Законник Хаммурапи

В 1901 году французская археологическая экспедиция, раскапывая г. Сузы в Эламе (к востоку от Вавилона), обнаружила базальтовый столб, со всех сторон покрытый клинописью. Эта уникальная находка была открытием древнейшего на земле свода законов. Он был составлен в царствование Хаммурапи, царя Вавилона, в XVIII столетии до н. э.

На самом верху столба изображен сам Хаммурапи. Он стоит перед троном, на котором восседает верховный бог Вавилона - Мардук. В руках Хаммурапи жезл - символ судебной власти, врученный царю самим богом.

Стремление представить законы исходящими от бога было в обычае у всех древних законодателей. Таким образом пытались придать им большую силу. У древних евреев бог Ягве самолично является на гору Синай, чтобы вручить Моисею скрижали законов. В другом случае еврейские законодатели пытались представить составленные ими законы неожиданно найденными в храме. Древние египтяне верили в то, что их легендарный царь - законодатель Сесострис получил законы из рук самого бога.

Законник Хаммурапи состоит из 282 статей. Из них полностью сохранилось 247. Остальные оказались стертыми. Некоторые из них удалось, впрочем, восстановить по документам знаменитой библиотеки ассирийского царя Ашурбанипала.

Законник оказался в Эламе скорее всего в виде трофея. Захваченный и вывезенный из Вавилона каким-то победоносным эламским царьком, он должен был напоминать о поражении Вавилона. Для этого на очищенном от старых надписей месте предполагалось начертать что-нибудь хвалебное. Но дни славы Элама были, очевидно, слишком короткими.

В отличие от римлян и славян, писавших свои законы на деревянных досках, древневосточные народы использовали камень. Дерева здесь мало, камня много. Выставленный на городской площади «столб законов» должен был служить правосудию, совершавшемуся здесь же, и одновременно напоминать: никто не может отговариваться.

Хаммурапи испытывал, по-видимому, особую страсть к правосудию. Дошли документы о нем как о судье. В одном из своих писем он дает инструкцию насчет допроса взяточников, в другом - требует явки очевидцев.

Статьи Законника Хаммурапи составлены совсем в другой манере, чем это принято сейчас. Мы стремимся изложить норму закона так, чтобы, оставаясь достаточно конкретной, она в то же время охватывала не один какой-нибудь случай, а всю совокупность аналогичных явлений. Древний законодатель мыслил себе закон иначе. Выросшая из судебного решения по конкретному делу, норма права формулировалась так же, как формулируют решение суда: как решение частного случая, казуса. Например: «Если человек выбьет зуб равного» себе по общественному положению, то должно выбить его зуб». Такую форму изложения называют «казуальной». Авторы Законника стремились группировать статьи по их содержанию, но строгого различия, между правом уголовным, гражданским или процессуальным они не проводили. Это различие, обыкновенное для современного права, в то время, да и много столетий позже, не осознавалось.

В некоторой своей части Законник восходит к более древним - шумерийским законам. Много общего имеется между ним и недавно найденным Законником царя Билаламы из города Эшнуны, который составлен на 200 лет раньше. Можно предположить, что, объединив в единое государство разные народы, Хаммурапи стремился дать им всем общее законодательство.

Законник не может считаться всеохватывающим. В нем не упоминаются многие государственные и религиозные преступления, основные виды убийства и др. Наказания за них были, по-видимому, столь обычными в практике, что Хаммурапи счел, излишним говорить о них в своем кодексе.

Главными источниками кодекса были судебные решения самого Хаммурапи и судов вообще.

«Право шумерийских городов-государств заслуживает особого внимания. «Закон и правосудие, - пишет известный шумеролог С. Крамер, - были основополагающими понятиями для древних шумеров как в теории, так и на практике... археологи обнаружили тысячи глиняных табличек со всевозможными юридическими текстами: договоры, соглашения, завещания, векселя, расписки, судебные постановления.

В Древнем Шумере ученики старших классов посвящали немало времени изучению законов и усердно осваивали трудные и специфические юридические формулы, а также переписывали своды законов и судебные решения». В недавнее время С. Крамер расшифровал текст шумерийской таблички III тысячелетия до н.э. В нем говорится о денежном возмещении за телесное повреждение и др. Одно это доказывает, как должно было отличаться шумерийское право от позднейшего семитического с его принципом «око за око». К сожалению, шумерийские законы дошли до нас в отрывках.

Некоторые статьи Законника наводят на мысль, что немаловажной причиной кодификационной деятельности Хаммурапи было желание смягчить социальные противоречия вавилонского общества, вызванные крайними формами эксплуатации деревни богатыми землевладельцами-арендодателями и ростовщиками. Кодекс в некоторой степени ограничивает возможности этого круга стяжателей, заботясь главным образом о податных и военных интересах государства: плательщиком налогов и солдатом был крестьянин, и потому следовало предотвратить его разорение.

