РАЗВИТИЕ СТРАХОВАНИЯ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

В России страхование развивалось медленнее, чем в других странах, что объясняется длительным сохранением крепостничества и постоянно возникающими препятствиями на пути развития частно-капиталистической экономики. Первые страховые общества создавались для страхования от пожаров. Старейшее из них - Рижское общество взаимного страхования от пожаров было организовано в 1765 г. Постепенно в эту сферу стали внедряться западные страховые компании, предлагавшие свои услуги состоятельным гражданам. В результате отток денег за границу в виде страховых премий достиг настолько ощутимых размеров, что правительство решило ограничить доступ иностранных страховщиков на российский рынок и попыталось организовать государственную систему страхования от пожаров.

Конец XVIII — первая половина XIX в. — это время становления, в частности, российской страховой системы. В этом процессе логично выделить два этапа: первый — государственного страхования и второй — частного акционерного страхования, возникшего по инициативе государства и существовавшего при жестком государственном контроле. С момента возникновения страхование, помимо своего прямого назначения — возмещения ущерба, причиненного имуществу граждан, было тесно связано с кредитованием и возможностью заключать подряды с государством и содержать винные откупа. Образцом организации страхового дела для России стала Германия. Немецкие страховщики приезжали в Россию, принимали ее подданство и участвовали в организации акционерных компаний[8]. Контролировало деятельность страховых компаний, как и в Пруссии, министерство внутренних дел (во Франции за этим наблюдало министерство торговли)[9].

Предпосылкой создания в России страховых учреждений послужил Манифест Екатерины II от 28 июня 1786 года «Об учреждении государственного заемного банка». В этом документе говорилось: «Повелеваем, дабы Банк наш как в обеих столицах наших и во всех городах стоящие каменные дома принимал на свой страх, так же каменные заводы и фабрики от всех их хозяев, которые бы о том восхотели просить».

В структуре учрежденного Государственного Заемного банка предусматривалась особая страховая экспедиция. Государство изначально постаралось избавить себя от больших расходов, и в экспедиции страховались от огня только каменные, крытые железом или черепицей дома[10].

Страховая сумма назначалась в размере 3/4 оценки, определенной местной городской думой, страховая премия — 1,5% с принятой на страхование суммы[11].

Примечательно, что при создании страховой экспедиции при Заемном банке страхование в иностранных фирмах запрещалось. Продажа страхового полиса как разновидность внешнеторговой сделки означала вывоз денег за рубеж, что отрицательно влияло на состояние платежного баланса страны в условиях хронического дефицита. Однако в 1897 г. в манифесте об учреждении Государственного Вспомогательного банка для дворянства разрешалось принимать в залог застрахованные в российских и иностранных страховых конторах заводы и фабрики. Всего Вспомогательным банком была принята в залог застрахованная в Лондоне недвижимость на сумму в 3 млн. руб.[12] А за страхование в иностранных обществах взимался штраф в пользу Приказа Общественного призрения в размере страховой премии (1,5%).

18 декабря 1797 года указом Павла I при Государственном ассигнационном банке была учреждена Страховая контора, принимавшая на страх: железо, пеньку, свечи, кожи, меха и другие товары, привозимые купцами. В это же время появились первые страховые полисы. Каждый полис делился на 3 части: первая часть оставалась страховой конторе, вторая оставалась непосредственно страховщику, а третьей опечатывался амбар, где хранились те товары, на сохранность которых была направлена сделка. Каждый день все держатели полиса должны были сверять все его части, и, таким образом, подтверждать или нет наличие как товара на складе, так и подлинность документов, находящихся на руках у вышеперечисленных людей. Однако сложная процедура проверки себя не оправдала, и ожидания правительства от введения государственного страхования тоже.

В 1818-1819 гг. российские чиновники просили официально узаконить деятельность в России английского страхового общества «Феникс», основанного почти 200 лет назад и успешно функционирующего в Англии, Франции, Германии и даже в Америке. Условия страхования в «Фениксе» были выгоднее, чем в российской страховой экспедиции. Во-первых, страховались все дома, в том числе и деревянные, крытые досками и соломою. Страхованию подлежали корабли, мастерские, кладовые, постоялые дворы, а также товары, составляющие предмет товарообмена между Англией и Россией. Во-вторых, страховая премия была ниже российской: за каменные дома и негорючие товары она колебалась в пределах от 3/8 до 1/2%; за строения из смешанных материалов (камня и дерева) взималось от 1/2 до 1%; а за деревянные, крытые соломой строения, горючие и бьющиеся товары — от 1 до 3%. Существовали и скидки — застраховавшиеся на 5 лет платили лишь за 4 года.

24 апреля 1819 г. гофмаклер и агент казенных дел, коммерции советник И.Кремер обратился с предложением принять в залог каменный дом купца Гольмбома, застрахованный английской страховой компанией «Феникс» в 50 тыс. руб., подчеркивая, что контора страхового общества находится в Санкт-Петербурге и компенсация в случае пожара выплачивается немедленно. Негативным Кремер считал только меняющийся курс конвертации валюты: «Дом купца Гольмбома представлен для принятия в залог в 50 тыс. руб. ассигнациями, но как оный застрахован в 31200 гамбургских марок банко, — что по теперешнему курсу 10 и 3/8 шиллингов за рубли составляет только ассигнациями 48115 руб. 66 коп... Поэтому необходимо... застрахованную сумму, сколько оной по настоящему курсу причитаться будет, уменьшить на 20%»[13].

Кремер указывает, что фактически фирма «Феникс» уже признана: «Полисы на застрахованный сахарный завод придворного банкира Сиверса в 500 тыс. руб. и полотняной фабрики купца Воробьева в 300 тыс. руб. приняты казною в залог в полных застрахованных суммах — за выданные под заем первому 500 тыс. руб., а последнему 300 тыс. руб.»[14]. Однако Кремеру 22 декабря 1819 г. было отказано «в принятии в залог дома, застрахованного иностранным обществом, так как оценка дома произведена без всякой ответственности».

Чтобы предотвратить завоевание российского страхового рынка английскими компаниями, 26 марта 1820 г. принимается беспрецедентное постановление «О разрешении на прием в залог незастрахованных каменных домов, заводов и фабрик в полной по оценке сумме в несгораемых материалах без уменьшения четвертой части и без взыскания процентов» Но это решение нанесло сокрушительный удар и системе государственного страхования. После 36 лет существования была закрыта страховая экспедиция при Заемном банке. Итог деятельности – застраховано только 25 зданий на сумму 1,6 млн. руб.

