МОЗГОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ. Сложный характер перцепторной деятельности заставляет предполагать, что зрительное восприятие осуществляется не только аппаратами затылочной (зрительной)

Сложный характер перцепторной деятельности заставляет предполагать, что зрительное восприятие осуществляется не только аппаратами затылочной (зрительной) области коры, но что в нем принимает участие целая «рабочая констелляция» мозговых зон, каждая из которых вносит в формирование процесса восприятия свой собственный вклад.

Поражение каждой из зон, участвующих в перцепторной деятельности, приводит к нарушению всей системы сложного зрительного восприятия, причем это нарушение может возникать в разных звеньях и протекать по-разному.

Как уже говорилось ранее, процесс зрительного восприятия человека начинается с момента, когда возбуждения, возникающие на сетчатке глаза, доходят до первичной (проекционной) зрительной коры, где они, проецируясь на соответственных (соматотопически организованных) пунктах коры, распадаются на огромное число составляющих признаков. Как мы уже говорили, этот процесс зрительного анализа обеспечивается наличием в зрительной коре огромного числа высокодифференцированных нейронов, каждый из которых реагирует лишь на какой-либо один признак воспринимаемого объекта.

Так как поражения первичных (проекционных) отделов зрительной коры никогда не задевают лишь отдельные изолированные нейроны, а распространяются на довольно обширные зоны, нарушение зрительного восприятия в этих случаях носит элементарный соматотопический характер, проявляясь либо в форме гомонимной гемианопсии (выпадение контралатеральной половины зрительного поля), либо в форме квадрантной гемианопсии (выпадение определенного сектора зрительного поля), либо, наконец, в виде скотом — выпадений отдельных участков зрительного поля, соответствующих пораженным участкам проекционной зрительной коры.

В тех случаях, когда первичная зрительная кора находится в состоянии дисфункции (как это бывает после травмы затылочной области, сопровождающейся отеком), у человека на первых этапах зрение может исчезать, но затем оно восстанавливается.

Характерным для этих видов нарушения зрительного восприятия является тот факт, что (кроме некоторых специальных случаев) эти элементарные дефекты могут компенсироваться до известных пределов движениями глаз. Исключением являются лишь те случаи, когда поражения зрительной коры (как первичных, так и вторичных ее отделов) протекают на фоне инактивности или невосприятия своего дефекта (анозогнозии). Тогда этот дефект не компенсируется, принимая характер фиксированной гемианопсии, или «односторонней пространственной агнозии» (Холмс, 1919; Брэйн, 1941; А. Р.Лурия, А.В.Скородумова, 1950; Экаэн и др., 1956, 1960, 1969; и др.).

Второй этап мозговой организации зрительного восприятия протекает при ближайшем участии вторичных зон зрительной коры, которые составляют основной аппарат синтеза зрительно воспринимаемых элементов, однако сами эти зоны находятся под влиянием иных, внезрительных отделов мозга, организующих и модулирующих их работу.

Как уже говорилось ранее, нейроны верхних слоев коры вторичных зон зрительной коры обладают короткими аксонами и приспособлены к осуществлению сочетаний и связей между отдельными элементами и пунктами коры; благодаря этому возникает возможность синтезировать различные зрительные признаки, на которые дробится зрительное восприятие, что делает их доступными управлению.

Поражение вторичных зон коры вызывает нарушение этой формы работы мозга, и дефекты восприятия, возникающие при поражении вторичных зон коры, принимают форму нарушений симультанных зрительных синтезов, или форму оптической агнозии, при которой каждый элемент зрительной структуры воспринимается достаточно отчетливо, но синтез этих элементов в единое целое, а следовательно и процесс узнавания объекта или его изображения становится недоступным. Основные механизмы, обеспечивающие оптический гнозис, пока неизвестны, в качестве дополнительного механизма можно, по-видимому, рассматривать следующий.

Известно, что зрительный образ, возникающий на сетчатке, удерживается в условиях полной неподвижности глаза не более 1 — 1,5 с (А.Л.Ярбус, 1956, 1965). Поэтому задачей первостепенной важности является не только обеспечение зрительного синтеза, но и стабилизация изображения, полученного в результате оптического воздействия. Одним из путей к созданию такой стабилизации является возникновение зрительного последовательного образа, который играет значительную роль в стабилизации изображения и физиологические механизмы которого в свое время были детально изучены в школе Л.А. Орбели (А. М.Зимкина, 1957; А. М. Зимкина, Н.В.Зимкин, 1953; А.К.Каплан, 1949; Л.Я.Балонов, 1950; и др.).

