Глава 4. Поднявшись с постели, Руслан Курбаев прошел к журнальному столику и взял пачку «Житана».

Поднявшись с постели, Руслан Курбаев прошел к журнальному столику и взял пачку «Житана».

– Подкури и мне, – негромко попросила пышнотелая блондинка, лежащая на постели в позе Венеры.

Руслан вытащил еще один белый цилиндр, зажал между зубами, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся. Вернувшись к кровати, протянул одну сигарету женщине, присев на край постели. Блондинка придвинулась к нему, опустив свою голову с копной пышных вьющихся волос мужчине на бедро. Провела рукой с длинными ярко‑фиолетовыми ногтями по волосатой груди своего друга, потом томно прошептала:

– Как мне хорошо с тобой, Руська. А тебе?

– И мне хорошо, Орнела, – нейтральным тоном ответил мужчина, глубоко затягиваясь. Он неотрывно глядел на полосу света, бьющего сквозь щель между неплотно задернутых штор. Его мысли сейчас были далеко от любовного ложа.

– А почему бы нам не жить вместе? – Ноготь обвел контур соска на груди Курбаева.

– Потому что у тебя семья, – тут же последовал ответ.

– Ха‑ха, – Орнела рассмеялась. – Тоже семью нашел, да моему благоверному до меня, как и до остальных баб, нет никакого дела. Один бизнес в голове, импотент чертов. Сынок ничуть не лучше своего папашки, рассматривает семью всего лишь как чековую книжку и мечтает затмить славу Шумахера. Если я не приду домой, они это и не заметят.

– «Чем ты лучше их, кукла силиконовая?» – поинтересовался мысленно у своей подруги Курбаев.

Орнела Корнайс, в бытность российского гражданства Ольга Крук, без напряга восприняла перерождение супруга из бухгалтера завода в преуспевающего банкира. Мгновенно освоила технологию трат больших денег, посещая элитарные салоны красоты, фитнес‑клубы, рестораны и художественные галереи.

Впоследствии, когда им пришлось перебраться в Европу, Ольга не только сменила свое простое имя, но и внешность, заставив самых дорогих пластических хирургов максимально приблизить к идеалу своей молодости – итальянской актрисе Орнеле Мутти.

Роман Курбаева с Ольгой разгорелся еще в Москве. Выделив Станиславу чеченские нефтедоллары, Руслан счел, что наиболее эффективным за финансистом будет контроль через его жену.

Они познакомились на персональной выставке художественного мэтра Ильи Глазунова. Высокий, импозантный мужчина, элегантно одетый, с манерами английского аристократа без проблем покорил ее сердце. В обладании этой женщиной бывший резидент советской разведки находил даже некую прелесть – в то время в Ольге присутствовала некая природная изюминка.

Теперь секс с эрзац‑Орнелой Мутти вызывал у Курбаева неизменное отвращение, и даже стыд, как будто он совокуплялся с надувной куклой. Особенно противно ему становилось, когда во время постельной гимнастики он натыкался на хирургические швы. Но всему когда‑то приходит конец...

– Это интересная идея, – затушив окурок, наконец проговорил Руслан. – Надо будет ее хорошенько обдумать.

– Когда же начнешь думать на этот счет? – оперевшись на руку, Орнела уставилась на своего любовника.

– Сперва мне необходимо провести одну очень рискованную операцию. Кстати, в ней участвует и твой благоверный. А так как на кону слишком много поставлено, не стоит Стаса огорчать.

Курбаев поднялся с постели и стал одеваться. Женщина несколько минут пристально смотрела на него, потом спросила:

– И сколько мне ждать твоего решения?

– От четырех до шести недель, – завязывая галстук, не задумываясь, ответил чеченец.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнула Орнела. – Я согласна подождать два месяца. Но если ты и по истечении этого срока не решишься, я сама все расскажу Станиславу.

– До этого дело не дойдет, крошка, – мягко улыбнулся мужчина, про себя подумав: «Если ты, дура, только рот откроешь, твой Стасик не задумываясь вышвырнет тебя на улицу, как приблудную суку. А то, чего доброго, заставит живьем замуровать в фундамент какого‑нибудь из домов под продажу».

Руслан хорошо знал натуру своего подчиненного. Станислав Крук был овцой с теми, кто сильнее, и волком для тех, кто слабее его. Настоящая акула большого бизнеса.

– Пока, детка, – надев кожаный плащ, Курбаев послал женщине воздушный поцелуй. Остановившись перед дверью, напоследок бросил: – В Копенгаген я приеду через месяц‑полтора, вот тогда и поговорим.

– Целую тебя, милый, – пропела вслед женщина, но он ее уже не слышал. Как и не собирался с ней больше видеться. Но предугадать будущее никому не дано.

Сев в стального цвета «СААБ‑900», Руслан Курбаев включил зажигание, прислушался к ровному, едва различимому рокоту прогревающегося мотора и задумался. Теперь для него было все решено, за спиной больше полувека, и нет до сих пор никакой опоры под ногами. Судьба по‑прежнему швыряет его по миру, как сухой куст «перекати‑поле». В глубине души бывший полковник Первого Главного Управления КГБ жалел, что по воле рока оказался по разные стороны баррикад с теми, с кем когда‑то стоял в одном строю.

Тогда, в девяносто втором, когда Советский Союз развалился, канул в Лету Комитет государственной безопасности, он искренне считал долгом настоящего вайнаха оказать помощь становлению своей родной республики. И так же искренне верил, что Ичкерия может стать европейским Кувейтом. Государством богатым, где в достатке жили бы все его граждане, дети учились в престижных школах и университетах. Но все эти размышления и мечты оказались утопией, самостоятельность стала для вайнахов не прыжком вперед, а стремительным спуском в глубокое Средневековье.

Оружие, оказавшееся в руках после ухода воинских частей бывшей Советской армии, позволило вовсю разрастись махровому разбою. Республика стремительно превращалась в змеиный клубок преступности. Руслан Курбаев, приближенный к президенту Ичкерии, старался не замечать, как виноградари, нефтяники, пастухи превращаются в кровавых абреков.

Сам же он свои обязанности выполнял добросовестно, по приказу президента Большого Джо создавал золотой запас республики (пусть незаконными методами, но цель оправдывает средства). Также организовывал систему адекватного удара по Российской Федерации, в случае, если в Москве вспомнят о «целостности и конституционном порядке». В то время по личному распоряжению Большого Джо был основан «Клуб посвященных», проще говоря, структура исполнения стратегической диверсии против Кремля. Потом отправился в Западную Европу, где создавал с нуля «ичкерийскую разведывательную сеть», настоящую шпионскую инфраструктуру.

Когда началась первая война с Россией, европейские агенты стали активно сотрудничать одновременно как с местными мусульманскими организациями, так и со спецслужбами. Через них вербовались наемники и закупалось оружие и экипировка (одним из спонсоров моджахедов был беглый финансист Станислав Крук).

Гибель Большого Джо включила таймер адекватного удара, «Клуб посвященных» стал воплощать в жизнь «проект „Вайнах“, захват у РВСН ядерного боеприпаса и взрыв его в Москве. В начальной стадии все шло вроде бы гладко, но на конечном этапе российский спецназ разгромил заграничную базу боевиков и отбил назад ядерную боеголовку. Несмотря на провал операции, первую войну Ичкерия выиграла, заставив Россию вывести свои войска.

Во время затишья Руслан занимался скупкой и отправкой на Кавказ вооружения. Он уже практически не верил в европейский Кувейт, но надежда, как раскаленный уголек, вылетевший из очага, все же тлела где‑то глубоко в душе разведчика.

На самом деле республика все дальше скатывалась в Средневековье. Афганские моджахеды и арабские боевики, воевавшие плечом к плечу с чеченцами, навязывали им «ваххабизм». Полевые командиры, одурманенные пропагандой и баснословными арабскими деньгами, бредили всеобщим Кавказским Халифатом. Чечня кипела, как закрытый котел на огне, в конце концов точка кипения дошла до предела...

Отряды моджахедов вошли в соседний Дагестан. Началась Вторая чеченская война.

Несмотря на затяжной ход «антитеррористической операции», с каждым днем становилось ясно – второго Хасавюрта больше не будет.

Руслан Курбаев это тоже понял и постепенно стал отходить от активной работы. Переехав в небольшой домик в пригороде Гавра, он по вечерам из программ теленовостей отслеживал происходящее на Кавказе. Российские спецслужбы планомерно зачищали верхушку сепаратистского движения, в конце концов добрались и до второго «легитимного» президента Ичкерии. По сути, это был конец, все последующие телодвижения сепаратизма являлись не более чем предсмертной агонией.

Все остальные «политические» беженцы были мелкими сошками в иерархии ичкерийского «сопротивления», они уже нашли себе покровителей среди представителей спецслужб Востока и Запада. Одним нужна была сепаратистская Чечня, как плацдарм для завоевания Европейского Халифата, другие рассматривали Северный Кавказ как кровоточащую рану, не позволяющую крепнуть России. Сильная Россия Запад пугала.

Но для прессы «беженцы» все еще пытались корчить из себя борцов за независимость. Только это плохо получалось. Требовался рекламный фокус, такой, который смог бы заставить европейских обывателей на время обратить свое внимание. Такая тема неожиданно отыскалась. Сотрудник департамента госбезопасности Ичкерии Махмуд Армашев, в свое время находившийся в личной охране Большого Джо, вспомнил о «золотом запасе» республики, который создавал первый президент. Махмуд хорошо помнил, кто отвечал за эту акцию.