Между тем в 1822 г. владельцы пяти крупных купеческих компаний — «Штиглиц и Ко», «Томсон Бонар и Ко», «Мейер Брюкснер и Ко», «Блессиг и Ко», «Сыновья Алексея Жадимеровского» — обратились с прошением в министерство внутренних дел об учреждении в Петербурге акционерной страховой компании «Санкт-Петербургский Феникс» для страхования строений от пожаров. Многие исследователи считают, что именно Л. Штиглиц фактически стоял во главе учредителей первого в России акционерного страхового общества. В 1802 г. он приехал в Россию из Германии к братьям, обосновавшимся здесь с конца XVIII в. и занимавшимся винными откупами и торговлей. Л.Штиглиц также занялся торговлей и кредитными операциями и разбогател в результате континентальной блокады и наполеоновских войн[15]. Важно и то, что Штиглиц поддерживал связи с иностранными страховщиками. В его письме от 11 апреля 1822 графу С.М.Голицыну, представителю титулованной знати и известному предпринимателю, экспортирующему продукцию железоделательных заводов, говорится: «Согласно Вашему желанию мы неприминем писать во Флоренцию, чтоб застраховали все вещи, оставшиеся там после покойного Брата Вашего Сиятельства при отправлении сюда морем по примерной оценке, так как и Вам действительные цены сим вещам неизвестны» (Имеется в виду страховка коллекции произведений искусства).
Но вопрос с выдачей разрешения на создание первого частного акционерного страхового общества затянулся. Сменился министр финансов (в 1823 г. этот пост занял Е.Ф. Канкрин), умер Александр I, и к власти пришел Николай I, произошло восстание декабристов. А в 1824 г. Е.Ф. Канкриным была проведена гильдейская реформа, суть которой сводилась к формуле «чем больше объявленный капитал и выше сумма гильдейской подати — тем большими правами обладает купец». Купцу первой гильдии разрешалось заниматься всеми видами предпринимательской деятельности, в том числе и страхованием. Так, в свидетельстве купца первой гильдии за 1849 г. записано, что он имеет право заниматься внешней и внутренней торговлей, открывать фабрики и заводы, а также «иметь страховые конторы в предписанным законом пределах... Гильдейская подать составляет 660 руб. серебром в год и добавочный взнос во вспомогательный земский капитал 24 руб. 64 коп.».

В конце 1820-х гг. в России имелись значительные частные капиталы. В донесении А.Х. Бенкендорфу от 15 августа 1826 г. приведены рассуждения обрусевших иностранцев: «Взгляните на частных лиц, каковы, например, граф Литта, генерал Энгельгард, находящие наслаждение в том, что держат под спудом один — 20, а другой 27 млн. руб.»[16]

Инициатором же создания первой российской частной страховой фирмы стал председатель департамента государственной экономии граф Н. С. Мордвинов, которого волновала не помощь погорельцам, а то, что жители России страхуют недвижимость за рубежом, вывозя деньги из страны. Подготовка законодательной базы началась в 1825 году, однако лишь в 1827 году Николай I подписал указ, в котором говорилось: "Обращая внимание на успешное распространение полезных предприятий, промыслов и торговли, Мы признали соответствующим этой цели дозволить образовать в России частное общество для страхования имуществ от огня".

В результате возникло акционерное общество с длинным названием – «Российское страховое от огня общество», учрежденное в 1827 году.

Поскольку главой нового общества стал член комитета министров Н. С. Мордвинов, а членом совета директоров - придворный банкир Л. И. Штиглиц, государственная поддержка новому акционерному обществу была обеспечена. Общество было освобождено от налогов, кроме незначительной премии в 25 коп. с каждой тысячи рублей страховой премии, и получило двадцатилетнюю монополию на эту деятельность в 20-ти российских губерниях. Основной капитал общества составил 4 млн. руб. и был поделен на 10 тыс. акций (по 300 акций получили учредители). Из желающих приобрести акции выросла очередь, и учредителям пришлось затратить немало усилий на то, чтобы поделить акции, никого не обидев. Успех деятельности Первого Общества от огня превзошел все ожидания. О дивидендах 40-50% годовых вспоминали и десятилетия спустя. Если в 1827 году биржевая стоимость одной акции составляла 57 рублей 14 копеек, то к 1850 году она дошла до 600 рублей.

Общество 1827 года страховало только каменные строения, поэтому его клиентами были люди состоятельные. Домовладельцы видели в страховании не только средство защитить свое имущество, но и возможность поучаствовать в престижном мероприятии. Украшенный гравюрами и виньетками страховой полис, длина которого превышала полметра, должен был вызывать у застрахованного чувство принадлежности к высшему обществу.

Коммерческий успех Первого страхового общества побудил создать в 1835 г. Второе Российское страховое от огня общество. В числе учредителей значились начальник Собственной Его Императорского Величества канцелярии граф А.Х.Бенкендорф, действительный тайный советник Н.М.Логинов и др. Основной капитал общества составил 1,5 млн. руб. и был поделен на стапятидесятирублевые акции. Примечательно, что по 200 акций приобрели Л.Штиглиц (в 1828 г. получил баронский титул и с начала 1830-х гг. стал вести основные международные расчеты империи), а также иностранные купцы, занимающиеся торговлей в России — Д.Лодер, Д.Андерсен, Р.Риттер и М.Карр. Общество получило монополию на 12 лет. В 1843 г. в отчете III отделения отмечалось, что «Второе страховое от огня общество понесло огромный ущерб, заплатив в разных местах за пожарные случаи 716994 руб. сер... Но появилась и надежда, что невежественное «авось», или привычка русских оставлять на произвол случая свое имущество, наконец исчезнет и число новых застрахователей с избытком вознаградит за понесенные обществом потери»[17].

Именно поддержкой чиновников объясняется и такая странная на первый взгляд льгота, как право использовать в качестве страховых агентов работников почтового ведомства. Поскольку все операции новое общество проводило в провинции, это давало огромную экономию в средствах. В 1846 году 114 из 194 страховых агентов были почтмейстерами. А ведь в провинции почтальон воспринимался как представитель власти. Совмещение обязанностей почтальона и страхового агента давало возможность убедить домовладельца в том, что страхование недвижимости - это не только его право, но и обязанность.