Установлено, что последовательный зрительный образ, который в норме длится до 20 — 30 с и постепенно угасает, в случаях поражений затылочных отделов мозга или вовсе не возникает, или оказывается резко укороченным и только под воздействием кофеина может несколько стабилизироваться (Н. Н. Зислина, 1955). Этот факт говорит о том, что зрительная кора обеспечивает не только процессы синтеза зрительных возбуждений, но и процессы их стабилизации, выполняя тем самым роль, близкую к той, о которой мы говорили, обсуждая роль височной коры в стабилизации звуковых раздражений.

Вторичные отделы зрительной коры являются аппаратом, осуществляющим исполнительную, или операционную, часть перцепторной деятельности. Поэтому поражение вторичных зон зрительной коры делает осуществление зрительных синтезов затрудненным или даже недоступным, но не лишает перцепторную деятельность направленного и осмысленного характера. При поражении вторичных отделов коры зрительной области больной может непосредственно воспринимать лишь фрагменты зрительной информации; но он сохраняет задачу разобраться в значении этих фрагментов и способен компенсировать свои дефекты с помощью рассуждений. Он активно ищет решения вопроса о том, что же представляет собой предъявленное ему изображение, высказывает те или иные гипотезы, сверяет их с реально воспринимаемыми элементами; он пытается относить воспринимаемые им признаки к определенным смысловым системам или категориям, кодирует их, но не может их уточнить; и именно в силу этого его восприятие часто становится чрезмерно обобщенным («это какое-то животное», «это какой-то прибор» и т.п.) и лишается своей конкретности.

Таким образом, поражение вторичных отделов зрительной коры ведет к нарушению операций по созданию зрительных синтезов, но оставляет сохранной структуру активной перцепторной деятельности. Более высокие, примыкающие к вторичным зонам зрительной коры отделы мозга вносят свой компонент в построение зрительного восприятия, а их поражение придает нарушению зрительного восприятия иные черты.

Зрительное восприятие имеет пространственную организацию, которая лишь в самых простых случаях является однозначной (симметричной). В значительном числе случаев, однако, воспринимаемые фигуры имеют асимметричное пространственное расположение, когда «правая» и «левая» стороны имеют совершенно различное значение: асимметрично расположение комнат в квартире, предметов в комнате и т.п. Особенно резко эти черты выступают при восприятии геометрических конструкций и трехмерных фигур, где включение объекта в систему основных пространственных координат (фронтальную, сагиттальную и горизонтальную плоскости) имеет решающее значение для правильного протекания перцепторной деятельности.

Важно отметить, что пространственная организация не является функцией только затылочной (зрительной) коры и что для ее осуществления необходимо участие нижних теменных (или теменно-затылочных) отделов мозга.

В пространственном восприятии принимают участие как корковые отделы вестибулярного анализатора, так и корковые аппараты кожнокинестетического анализатора, где правая, ведущая рука занимает доминирующее положение. Включение этих внезрительных компонентов и обеспечивает пространственный анализ зрительной информации — выделение трехмерных пространственных координат, с одной стороны, и асимметричную оценку правой и левой сторон пространства — с другой.

Поэтому поражение нижнетеменной (или теменно-затылочной) области мозга приводит к тому, что, хотя сами зрительные синтезы остаются относительно сохранными, пространственная организация зрительного восприятия нарушается. Именно в силу этого такие больные не могут четко воспринимать пространственные соотношения элементов сколько-нибудь сложной конструкции, не различают правую и левую стороны, плохо ориентируются в окружающем пространстве, не могут оценить положение стрелок на часах, путают страны света на географической карте и т. д.

Особым фактором зрительного восприятия является возможность широкого симультанного синтеза, обеспечивающего одновременное восприятие множественной ситуации (например, целой картины). Есть все основания думать, что этот вид восприятия протекает при ближайшем участии теменно-затылочных отделов мозга, которые, по-видимому, делают возможным «превращение последовательного обозрения ситуации в одновременную обозримость».

Основанием для такого предположения могут служить факты нарушения зрительного восприятия при поражении теменно-затылочной области коры (чаще всего обоих полушарий), когда больной, продолжая хорошо воспринимать отдельные предметы, не в состоянии сразу увидеть группу (иногда даже пару) предметов и тем более охватить сразу целую ситуацию, например изображенную на сюжетной картине.

