Глава 13. Мелисса в замешательстве смотрела в сердитое лицо мужа, видела, как яростно сверкают его глаза, и сердце так сильно билось о ребра

Мелисса в замешательстве смотрела в сердитое лицо мужа, видела, как яростно сверкают его глаза, и сердце так сильно билось о ребра, что ей было больно.

— Я... просто хотела немного поплавать. А ты что подумал?

Казимиро испустил тяжелый вздох, который вырвался, казалось, из самого темного уголка его души.

— Откуда я знал?! — воскликнул он. — Откуда к черту я мог это знать?!

И вдруг Мелисса поняла, что под маской гнева скрывался страх.

— Я не... — Мысли путались у нее в голове. — Ты же не решил, что я бросилась в море, чтобы покончить со всем этим раз и навсегда, потому что мы утром поссорились? — Теперь ей стало ясно, и она рассердилась. — У меня есть прекрасный сын, который ждет меня во дворце. Ты действительно думаешь, что я так мало ценю его, Казимиро? Или себя?

Он посмотрел в ее зеленые глаза и покачал головой, чувствуя, как бешено колотится сердце под мокрой рубашкой.

— Я вообще не думал, — сказал он хрипло. — Я действовал чисто по наитию.

Какой-то первобытный инстинкт заставил его бегом броситься в море и притянуть ее в безопасность своих сильных рук.

— Значит, инстинкт подсказал тебе, что надо прыгнуть в море в одежде, не так ли? — спросила она, стараясь высвободиться, но он только крепче стиснул ее в своих железных объятиях.

Она как-то странно усмехнулась.

— А что ты хотела, чтобы я сделал, Мелисса? Одна из твоих фрейлин ворвалась ко мне во время совещания и сообщила, что ты пропала и тебя нигде не могут найти. Ты ушла, и никто не знал куда. И ты даже не взяла с собой телохранителя. Это беспрецедентный поступок со стороны королевы. Откуда я мог знать, что случилось на самом деле?

Мелисса услышала непривычную дрожь в его глубоком голосе и впервые поняла, что действовала необдуманно.

— Я совершенно не собиралась тебя пугать, — сказала она спокойно. — Мне очень жаль.

Его пальцы с силой впились ей в плечи.

— Так что же произошло на самом деле, Мелисса? Почему ты ушла никого не предупредив? Ты хотела наказать меня? — нервно спросил Казимиро.

— Что за глупости? — Она удивленно взглянула на мужа. — За что мне тебя наказывать?

— За мою заносчивость, — произнес он с горечью, — за то, что я обращался с тобой как с вещью, а не как с супругой. За то, что не говорил с тобой как надо, не слушал тебя.

У Мелиссы сжалось сердце. Неужели это — прелюдия к какому-то серьезному заявлению? Он хочет положить конец их отношениям, признав, что у них ничего не получится, и готов вернуть ей свободу, о которой она, очевидно, мечтает? Видимо, утренняя ссора подтолкнула Казимиро к действию.

Краем глаза заметив блик где-то со стороны обрыва, Мелисса поняла, что за ними наблюдают, и решила с достоинством принять очередной удар судьбы. Что ж, она старалась изо всех сил стать ближе к Казимиро, сделала ставку на любовь, понадеявшись пробудить теплое чувство в его груди, но просчиталась. Теперь пришло время платить за свои ошибки. Она выдержит... Несмотря ни на что, она выдержит. Сердце разрывалось от тоски, на глаза наворачивались слезы, но Мелисса упорно продолжала смотреть на мужа.

— Ты не догадываешься, что твои телохранители наставили на нас бинокли, и что мы стоим по пояс в воде, и что нам, возможно, не стоит вести дискуссию здесь? — с трудом проговорила она.

Казимиро посмотрел в сторону обрыва и выругался.

— Возможно, ты права, — признал он.

И вдруг без предупреждения взял Мелиссу на руки и понес к берегу.

— Казимиро, пожалуйста! Ты сошел с ума.

— Вот это точно, — мрачно согласился он.

— Я вполне способна идти.

— Возможно, я боюсь, что ты снова сбежишь.

— Не будь смешным! Я не сбегала!

