Миф о формировании мирового государства и права в условиях глобализации

1. Вопрос о формировании мирового государства и права, активно обсуждающийся в настоящее время в зарубежной и, отчасти - отечественной юридической литературе, является далеко не новым, а тем более - далеко не оригинальным*(539). Он имеет весьма длительную и весьма неоднозначно воспринимавшуюся на протяжении многих веков представителями различных политических течений историю.

Критически отзываясь об окончательно сложившейся теории мирового государства во второй половине ХХ в., известный отечественный ученый-международник Г.И. Тункин не без оснований писал в 70-х годах, что "эта абстрактная, оторванная от реальной действительности схема настойчиво выдвигается в буржуазной международно-правовой литературе как наиболее прогрессивное течение современной политической и юридической мысли, а противники ее изображаются отставшими от жизни реакционерами".

Аналогичным образом обстоит дело с неоднозначным отношением к теории мирового государства и права и с попытками жонглирования "реакционными"*(540) ярлыками и в настоящее время. С той, однако, разницей, что, с одной стороны, в мировом сообществе, судя по публикациям, заметно прибавилось критического настроя и здорового скептицизма в отношении данной теории - ее обоснованности и жизнеспособности, а, с другой - под влиянием ряда субъективных и объективных факторов, включая процесс глобализации и его последствия, усилился своего рода идеологический настрой сторонников теории мирового государства и права, рассматривающих ее в качестве некой программы и едва ли не ведущей в XXI в. политико-правовой теории.

Реанимируя ряд давно обсуждавшихся в отечественной и зарубежной литературе и полузабытых положений теории государства и права и представляя их в качестве некоего откровения в XXI в., Л.С. Явич, например, в своей программной, судя по названию, статье "О философии права на XXI век" пишет в подтверждение сказанного: "Можно утверждать, что формирование единого правопорядка, охраняемого единой государственностью, оказывается неким реальным средством демократического упорядочения общественных отношений на международном уровне на стадии глобализации жизнедеятельности народов. Это средство обеспечит выживание и дальнейшее развитие человеческого правового и общего осознания новой действительности"*(541).

И далее: "Вопрос о формах интеграции государств, их объединения и союзов требует дальнейшей научно-практической разработки", однако, полагает автор, "скорее всего, речь будет идти об образовании конфедеративных объединений (типа ЕС) и в итоге в обозримом будущем (курсив мой. - М.М.) - Всемирной конфедерации государств (ВКГ) на основе реорганизации ООН в государственное образование или действующей в согласии с ООН, в которую будут входить страны ВКГ и те государства, которые в ВКГ не вступили"*(542).

Забегая немного вперед, отметим, что картина, нарисованная автором на "обозримое будущее" в области государственно-правового строительства, поистине грандиозна и впечатляюща. Смущают, однако, при этом два обстоятельства. Первое - что это не оригинал, а копия. Причем не лучшего образца. Серия оригиналов, подобных и весьма обстоятельных, "строящих" мировое государство, а вместе с ним и мировое право на основе реорганизованной ООН, появилась более полусотни лет назад, вскоре после создания самой всемирной организации. В связи с этим Г.И. Тункин вынужден был констатировать, что после Второй мировой войны в западных странах, "как грибы после дождя, появились и появляются различные, более или менее детальные планы создания мирового правительства, мировой федерации, чаще всего путем перестройки существующей Организации Объединенных Наций"*(543).

Второе обстоятельство, вызывающее некоторое смущение и замешательство у тех, кто искренне хотел бы верить в возможность построения мирового государства в "обозримом будущем", связано с иллюзорностью и явным несоответствием данной теории и самой идеи современным, весьма противоречивым мировым тенденциям и существующим реалиям.

Ведь за период более чем в пятьдесят прошедших лет, с тех пор, как появились первые идеи, а затем довольно подробные планы строительства мировой федерации*(544), не говоря уже о конфедерации, на базе реорганизуемой ООН, в системе международно-правовых отношений, равно как и в области государственно-правового строительства, фактически ничего сколько-нибудь заметного не произошло, что могло бы свидетельствовать если не о начале строительства задуманного мирового сооружения, то хотя бы о формировании условий и предпосылок для реализации этого грандиозного плана.

