Общество риска

Мы уже затрагивали вопрос риска в творчестве Гидденса, посвященном пробле­мам современности. Как пишет Гидденс,

современность есть культура риска. Этим я не хочу сказать, что социальная жизнь по своей сути более опасна, чем прежде; для большинства людей это не так. Понятие рис­ка скорее имеет фундаментальное значение для способа организации социального мира как непрофессиональными акторами, так и техническими специалистами. Современ­ность снижает общую рискованность определенных сфер и форм жизни, однако в то же время она привносит новые параметры риска, которые были прежним эпохам в ос­новном или совершенно неизвестны (Giddens, 1991, р. 3-4)

Таким образом, Гидденс (Giddens, 1991, р. 28) описывает как «вполне точный» тезис, приводимый в работе Ульриха Бека «Общество риска: к новой современ­ности» (1992; Bronner, 1995), которую мы рассмотрим в данном разделе.

С точки зрения нашего анализа, подзаголовок работы Бека имеет большое зна­чение, поскольку указывает на то, что он, как и Гидденс, отвергает мнение, согласно которому мы вступили в эпоху постмодернизма. По мнению Бека, мы продолжаем жить в мире современности, хотя и новой формы современности. Прежняя, «клас­сическая» фаза современности ассоциировалась с индустриальным обществом, тогда как возникающая новая современность и ее технологии связываются с обще­ством риска (Clark, 1997). Хотя мы еще не живем в обществе риска, мы уже не жи­вем и только в индустриальном обществе; т. е. современный мир соединяет в себе элементы обеих стадий. Фактически, общество риска можно рассматривать как вид общества индустриального, поскольку многие из этих рисков связаны с индустри­альным развитием. Бек так резюмирует свою позицию:

Точно так же, как в девятнадцатом веке модернизация разрушила структуру феодаль­ного общества и породила индустриальное общество, сегодня модернизация разрушает индустриальное общество, и рождается другая современность... Тезис настоящей кни­ги следующий: мы являемся свидетелями не конца, но начала современности — то есть современности за пределами ее классической индустриальной конструкции (Beck, 1992, р. 10) •

[494]

Энтони Гидденс: биографический очерк

Энтони Гидденс — самый значительный современный социальный теоретик Великобрита­нии и один из немногих наиболее влиятельных теоретиков в мире. Гидденс родился 18 ян­варя 1938 г. (Clark, Modgil, and Modgil, 1990). Он учился в университете ХалЛа, Лондонской школе экономики и Лондонском университете. В 1961 г. Гидденса назначили преподава­телем в университет Лейстера. Его раннее творчество носило эмпирический характер и было сосредоточено на проблеме самоубийства. К 1969 г. он перешел на должность пре­подавателя социологии в престижный Кембриджский университет, а также стал членом совета Королевского колледжа. Гидденс занялся межкультурными исследованиями, и это способствовало тому, что его книга «Классовая структура развитых обществ» (1975) ста­ла первой, получившей международную известность. В последующие 10 лет Гидденс опубликовал ряд значимых теоретических работ. В них он постепенно начал создавать собственный теоретический подход, ставший известным как структурационная теория. Высшим выражением этих лет работы стала вышедшая в 1984 г. книга «Строение обще­ства: очерк структурационной теории», представляющая собой наиболее значительное целостное изложение теоретического подхода Гидденса. В 1985 г. Гидденса назначили профессором социологии в Кембриджском университете.

Гидденс имел влияние в социологии более двух десятилетий. Кроме того, он сыграл зна­чительную роль в формировании современной британской социологии. Во-первых, он был консультирующим редактором двух издательств — «Макмиллан» (Macmillan) и «Хатчинсон» (Hutchinson). Под его редакцией было выпущено множество книг. Что более важно, он был одним из основателей «Полити Пресс» (Polity Press) — издательства, которое вело край­не активную деятельность и было очень влиятельно, особенно в сфере социологической теории. Гидденс также опубликовал имевший всемирный успех учебник «Социология» (1987), написанный в американском стиле.

Как теоретик, Гидденс был очень влиятелен в Соединенных Штатах, а также во многих других странах. Интересно, что в родной Великобритании его творчество зачастую при­нимали хуже, чем за рубежом. Это недостаточное одобрение на родине можно отчасти приписать тому, что Гидденсу удалось приобрести теоретических последователей по все­му миру, к чему стремились и чего не достигли многие другие британские социальные тео­ретики. Как пишет Крейб, «Гидденс, возможно, осуществил фантазии многих из нас, посвя­тивших себя социологии в период напряженных захватывающих дискуссий, из которых возникла структурационная теория» (1992, р. 12).

В 1990-х гг. в карьере Гидденса произошли некоторые интересные изменения (Bryant and Jary, все еще готовится к изданию). Несколько лет терапии способствовали повышению его интереса к вопросам личной жизни и появлению таких книг, как «Современность и самоопределение» (1991) и «Трансформация интимности» (1992). Терапия также помог­ла ему занять более публичное положение и стать советником британского премьер-ми­нистра Тони Блэра. В 1997 г. он стал директором чрезвычайно престижной Лондонской школы экономики (London School of Economics, LSE). Он укрепил научную репутацию LSE, а также увеличил ее авторитет в публичной научной жизни Великобритании и всего мира. Есть ощущение, что все это неблагоприятно отразилось на научном творчестве Гидденса (его книгам 1990-х гг. не хватает глубины и проработанности, характерных для ранних ра­бот), но в настоящее время он явно сосредоточен главным образом на своей роли в об­щественной жизни.

Что же тогда такое эта новая современность? И каково сопутствующее ей об­щество риска?

Бек называет новую или, лучше, еще возникающую, форму рефлексивной со­временностью. На Западе произошел процесс индивидуализации. То есть соци­альные агенты становятся все свободнее от структурных ограничений и, в резуль­тате, более способны к рефлексивному созданию не только самих себя, но также и обществ, в которых они живут. Например, вместо того чтобы находиться под

[495]

определяющим воздействием своего классового положения, люди действуют бо­лее или менее независимо. Предоставленные самим себе, люди оказались вынуж­дены быть более рефлексивными. Бек доказывает значение рефлексивности на примере социальных отношений в мире: «Вновь образованные социальные отно­шения и социальные сети теперь нужно выбирать индивидуально; социальные связи тоже становятся рефлексивными, так что должны устанавливаться, поддер­живаться и постоянно обновляться индивидами» (1992, р. 97).

Бек видит в современности разрыв и говорит о переходе от классического ин­дустриального общества к обществу риска, которое, в отличие от предшествую­щего ему, сохраняет многие характеристики индустриального общества. Цент­ральным вопросом в классической современности было богатство и способы его более справедливого распределения. В эпоху развитой современности централь­ным вопросом является риск и способы его предотвращения, минимизации и управления. Идеалом классической современности было равенство, тогда как в эпоху развитой современности — безопасность. В классической современности люди достигали солидарности в поисках позитивной цели равенства, в развитой современности попытка достижения этой солидарности обнаруживается в поис­ке во многом негативной и оборонительной цели избавления от опасностей.