— Я смешон, да, милая? Я так не думаю.

Они уже вышли на берег, но Казимиро все еще держал жену на руках, а ее сердце билось в хороводе смятенных чувств. Ощущение его мокрой рубашки на ее коже казалось таким приятным... Но все это скоро закончится.

— Опусти меня, пожалуйста, — пробормотала она, задыхаясь. — Я обещаю, что никуда не уйду. Пожалуйста.

— Нет.

Продолжая держать ее на руках, Казимиро направился к тому месту, где нависшие над берегом скалы образовывали нечто вроде укрытия. Только там он осторожно посадил ее на песок, сам же остался стоять, словно страж, расставив ноги, не спуская с нее пристального взгляда янтарных глаз. С его одежды капала вода.

— Так что же случилось, Мелисса? — спросил он мягко. — Я хочу знать.

Но Мелисса покачала головой. Ее вдруг охватила невероятная слабость, больше не было необходимости рассказывать о своих чувствах или пытаться пробудить в муже огонь любви. Слишком поздно. Казимиро ясно дал ей понять, что не собирается сближаться с ней и открывать свое сердце.

— Почему ты здесь? — спросила она.

Он понимал, что Мелисса просто старалась выиграть время, не желая прямо отвечать на его вопрос. Казимиро внимательно всматривался в лицо жены: в ее зеленых глазах отражался страх, она выглядела словно дикий звереныш, пойманный в ловушку. «Дикая кошка», — подумал король, почувствовав болезненный укол совести.

Но он колебался. Он знал, что должен сказать ей все, но с чего начать? Как вообще мужчина изъясняется в своих чувствах?

— Потому что мне надо поговорить с тобой, — наконец выдавил он.

Мелисса словно во сне слышала шум волн и крики чаек, но звуки были такими далекими. Сейчас для нее существовал только Казимиро и горькая правда. Каждое мгновение она заставляла себя смотреть ему в глаза, понимая, что, возможно, видит этот янтарный блеск в последний раз.

— Что ты хочешь сказать?

Безучастный тон Мелиссы обдал его холодом — будет нелегко. Сейчас он должен открыть ей свою душу, иначе потеряет жену навсегда. Еще ни одно решение не давалось ему так тяжело.

— Я был глупым, эгоистичным дураком. Выстроив вокруг себя непробиваемую стену, я практически потерял самое дорогое, что у меня есть, — тебя и Бена. Сейчас я осознал, что хочу довериться тебе... — Тут голос изменил ему. Немного помолчав, Казимиро продолжил: — Наш брак не имеет смысла, если нет взаимопонимания, и я не в силах смотреть, как твои глаза становятся все печальнее, когда я отвергаю все, что ты мне предлагаешь.

Мелисса покачала головой.

— Перестань, — прошептала она. — Пожалуйста, перестань. Ты не должен лгать мне только потому, что я хочу услышать от тебя эти слова. Ты делаешь только хуже.

— Я не лгу.

Она горько рассмеялась:

— Почему вдруг ты так резко изменился?

Вопрос, звучащий как упрек, неприятно уколол его, но Казимиро не мог не признать его справедливость. Глядя ей в глаза, он ощутил в сердце страшную боль, подобную той, которую причинил ему отец, когда бросил злые слова о том, что принцы не плачут и не жалуются. Казимиро должен был идти за гробом матери с сухими глазами. Он не имел права на чувства. Прощаясь с матерью, он поклялся, что больше никогда не допустит страданий, будет всеми силами защищать себя от них. Он открыл сердце и понял: эта боль — цена любви.

Казимиро заметил, что Мелисса дрожит, — он не мог определить, от холода или напряжения.

— Подожди тут, — сказал он и через секунду вернулся с пиджаком, который сбросил перед тем, как прыгнул в море.

Стряхнув песчинки, он бережно прикрыл плечи жены. Мелисса глубоко вздохнула — пиджак хранил запах Казимиро, чувствовать его было и больно, и приятно.

— Так что ты хотел сказать мне? — спросила она бесцветным голосом.