Вместе с многочисленными деловыми документами своей эпохи, дошедшими до нас благодаря тому материалу, на котором они были написаны, то есть глине (купчие, долговые расписки и пр.), Законник, Хаммурапи свидетельствует о значительной хозяйственной активности вавилонского общества. Продажа земли и строений, аренда пахотного поля и сада, наём быков для работы в поле, заклад имущества при сделках займа - денежного и натурального - все это подробным образом регламентируется в кодексе.

Для наиболее распространенных сделок, например купли-продажи, Законник предусматривает три условия действительности: чтобы имущество не было изъято из оборота (например, илку, земли воинов); чтобы продавец был действительным- собственником вещи и мог гарантировать нового приобретателя от эвикции, то есть истребования проданной вещи ее настоящим собственником; чтобы оформление сделки происходило в присутствии свидетелей.

Если оказывалось лицо, заявлявшее, что оно является действительным собственником проданной вещи, покупатель обязывался привести продавца и свидетелей сделки. Если он не мог этого сделать, то наказывался смертной казнью «как вор». Если он мог это сделать, продавец должен был назвать прежнего собственника вещи или доказать свое право на вещь иным образом, иначе ему грозила смерть. Если, наконец, заявитель не мог привести свидетелей, знающих его «пропавшую вещь», наказывался смертью он сам, ибо он «лжец, который возводит клевету».

Малоземелье, явившееся результатом роста населения, разграбления общинной земли и тесных пределов орошения, вызвало необычайное распространение арендных отношений. Условия аренды вследствие большого спроса были тяжелыми. Арендатор платил хозяину определенную долю, не зависящую от урожая: весь риск падал на арендатора. Доля эта была значительной и колебалась в среднем между 1/3 и 1/2 того, что может принести поле.

Не лучшими были условия договора займа. Проценты составляли 20 годовых по займам и 30 для займа зерном. Заботясь об обеспечении долга, кредитор имел право требовать в залог обработанное и засеянное должником поле.

Исполнение обязательств было непременным для обеих сторон. Только при их обоюдном согласии разрешалось «смочить договор», то есть размягчить глину, на которой он был написан, стереть ненужное, вписать новое.

В древневавилонской семье господствует муж. Он ведет общее хозяйство семьи. Он представляет ее в деловых отношениях. Ему принадлежит право распоряжения женой и детьми. В случаях крайней нужды отец вправе продать своих детей всякому, кто их захочет купить, продать безвозвратно, в «пасть собаки», как тогда говорили.

Жену, которая «позорит» своего мужа или «расточает его имущество», разрешается «отвергнуть» и выгнать из дома. Во власти мужа оставить ее в доме на положении рабыни и жениться вторично.

Бездетная жена может дать мужу наложницу, оставаясь хозяйкой в доме. Но муж и в этом случае имеет право на развод. Для него не существует юридических препятствий к разводу. Они существуют для жены. Одновременно действуют два принципа: свобода развода для мужа и ограничение права на развод для жены. Для нее установлены три законных основания к разводу: прелюбодеяние мужа; оставление им дома и местности проживания; неосновательное обвинение в супружеской неверности.

В то же время, как это ни странно, жена вправе распоряжаться своим собственным имуществом, нажитым ею в браке: полученным по наследству, дарению и пр.; заключать сделки купли-продажи и займа, наживать деньги, приобретать землю, рабов. Мужу запрещалось расточать имущество жены или распоряжаться им без согласия последней.

Закон стремится примирить между собой два требования: а) сохранить за детьми имущество их матери и б) не изымать его при этом из оборота.

Весьма вероятно, что для замужней женщины практические возможности независимой хозяйственной деятельности были невелики. Но незамужняя женщина могла при известных условиях (если она пользующаяся привилегиями жрица, если она не состоит под опекой и пр.) действовать вполне самостоятельно и с широким размахом. Во всяком классовом обществе огромную роль играет институт наследования. С его помощью богатства, накопленные поколениями родственников, остаются в руках одного и того же класса.

Различаются два вида наследования - по закону и по завещанию, ли6о они существуют одновременно: когда умерший (наследодатель) не оставляет завещания, в котором выражена его воля, имущество (наследственная масса) переходит к тем, кто на него имеет право по закону. Первым возникло наследование по закону. Имущество оставалось в роде, затем, с распадом рода, оно сосредоточивается в семье и является ее общей собственностью. Наследование по завещанию появляется на более высоком этапе развития частной собственности: право распоряжаться своим имуществом вопреки традиции, по своей воле, передавать его не родичу не было известно в глубокой древности.

