на рубеже веков

Политический мир конца XX столетия претерпевает кардинальные перемены, которые по своей значимости и масштабности могут быть сравнимы разве что с периодом формирования системы государств в Европе в середине XVII века, когда был подписан Вестфальский мир и заложена система государственных и межгосударственных отношений. Эта система затем распростра­нилась по всему миру и просуществовала более 350 лет. В ее основе – государство, которое являлось не только основным, но и фактически участником на международной арене, обладающим всей полнотой властных полномочий. На международной арене государства действовали, исходя из трех основных задач:
1) достижение и обеспечение безопасности государства, 2)удовлетворение экономических интересов значимых слоев населения, 3) повышение престижа государства на международной арене.

Данное положение дел стало резко меняться во второй половине XX столетия, сначала лишь как тенденция, когда на сцену стали все активнее выходить организации (ООН), а затем и создаваемые в различных сферах (например, в торговле – ГАТТ), а также в регионах (например, в Европе – НАТО, ОВД, ОБСЕ и т.д.) региональные организации. При их создании предполагалось, что они явятся своеобразными «проводниками» политики государств-создателей. Однако постепенно становилось очевидным, что эти организации все больше и больше стали играть вполне самостоятельную роль и уже сами оказывают значительное влияние как на международные отношения в целом, так и на своих создателей. Стал происходить сложный процесс взаимодействия и взаимовлияния государственных структур и организаций. […]

Конец XX столетия внес еще более серьезные коррективы в политическое развитие мира. На мировой арене в качестве политических участников начали активно действовать не только межправительствен­ные организации, но и неправительственные, такие как транснациональные корпорации, СМИ, экологические (например, «Гринпис»), профессиональные (например, «Врачи без границ»), феминистские и т.п.

Одновременно самостоятельно начинают выступать внутриго­судар­ствен­ные регионы. Так, например Шотландия заявляла о своем стремлении войти в структуры ЕС. Внутригосударственные регионы становятся значимым фактором европейского строительства, что привело даже к появлению такого понятия, как «Европа регионов». Иными словами, даже в одном регионе наряду с процессами интеграции четко прослеживаются процессы обособления и самостоятельной деятельности отдельных элементов общей интегративной структуры.

Вследствие названных процессов, а также развития средств связи и коммуникации, экономических отношений и т.п. межго­сударственные границы стали «размываться». Потеряла актуальность и прежняя жесткая дихотомия: внешняя политика – внутренняя политика. Парадоксально, но если ранее внутригосударственные регионы стремились оказывать влияние лишь на внутриполитические процессы своей страны, а международные организации – на те вопросы, которые ограничивались внешнеполитической сферой (что, казалось бы, логично), то теперь это не так. Государства, действуя на мировой арене, вынуждены все более считаться, с одной стороны, с международными правительственными и неправительственными организациями и институтами, с другой – со своими же внутригосу­дарственными регионами. В этом смысле происходит «размывание» государственного суверенитета, его отхода от тех принципов, которые были зафиксированы в середине ХVII века.

Разумеется, государства и сегодня являются главными участниками международных отношений. Сохраняются государст­венные границы в мире, более того, количество государств становится не меньше, а напротив, больше, увеличиваются возможности государств воздействовать на своих граждан, государства сами активно создают международные институты и режимы. Тем не менее та система, которая господствовала в мире с момента подписания Вестфальского мира, начинает разрушаться. Это нашло отражение в различных подходах и теориях, описывающих современный мир как кризисный этап развития, точку «бифуркации», «переходный возраст», период неопределенности и непредсказуемости и т.п.

Одновременно произошли изменения в системе международных отношений, которая сложилась после завершения второй мировой войны (ялтинско-потсдамская система международных отношений). Прежде всего, исчезла биполярная структура межгосударственных отношений, предполагавшая разделение мира на «зоны влияния». На смену ей были попытки предложить иные структуры - однополярный мир, мир с «семеркой»/«восьмеркой» ведущих стран во главе или мир многополюсный, где центрами назывались наряду с США Россия, Европа, Китай и другие государства. В целом эти попытки остались в прошлом, поскольку предлагаемые системы рассматривались как системы только межгосударственного взаимодействия и не учитывали новых участников международного общения.

Другая проблема более серьезная. Исчезновение биполярности, произошедшее как бы «естественным путем», не повлекло за собой переговоров о новом устройстве мира. В результате многие элементы ялтинско-потсдамской системы, прежде всего те, которые закреплены международными договорами, продолжали и продолжают действовать. Это было и остается неким стабилизирующим элементом современных международных отношений. Но одновременно произошли и изменения в ялтинско-потсдамской системе, в том числе и изменение границ в Европе – объединение Германии, появление новых государств в результате распада СССР, Югославии. Все это не нашло отражения в комплексных договоренностях по итогам окончания холодной войны.

Как следствие отсутствия договоренностей, мы наблюдаем целый ряд противоречий, которые наиболее отчетливо проявляются в условиях конфликта. «Прозрачность» границ и обусловленная ею взаимозависимость побуждают ряд государств, прежде всего Запада, все активнее реагировать на события, происходящие в других странах. При этом, поскольку сам феномен эрозии вестфальской системы мира проходит крайне противоречиво, а государства остаются главными участниками международных отношений, нередко наблюдается картина, когда под предлогом гуманитарной помощи то или иное государство начинает реализовывать свои интересы.

Вмешательство во внутренние дела, ограничения суверенитета извне (в этом отношении примечателен кризис в Косово и его разрешение НАТО с помощью силовых методов) побуждает другие государства (в том числе, и те, в отношении которых не было применено насилие) любыми способами «охранять» свой суверенитет.

Таким образом, мы являемся свидетелями противоречий между нормами и принципами вестфальской модели мира и ялтинско-потсдамской системы международных отношений (в частности, принцип невмешательства во внутренние дела) и принципами, которые стали оказывать все большее влияние в конце XX столетия (в том числе принципом соблюдения прав человека в отношении мирного населения и т.п.). Процесс ломки вестфальской модели мира и ялтинско-потсдамской системы международных отношений в разной степени и по-разному охватывает страны и регионы. В принципе процесс «размывания» суверенитета болезненно воспринимается любым государством, независимо от того, где оно находится. И все же на сегодняшний день необходимо констатировать, что Запад, с одной стороны (при всей неоднород­ности и условности понятия «Запад»), и Россия, а также многие другие государства (в том числе Китай, Индия) - с другой, «живут» в разных «измерениях»: Запад из-за большей интеграции и транспарентности границ - преимущественно во многих отношениях в поствестфальском, постъялтинско-потсдамском мире; Россия, как и целый ряд других государств, - преимущественно в ином «измерении», где нормы и ценности обеих систем сохраняются.

В настоящее время и для Запада, и для России, и для других стран проблема заключается в осознании различий этих «измерений» и формировании, построении новой архитектyры мира и международных отношений с учетом новых реалий. […]

В принципе процесс рождения новой структуры мира, […] может идти двумя путями. Один путь - хаотичный, плохо управляемый, с «перетягиванием каната» между различными государствами, а также другими участниками международных отношений, применением силы и т.п. Этот путь ведет к реализации прогнозов тех исследователей, которые полагают, что в лучшем случае новый XXI век будет больше похож на пестрое и беспокойное средневековье, в худшем - нам грозит вселенская катастрофа.

Второй путь – путь кризисного управления и «выстраивания» новых структур, формирования нового мироустройства, с учетом новых реалий и интересов различных участников – государств, межгосударственных организаций, неправительственных объединений, крупнейших финансовых и бизнес-структур. При этом государство, и российское государство в частности, будучи ведущим участником мирового политического процесса, может оказывать наиболее сильное воздействие на мир и в этом смысле, чтобы, используя метафору из области ядерной физики, не допустить «неуправляемого распада» ни вестфальской, ни ялтинско-потсдамской систем мира.

Надо сказать, что формирование новой архитектуры мира – это своего рода сверхзадача, которая пока, к сожалению, не в полной мере осознается ни политиками, ни исследователями. И тем не менее в современном мире отдельные элементы, реализующие путь кризисного управления, уже имеются. Так, например, к урегулиро­ванию конфликтов все чаще подключаются неправительственные организации, которые заинтересованы в мирном разрешении проблемы. Появилось даже определенное направление в дипломатии, получившее название «многонаправленной дипломатии» или «полисторонности в дипломатии». Наиболее сложным вопросом здесь является согласование деятельности различных участников, так, чтобы их деятельность была направлена на эффективное решение проблемы, а не на разрастание конфликта. […]

Попытка выбрать третий путь – ориентация на «отстранение» от внешнего мира, сосредоточение на внутренних проблемах, для того чтобы затем уже с иным экономическим и политическим потенциалом вновь вступить в международные отношения, неоправданна по ряду причин. Во-первых, это практически невозможно сделать в силу сильной экономической, технологической и т.п. взаимозависимости мира. Во-вторых, темпы современного развития в настоящее время настолько велики, что любая изоляция или самоизоляция неизбежно приведет к тому, что государство, избравшее этот путь, окажется в стороне от исторического процесса. […]

Конечно, названные пути новой архитектуры мира вряд ли будут реализованы в своем абсолютном, «идеальном» варианте. Вопрос заключается в том, насколько удастся приблизить реальную политическую практику к тому, чтобы она шла по данному пути, а не стала бы полностью неуправляемым процессом.

М.М.Лебедева (Сб. «Международные отношения в ХХI веке: новые действующие лица, институты и процессы». Материалы международной научной конференции РАМИ, МГИМО(У) МИД РФ,
ИСИ ННГУ, проходившей в Нижегородском государственном университете им.Н.И.Лобачевского 29-30 сентября 2000 г. Москва, МГИМО, 2001, стр.5-11)

* Cited in “Translation” by Alan duff (Oxford, 1994, p.14)