Такое нарушение известно как симультанная агнозия Балинта, которая трактуется как последствия поражения «широкой зрительной сферы», когда кора не может одновременно иметь дело с несколькими возбужденными пунктами, в результате чего нарушается возможность фиксировать центр зрительной информации с помощью центральной части сетчатки и одновременно воспринимать сигналы на периферии сетчатки. Эта форма агнозии сопровождается атаксией взора, когда координированные движения глаз, являющиеся первым этапом одновременного восприятия целой зрительной ситуации, исчезают или грубо нарушаются.

Последним вариантом нарушения зрительного пространственного восприятия является «односторонняя пространственная агнозия». Ее отличие от обычной «гомонимной гемианопсии» состоит в том, что больные с таким нарушением, возникающим чаще всего при поражениях теменно-затылочных отделов субдоминантного (правого у правшей) полушария, игнорируют всю левую сторону как в зрительной, так и в тактильной сфере и при этом не осознают своего дефекта (Брэйн, 1929; Ажуриагерра, Экаэн, 1949, 1960; Кричли, 1953; Пирси, Смит, 1962; Уоррингтон и др., 1966; В. И. Корчажинская, 1971).

Такое нарушение, представляя несомненный неврологический интерес, имеет, по-видимому, лишь ограниченное значение для понимания того, как построено нормальное восприятие человека.

До сих пор вклад в построение зрительного восприятия затылочной и затылочно-теменной областей обоих полушарий рассматривается без оценки роли доминантного (левого) и субдоминантного (правого у правшей) полушарий в построении перцептивной деятельности.

Сейчас мы обратимся к этому вопросу.

Известно, что аппараты доминантного (левого полушария у правшей) имеют ближайшее отношение к речевым процессам и вторичное — ко всем другим психическим процессам, в организации которых речь принимает активное участие, в частности к зрительному восприятию. Речь непосредственно участвует в формировании наиболее сложных форм зрительного восприятия — кодировании восприятия цвета, формы и отнесения предметов к определенным категориальным системам.

Этот факт был в свое время подробно изучен на примере восприятия цветов (Гельб, Гольдштейн, 1920; Брунер, 1957; и др.) и имеет первостепенное значение для психологии перцепторной деятельности человека вообще.

Поэтому поражение внезрительных отделов коры, имеющих непосредственное отношение к речи, может приводить к существенному нарушению зрительного восприятия.

Вопрос об участии речевых зон коры в построении зрительного восприятия и возникновении нарушений перцепторных процессов при поражениях височной и височно-затылочной областей, приводящих к афазии, изучен еще недостаточно. Классическими в этом отношении являются известные исследования Гельба и Гольдштейна (1920), показавшие, что нарушения речи могут приводить к распаду категориального восприятия цветов, благодаря которому цвета перестают относиться к определенным категориальным системам, и тогда элементарные цветовые ощущения, тормозимые в норме вследствие категориального восприятия цветов, начинают выступать более отчетливо. Большое значение в изучении роли речи в зрительном восприятии имеют и все дальнейшие работы Гольдштейна (1944; и др.), показавшие при мозговых поражениях распад категориального характера восприятия фигур, и работы его ученика Хоххеймера (1932). Наконец, видное место в этой проблеме занимает капитальное (хотя, к сожалению, оставшееся незаконченным) исследование О.Петцля «Учение об афазии в свете клинической психиатрии. Оптико-гностические расстройства» (1928), в котором дан анализ связи патологии оптического восприятия с речевыми расстройствами и приведено большое число фактов, указывающих на нарушения работы широкой зрительной сферы коры при нарушении организующего влияния речи. В последнее время положение о специфической для человека роли, которую играет речь в восприятии, и о тех особенностях мозговых механизмов восприятия, которые вытекают из этого факта, снова привлекло пристальное внимание, и в ряде обзорных работ (Дрю, Эттлингер, Милнер, Пассингхэм, 1970; и др.) была дана сводка тех многочисленных исследований, которые подтверждают это важнейшее положение.

Эти исследования специфически человеческих форм восприятия не получили пока достаточного развития в нейропсихологии, однако нет сомнения в том, что в этой сфере исследований будут получены важнейшие данные, имеющие большое значение для нейропсихологии.

Остановимся на двух моментах, достаточно обоснованных клиническим опытом.