Оптимистические прогнозы подтвердились, и в 1840-х гг. в сорока провинциальных губерниях, которые не были охвачены Первым страховым обществом, предприниматели усиленно страховали недвижимость, часто выступающую в качестве залога по государственным подрядам. Так, в марте 1851 г. был заключен подряд с купцом второй гильдии Ф.Гавриловым на ремонт судов Новгородской флотилии. Залогом выступил принадлежащий Гаврилову в Новгороде каменный дом, «оцененный в сгораемых и несгораемых материалах в ... 3682 руб.серебром и застрахованный во Втором Российском от огня обществе в сумме 5 тыс. руб. серебром».[18]

Страховые общества, не столь тесно связанные с государственным аппаратом, стали появляться лишь в середине XIX века. К этому времени истек срок, в течение которого монопольное право страховать столичных жителей принадлежало Обществу 1827 года. Но дело было не только в этом. Развитию страхования способствовала финансовая реформа Е.Ф.Канкрина, в результате которой основной единицей денежного обращения стал серебряный рубль. Укрепление валюты имело огромное значение, поскольку страховые премии (взносы страховщику за оформление страховки) выплачивались деньгами и инфляция могла превратить указанную в договоре сумму в ничто.

Отмена крепостного права, замена натурального хозяйства денежным, развитие капиталистических отношений (рост промышленности, строительство железных дорог) создавали предпосылки для формирования национального страхового рынка. Во второй половине XIX века было основано несколько крупных акционерных страховых обществ без монопольных привилегий (Петербургское и Московское – 1858 г., «Русское» - 1867 г., «Коммерческое» - 1870 г., «Варшавское» - 1870 г., «Северное» - 1871 г., «Якорь» - 1872 г.).

При этом закон требовал, чтобы резервы компаний составляли не менее 40% собираемых за год страховых премий. Эти средства страховщики инвестировали в государственные ценные бумаги и недвижимость. Так что страховые общества способствовали появлению в городах многоквартирных доходных домов и гостиниц. Так, например, московская гостиница "Метрополь" принадлежала Санкт-Петербургскому страховому обществу. В 1874 году съезд представителей страховых обществ установил общий тариф премий, обязательный для всех заключивших конвенцию, принятую этим съездом. Для обоснования тарифов решено было с 1874 г. вести общую статистику. Тарифное соглашение вступило в силу в 1875 году и получило название Страхового синдиката – первого монополистического объединения страховщиков в России. В его состав вошли крупнейшие страховые общества, в число которых - Первое и Второе Российские страховые от огня общества, "Саламандра", Московское, Русское, Коммерческое Варшавское и Северное страховые общества, образовали синдикат и стали заключать договоры на общих условиях. Тогда казалось, что эпоха возникновения новых крупных фирм закончилась.

Самая известная из дореволюционных страховых компаний - общество "Россия" было учреждено в марте 1881 года. "Россию" создавала группа влиятельных банкиров, которые не желали видеть в совете директоров случайных людей. Согласно уставу, акции распределялись между учредителями и приглашенными ими лицами. В то время как отечественные страховщики специализировались на недвижимости, "Россия" сделала ставку на страхование жизни.

Новое страховое общество сразу же обратило на себя внимание благодаря агрессивной рекламе, на которую тратились значительные средства. "Россия" позиционировала себя как компанию, работающую в национальных традициях (о том, существуют ли такие традиции в природе, никто особенно не задумывался). Российская тематика и государственная символика использовались и при оформлении вокзальных киосков общества, и на рекламных щитах. Это был сильный ход, ведь противники коммерческого страхования любили говорить и писать о том, что этим бизнесом в России занимаются исключительно немцы.

Сделки от имени общества заключали агенты, разъезжавшие по всей стране. С этим было связано много серьезных злоупотреблений. Суды регулярно рассматривали иски людей, которые уплатили страховой взнос самозванцу, выдающему себя за страхового агента. Конечно, общество "Россия" не могло нести ответственности за действия авантюристов, но и бороться с самозванцами оно не пыталось. Авантюристы же пользовались тем, что агенты "России" имели право выдавать только предварительные свидетельства, которые нужно было менять на постоянный полис в офисе фирмы. При таком обмене общество всегда могло отказаться от обещаний и гарантий своего представителя.

В газетах того времени часто появлялись заметки о связанных с этим обществом скандалах. Так, например, например, в одной из заметок можно прочитать историю о том, как агенты "России" грабили собственного работодателя. Они пользовались тем, что за каждый договор страхования на сумму 15 тыс. рублей полагалось вознаграждение 170 рублей. При страховании на такую сумму первый взнос составлял 150 рублей. Таким образом, агенты имели возможность, заключив фиктивную сделку и заплатив из собственного кармана 150 рублей, получить 170 рублей, из которых чистая прибыль составляла 20 рублей. Конечно же, руководство общества "Россия" понимало, что среди заключенных договоров заметную часть составляют фиктивные. Однако ловить агентов за руку никто не хотел. К тому же увеличение числа застрахованных создавало впечатление быстро развивающейся фирмы. И никому не было интересно выяснять, какой процент здесь составляют «мертвые души».

Благодаря агрессивной рекламе общество "Россия" стало восприниматься как синоним частной страховой компании, поэтому все претензии к акционерному страхованию адресовались именно этому обществу. Одна из вышедших в начале XX века антистраховых брошюр имела специальный подзаголовок: "Необходимые сведения и советы, чтобы предостеречь себя от невыгодной разорительной сделки со Страховым обществом 'Россия". В подобных брошюрах содержались описания десятков случаев, когда "Россия" и другие страховые компании отказывались выполнять свои обязательства. Действительно, возможностей для вполне законного обмана клиентов было более чем достаточно.

Население России никогда не отличалось особой юридической грамотностью, и решившиеся застраховаться читали рекламные брошюры куда внимательнее, чем страховые договоры. Между тем, согласно российским законам, полисный договор нельзя было расторгнуть, ссылаясь на его противозаконность. Сроки уплаты взносов, подачи заявлений и других бумаг при наступлении страхового случая были очень жесткими, и не имеющий юридической подготовки обыватель имел все шансы нарушить какое-нибудь из условий. Противники акционерного страхования приводили, например, такие цифры: в 1908 году в восьми крупных российских обществах было расторгнуто 27 126 страховых договоров на сумму 62,104 млн. рублей. При этом 501 страхование на сумму около 12 млн. рублей было прекращено вследствие смерти застрахованного или дожития до возраста получения страховой выплаты. Остальные участники страховых договоров по той или иной причине страхового возмещения не получили. В какой степени эти цифры соответствуют действительности, сказать трудно.

Главными противниками акционерных страховых обществ и, по всей видимости, главными заказчиками антистраховой литературы были общества взаимного страхования.

Взаимное страхование представляло собой попытку объединить старинные традиции взаимопомощи с современными приемами страхования. Суть этой системы состояла в том, что при наступлении страхового случая ущерб раскладывался на всех участников договора. Поскольку система взаимного страхования не предполагала ни получения прибыли, ни содержания большого штата агентов, полис взаимного страхования стоил дешево. Однако надежность этих обществ была очень низкой, поскольку они не имели больших резервных фондов и не страховали своих рисков. Тем не менее, общественное мнение симпатизировало взаимному страхованию и с большим недоверием относилось к акционерным обществам, ведь газеты регулярно писали о том, какие высокие дивиденды получают акционеры страховых компаний.
Акционерные страховые общества заняли круговую оборону. В издаваемых или финансируемых ими изданиях появилась серия публикаций, рассказывающих о тяжелой жизни акционеров. Не отрицая того, что иногда акционеры общества "Россия" имели 11% годовых, а общества "Саламандра" - 14%, авторы статей говорили, что такие урожайные года выпадают нечасто. Из-за высокой смертности, преобладания деревянных строений и несовершенства пожарной охраны страхование в целом не приносило большой прибыли. Так что акционеры страховых компаний достойны сочувствия, а не зависти. Не ограничиваясь самообороной, защитники акционерного страхования переходили в наступление и обвиняли общества взаимного страхования в авантюризме. «Городское взаимное страхование,- писала газета «Страховые вести», - пользуясь отборными по своей надежности рисками, не имея расходов на агентуру, на обширную инспекцию, на перестраховывание и пр., не имея обязательств отчислять определенные резервы премий и совершенно не зная никакой ответственности за неудачи операций, кроме мифической круговой поруки,-- конечно, оно при таких условиях может назначать какие угодно ставки, вплоть до бесплатных полисов включительно. Но несомненно, что при первой неудаче всякие дефициты покрываются уже за чужой счет, путем ссуд и субсидий, которые так или иначе берутся из средств других граждан, совершенно непричастных к выгодам взаимного страхования и привлекаемых к исполнению его убытков помимо собственной воли и согласия». Эта же газета не без иронии писала: «Бесплатное страхование - это такое самобытное изобретение наших страховщиков, до которого на культурном Западе еще никто не мог додуматься».

Единственной областью, в которой акционерные и взаимные страховые компании охотно сотрудничали, была борьба с иностранными страховыми компаниями, которые были допущены в Россию только в последнем десятилетии XIX века ("Нью-Йорк", "Эквитебль", "Урбен", "Генеральное Общество"). Иностранные общества в основном занимались страхованием жизни, и на их долю приходилась существенная доля этого вида страхования. В начале 1912 года иностранные компании имели в России 56 286 страховых договоров на сумму около 240 млн. рублей, в то время как российские компании - 162 638 договоров на сумму 467 млн. рублей. Нетрудно догадаться, что на борьбу с иностранцами российские страховщики шли с патриотическими лозунгами. Борющиеся с американскими страховыми компаниями публицисты призывали соотечественников спасти Россию от басурманского нашествия: «Надвигается гроза из Америки,- гласит брошюра с красноречивым названием «Борьба с надвигающимся игом». - Передовые хищники дерзки, чувствуя сильную опору сзади. Это уже не татарское нашествие. Там было несчастье от огня и меча, но там было и счастье... Совсем иное предстоит теперь».

«До 1888 года,- пишет автор другой брошюры, - дело страхования в России развивалось нормально, давая средний прирост на 1,6 млн. ежегодно. Появившись с 1888 года у нас, иностранные компании начали свою деятельность не с удешевления премий, а с того, что стали предлагать населению особую страховую комбинацию под названием тонтинного страхования. Это - азартная игра на жизнь ближнего. Собирается, например, группа в десять человек. Эти десять человек страхуются с условием, чтобы выгоды умершего переходили на оставшихся в живых. Допустим, через несколько лет умирает половина игроков. Оставшиеся пять человек пользуются выгодами десяти. Таким образом, глубоко альтруистическую идею страхования жизни в пользу своих ближних американцы превратили в источник алчности, в источник развития темных страстей».

Аферисты оказались глубокими психологами. Играть на темных сторонах человеческой души всегда выгодно. В течение шести с половиной лет эти подозрительные комбинации процветали, задержав развитие здорового страхования русских обществ. Наконец, изданием закона 25 марта 1894 года правительство вступается за темных русских обитателей, запретив американцам совершать тонтинные операции.

Первое десятилетие XX в. принесло для страховщиков немалые убытки. Во время московских беспорядков декабря 1905 года сгорели типография и книжный склад, принадлежащие знаменитому издателю И. Д. Сытину. Эти строения были застрахованы в Московском страховом от огня обществе, которое, однако отказалось платить, поскольку «от революции не страхуют». Адвокаты Сытина пытались убедить суд в том, что здания подожгли не восставшие рабочие, а драгуны, разведшие в здании костры уже после того, как демонстранты были разогнаны. Однако суд признал правоту страховой компании, и иск Сытина на 662,662 тыс. рублей удовлетворен не был. Эта история наделала много шума и использовалась в качестве прецедента.

Несмотря на имеющийся прецедент, далеко не всем страховым компаниям удавалось списать свои убытки на русский бунт. Тому же обществу "Россия" пришлось сполна заплатить торговому дому "Петр Боткин и сыновья", застраховавшему партию чая, отправленную из Китая через Одессу в Ростов-на-Дону. Во время воспетого Сергеем Эйзенштейном обстрела Одессы орудиями броненосца "Потемкин" запасы чая были уничтожены. Поскольку в договоре оговорок, связанных с народным восстанием, не было, суд заставил "Россию" выплатить не только 28,085 тыс. рублей страхового возмещения, но еще и 1,5 тыс. рублей штрафа "за неправый иск".

В российском страховом полисе, как и в английском, оговаривалось, что компенсационные выплаты за сгоревшее имущество в результате неприятельского нашествия исключены. Поэтому пожары 1812 г. в Москве, Смоленске и других городах почти никак не отразились на деятельности страховой экспедиции. В послевоенный период участились случаи умышленных поджогов. Так, в 1816 г. сгорела самая крупная в России Макарьевская ярмарка. Однако и этот пожар не повлек за собой компенсационных выплат, так как сгорели в большинстве своем незастрахованные деревянные строения.

Всего к концу XIX в. в России работало свыше 300 страховых организаций, среди которых доминировали земские страховые организации и общества взаимного страхования.

Техническая, юридическая и экономическая науки были с успехом приложены к страховому делу и получили блестящее развитие. Лучшие математики, инженеры, юристы и экономисты работали в правлениях страховых обществ над созданием научных методов страхования. Благодаря их стараниям в России стали появляться первые страховые журналы: "Страховой сборник" (с 1880 г.), "Страховые ведомости" (с 1890 г.), "Страховое обозрение" (с 1899 г.). Организовывались международные конгрессы, выставки и съезды.

Акционерные общества способствовали созданию таких учреждений как "Императорское Российское Пожарное общество", "Общество страховых знаний", которые стали академиями пожарно-страхового дела.

Российские страховые общества играли важную роль в развитии международных экономических отношений путем передачи своих рисков в перестрахование зарубежным обществам и получения от них рисков в перестрахование.

Особенно ярко деятельность страховых обществ проявилась в развитии теории и практики организации страхования жизни. Оно рассматривалось как важное достижение экономической мысли, а потому распространение этой идеи считалось не только желательным, но и необходимым делом.

В 1913 г. общий объем страховой премии составил 205 млн. руб., из них 129 млн. руб. приходилось на российские акционерные страховые общества, 12 млн. руб. - на иностранные, 15,5 млн. руб. - на губернское страхование, в том числе земское.

В результате, накануне Первой мировой войны в России сложился развитый страховой рынок. На нем присутствовали практически все направления страховой защиты, которые практиковались в Европе: страхование от огня и других имущественных рисков, транспортное страхование, страхование жизни и от несчастных случаев.

2.3. ЗНАКИ СТРАХОВОЙ ЗАЩИТЫ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ[19]

Свидетельством популярности страховых услуг в дореволюционной России является большое количество документов и предметов, унаследованных коллекционерами и музеями. Выделяются среди них и выразительные плакаты, и рекламные листы, открытки, жетоны, копилки, значки и другие предметы, принадлежавшие когда-то российским акционерным, городским и земским страховым организациям. Особое место среди таких экспонатов занимают страховые доски – окрашенные в несколько цветов металлические таблички с названиями страховых учреждений. Часто на них изображались фирменные знаки (торговые марки) страховых обществ или гербы территорий, на которых они работали. Знак страхования от огня обычно выдавался клиенту вместе с полисом.

Традиция использования при страховании от огня страховых досок восходит к концу XVII века в Англию. После знаменитого Большого пожара в Лондоне в 1666 году, когда за 5 дней было уничтожено 13 тысяч частных и общественных строений, местные домовладельцы стали создавать компании страхования от огня. Поскольку муниципальных пожарных учреждений в то время еще не было, для борьбы с огнем каждое из возникавших страховых обществ создавало собственную дружину.

Появление страховых учреждений со своими пожарными, работавшими на одной территории, создало определенную проблему. В те времена немногие улицы в английских городах имели названия, а нумерация домов вообще отсутствовала. Ориентироваться в незнакомом городском районе и тем более определить принадлежность частных домов было очень трудно. Собравшись на дым, пожарные, материально заинтересованные в тушении застрахованных зданий, начинали прежде всего выяснять между собой, кто имеет право на тушение. Споры нередко заканчивались массовой дракой, происходившей на фоне успешно горевшего строения, и дело, по некоторым английским источникам, иногда доходило до смертоубийства.

Для предотвращения подобных ситуаций необходимы были опознавательные знаки, которые бы наглядно свидетельствовали, что дом вообще застрахован и в каком именно страховом обществе.

Такими знаками и стали первые лондонские "fire marks" (в букв. перев. с англ. - "знаки огня, пожара") - окрашенные в несколько цветов свинцовые таблички с названием страхового учреждения, изображением его фирменного знака и цифрами внизу - номером полиса, по которому строение было застраховано. Клиенты получали fire mark вместе с полисом и крепили их на фасады своих домовладений. Появление первых страховых досок английские исследователи относят к 1682 году.

Зародившаяся в Лондоне практика использования страховых досок постепенно распространилась на другие английские города: между 1682 и 1880 годами доски выпустили более чем 150 страховых компаний. Из Англии мода на доски перешла в европейские страны, а в XIX - первой половине XX века они становятся непременным знаком "огневых" страховых учреждений всего мира. География их распространения: от США на западе до Японии на востоке, от Канады на севере до Новой Зеландии на юге. Свои доски были даже в колониях с такими экзотическими названиями, как Британская Гвинея, Маврикий и др. С течением времени меняется назначение страховых досок. Уже в начале XIX века по мере повсеместного развития почтовой системы и, следовательно, введения нумерации домов и названий улиц, "опознавательная" функция досок отходит на второй план. Они все больше становятся элементом наружной рекламы страховых компаний.

Первое появление «знака огня» в России датируется 14 октября 1827 года, когда по полису №1 «Первого Российского страхового от огня общества» на сумму чуть более 120 тыс. руб. был принят «на страх» трехэтажный особняк с флигелями в Санкт-Петербурге (на углу Никольской улицы и площади Каменного театра), принадлежавший адмиральше Генриетте Александровне Мордвиновой. Вместе с полисом хозяйке вручили и первую российскую страховую доску. Учитывая, что супруг страхователя – Николай Семенович Мордвинов - стоял во главе правления новой для России компании, акционерного страхования от огня, церемония вручения полиса и страховой доски явно носила характер рекламной акции. Последующие доски «Первое Российское страховое от огня общество» выдавало на основании своего устава, утвержденного 22 июня 1827 г. императором Николаем I. В одном их параграфов этого документа говорилось: «…застрахованные дома получат доски, на коих означится, что они застрахованы в сем Обществе». В 1835 г., через восемь лет после появления в России первых страховых знаков, право их применения было закреплено и в уставе «Второго Российского страхового от огня общества». В последующие десятилетия свои знаки страхования выдавали клиентам 18 акционерных компаний, работающих на территории всей России, более двух сотен местных городских обществ взаимного страхования от огня, а также земские страховые общества.

Российские страховые доски привлекают своим многообразием. В зависимости от того, страховалось ли огня недвижимое или движимое имущество, клиенты выдавалась «большая» или «малая» доска. При страховании строений общество выдавало "большую" доску – высотой до 25 см., которая крепилась в хорошо видимых, но труднодоступных местах на фасадах зданий.

«Малые» страховые доски умещались на ладони взрослого человека, клиенты получали их в случае страхования от огня движимого имущества (домашней обстановки, экипажей, инвентаря и пр.) и обычно прибивали у входа или на дверь жилища.

Многолетнее существование и широкое распространение страховых досок в России объясняется широким спектром функций, которые они выполняли. Прежде всего, привлекая внимание обывателей, доски рекламировали конкретное страховое учреждение. Кроме того, косвенно они выполняли и функцию социальной рекламы, пропагандируя саму идею страхования - лучшего финансового инструмента, придуманного людьми для защиты от всякого рода несчастий. С другой стороны, собственнику недвижимости, несомненно, импонировало обладание многоцветной, зачастую необычной формы страховой доской. Он с чувством удовлетворения крепил ее к своему дому: такой "знак отличия" как бы подчеркивал его высокое социальное положение в глазах окружающих. Размещение досок на застрахованном строении имело и немаловажный практический смысл: пожарные видели, представителей какой страховой компании нужно вызвать (не без определенной материальной выгоды для себя) на крупный пожар, чтобы те предприняли оперативные меры для уменьшения ущерба.

Особое психологическое значение в России имели страховые доски на домах в сельской местности, где соседи нередко сводили счеты друг с другом, поджигая постройки. При наличии страховки, о чем наглядно свидетельствовала доска, этот способ мести терял свою привлекательность.

Страховые доски, в ряде случаев даже одного страхового учреждения, разнообразны по форме, деталям художественного оформления и цветовой гамме. Обычно они были овальной или прямоугольной, реже - круглой, квадратной, ромбовидной, шестигранной, восьмигранной или неправильной формы. Единственная российская доска треугольной формы принадлежала Тамбовскому городскому взаимному страховому от огня обществу.

Нередко доски, символизируя защитную функцию страхования, выглядят как небольшой щит. Это наиболее характерно для досок Русского страхового от огня общества. Страховые доски изготавливались в фабричных условиях способом штамповки или литья и обычно имеют рельефную поверхность.

Первоначально краски на доски наносились вручную, а затем использовали технику, которую тогда называли хромолитография (правильнее металлохромия - окрашивание металлов гальваническим способом). Эмалью были покрыты только доски Владивостокского городского и акционерного Варшавского обществ.

Доски акционерных страховых компаний изготовлялись централизованно и пересылались из центра в региональные агентства. Но некоторые из них имеют столь оригинальную форму, что их появление можно объяснить только специальным заказом (подобно тому, как в то же время награжденные орденами заказывали их себе сами у частного ювелира). Пример тому - не имеющая аналогов цинковая доска страхового общества "Якорь".

В России отечественной страховой компании под названием "Феникс" никогда не существовало, но образ птицы Феникс оказался востребованным "Вторым российским страховым от огня обществом". Доски этой компании необычайно выразительны. На четырех известных вариантах их оформления изображена омолодившаяся мифическая птица, восстающая с распростертыми крыльями из затухающего костра. Под изображением, как на гербах средневековой знати, лента с девизом страховщика: "Отъ огня возрождаюсь".

На досках страхового товарищества "Саламандра" более пяти десятилетий изображали другой символ огневого страхования - саламандру. По античным и средневековым представлениям, это похожее на ящерицу мифическое существо не может сгореть. Напротив, саламандра живет в стихии огня и символизирует его дух.

Точно воспроизведен на страховых досках фирменный знак дореволюционного страхового общества "Россия". Он имеет глубокий смысл. Основа композиции - восьмиугольная звезда, состоящая из двух наложенных друг на друга четырехугольников с вогнутыми сторонами. Эти элементы характерны для чудотворной иконы Богоматери "Неопалимая Купина", которая на протяжении столетий была широко известна в России. Особенность иконы в том, что она почиталась православным большинством населения страны как "оберег" от пожара. Использование в композиции фирменного знака и страховой доски "России" знакомых многим иконографических мотивов должно было отождествить в глазах людей божественную силу и страховое общество. Они по - разному, но защищают от стихии огня.

Изображение и текст на страховых досках акционерных обществ со временем менялись. У старых компаний, возникших в первой половине XIX века, вид досок трансформировался по мере изменения эстетических представлений современников: другими становились шрифт, написание цифр и изобразительные элементы.

В конце XIX века многие страховавшие только от огня общества начали расширять круг своих операций за счет развития страхования жизни, транспортного и иных видов страхования. На досках старейшего Российского страхового от огня общества в 1896 году появилось слово "Первое" и исчезло сочетание "от огня", что было связано с официальным переименованием компании, переставшей быть только "огневой". В том же году и по той же причине утратили это сочетание "от огня" названия Русского, Коммерческого, Санкт-Петербургского страховых обществ и товарищества "Саламандра" и их доски. Кроме того, на досках компании "Саламандра" исчезло изображение саламандры в огне, они стали чисто текстовыми. В 1904 году дело дошло и до "Второго страхового от огня общества": на досках компании не стало девиза "От огня возрождаюсь", а позднее исчезло и изображение птицы Феникс.

По примеру акционерных компаний в России доски использовали в практике огневого страхования городские страховые общества, губернские земства и частные взаимные страховые организации. На досках учреждений городского взаимного и губернского земского страхования часто помещались слова: "городское взаимное общество" или "земское страхование" и воспроизводились гербы соответствующих городов и губерний. Но их названия встречаются на этих досках не всегда. Это объясняется тем, что страховая деятельность городских обществ и земств ограничивалась своим регионом, и обыватели легко определяли принадлежность доски по гербу на ней. Некоторое количество досок взаимных обществ из небольших городов - чисто текстовые.

В России было несколько частных (отраслевых) страховых учреждений, осуществлявших страхование от огня. К старейшим относилось учрежденное в 1872 году "Киевское общество взаимного от огня страхования свеклосахарных и рафинадных заводов", объединившее большинство предприятий этой отрасли на юге России. В 1903 году под названием "Российский Взаимный Страховой Союз" возникло крупное страховое объединение текстильных фабрикантов московского региона. Существовали Общество взаимного страхования от огня имущества мукомолов (1905 г.) и Общество взаимного страхования от огня имущества горных и горнозаводских предприятий Юга России (1909 г.).

Раритетом считаются доски московского страхового общества "Русь", относящегося к категории частных взаимных предприятий. Общество начало свои операции по страхованию от огня в 1912 году, у него был относительно небольшой портфель договоров, и, следовательно, оно выпустило малое количество досок. Они необычны, поскольку выполнены по технологии модных в начале XX века рекламных плакатов на металле. Доски формы древнерусского щита представляют собой сложную многокрасочную композицию с детально проработанными самыми незначительными элементами изображения. На рисунке земного шара можно даже прочитать, правда, с помощью увеличительного стекла, названия морей. В центре доски общества "Русь" воспроизведен традиционный в Российской империи образ Матери-Родины - это женщины в боевых доспехах с мечом и щитом в руках. Фигура на доске твердо стоит на четверти земного шара с надписью "Русь", а фоном ей служат силуэты Москвы. На щите, который символизирует готовность Матери-Родины защищать своих подданных, читается надпись: "Взаимное страховое общество "Русь". Совпадение формы щита в ее руках и формы самой доски как бы подчеркивает, что главная цель общества - защита его клиентов, которые, поскольку общество "взаимное", являются совладельцами компании и одновременно отдают в него "на страх" свое имущество.