Руслана Курбаева отыскали без особых затруднений, а потом вытащили наружу, как старого сома из омута. Новым вождям требовалось разработать операцию по доставке золота в Европу.

«Они меня никогда не оставят в покое», – понял Руслан. Когда потребуется, его снова разыщут люди в строгих костюмах и темных очках. Исчезать следовало, оставив соратникам твердую уверенность в собственной гибели.

Теперь ему предстояло готовить две операции: одну для боевиков, которым нужно золото, вторую для себя. Легче всего уходить в огне...

«Хорошая жена, хороший дом, что еще нужно, чтобы встретить старость», – глядя на приборную панель, неожиданно вспомнил Руслан фразу из советского боевика «Белое солнце пустыни». Дом сейчас не был проблемой, имея капитал, можно приобрести любое жилье. Жена... Об Ольге Крук он сейчас даже не вспомнил, это был пройденный этап. Совсем другое дело Наиль, восемнадцатилетняя юная фиалка. Родители готовы были отдать дочку в жены за пятьдесят тысяч долларов. Девушку ему сватал один из боевиков, который сейчас обитал в Нидерландах в лагере беженцев. Наиль была его сестрой, парень сильно ее любил и переживал, чтобы арабы не забрали девушку в горы и не сделали из нее «шахидку».

«Вайнахские женщины – преданные и послушные жены. С такой можно не только встретить старость, но и дождаться смерти», – с теплотой подумал Руслан, теперь его возвращение в Чечню приобрело логический смысл.

Надавив педаль газа, Курбаев взялся обеими руками за рулевое колесо, выезжая со стоянки возле гостиницы, где он «прощался» с брошенной любовницей.

* * *

Белоснежная громада парома «Викинг», пришвартованного у пирса Копенгагенского порта, походила на прожорливую гигантскую рыбу, которая, разинув свою пасть, поглощала автомобили, бесконечной чередой ползущие внутрь теплохода по бетонному желобу.

Оставив свой «СААБ‑900» на автомобильной палубе, Руслан Курбаев легко поднялся наверх и, пройдя по длинному коридору в сопровождении молодого стюарда, зашел в каютулюкс.

– Что‑нибудь желаете до отхода? – получив щедрые чаевые, поинтересовался юноша.

– Бутылку «Хеннесси», коробку конфет «Рафаэлло» и два бокала. – Вынимая из кармана плаща сигареты, на мгновение задумался пассажир. Руслан знал, как и с чем пить коньяк. Этому его в свое время учили на дипломатических курсах после окончания Высшей школы КГБ, и впоследствии, когда приходилось работать под посольской «крышей», и он неоднократно бывал на различных приемах. Все знал и умел, но последнее время все больше и больше хотелось расслабиться и почувствовать себя свободным.

Дождавшись прихода стюарда и вручив еще одну мелкую банкноту «на чай», Курбаев наполнил большой пузатый бокал едва не до половины темно‑коричневым напитком с густым ароматом коньячного спирта, потом разорвал упаковку и вытащил белый шарик, обсыпанный кокосовой стружкой.

Бокал он осушил одним большим глотком, потом с удовольствием закусил конфетой. Сладкая начинка с миндальным вкусом вкупе с напитком создали во рту ни с чем не сравнимый букет. Через минуту горячая волна накрыла Руслана с головой, откинувшись на кожаную спинку, он снова плеснул себе коньяку, но теперь уже как положено, на самое донышко.

Закурив, чеченец с интересом уставился в круглое окошко иллюминатора, откуда открывался отличный вид на столицу Дании.

Постепенно опустились сумерки, город загорался десятками тысяч электрических лампочек, которые искрились в темноте всеми цветами радуги.

Бутылка «Хеннесси» опустела на треть, когда паром, отчалив, стал медленно пятиться назад. Выбравшись из гавани, «Викинг», слегка покачиваясь на волнах, развернулся и, набирая скорость, двинулся в ночь.

Закусив очередную рюмку конфетой, Руслан задумчиво посмотрел на початую пачку «Житана», но закурить не успел. В дверь каюты постучали.

– Войдите.

В каюту вошел невысокий полноватый господин в черной флотской форме с золотыми галунами на рукавах и офицерской фуражке с огромным «крабом» на высокой тулье.

– Пассажирский помощник Якобус дер Кунц, – на английском языке представился моряк.

– Присаживайтесь, господин дер Кунц, – Курбаев указал на кресло с противоположной от него стороны: – Коньяка выпьете?