В связи с этим, логически рассуждая, нельзя не придти к выводу о том, что идея строительства мирового государства в виде какого-нибудь "ВКГ" или без "ВКГ" является по природе и характеру сродни такой же величественной и такой же, как показал жизненный опыт ряда стран, иллюзорной идее, как идея строительства коммунизма. Эта весьма привлекательная, но, к сожалению, поскольку ее целью было осчастливить все человечество, в такой же степени несостоятельная идея сменилась другой, подобной ей идеей. Доктрина строительства коммунизма на "социалистической" бесклассовой основе была заменена аналогичной по духу, характеру и размаху доктриной строительства коммунизма в виде мирового государства и права на капиталистической, рыночной основе. В этом, можно сказать, несколько упрощая вопрос, состоят их основное формально-юридическое и фактическое сходство и различие.

2. Для того чтобы глубже понять и объективнее оценить теорию мирового государства и права, а вместе с тем и органически связанные с ней идеи мирового сообщества, мирового правительства, гражданина мира и пр., необходимо обратить внимание прежде всего на ее социально-экономические и политические корни, а также на ее историко-философские истоки. Дело в том, что любая теория, претендующая на признание, респектабельность и жизнеспособность, не возникает на пустом месте. Как правило, она опирается и широко использует те или иные жизненные факты, традиции, тенденции социально-экономического и политического развития, повседневные чаяния, чувства, эмоции, природные стремления людей к общению, сотрудничеству и объединению. В основе каждой теории лежат определенные ценности, политические или иные устремления ее создателей и последователей и, естественно, определенные интересы.

Говоря об истоках теории мирового государства и права и других ассоциированных с нею теорий (мирового правительства, гражданина мира и т.п.), следует подчеркнуть, что ее зачатки возникают еще в древности и прослеживаются на протяжении всей последующей истории развития человечества.

Будучи тесно связанными со своей предтечей - идеями космополитизма (изначально "космополит" - это "гражданин мира")*(545), рассматриваемого в научной литературе как идеология так называемого мирового гражданства, отрицающая "государственный и национальный суверенитет и проповедующая отказ от национальных традиций, национальной культуры, патриотизма"*(546), - первые, созвучные с рядом положений современной теории мирового государства и права, идеи появились в Древней Греции, а затем распространились в Древнем Риме и других странах.

Историки издавна спорят по поводу того, кому из древних мыслителей (Сократу, Диогену Синопскому, Зенону из Китиона) принадлежит пальма первенства в исследовании такого явления, как космополитизм, и во введении в научный оборот соответствующего термина*(547). Однако бесспорным для исследователей древности остается то, что первопричиной появления разного рода космополитических воззрений явился кризис на его основе разноплеменной империи Александра Македонского, а также других аналогичных по своему составу государств.

Идеи космополитизма, в особенности - "мирового гражданства", развивались и широко использовались в период средневековья в борьбе с феодальной раздробленностью, а также в эпоху Просвещения - в борьбе за освобождение индивида от феодальных оков.

Апогеем в развитии и практическом использовании идей космополитизма стал капитализм.

Известное изречение - своего рода кредо каждого космополита - "где хорошо, там и отечество" стало основным принципом, руководством к действию капитанов бизнеса, направляющих свои стопы в те страны или регионы, где можно получить при наименьших затратах наибольшую прибыль. Весьма точно данную ситуацию еще на ранних стадиях развития капитализма охарактеризовал К. Маркс, когда писал, что "буржуазия путем эксплуатации всемирного рынка сделала производство и потребление всех стран космополитическим"*(548).

Наконец, идеи космополитизма, равно как и родственные по духу и характеру, фактически использовались некоторыми слоями общества и в социалистических, а точнее - псевдосоциалистических странах, хотя официально космополитизм осуждался как "реакционная буржуазная идеология"*(549), и с ним, так же, как и с его сторонниками, велась бескомпромиссная борьба. В этом смысле весьма показательной является развернутая в 50-е годы в нашей стране под руководством "отца всех народов" И. Сталина борьба против "засилья" евреев как основных носителей этой идеологии в государственном аппарате и других учреждениях под флагом искоренения космополитизма*(550).