Он заметил, как она сложила руки на груди, как бы давая понять: — «Уходи, я не хочу тебя видеть и слышать». Он жаждал дотронуться до Мелиссы, но понимал, что прикосновение может спугнуть ее, и поэтому решил сначала разобраться с недавним инцидентом.

— Когда я ушел сегодня утром, был страшно зол. — Последовала пауза. Казимиро подыскивал нужные слова. — В основном потому, что ты заставила меня задуматься о себе и о том, как я живу. Заставила меня попытаться понять, что чувствую. И я понял, что если не буду действовать быстро, то потеряю тебя навсегда.

— Казимиро...

— Молчи. — Он смотрел на ее чуть дрожащие губы. — Ты была права: моя жизнь сводится к выполнению обязанностей монарха, а это плохо для меня, для тебя, для Бена, даже для Заффиринтоса. Необходимо найти новый способ управлять так, чтобы, оставаясь хорошим, сильным королем, я мог бы стать еще и прекрасным мужем и отцом. И я понял, что не могу допустить, чтобы мой сын унаследовал корону, от которой я сам готов был отказаться.

Мелисса смотрела на мужа, не решаясь поверить надежде, которая вдруг вспыхнула в ней.

— Но... как ты хочешь все это изменить?

— Я собираюсь поговорить с братом. На нашей свадьбе он обмолвился, что ему потребовалось уехать, чтобы понять, как дорога ему родина. Я пока не продумал своих действий, но я все изменю. Ты мне веришь?

— Да, Казимиро, — тихо сказала она. — Я верю.

Слабая улыбка тронула его губы — Мелисса все еще была с ним.

— Когда мне сказали, что ты пропала, мир словно рухнул — оправдались мои самые страшные опасения, — продолжал он. — Я представил жизнь без тебя. Без твоей доброй улыбки, нежных рук. Без нежных пальцев, которые бы гладили мое лицо ночью в постели. И я понял, что не могу этого допустить. Не перенесу, если это случится. Я бросился тебя искать. Все как в тот раз, когда инстинкт привел меня к твоей двери в ночь после бала. Ты пробудила меня, Мелисса.

— И что же это за инстинкт? — мягко спросила она, понимая, что Казимиро уже готов сделать главное признание.

Его взгляд был тверд, но руки дрожали. Всего одно слово, но самое могущественное — во всех языках мира.

— Любовь.

Последовала короткая пауза.

— Любовь? — переспросила Мелисса, как если бы Казимиро оговорился и она давала ему возможность исправить ошибку.

В ее душе боролись надежда и неуверенность в его словах.

— Да, любовь, — тихо повторил он и коснулся ее, но только для того, чтобы приподнять руку с обручальным кольцом. — Знаешь... когда я убедился, что мне придется жениться на тебе из-за ребенка, часть меня ликовала, потому что ты должна была стать моей. Полностью моей. Я смогу видеть и ласкать тебя когда захочу.

— Но ты этого не показал.

— Конечно не показал. — Казимиро пожал плечами. — Потому что я пришел в ужас от того, каким почувствовал себя тогда.

— Каким же?

Он помолчал секунду, затем сказал:

— Беззащитным.

— Ты — беззащитный?! — Мелисса удивленно округлила глаза.

— Да. — Он грустно посмотрел на нее. — Видишь ли, я вдруг понял, что ничем не отличаюсь от других людей, когда речь заходит о делах сердечных. И я не застрахован от боли и желаний.

Она протянула руку и погладила его по щеке. Он поймал ее ладонь и поцеловал.

— О, Казимиро, — прошептала она.

— Я люблю тебя, Мелисса, — произнес он тихо. — Я люблю тебя за то, что ты — это ты. Ты имеешь силу противостоять мне и принять меня. Я люблю тебя за то, что ты родила сына и так нежно растишь его, несмотря на беды, которыми судьба осыпала тебя. Я люблю вас обоих и буду любить всю жизнь, если только позволишь мне загладить вину.