Первым из них является нарушение восприятия букв и слов, наступающее в результате поражения левой теменно-затылочной области мозга, вторым — нарушение актуализации зрительных представлений, наблюдаемое при поражениях височно-затылочных отделов мозга.

Левое (доминантное) полушарие мозга, имеющее прямое отношение к организации речевых процессов, принимает участие и в восприятии знаков письменного языка (букв, слов, цифр, нотных знаков и т.д.). Это доказывается тем фактом, что поражения теменно-затылочных отделов доминантного (левого) полушария приводят к распаду восприятия символических знаков даже в тех случаях, когда явления «предметной зрительной агнозии» не выступают с достаточной отчетливостью.

Явления зрительной алексии, принимающие в одних случаях характер нарушения зрительного восприятия отдельных букв (литеральная алексия), а в других — невозможности зрительного объединения букв в целые слова, и нарушение зрительного восприятия слов (вербальная алексия) детально изучены в литературе. Часто эти явления сопровождаются нарушением зрительного восприятия цифр или нотных знаков и обычно вызываются поражением затылочно-теменных отделов доминантного (левого) полушария. В ряде случаев врожденные дефекты или недоразвитие этой области проявляются в трудностях обучения чтению (kongenitale Wortblindheit), что составляет особый, также детально разработанный раздел нейропсихологии. При поражениях затылочных и затылочно-теменных отделов доминантного (левого) полушария больной начинает относиться к буквам как к рисункам, нечетко воспринимая пространственное расположение и не узнавая значение написанных букв и слов. Этот синдром был описан большим числом авторов и прочно вошел в клинику (Дежерин, 1914; Петцль, 1928; Бентон, 1962; Моней, 1962; Экаэн, Ажуриагерра, Анжелерг, 1957; Хофф, И.Глонинг, К. Глонинг, 1962; Глонинг и др., 1966; Вейгль, 1964; Бенсон, Гешвинд, 1969; Зуриф, Гарсон, 1970; и др.).

До сих пор речь шла о тех дефектах, которые возникают в процессе непосредственного приема зрительной информации.

Однако хорошо известно, что перцепторная деятельность не ограничивается только процессами зрительного восприятия и необходимо включает в свой состав и возможность активно вызывать зрительные образы по одному словесному обозначению. Этот процесс, представляющий собой малоизученную сторону перцепторной деятельности, заслуживает того, чтобы остановиться на нем специально.

Известно, что в норме зрительный образ — яркий, приближающийся к эйдетическому у одних людей и размытый у других — легко вызывается простым словесным обозначением соответствующего предмета; известно также, что со временем он претерпевает некоторые изменения, либо превращаясь в более обобщенный, либо начиная проявлять более выраженные отличительные признаки (И. М. Соловьев, 1968). Случаи полного отсутствия актуализации зрительных образов, вызываемых словесным обозначением предмета, в норме неизвестны.

Однако полная невозможность вызвать зрительное представление по словесному называнию предмета при достаточной сохранности образа восприятия хорошо известна в мозговой патологии, и, как мы уже имели случай упомянуть ранее, поражения височно-затылочных отделов левого полушария нередко могут приво

дить к тому, что слово, которое в целом остается понятным для субъекта, не сопровождается сколько-нибудь отчетливым зрительным образом и попытки изобразить обозначенный словом предмет резко контрастируют с его успешным срисовыванием. Ранее (рис. 68) мы уже приводили примеры такой диссоциации и не будем останавливаться на них подробнее.

Мы еще очень мало знаем об участии правого полушария в формировании восприятия и о тех особенностях нарушения наглядного восприятия, которые вызываются его поражениями.

Несмотря на то, что еще Джексон (1874) приписывал правому полушарию особую функцию в перцепторной деятельности и несмотря на то, что некоторые авторы (например, Сперри, 1969) указывают на его особую роль в восприятии речи, мы еще почти не располагаем надежными фактами, однозначно говорящими о специфических функциях правого полушария в процессах восприятия.

Лишь за последние десятилетия появилась серия исследований (Экаэн, Анжелерг, 1963; Пирси, Смит, 1962; Е.П.Кок, 1967), которые показывают, что теменно-затылочные области правого полушария, по-видимому, принимают существенное участие в обеспечении наиболее непосредственных форм восприятия, и прежде всего тех, в которых речевые связи играют минимальную роль.