3. Следует отметить, что идеи космополитизма на протяжении всей истории своего развития никогда не оставались неизменными, а постоянно развивались, видоизменялись и отчасти трансформировались в другие социально-политические идеи и доктрины.

Так, после проведения в начале ХХ в. (1900 г., Париж) во Франции первого Международного конгресса по сравнительному правоведению фактически на базе идей космополитизма возникла и оформилась доктрина формирования "мирового вселенского права". Она существовала и активно развивалась вплоть до начала Первой мировой войны, положившей конец всем на этот счет теоретическим иллюзиям.

Авторы этой идеи французские ученые - компаративисты Э. Ламбер и Р. Солей исходили из возможности ее реализации в будущем под влиянием технического и социального прогресса, но их мечты, как отмечают немецкие исследователи К. Цвайгерт и Х. Кетц, так и остались мечтами о "вселенском праве", нигде в мире до сих пор нереализованными*(551).

Идеи космополитизма, а в условиях "строительства и развития социализма" - идеи интернационализма лежали в основе и других созвучных с ними теорий и доктрин. Так, руководствуясь идеями интернационализма, В.И. Ленин развивал идеи об уничтожении в далекой перспективе, "после осуществления диктатуры пролетариата во всемирном масштабе"*(552), не только "раздробленности человечества на мелкие государства и всякой обособленности наций, не только сближения наций, но и слияния их"*(553).

Примерно в этот же период, в начале ХХ в. им развивались также идеи создания мировой федерации на пути ликвидации частной собственности, национальных и классовых противоречий, на пути строительства бесклассового коммунистического общества. "Соединенные штаты мира (а не Европы), - убеждал своих оппонентов Ленин, - являются той государственной формой объединения и свободы наций, которую мы связываем с социализмом, - пока полная победа коммунизма не приведет к окончательному исчезновению всякого, в том числе и демократического, государства"*(554).

После Второй мировой войны многие идеи космополитизма в значительной своей степени трансформировались в реанимированные идеи мирового права, мирового правительства, мирового гражданства и мирового государства.

В развитии концепции мирового государства в этот период, а вместе с тем и других неразрывно связанных с ним мировых феноменов наподобие "мирового права", как отмечают исследователи, выделялось два основных направления*(555).

Первое направление было связано в основном с чисто "теоретическим и логическим подходом к проблеме мирового государства, основанного на планах de lege ferenda*(556). Сторонниками этого направления разрабатывался и предлагался проект "идеального" государственно-правового мироустройства, избавлявшего человечество, по мнению его авторов, от возможных войн и других социальных бед*(557). Что же касается принятия и реализации предлагаемого проекта, то это относилось, вполне разумно, к доброй воле национальных государств.

Второе направление в развитии концепции мирового государства основывалось на объективном процессе расширения межгосударственных связей в силу быстрого развития выходящих за пределы государственной юрисдикции экономики, науки, новых технологий, информатики. По мнению сторонников этого направления, данный процесс создавал реальную базу для коренной перестройки существующих международных, межгосударственных организаций, включая ООН, и создания на их основе охватывающих весь мир надгосударственных организаций. Задача состояла лишь в том, критически отзывается по этому поводу Г.И. Тункин, "чтобы перестроить существующие международные организации, начиная с экономических и научных, в соответствии с этим новым положением, превратив их в надгосударственные"*(558).

В настоящее время первое, в основе своей идеалистическое, "альтруистское" направление в развитии концепции мирового государства фактически осталось в прошлом и предано забвению. Тогда как второе, по сути своей весьма прагматичное направление, получив мощную поддержку в начале 60-х годов не только со стороны высокоразвитых в рыночном отношении государств, но и со стороны "святого престола" в лице папы Римского (в энциклике папы Иоанна XXIII "Pacem in Terris")*(559), приобрело второе дыхание.

Находясь в русле космополитической идеологии и опираясь примерно с 70-х годов, как об этом свидетельствуют многочисленные исследования*(560), на процесс глобализации и его интегративные тенденции, теория мирового государства и права в ее современном, несколько обновленном издании или, точнее, интерпретации развивает в принципе те же самые положения, которые были заложены в основу ее оригинала в 50-е годы и использует для их обоснования почти те же самые аргументы.