Законник Хаммурапи говорит главным образом о, законном наследовании. Завещательная свобода находится еще в зародыше. Отец вправе отказать сыну в наследстве, но не по произволу, а в наказание за «тяжелый грех», да и то по разрешению судей, которые исследуют дело.

Первоначально право завещания было не столько выражением свободы усмотрения наследодателя, сколько ограничением этой свободы. Законодатель раньше всего хочет обеспечить детей. В Законнике Хаммурапи дети наследуют в равной доле: сестры получают столько же, сколько и братья. Это - важная особенность семитических законодательств. «Ничего подобного нет ни в старом афинском, ни в старом китайском праве».

Долю умершего сына получают его дети. Усыновленные наследуют на равных основаниях с «законными» детьми. Дети, прижитые от наложницы, наследуют, если отец признает их своими (и только движимое имущество).

Уголовное право Законника отличается, подобно всем другим древневосточным кодексам, значительной суровостью.

В основе уголовно-правовых представлений авторов Законника находится идея талиона: наказание есть возмездие за вину, и потому оно должно быть «равным» преступлению. Эта доктрина выражается обычно афоризмом: «око за око, зуб за зуб».

В древнееврейском Второзаконии идея талиона выражена так: «И да не сжалится глаз твой: жизнь за жизнь, око за око, зуб за зуб, рука за руку».

Так называют в правоведении некоторую совокупность норм, близких по характеру осуществляемого ими регулирования. Мы часто усматриваем в талионе одну жестокость. Между тем для древних это был наиболее логический способ ограничения наказания: не больше того, что сделано тебе. Выросшее на основе первобытных представлений о справедливости, оно питалось понятным стремлением ослабить врага настолько, насколько он ослабил тебя, твой род, твое племя. Первоначальный счет был очень простым. Одно из племен Новой Гвинеи вело свои войны до тех пор, пока число убитых не сравняется с обеих сторон. Каждая новая жертва включалась в счет, который противник должен был оплатить. То же наблюдается у некоторых североамериканских индейцев: пока число убитых не сравняется, мира нет.

Прямолинейное применение принципа «равным за равное» исключает установление субъективной стороны действия - умысла, неосторожности, случайности.

«Если, - говорится в Законнике, - строитель построит человеку дом и сделает свою работу непрочно и дом обвалится и причинит смерть домохозяину, должно строителя убить». Статья предполагает установление халатности строителя и осуждение на основе талиона. Но вот ее окончание: «Если же он причинит смерть сыну домохозяина - должно убить сына строителя». Как видно, закон допускает применение смертной казни к лицу, которое никакого отношения к совершенному преступлению могло и не иметь. В современном праве такого рода ответственность без вины называется объективным вменением.

Широкое распространение объективное вменение получает в древнем китайском праве. Одним из указов Ханьских императоров (III в. до н.э.) предписывалось истребление трех поколений родственников виновного. При этом они, гласил указ, должны быть сначала татуированы клеймом, затем должны быть отрезаны их носы и ноги; после этого они будут забиты до смерти палками. Их головы будут сняты, их кости и мясо будут разрублены на части на базарной площади и т. д. Наказание распространялось на отца, мать, детей, братьев, сестер виновного, причем независимо от возраста. Мучительной казни предавались малые дети и дряхлые старики. В иных случаях понятие трех поколений толковалось расширительно, и тогда наказанию подвергались также родственники по линии жены виновного.

Не следует думать, что объективное вменение похоронено вместе с режимами, которые его породили. Непревзойденные в своем роде образцы объективного вменения показали гитлеровские полицейские и генералы (уничтожение г. Орадура, расстрелы заложников, уничтожение тысяч людей в отместку за действия партизан и т. д.).

Своеобразным выражением талиона в Законнике Хаммурапи служило правило, согласно которому всякий ложный обвинитель (клеветник) должен был нести ответственность в той мере, которая грозила обвиненному: кто неосновательно обвинил другого в убийстве, должен умереть сам.

Когда по характеру преступления применение принципа «равным за равное» в точном значении было невозможно, прибегали к фикции: непослушному рабу отрезали ухо; сыну, оскорбившему отца, отрезали язык; врачу, сделавшему неудачную операцию, отрезали пальцы и т. д. Это называют обыкновенно талионом символическим.

Талион так же древен, как кровная месть. Но сохраняется он долго. В Законнике Хаммурапи кровной мести уже нет.

Безраздельное господство кровной мести - этого поистине всемирно-исторического института, возникшего вместе с самим человеком, - продолжалось до той поры, пока единственной платой за жизнь человека могла служить жизнь другого человека. Появление избыточного продукта меняло дело. На смену мести приходит выкуп, сначала натуральный, потом денежный штраф.