На некоторых досках акционерных и городских взаимных страховых обществ есть цифры "1827", "1835", "1857" и т.д. Многие полагают, что это даты изготовления самих досок. Однако это не так - цифры соответствуют годам, когда общества были учреждены. Исключение - страховые доски Екатеринославского городского взаимного страхового от огня общества и губернского земства. Видимые на них цифры "1787" - составная часть герба Екатеринославской губернии. В тот год императрица Екатерина II посетила город своей славы - Екатеринославль (ныне - украинский Днепропетровск).

На досках российских взаимных страховых учреждений нередко встречается изображение рукопожатия. Этот ныне забытый интернациональный символ взаимности и братства был в свое время широко распространен в России. В частности, его можно было видеть на документах и предметах масонских обществ, закрытых аристократических клубов, артелей, кооперативов и других организации, построенных на принципе взаимной круговой поруки.

На некоторых страховых досках есть слова, отражающие особенности объекта страхования. Так, на доске Иркутского городского общества взаимного страхования, учрежденного в 1884 году, кроме названия компании есть надпись "бесплатное за 15 лет". Это означает, что строение, на котором висела эта доска, было 15 лет застраховано во взаимном обществе и премия за его страхование более не взимается.

На доске Иркутского городского страхового от огня общества, почти буквально воспроизводящей губернский герб (утвержден в 1878 году), отразился и геральдический казус. В процессе упорядочения российской символики во второй половине XIX века петербургские чиновники решили исправить то, что им показалось ошибкой в геральдическом описании герба, утвержденном столетием раньше: "В серебряном щите черный бегущий бабр с червлеными глазами, держащий во рту червленого соболя". "Бабра" в описании, те есть тигра - на местном наречии, они исправили на "бобра". Художник-геральдист, похоже, не стал спорить с начальством. В результате тигр, изображенный на прежнем гербе, на новом превратился в речного грызуна-вегетарианца с окровавленным соболем в пасти! По этому поводу Владимир Даль в "Словаре русского языка", изданном в 1880-е годы, ехидно заметил, что в иркутском гербе тигр (бабр) переделан "на бобра, коего там нет, а бабры заходят".

На российских страховых досках иногда встречается название компании на двух языках. Так, на доске Эстонского общества взаимного страхования, работавшего в городах Юрьеве и Пернове (современные Тарту и Пярну, Эстония), надпись на двух языках - русском и эстонском. Самый яркий образец дореволюционной двуязычной страховой доски - на доске Казанского городского общества взаимного страхования, на которой надписи сделаны на русском и арабском языках.

Дореволюционные доски надолго пережили выдававшие их страховые учреждения, ликвидированные большевиками в конце 1918 года. Еще в 1970-е годы они часто встречались на фасадах частных домов в Поволжье, в северных областях России, на Урале и в Сибири. В этих местах жили когда-то состоятельные люди и не было разрушительных сражений Великой Отечественной войны. Сегодня увидеть настоящую страховую доску, даже в провинции, - это экзотика. На сайтах небольших старинных городов краеведы с сожалением констатируют, что там, где когда-то были доски с названиями "Саламандра", "Якорь" и других компаний, на фасадах домов остались лишь темные пятна.

Другие яркие свидетельства страховых традиций Российской империи XIX в. это страховые полисы. Для оформления их приглашались именитые художники, полисы печатались на высококачественной бумаге с использованием технологии многоцветной печати. В Российской империи полисы стали широко распространяться с 1827 года, и этот факт вновь связывают с деятельностью первой Российской акционерной страховой организации. Один из сохранившихся до нашего времени страховых документов - полис № 26812 "Российского страхового от огня общества", согласно которому в 1839 году было застраховано "заведение стеариновых свечей" в селе Свиблово (ныне это район Москвы), находившемся в 6 верстах от Москвы по Троицкой дороге. Документ представляет собой большой типографский бланк размером 55 на 40 сантиметров, заполненный черными чернилами. Согласно полису, были застрахованы многочисленные заводские строения, гидравлический пресс, другое оборудование и даже "сало в работе". Внизу полиса - подлинные автографы тогдашних директоров общества.

Несомненно, украшение полиса - расположенная вверху гравюра, подписанная знаменитым русским мастером Иваном Васильевичем Ческим. На ней изображены горящее трехэтажное здание, люди, пытающиеся вынести имущество и потушить пожар, а также толпа зевак. Гравюра пронизана идеологией страхования. Рядом со зданием, охваченным огнем, изображен другой особняк (как бы подставленное в беде плечо друга) с крупной надписью на фронтоне "Страховое общество". Под гравюрой - девиз, поясняющий смысл изображения: "Страховое общество вознаграждаетъ за пожарныя нещастiя". Сюжет гравюры не случаен: в первые десятилетия существования российского "огневого" страхования остро стояла задача его пропаганды, и оформление полиса имело не в последнюю очередь просветительское значение. Впрочем, ради эффекта автор допустил явное преувеличение. В те годы у "Российского страхового от огня общества" еще не было такого солидного здания, оно располагалось всего в нескольких комнатах арендованного помещения.

Примечательно, что в конце XIX века гравюру Ческого на полисах этого общества сменила другая, схожая по сюжету, но более реалистичная. В медальоне вверху полиса страхования от огня изображены собственное здание правления компании в Санкт-Петербурге на реке Мойка, мчащийся мимо по набережной конный пожарный обоз и дым от пожара вдалеке. К этому времени страхование от огня в России стало привычным и пропагандировать его "в лоб" особой необходимости не было.

Каждая российская страховая компания создавала полисы в своем стиле. На полисах имущественного страхования от огня нередко изображали достопримечательности тех городов, где общества учреждали: "Россия" - Казанский собор в Санкт-Петербурге, "Московское" - Красную площадь (известную гравюру А. Шарлемана), "Волга" - вид Нижнего Новгорода со стороны реки, "Санкт-Петербургское" - Исаакиевский собор, "Северное" - памятник Петру I в Санкт-Петербурге, "Астраханское городское взаимное от огня" - центральную городскую площадь, "Екатеринославское городское взаимное от огня" - памятник Екатерине Великой, "Тульское городское взаимное от огня" - вид на городской Кремль и т.д. Изображение здания Санкт-Петербургской биржи на полисах Коммерческого страхового общества, после переезда его правления в Москву, поменялось на панораму Кремля со стороны Москва-реки.