Среди основных положений, составляющих структуру и содержание теории мирового государства и права, выделяются такие, как: безусловный приоритет наднациональных "правил игры" и институтов над национальными; постепенное "вытеснение" национальных обычаев, традиций, культуры, моральных и иных национальных ценностей и интересов над национальными, "общечеловеческими"; формирование и развитие мирового сообщества"*(561) как социальной основы мирового государства и воспитание нового человека ("общечеловека") - гражданина мира, космополита, свободного от национальной "привязанности", от чувства Родины и соответствующей духовной "идентифицированности"*(562); полный отказ от государственного и национального суверенитета как теоретически исчерпавших себя социально-политических явлений и категорий.

4. Весьма характерными при этом в плане предпринимающихся попыток обоснования положений теории мирового государства, касающихся "устарелости" государственного, а заодно - и национального суверенитета, являются, как правило, весьма пространные рассуждения о том, что: а) суверенитет как "непременный признак государства" "противостоит суверенитету народа собственной страны, народам всех стран - мировому сообществу"; б) "противоречит приоритету международного сообщества и международного права"; в) "мешает глобальным, прогрессивным интеграционным процессам, вообще интеграции государств"; г) "абсолютизация права нации на самоопределение в свою очередь поощряет сепаратизм"; д) "абсолютизация суверенитета государственной власти сегодня не столько служит осуждению агрессии со стороны других государств, сколько используется диктаторскими режимами для оправдания произвола внутри страны и подготовки к агрессии"; и т.д.*(563).

Приводятся и другие доводы относительно "устарелости" суверенитета как одного из основных положений теории мирового государства, а также - в подтверждение состоятельности остальных ее положений. Среди них, например, такие, как: совместная, благодаря усилиям всех стран и народов, защита прав человека, которая в настоящее время "выдвинулась" в качестве "высшего принципа международного права"; создание, в силу глобализации мира, "серьезного политического фактора упрочения коллективной локальной и международной безопасности, предупреждения и пресечения межгосударственных войн"; лишение возможности крупных держав, благодаря интеграции государств, "навязать свой диктат другим странам и мировому сообществу"; и др.*(564).

Наряду с названными приводятся и иные аргументы в пользу состоятельности, жизнеспособности и перспективности теории мирового государства. В дополнение к методически повторяемой аргументации теории этого мирового феномена 50-х годов (избавление от угрозы войн, упрочение международной безопасности, недопущение диктата одних государств в отношении других, процветание их в будущем и т.п.) в настоящее время прибавились лишь расхожие доводы, связанные с процессом глобализации и правами человека.

Все остальное, что касается проблем практического подтверждения приводимых аргументов жизненными фактами, слабой эмпирической базы теории мирового государства, расхождения теоретических положений данной концепции с многовековой международно-правовой практикой и т.д., остается, как и более 50 лет назад, в прежнем, весьма двойственном состоянии.

Прежними остаются и методы аргументации теории мирового государства, сочетающие в себе указание на возможные позитивные моменты (в случае успешного строительства этого мирового феномена - всеобщее благоденствие, всестороннее обеспечение прав человека и т.п.), а также на методы искусственного создания некоторых аргументов.

Речь при этом, в частности, идет об игнорировании фактов, не укладывающихся в русло рассматриваемой теории; о подмене используемых в процессе аргументации данной теории категорий и понятий; о сознательно допускаемых преувеличениях и передержках.

Последнее имеет место, например, тогда, когда в качестве аргументов "несостоятельности" национального государства и права в противоположность мировому государству и праву ссылаются на возможные негативные последствия в случае "абсолютизации суверенитета государственной власти", установления как абсолютно независимой власти", так и "абсолютизации права наций на самоопределение", и т.д.*(565).

Разумеется, в эпоху "тотальной либерализации", когда, по мнению некоторых авторов, очередная волна демократизма, совпавшая с нарастающим и все подминающим под себя глобализмом, накрыла (за исключением "исламских стран") фактически весь мир*(566), по-видимому, дозволяется и такой способ аргументации своих позиций - с помощью воображаемых, виртуальных, а не реальных аргументов, путем мысленного доведения до абсурда тех или иных используемых при обосновании своей точки зрения явлений или процессов.

