Роджерс Брубейкер. Этничность без групп. 1998; Fraenkel, 1992; Torpey, 2000; Caplan, Torpey, 2001]

1998; Fraenkel, 1992; Torpey, 2000; Caplan, Torpey, 2001]. Другие исследователи подчеркивают попытки современного государства охватить своих граждан классификационной сетью [Scott, 1998, р. 76-83], идентифицировать и категоризировать людей в тендерном отношении, с точки зрения религии, рода деятельности, владения собственностью, этничности, грамотности, преступности, здоровья и психической нормальности. Переписи распределяют людей по этим категориям⁴³, а институты — от школ до тюрем — соответствующим образом отсортировывают индивидов. Согласно Фуко и его сторонникам, в частности, эти индивидуализирующие и собирающие способы идентификации и классификации принадлежат к самой сердцевине «ментальности управления» в современном государстве [Foucault, 1991; Фуко, 2005]⁴⁴.

Таким образом, государство является мощным «идентификатором» не потому, что оно может создавать «идентичности» в строгом смысле слова (вообще говоря, оно не может этого делать), но потому, что оно располагает материалом и символическими ресурсами, позволяющими насаждать категории, классификационные схемы и способы социального подсчета и отчетности, с которыми должны работать чиновники, судьи, учителя и врачи и которые должны иметь в виду не-государственные акторы⁴⁵. Государство, однако, не является единственным

⁴³ См.: наст. изд., гл. III.

⁴⁴ Подобные же идеи были применены к колониальным обществам, особенно в отношении того способа, каким используемые колонизаторами схемы классификации и переписи формируют и по сути конституируют классифицируемые социальные феномены (такие как «племя» и «каста» в Индии). См., в частности:Cohn, 1996.

⁴⁵ О дилеммах, трудностях и парадоксах, неотъемлемых от «управления идентичностью», от авторитарного определения того, кто и к какой категории принадлежит в исполнении законов, учитывающих фактор расы, см.: Ford, 1994.

II. За пределами «идентичности»

значимым «идентификатором». Как показывает Тилли [Tilly, 1998], категоризация выполняет решающую «организационную работу» во всякого рода социальной среде, включая семьи, фирмы, школы, социальные движения и различные бюрократии. Даже самые мощные государства не владеют монополией на производство и распространение идентификаций и категорий; и в любом случае государственная монополия может оспариваться. Литература о социальных движениях — и «старая», и «новая» — богата сообщениями о том, как лидеры движения ставят под сомнение официальные идентификации и предлагают альтернативные. Она свидетельствует о попытках лидеров заставить членов мнимых совокупностей идентифицировать себя определенным образом, рассматривать себя (для определенных целей) как «идентичных» друг другу, сопоставлять себя с другими эмоционально и когнитивно (например: [Melucci, 1995;Martin, 1995]).

В литературе о социальных движениях содержатся ценные указания на интерактивные, дискурсивно опосредованные процессы, через которые вырабатываются коллективная солидарность и самопонимание. Наши замечания касаются перехода от обсуждения деятельности по идентификации — попыток построить коллективное самопонимание — к постулированию «идентичности» как их необходимого результата. Рассматривая властные, институционализированные способы идентификации и альтернативные способы идентификации, входящие в практики повседневной жизни и в проекты социальных движений, можно отметить тяжелую работу и долгие битвы за идентификацию, а также неопределенные результаты таких битв. Однако если ожидаемым результатом неизменно является «идентичность» — пусть временная, фрагментарная, множественная, спорная и изменчивая, — то утрачивается способность к выявлению важных различий.