положил. Пошел опять к ди­ванчику.

Звучит мелодия Моцарта. Смычок по струнам сам собою порхает.

Белобородый присел на диванчик, что-то белое, мешочек какой-то, из кармана достал.

Достал и принялся мешочек этот надувать.

Куликов на скрипку посмотрел, на Белобородого... Ринулся к телефону. Подбежал, схватил

трубку, накручивает диск...

А Белобородый... свой телефон надувает...

ГОЛОС ЭДУАРДА В ТРУБКЕ ТЕЛЕФОНА-АВТОМАТА. Алло! / Пауза. / Ну и что... и долго

еще будем в молчанку играть?!!

Куликов повесил трубку. Повернулся к Белобородому. У того на коленях телефон стоит.

Только что им надутый. Белый. Пребольшой и пузатый.

Белобородый снял трубку своего телефона.

ГОЛОС НАТАЛЬИ В ТРУБКЕ. Да!.. Алло!..

Белобородый протянул трубку Куликову.

Алло! Я слушаю!

Куликов взял трубку.

Алло-о!!!

КУЛИКОВ. Наталья Николаевна?!

НАТАЛЬЯ. Да...

Белобородый поставил телефон на скамейку. Встал.

КУЛИКОВ. Как ваше драгоценное настроение?

НАТАЛЬЯ. Нелетное!

Белобородый вынул из кармана дирижерскую палочку, взмахнул ею. Повалил снег. Густой и пушистый. И очень нежный...

КУЛИКОВ / подставив ладонь под снежинки /. С майским снегом вас, досточтимая Наталья

Николаевна...

Сквозь снежную пелену видна Наталья. У такого же пребольшого и пузатого белого телефона стоит. И тоже снежинки на ладошку ловит.

НАТАЛЬЯ. Благодарю... / Игриво. / Кто это?.. Это диспетчер?

КУЛИКОВ. Да. Диспетчер. Бюро нежной погоды! Нежной и очень нежной, Наташа Нико-

лаевна...

НАТАЛЬЯ. От традиционной до самой изысканной?

КУЛИКОВ. Именно!.. / Переглянулся с Белобородым. / Будем рады вы­полнить ваш заказ.

Пауза.

Наталья Николаевна! Что же вы?!.. Жизнь - это здесь и сейчас... / Пау­за. / Аллё! На проводе!.. Что же вы?! Заказывайте! / Пауза. / Не дури­те, Скуратова! Вы не можете не знать эту тему! / Пауза. / Аллё-о! Вы меня слышите?.. Что вы предпочитаете? Розовый дождь, зеленый снег?

Белобородый опять взмахнул палочкой. Снег стал изумрудным.

Аллё-о! Наталья Николаевна! Подходит?.. Нет?.. А если...

Белобородый вынул из кармана апельсин.

... если оранжевый?!

НАТАЛЬЯ / не столько утирая, сколько размазывая по лицу невольные слезы /. Кло-о-ун...

КУЛИКОВ. Весь вечер на арене...

НАТАЛЬЯ. А утро?

КУЛИКОВ. И утро, и день, и... 144 часа в сутки! / Пауза. / Я не понял, вы будете делать за-каз?! / Пауза. / Аллё-о! На проводе! Не слышу ответа!

НАТАЛЬЯ. А кроме зеленой да оранжевой нет у вас других красок?

Куликов переглянулся с Белобородым.

КУЛИКОВ. Какую желаете?

НАТАЛЬЯ. Я... я, пожалуй, отдала бы предпочтение... насыщенно желтому тону. Это воз-можно?

Куликов взглянул на Белобородого. Тот кивнул.

КУЛИКОВ. Всенепременно.

Белобородый взмахнул своей палочкой - снег стал желтым.

НАТАЛЬЯ. С деликатным оттенком зеленого...

КУЛИКОВ. Пожалуйста!

В желтый тон добавился зеленый.

НАТАЛЬЯ. Как можно ближе к горчичному...

Белобородый пристально глянул на Куликова. Пауза.

Алло! На проводе!..

Куликов повернулся к Белобородому, взгляды их встретились.

Ближе к горчичному... Возможно?..

Пауза.

Алло! Диспетчер!.. Не слышу ответа!..

Куликов кивнул Белобородому - тот охотно взмахнул своей палочкой...

КУЛИКОВ. Как скажешь, Наташа...

Снег повалил гуще и горчичнее. Такой густой и горчичный, что за вихревой пеленою его вскоре и Куликова с Натальей не видно стало. Только Белобородого видно. Да играющую скрипку его.

Сделал Белобородый несколько шагов вперед, высоко руки вскинул. В одной руке у него - палочка дирижерская, в другой - апельсин. Склонился уж было Белобородый в поклоне, да застыл вдруг, по­лусогбенный. Прислушивается к чему-то настороженно, взгляд недоу­менный

с палочки на апельсин туда-сюда переводит...

Выпрямился, поднес апельсин к уху. Пауза.

Разломил апельсин... белого попугайчика из него вынул, на палец посадил...

ПОПУГАЙ. Не дур-р-рите, Скур-р-ратова! Не дур-р-рите, Скур-р-ра-това!

Белобородый явно смутился.

Не дур-р-рите Скур-р-ратова!

Белобородый что-то шепнул попугаю.

У вас есть разрешение из деканата?! У вас есть разрешение из деканата?!

Белобородый брови белые насупил, погрозил попугаю белою палоч­кой дирижерской. Пауза. Редеет пелена снежногорчичная. Видны Наталья с Витюней... на белом верблюде

по белым барханам Судьбы своей кочующие...

ПОПУГАЙ. Хр-р-рюша! Хр-р-рюша-свинюша! Хр-р-рюша! Хр-р-рюша свинюша!

Белобородый просиял, вскинул опять руки...

БЕЛОБОРОДЫЙ. Всю жизнь... на арене!.. / Поклонился низко-пренизко. /

Белый смычок по струнам белой скрипки порхает...

Степенно вышагивает белый надувной верблюд, мерно покачиваются в такт его шагам оседлавшие его Мужчина и Женщина.

Тут сказочке и конец.

А потому...

З А Н А В Е С

================================================================

Лев ПРОТАЛИН - 600028, г.Владимир, 23-ий проезд, 12, кв.2.

Тел. / 8-0922 /-44-20-43 E-mail: protalin2000@mail.ru