Однако каков в этом смысл? Можно ли ожидать от мало-мальски разбирающихся в государственно-правовой проблематике людей, не говоря уже о юристах-профессионалах, что кто-либо из них всерьез поверит в возможность существования в столь сложном, противоречивом, состоящем из множества взаимосвязанных между собой и взаимодействующих друг с другом государств, наций, народов и народностей, мира абсолютного права наций на самоопределение, абсолютно независимой власти или абсолютного суверенитета какого бы то ни было государства?

Вряд ли это когда-либо случится. Ведь в реальном мире нет абсолютных явлений или процессов и, соответственно, отражающих их понятий и категорий.

Абсолютное право наций на самоопределение, абсолютный суверенитет, абсолютно независимая власть, так же, как и абсолютная демократия, абсолютные права и свободы граждан, абсолютно независимая личность и все иные "абсолютные" явления, институты и учреждения существуют лишь в "абсолютно" придуманном, виртуальном мире. Соответственно, только на этом уровне, а не в реальном мире они могут рассматриваться в качестве неких виртуальных по своей природе и характеру аргументов.

5. Весьма проблематично, но по другим причинам, обстоит дело и с аргументацией остальных положений теории мирового государства и права, так же, как и с самой концепцией в целом. Главная проблема при этом заключается в том, что данная теория имеет довольно слабую эмпирическую базу и не учитывает в должной мере жизненно важных, весьма противоречивых реалий, стоящих на пути строительства данного спроектированного в интересах высокоразвитых в рыночном отношении стран во главе с "самой передовой страной - США"*(567) мирового класса.

При разработке теории мирового государства и права и выдвижении претензий на ее респектабельность и жизнеспособность в должной мере не учитывались следующие факторы.

Во-первых, противоречивое восприятие идеи мирового объединения, обусловленное экономическими и иными интересами, различными слоями каждого отдельно взятого национального общества.

Речь при этом идет не только и даже не столько о классовых, межнациональных или иных традиционно существующих в каждом обществе противоречиях, сколько об ином срезе социальных противоречий, порождаемых в дополнение к существующим противоречиям современной реальностью. А именно - о противоречиях, порождаемых несовместимостью интересов и взглядов на окружающий мир и перспективы его развития, между глобалистами и антиглобалистами*(568), космополитами и патриотами своей Родины и народа и, соответственно, - между сторонниками строительства мирового государства и права и его противниками.

В данном случае социальные антагонизмы, существующие в каждом конкретном обществе, выходят далеко за его пределы и оказывают огромное дезинтегрирующее воздействие на способ организации всего мирового сообщества. В связи с этим нельзя не вспомнить слова И. Канта о том, что "средство, которым природа пользуется для того, чтобы осуществить развитие всех задатков людей, - это антагонизм их в обществе", понимаемый как склонность людей "вступать в общение, связанную, однако, с всеобщим сопротивлением, которое постоянно угрожает разъединением"*(569).

Во-вторых, реально существующие между различными религиозными конфессиями, культурными и бытовыми укладами, национальностями, наконец, между различными цивилизациями противоречия, которые нередко трансформируются в открытое противостояние и борьбу и которые далеко не способствуют формированию в масштабе всего мира некоего единого человеческого общества и создания на его основе единого государства и права.

В свете сказанного нельзя не признать справедливыми слова о том, что большая проблема "нынешнего международного права, этики и культуры, в частности, прав человека, заключается в том, что они все еще односторонне ориентированы только на западную культуры и этику, "золотой миллиард". Это обстоятельство является источником нескончаемого взаимонепонимания и, без сомнения, требует коррекции"*(570).

Кроме проблем, порождаемых односторонней, нередко насильственной ориентацией бывших колоний, полуколоний и таких искусственно ослабленных в 90-х годах ХХ столетия государств, как постсоветская Россия, на "западную цивилизацию", на пути формирования государств возникают и другие многочисленные проблемы, ставившие под вопрос вообще идею формирования мирового государства и права или, как минимум, препятствующие реализации этой культивируемой идеи.

Речь идет, в частности, о весьма проблематичной совместимости в едином мировом сообществе и государстве таких трудносовместимых между собой цивилизаций и их носителей, как западная и восточная, как мусульманское и иудейское мировоззрение и миропонимание, как леворадикальная и праворадикальная идеология, как торжествующий капитализм и временно поверженный социализм, и др. По мнению некоторых отечественных авторов, находящих довольно широкую поддержку в современном российском обществе, речь идет также о "существенной несовместимости западной буржуазной цивилизации и цивилизации российской", поскольку капитализм "не входит органически в плоть и кровь, в быт, привычки и психологию нашего общества"*(571).