В эпоху "великих реформ" императора Александра II важным этапом в развитии страхового рынка стало создание городских обществ взаимного от огня страхования. "Разъяснив домовладельцам городов, посадов и местечек пользу взаимного страхования имуществ от огня и различные системы этого страхования, предложить им, не пожелают ли они учредить Общества взаимного от огня страхования...", - говорилось в указе Александра II от 10 октября 1861 года. Важность этого документа для развития взаимного страхования в городах побудила некоторые общества (Белоцерковское, Юрьевецкое, Павлово-Посадское) поместить портрет императора и вышеприведенную цитату на своих полисах.

Дошедшие до нашего времени образцы русских страховых полисов отличаются высокими полиграфическими и художественными достоинствами. С 1880-х годов при их изготовлении начали использовать технику многоцветной печати. Полисы поражают необычно большими для официальных бумаг размерами - до 60 см высотой. Очевидно, им специально придавали вид особо важных документов. Оформление полисов должно было наглядно свидетельствовать о солидности и надежности страховой компании, демонстрировать ее уважительное отношение к клиенту.

Особое внимание отечественные и три иностранные компании, занимавшиеся страхованием на территории России, уделяли оформлению полисов страхования жизни: этот вид страхования развивался у нас очень медленно и нуждался в дополнительной рекламе.

Лаконично, в стиле модерн, оформляло свои полисы страхования жизни товарищество "Саламандра". Их дополнительным украшением служила "давленая" печать с изображением саламандры в огне. Пышный растительный орнамент обрамляет полисы личного страхования компании "Волга". В начале XX века лучшие по оформлению русские полисы личного страхования (на дожитие и на случай смерти) принадлежали компании "Россия" - лидеру дореволюционного отечественного страхового дела. На них - знакомый всем образованным людям того времени сюжет из античной мифологии, посвященный Мойрам - древнеримским богиням судьбы, которые определяли жизненный путь и срок пребывания каждого человека на земле. В центре композиции - юная богиня Клото, прядущая "нить жизни" человека; справа - направляющая его судьбу Лахесис в образе цветущей женщины; слева - старуха Антропос с ножницами в правой руке. Она готова обрезать нить жизни, которая упадет в римскую погребальную урну. Изображения достопримечательностей Санкт-Петербурга и Москвы, помещенные вверху документа, подчеркивали претензии страхового общества на общероссийское лидерство. Полис обрамлен растительным орнаментом с круглыми клеймами, в которых по окружности написано "Правление общества в С.-Петербурге" и изображен фирменный знак компании. Надписи в клеймах, кроме русского языка, сделаны еще на 5 других: английском, французском, немецком, греческом и армянском, тем самым наглядно продемонстрированы международные интересы "России". Примечательно, что после начала Первой мировой войны, на гребне антигерманских настроений в России, место надписи в клейме по-немецки заняла на полисе надпись на сербохорватском языке - языке первых жертв германского наступления.

На части дореволюционных российских страховых полисов - типографский текст и надписи на немецком языке. Исторически это связано с тем, что в России, особенно в XIX веке, многие клиенты в прибалтийских губерниях и Санкт-Петербурге были немецкого происхождения и плохо владели русским языком. Среди полисов, выданных после августа 1914 года, немецкоязычные не встречаются. Многие из сохранившихся полисов страхования жизни выданы лицам еврейской национальности из юго-западных и западных губерний России. В то время эти слаборазвитые регионы были местом компактного проживания евреев, и те, кто занимался предпринимательством, остро нуждались в кредите. Одним из надежных способов его получения было страхование жизни на солидную сумму с последующим залогом полиса в кредитном учреждении. Обращает на себя внимание сохранившийся полис общества "Жизнь" № 172209, выданный в июле 1918 года. По этому документу застраховал свою жизнь севастопольский мещанин Шимен Авнерович Гитлер.

Полисы личного страхования были рассчитаны на многолетнее, до 50 лет, хранение, и страховые компании для удобства клиентов складывали их в специальные фирменные папки ("Жизнь", "Россия", "Русский Лойд"), а также в футляры из плотной ткани ("Заботливость") или из кожи ("Якорь"). Любопытно, что значительное число сохранившихся полисов страхования жизни акционерных компаний датированы весной, летом и даже осенью 1918 года. Кажется необъяснимым, что в условиях, когда большевики взяли банковскую систему в свои руки и ускоренно проводили национализацию транспортных и торгово-промышленных предприятий, не просто существовал, но и функционировал один из важнейших секторов капиталистической экономики Российской империи! Между тем все объясняется достаточно просто. Одним из условий Брест-Литовского мирного договора, суть которого заключалась в полной капитуляции большевиков перед Германией, было сохранение российских акционерных страховых обществ, имевших многомиллионную задолженность перед немецкими страховщиками. И большевики не рискнули, вплоть до момента аннулирования этого договора, национализировать эти компании. Пользуясь этим, люди, сохранившие в России свои сбережения, пытались спасти их от инфляции и конфискаций с помощью полисов страхования жизни.

Окончательную черту страхованию в Российской империи подвел декрет советской власти от 28 ноября 1918 года о введении государственной монополии в страховании и ликвидации частных страховых обществ. О богатой истории отечественного страхового дела теперь напоминают лишь дошедшие до наших дней подлинные вещи и документы российских компаний, в том числе полисы страхования жизни со сроком окончания действия в 1924, 1930, 1938 и даже в 1966(!) году.

Следует отметить, что при страховании от огня кроме полисов существовали документы, заменявшие их. Полис сразу выдавали клиенту, если страхование было заключено непосредственно в правлении или в уполномоченном на это региональном главном агентстве. Рядовой же агент сначала выдавал страхователю так называемое "предварительное свидетельство", которое впоследствии обменивалось на полноценный полис. Договор страхования от огня обычно заключался на один год. Если по окончании этого периода условия страхования не менялись, то клиент получал "возобновительное свидетельство", продлевавшее срок действия полиса. Предварительные и возобновительные свидетельства (или квитанции) встречаются чаще, чем полисы, и уступают последним в художественном оформлении и в цене.

Полисы современных отечественных страховых компаний в большинстве своем безлики, их трудно отличить друг от друга, что объясняется низким уровнем страховой культуры. Между тем художественное оформление полиса имеет немаловажное значение. Это очень хорошо понимали страховщики дореволюционной России.