Так, было убедительно показано, что поражение правой затылочной области часто ведет к нарушению узнавания лиц, или явлениям прозопагнозии (Хофф, Петцль, 1937; Фауст, 1947; Бода-мер, 1947; Л. Г.Членов, Э.С. Бейн, 1958; Экаэн, Анжелерг, 1962; Бронштейн и др., 1962; Е.П.Кок, 1967; и др.). Нарушения наглядных, непосредственных форм зрительного и зрительно-пространственного восприятия при поражениях правого полушария были отмечены и рядом других авторов, указавших на возникающие в этих случаях явления конструктивной пространственной апраксии, нарушение рисования и т.д. (Патерсон, Зангвилл, 1950; Экаэн, Ажуриагерра, Массонэ, 1951; Эттлингер, Уоррингтон, Зангвилл, 1957; Пирси, Экаэн, Ажуриагерра, 1961; Уоррингтон, др., 1966; Экаэн, Ассаль, 1970).

Следует, наконец, отметить еще одно явление, которое, по-видимому, дает некоторую информацию о роли правого полушария в процессах восприятия. Восприятие предмета есть вместе с тем его узнавание, иначе говоря, включение его в систему уже знакомых связей. Как уже указывалось ранее, процесс узнавания нарушается в тех случаях, когда зрительные синтезы оказываются дефектными и когда субъект, хорошо воспринимая отдельные признаки, не может синтезировать их в одно зрительно воспринимаемое целое.

Существуют, однако, случаи, при которых процесс непосредственного зрительного синтеза остается сохранным и больной продолжает хорошо видеть предъявленный ему предмет или его изображение, но, оказывается, не может соотнести его со своим прежним опытом, иначе говоря, не может узнать его. Такие факты были описаны еще Лиссауэром (1898) под названием ассоциативной душевной слепоты, которую он отличал от описанной выше оптической агнозии (или апперцептивной душевной слепоты).

Механизмы, лежащие в основе такой ассоциативной душевой слепоты, остаются еще не ясными, хотя некоторые данные заставляют думать, что в ее основе лежит нарушение систем связей между зрительной и внезрительной корой (Гешвинд, 1965, 1966). Подобное нарушение удалось неоднократно наблюдать и нам при поражениях теменно-затылочных отделов правого (субдоминантного) полушария. Этот тип нарушений носил скорее характер парагнозий, чем подлинной оптической агнозии, и заключался в том, что больной, продолжавший хорошо видеть отдельные объекты или их изображения, не мог дать адекватную оценку сюжета (например, рассматривая картину, на которой изображена группа бойцов у танка, больной говорил: «Вот это моя семья: и отец, и сестры, и дети»; другой больной интерпретировал картину, где был изображен мальчик, разбивший окно и пойманный хозяином окна, следующим образом: «Это соревнование, выиграл представитель Бурятской республики (!), ему вручают почетный кубок...» и т.д.).

Такие случаи указывают на существование особого типа нарушения зрительного восприятия, в основе которого, видимо, лежит бесконтрольное всплывание побочных ассоциаций, это нарушение, как правило, протекает в синдроме нарушения оценки собственных дефектов (или анозогнозии), характерного для поражения правого полушария.

В целом, однако, данные об участии правого полушария в процессе восприятия пока еще совершенно недостаточны для решения указанного вопроса.

Последний вопрос, который имеет отношение к проблеме мозговой организации зрительного восприятия, — это вопрос об участии лобных долей мозга в организации перцепторной деятельности.

Как уже указывалось ранее, восприятие представляет собой активную перцептивную деятельность, включающую в свой состав поиск наиболее существенных элементов информации, их сопоставление друг с другом, создание гипотезы о значении целого, сверку этой гипотезы с исходными признаками и т.д. Чем сложнее предмет восприятия, чем менее он знаком субъекту, тем более развернутый характер принимает эта перцептивная деятельность. Следует отметить, что как направление, так и характер перцептивных поисков меняются в зависимости от поставленной перцептивной задачи, что отчетливо показывает регистрация движений глаз при рассматривании сложных объектов (рис. 95, а).

Этот активный характер перцепторной деятельности зависит от участия лобных долей мозга в процессе восприятия.

В этом легко убедиться, анализируя нарушения в перцепторной деятельности, возникающие у больных с поражением лобных долей мозга.

Как уже указывалось ранее, больные с массивными поражениями лобных долей мозга не обнаруживают сколько-нибудь заметных нарушений зрительного восприятия. Они хорошо воспринимают и узнают простые изображения, буквы или цифры, легко читают слова или даже фразы. Дело, однако, заметно осложняется, когда им ставится задача, требующая активной перцепторной деятельности. Это имеет место в тех случаях, когда предмет предлагается им в необычных условиях и они должны проделать известную работу, чтобы понять смысл изображенного, например, когда им предлагается вьщелить нужную фигуру из однородного фона или дать оценку смысла сложного сюжетного рисунка.

Чтобы увидеть подобное нарушение зрительного восприятия, достаточно предложить больному с массивным поражением лобных долей соответствующий тест: неясное (стилизованное) изображение или изображение в необычном положении, или изображение, в восприятии которого возможно несколько альтернатив, и т. п. Во всех этих случаях можно видеть, что больной заменяет адекватную оценку предложенного объекта случайной оценкой, вытекающей из непосредственного впечатления. Так, больной с поражением лобных долей мозга часто воспринимает перевернутую шляпу как тарелку, картуз как часы, ремень как каравай хлеба, телефон как бидон для керосина, галстук как птицу, пароход как голубя с раздутым зобом, стакан с блюдцем как памятник и т.д. Значительным препятствием для правильного восприятия у таких больных является и патологическая инертность раз возникшего образа, мешающая им переключиться на новый образ. Пример такого нарушения восприятия инертным стереотипом мы привели на рис. 97.

Нарушения активного восприятия при поражении лобных долей мозга можно наблюдать также, если предложить больному с отчетливым лобным синдромом активно выделить заданную фигуру из однородного фона. Для этой цели можно использовать тест Рево д'Аллонна (1923), заключающийся в том, что испытуемому предлагается вьщелить из шахматной доски фигуру белого креста с черной серединой или любую другую предъявленную фигуру.

Здоровый человек выполняет эту задачу без всякого труда, показывая тем самым большую подвижность своего восприятия и возможность реконструкции воспринимаемого зрительного поля.

Однако такая задача оказывается недоступной для больного с массивным лобным синдромом; как правило, он пассивно смотрит на шахматную доску, беспомощно обводит взглядом ее отдельные фрагменты и чаще всего пытается выполнить поставленную задачу только тогда, когда экспериментатор сам расчленяет на части зрительное поле и обводит пальцем соответствующие участки. Характерно, что если, наконец, больной все-таки выполняет эту задачу и выделяет из гомогенного поля нужную структуру, то всякая попытка переключить его на выделение новой структуры остается безуспешной из-за инертности зрительного восприятия. Рисунок 98 демонстрирует этот дефект.

Наиболее отчетливая картина нарушения перцептивной деятельности при массивных поражениях лобных долей мозга выступает в опытах с восприятием сложных оптических структур, и прежде всего с пониманием сложных сюжетных картин, окончательная оценка которых требует активного анализа, сопоставления деталей, создания гипотез и их проверки.

Все эти ступени активной перцепторной деятельности грубейшим образом нарушаются у больных с массивным поражением лобных долей мозга, и внимательное наблюдение показывает, что сложно построенная перцепторная деятельность заменяется у них импульсивными суждениями, возникающими либо на основе восприятия отдельных деталей, либо на основании формальных речевых ответов, не опирающихся на какой-нибудь анализ предложенного материала. Глубокое нарушение активной перцепторной деятельности при массивных поражениях мозга отчетливо выявляется и в опытах с регистрацией движения глаз этих больных.

Как показывают опыты, больные с поражением лобных долей мозга легко прослеживают движущийся по стандартной траектории объект, но начинают испытывать заметные затруднения, как только им предлагается активно переводить взор с одной точки на другую (А. Р.Лурия, Е.Д.Хомская, 1962).

Еще более отчетливо этот дефект проявляется при рассматривании сюжетной картины в условиях изменяющихся перцепторных задач. Ранее уже говорилось о том, что если у нормальных испытуемых регистрация движений глаз в этих условиях четко отражает динамику активной перцепторной деятельности, то у больных с массивными поражениями лобных долей мозга движения глаз остаются хаотическими или инертно-стереотипными (рис. 95, б) и отражают тот факт, что их перцепторная деятельность лишена активного поискового характера (А.Р.Лурия, Б.А.Карпов, А.Л.Ярбус, 1966; Б.А.Карпов, А.Р.Лурия, А.Л.Ярбус, 1968).

Все приведенные факты показывают, что процесс зрительного восприятия является сложной функциональной системой, опирающейся на совместную работу целого комплекса корковых зон, и что каждая из этих зон вносит свой собственный вклад в построение активной перцепторой деятельности.