На самой ранней ступени развития классового общества выбор между местью и выкупом был делом пострадавшего или его семьи (рода). Об этом можно судить по хеттскому законнику, разрешавшему «хозяину крови» определить, должен ли виновный умереть или заплатить. «Царю же до этого дела нет». То же самое можно сказать и о размере выкупа. О нем договаривались в каждом отдельном случае, пока обычай или закон не установили общие нормы (и даже после этого).

Законник Хаммурапи знает только денежный штраф в строго определенных размерах: Величина штрафа может быть большей или меньшей. Она зависит как от тяжести преступления, так и социального положения сторон.

Вот соответствующий пример: «Если человек ударит лицо, занимающее более высокое положение, чем он сам, должно ударить его... 60 раз плетью из воловьей кожи. Если авилум ударит по щеке равного себе... он должен отвесить одну мину серебра (500 граммов); если мушкенум ударит по щеке мушкенума - он должен отвесить 10 сиклей серебра» (в 6 раз меньше).

Старый обычай искупительного штрафа вплетается здесь в общую ткань правовой системы Вавилона (но в каком виде!). Другой пример дают ст.ст. 23-24 Законника. Первая из них обязывает сельскую общину возместить убыток, нанесенный человеку грабителем, если преступление совершено на территории общины, а виновный не найден; вторая устанавливает дополнительный штраф, «если при этом загублена жизнь». Обычай этот, напоминающий «дикую виру» Русской правды, гораздо древнее Законника Хаммурапи, но сохранен в целях установления круговой ответственности членов общины.

Классовое содержание Законника не вызывает сомнения. Достаточно ознакомления с теми его статьями, которые угрожают смертной казнью за оказание помощи бежавшему рабу, за покушение на священный принцип собственности и т. д.

Кража скота или лодки каралась огромным штрафом (в 10-30 раз больше стоимости украденного). «Если же вору нечем отдать - его должно убить». Если управитель станет расточать имущество хозяина, «должно разорвать его на этом поле с помощью скота» и т. д.

Законник Хаммурапи почти не говорит о государственных преступлениях Главный девиз вавилонских литературных памятников («Диалоги между простолюдином и рабом») мы читаем: «Не поднимай восстания. Человека, поднявшего восстание, или убивают, или ослепляют, или схватывают и кидают в темницу».

Другой литературный памятник Вавилона, так называемая Исповедь-заклинание, указывает и на другие преступления: на оскорбление богов, согрешение против предка и др. Автор вопрошает: «Не обвешивал ли, не обсчитывал ли фальшивыми деньгами, не лишал ли законного сына наследства и отдавал незаконному, не проводил ли неверной межи...?» и т. д.

Смертная казнь упоминается в Законнике в 30 случаях, и это при умолчаний о государственных преступлениях и многих других. Была она, как правило, мучительной: это сожжение, утопление, посажение на кол и т.п.

В Древнем Египте способы смертной казни были, по-видимому, не менее мучительными: сожжение, посажение на кол. Очень широко применялись палочные удары, отрезание носа и ушей, нанесение рваных ран и пр.

Различия между исполнителем преступления и его соучастниками (укрывателями, подстрекателями) законник Хаммурапи не знает. Не различают стадии развития умышленного преступления то есть приготовление, покушение. Вместе с тем Законнику не чуждо представление о смягчении наказания. Штрафом, а не смертью наказывается, например, убийство в драке, если будет доказано, что убийца не имел намерения убить. Здесь зародыш столь существенного для современного уголовного права различения умышленного и неумышленного преступления.

Следует, впрочем, оговориться, что шумерийские законы уже различают выкидыш от нечаянного удара и выкидыш от злостного избиения, назначая за эти преступления разные наказания.

О судебном процессе Законник Хаммурапи говорит мало. Судебные функции осуществлялись, как правило, специальным чиновником, побыли и какие-то судебные коллегии, составленные из «старейших и именитых людей города». Жрецы участвовали в процессе только тогда, когда они принимали клятву свидетелей.

Дело возбуждалось по частной инициативе потерпевшего, поэтому его речью начиналось обыкновенно и само судоговорение. В качестве доказательств выступают главным образом свидетельские показания. За лжесвидетельство полагалась смертная казнь (если она грозила обвиняемому).

В затруднительных случаях судьи прибегали - как и в других странах - к клятве перед статуями богов (Шамаша и Мардука).

Судья не мог изменить уже вынесенное решение. Изобличенный в этом, он платил штраф и свергался с судейского кресла (скорее в буквальном смысле слова). После этого ему навсегда запрещалось занимать должность судьи. Высшей судебной инстанцией был сам царь. Картина вавилонского общества, государства и права будет неполной, если мы не приведем нижеследующий древний текст: