При семи домах восемь улиц

В 80-е годы XVIII в. в Тверской губернии построенных по петровскому указу деревень было ничтожное количество (несколько процентов). Все деревни уличной планировки были тесными, то есть дворы стояли очень близко друг к другу, а сами улицы были узки и кривы (Выш­неволоцкий, Тверской, Ржевский, Осташковский, Кашинский и другие уезды). Часто и уличная структура нарушалась (видимо, из-за разновремен­ности построек, пожаров и т.п.). В Бежецком у. в деревнях "улицы кривы и не порядочны", в Корчевском у. "деревни... тесны, безпорядочны", в Зу­бовском у. дворы, построенные не по плану, "сидят весьма тесно и без вся­кого порядка". Так было во многих районах России. Даже на русском Севере "во всех селениях улицы кривы и уски и жители строят дворы свои, не наблюдая никакого порядка и соотношения к другим". Наблюдатель отмечает грязь на улицах селений. Более того, "дворы строятся тесно, ули­цы узки и кривы, отчего по веснам и по осеням воздух в селениях бывает нездоровой и производящий болезни". Эту же мысль проводит и автор "Деревенского зеркала".

Само поселение и лежащие вокруг угодья были тщательно огорожены. Наиболее подробно об этом сообщает "Хозяйственное описание Пермской губернии", сделанное Н.С. Поповым в конце XVIII — начале XIX в.: "Каждое селение (а иногда и несколько вместе) во всех уездах ограждается со всех сторон в довольном от него разстоянии огородом из жердей или плетьня вделанным. Сию работу производят все того селения крестьяне, разделя длину городьбы на число душ. Огражденное сим образом простран­ство называется поскотиною, где разный скот сего селения пропитывается, начиная с самой весны, дотоле, пока находящиеся за поскотиной на нивяных полях хлебы убраны будут в клади и огородятся, как сенные зароды, стоги и скирды остожьем... При редких селениях пространство поскотин сораз­мерно бывает числу содержимого крестьянского скота; отчего происходит, что в некоторых поскотинах терпит скот почти настоящий голод..." В раз­ных районах России городьба эта была разной. В частности, в районе г. Твери и Вышнего Волочка У. Кокс обратил внимание на множество "деревень, а равно полей и огородов, огороженных деревянными палисадами в 12 футов высоты". Это были гигантские сооружения до трех метров высоты, да­вавшие полную гарантию сохранности скота.

Разумеется, русские люди, веками жившие в России, настолько привык­ли к конструкции своих домов, к устройству двора, что перестали замечать относительность их удобств и комфорта. По существу же даже беглое знакомство с материалами XVIII столетия свидетельствует о том, что велико­русский крестьянин всегда жил в крайне стесненных условиях без малейших признаков комфорта. Строительный материал для жилища — это всегда де­рево, ибо на кирпичный дом не было средств даже у богатых крестьян. Ка­менные дома в деревне появились в XIX — начале XX в., и строились они на доходы от промысловой деятельности и в крайне ограниченном коли­честве. Длина срубных бревен предопределяла крайнюю тесноту в "теплом жиле". А отсюда главное неудобство жизни — отсутствие условий для ком­фортного ночного отдыха. Не менее важный момент — температурный ре­жим избы. Извечная занятость русского мужика ограничивала возможность заготовки дров. Ручные пилы стали изредка проникать в быт лишь где-то во второй половине века, и заготовка длинных поленьев секирным топором была делом хлопотным. Дрова экономили, и лучшим средством для этого была топка печи по-черному. Как мы видели, малейшие сдвиги в доходах крестьянина (а они в России той эпохи были связаны только с промысла­ми) тотчас вели к благоустройству его "деревянного жила": появлялись "бе­лые избы, а в них — потолки, у богатых крестьян заводились кровати, по­душки, одеяла и т.д.

В целом же анализ жилищных и хозяйственных условий крестьянского быта свидетельствует о сравнительно низком уровне благосостояния основ­ной массы крестьян.

Кроме того, безраздельное господство эфемерных деревянных построек и топка по-черному (не говоря уже об овинах без печей) вели к частым по­жарам, к потере всего нажитого годами. Если, скажем, в некоторых регио­нах Англии основная масса сельских зданий сохранилась с XVI—XVII вв., то в России такого явления не могло быть в принципе. Столь своеобразная черта уклада деревенской жизни отражалась фундаментальным образом на менталитете русского человека.

1). Большая детская смертность объяснялась также и частыми эпидемиями оспы "истребляющей множество малолетних".