Якобус снял с головы фуражку, под которой оказался бледный лысый череп с темными отметинами старческих пигментных пятен.

– Немного коньяка не повредит, – присаживаясь, проронил моряк.

Руслан Курбаев подвинул к краю столика второй бокал, наполнил его на четверть и столько же плеснул себе. Потом достал из кармана небольшую коробочку электронного прибора, внешне похожего на диктофон, нажал клавишу и поставил на середину стола. Прибор был полной противоположностью диктофона, скэлер – электронная глушилка. Их разговор не должны услышать посторонние уши.

Перед бывшим резидентом КГБ сидел действующий агент ГРУ, позывной Бедуин.

Знакомы они почти двадцать лет, в восемьдесят восьмом году Руслану поручили добыть документацию по новой станции наведения крылатых ракет, которые устанавливались по программе модернизации на ракетные фрегаты типа «Нильс Юэль». К тому времени Курбаев достаточно глубоко внедрился в среду высшего командного состава Военно‑морского флота Дании под видом латиноамериканского бизнесмена. Вскоре резидент, соучредитель закрытого офицерского клуба, заметил, что модернизацией интересуется не он один. Капитан второго ранга Якобус дер Кунц полгода как вернулся из Варшавы, где служил в аппарате военно‑морского атташе.

В конце концов резидент собрал достаточно фактов, чтобы можно было обвинить дер Кунца в предательстве. Встретившись с капитаном второго ранга в спокойной обстановке, Руслан выложил ему убойную комбинацию фактов. После длительного диалога выяснилось, что Якобус работает на ГРУ и завербован советской военно‑морской разведкой.

Курбаев не стал сообщать своему командованию о перехлесте со смежниками. Дабы не вызвать со стороны военной разведки мстительного недовольства. Более того, объединив усилия, они добыли секретную информацию о станции наведения. Потом судьба их развела, но Руслан никогда не выпускал Бедуина из виду.

О бывшем военном моряке, который после выхода в отставку работал на пассажирском флоте, Курбаев вспомнил, когда его поставили в известность о вывозе с территории Чечни «золотого запаса».

Дождавшись, когда старый моряк в несколько глотков выпьет коньяк, чеченец осушил свой бокал и спросил:

– Ну, как, телеграмма достигла адресата?

– Да, – дернул кадыком Кунц, от выпитого его лицо моментально стало алым. – Я, как было договорено, отправил депешу двумя маршрутами. С электронного носителя и «эстафетой»[7]. Вчера пришло от куратора подтверждение, и на мой счет в Карибском банке легло полновесных десять тысяч евро.

– Замечательно, – улыбнулся Руслан, он специально провел встречу с новыми «лидерами» чеченского сопротивления на пароме «Викинг» и текст донесения для Бедуина составил лично, соблюдая все условия, чтобы к этому сообщению в Москве отнеслись со всей серьезностью.

Теперь он знал – задуманное удалось, значит, первая часть грандиозного плана прошла успешно.

Он снова разлил коньяк по бокалам, поднял свой и торжественно предложил:

– Давай, Якобус, выпьем за твою прибавку к пенсии.

– Не возражаю, – улыбнулся в ответ пассажирский помощник капитана, и совсем не по‑европейски одним глотком заглотил благородный напиток.

Курбаев выпитый коньяк не стал закусывать конфетой, а сунул в уголок рта сигарету и щелкнул зажигалкой.

– И вот еще что, дружочек, – глядя в упор на датчанина, задумчиво произнес Руслан. – Ты бы уехал куда‑нибудь на пару месяцев.

– Это еще зачем? – не понял старый моряк.

– Когда главный приз представлен в виде двадцати тонн золота, человеческой кровушки прольется немерено. Как раньше люди с удовольствием гибли за металл, так и в наше время ликвидируют всех, кто может стать конкурентом.

– Разумно, – согласился краснолицый дер Кунц, смело взяв за горлышко бутылку с остатками «Хеннесси». – У меня два месяца одних отгулов, не считая отпуска. После этого рейса сразу же еду в Штаты к дочке, у нее в Чикаго своя дизайнерская фирма, правда, не особо процветающая. – Коньяк полился тонкой струйкой в бокалы, наполнив на палец, но Якобус, погруженный в свои мысли, на это не обратил внимания. – Пожалуй, этот вариант не подходит. Если меня серьезно решат ликвидировать, то наверняка в первую очередь будут искать у единственной дочери. Нет, поеду на Карибы, сниму все свои сбережения, найму яхту, и пусть меня поищут в океане.

– Мудро, – усмехнулся Курбаев, неожиданно поймав себя на мысли, что сейчас сам себя чувствует клоном этого старого датского моряка. Ему тоже придется бежать и прятаться. Только, в отличие от Бедуина, не на время, а до конца жизни.