Эмоции переполняли ее. Она ни минуты не сомневалась в правдивости слов Казимиро — искренность светилась в каждой черточке его лица. Теперь перед ней был не король, а человек, который посмотрел в глаза своим страхам, признал их и поборол. Человек, воспитанный суровым отцом, потерявший мать, измученный несвободой, но выдержавший все это. Так кто же мог осуждать его за суровую маску, которой он пытался защититься? Она почувствовала себя виноватой. Стараясь помочь мужу, пытаясь заглянуть к нему в сердце, узнать, что таится за непробиваемой броней его боли, она, не желая того, навредила ему, ранила. Возможно, Казимиро надо было просто дать больше времени — привыкнуть к ней, к Бену, смириться с потерей мечты, — и все обернулось бы совсем по-другому. Но ей не хватило терпения. И сейчас его слова делали ее невероятно счастливой, но и в какой-то мере стыдили ее за несдержанность и торопливость.

Мелисса была так тронута, что не смогла сразу ответить.

— Я тоже люблю тебя, — наконец произнесла она. На глазах выступили слезы, и она ничего не могла с ними поделать. — Я всегда любила тебя и всегда буду любить.

Казимиро, потрясенный тем, что едва не потерял счастье по глупости, протянул руку и нерешительно коснулся лица Мелиссы, словно не веря, что она все-таки приняла его.

— Ты сможешь когда-нибудь простить меня? — прошептал он.

Она кивнула, приподнялась, дотронулась губами до его губ и, глотая слезы радости, посмотрела в его такое дорогое лицо.

— Это все в прошлом. Забыто. Теперь важно будущее. И, конечно, настоящее.

— Ты — мое настоящее. Настоящее, настолько прекрасное, что я хочу начать радоваться ему сию же минуту, — сказал Казимиро, отводя пряди темных волос с ее лица. — Но там стоит много народу с биноклями, так что мне придется сделать только это.

— Что?

— Это.

Он взял ее за руку, вывел из-под скального навеса на яркий солнечный свет и, взяв на руки, стал целовать свою королеву.

Эпилог

Потратив несколько вечеров на беседы, Казимиро уговорил брата и его семью вернуться на остров и принять участие в делах государства. Хотя, как заметила Мелисса, особо сильных аргументов и не понадобилось. Ксавьеро всегда любил свою страну и тосковал по ней. И принцесса Кэтрин полюбила его родную землю. Оба хотели, чтобы Казимо рос именно там. Они устали от Лондона, им хотелось свежего воздуха, чистого света и покоя средиземноморского рая.

Младшая королевская чета поселилась на вилле в восточной части острова, той самой, где Мелисса и Казимиро провели свой медовый месяц. Казимо и Бен стали проводить много времени вместе — Мелисса считала, что это полезно им обоим. А когда мальчики подросли, их отдали в обычную школу вместо того, чтобы нанимать частных преподавателей. Король решил, что новое поколение принцев крови будет воспитываться по-другому.

Мелисса настояла на том, чтобы Казимиро посоветовался относительно своей амнезии с врачами, тем более что он уже рассказал о ней брату. И, к удивлению ее дорогого мужа, врачей ничуть не удивило его откровение. Ему сказали, что он абсолютно здоров и временная потеря памяти — обычное последствие травмы головы.

— Вот видишь, — поддразнила Мелисса мужа, когда они возвращались домой после того, как приняли участие в открытии детского реабилитационного центра. — Гораздо легче, когда ты откровенен.

Казимиро улыбнулся. В больнице он посетил отделение интенсивной терапии, где едва не расстался с жизнью. После тех событий он впервые оказался здесь, и вид белых кроватей и хитроумной техники странным образом придал ему сил.

Он осознал, что в жизни главное — его семья: прекрасная жена и сын. Они одарили его своей любовью и дали новую жизнь.

«И все благодаря этой женщине», — подумал Казимиро, обнимая Мелиссу.

— Да, красавица моя, — прошептал он. — Ты была права. Впрочем, я думаю, ты всегда права.

— Правильный ответ, — заметила Мелисса с лукавой улыбкой и приблизила к нему губы для поцелуя.

— Кстати, ты прочитала статью, которую я вчера тебе принес? — спросил он. — Там написано, что после заключения брака я выгляжу очень счастливым и настоящая сила нашего королевства — ты. Как считаешь, это верно?

Мелисса улыбнулась и покачала головой: главное — любовь, именно она и дает им силы.