В-третьих, традиционно существующие со времени появления первых государств на Земле и периодически обостряющиеся до крайностей межгосударственные противоречия, которые никогда не создавали и ныне отнюдь не создают благоприятных условий для формирования мирового государства и права.

При этом имеются в виду не только противоречия между бедными и богатыми государствами, как это принято в последнее время считать*(572), но и противоречия, существующие между высокоразвитыми странами, задающими тон в использовании (для достижения своих целей) процесса глобализации*(573).

Особенности современного мирового развития таковы, что основные противоречия и центр тяжести борьбы между различными государствами сосредоточены в основном в экономической, технологической и финансовой сферах. Казалось бы, печальный опыт Первой и Второй мировых войн, унесших миллионы жизней и нанесших огромный материальный и моральный ущерб народам и государствам - участницам этих войн, учтен и цивилизованные государства приступили к созданию бесконфликтного, искомого, с точки зрения сторонников рассматриваемой теории, мирового государства и права.

Однако не менее печальный опыт Корейской (в 50-х годах) и Вьетнамской (в 70-х годах) войн, "гуманитарные бомбардировки" Югославии (в конце 90-х годов) силами НАТО, войны в районе Персидского залива (на протяжении 90-х годов), "антитеррористическая операция" силами США и их союзников в Афганистане и Ираке в начале третьего тысячелетия и многие другие глобальные и локальные войны, возникающие между государствами, свидетельствуют скорее об обратном.

Об этом же свидетельствуют и многие другие обусловленные межгосударственными противоречиями факторы.

Среди них такие, например, как искусственное, чисто субъективное подразделение современными американскими "мыслителями" государств по признаку "вредности" на государства цивилизованные, относящиеся к оси добра (США и Ко), и зловредные государства, примыкающие к оси зла (Северная Корея, Иран и Ирак)*(574); накопившаяся веками практика сооружения разделяющих государств и народы друг от друга заградительных стен, начиная от древнеисторической Великой Китайской стены и до возводимой в настоящее время, в начале III тысячелетия, современной, добротной "Великой еврейской стены", именуемой исследователями "стройкой века"*(575); сложившаяся в течение прошлых веков и продолжающаяся поныне практика вмешательства одних государств в дела других, обусловление своими собственными интересами попытки определять "потребности и нужды" одних народов, а также легитимность власти их лидеров другими; и др.

Следует заметить, что данная практика использовалась всегда и всеми ведущими державами мира, включая наиболее развитые из них, составляющие в настоящее время "суперавторитетное объединение"*(576) под названием "большая семерка".

Однако в наибольшей степени преуспели на этом поприще, в плане ничем не прикрытого (кроме "пиаровской" озабоченности состоянием прав человека и демократии в других странах) и циничного давления на другие государства и народы, где с правами человека и с демократией не все обстоит, по мнению "независимых" экспертов, благополучно, США.

Не скрывая того, что "конец "холодной войны" породил еще большее искушение" у Соединенных Штатов переделать мир по американскому образцу и подобию"*(577), они в 70-80 годах ХХ в. занимались, в частности, тем, что старались осчастливить иранский народ, избавив его от режима руководителя страны Хомейни, а в конце ХХ - начале XXI в. - тем, чтобы помочь народу Ирака избавиться от власти своего лидера С. Хусейна - "худшего мирового лидера", по оценке президента США Дж. Буша-младшего, "отравляющего существование своего народа" и "угрожающего соседям"*(578).

"Народ Ирака и другие народы региона, - проявлял заботу о народах арабских других стран госсекретарь США К. Пауэлл в мае 2002 г., - будут чувствовать себя лучше, если в Багдаде будет другой режим". И далее: "США сохраняют за собой право делать то, что они полагают уместным, чтобы определить, требуется ли смена режима в Ираке"*(579).

Разумеется, "передовой страной в мире" движут не эфемерные чаяния иракского народа или "недоработка" в регионе с правами человека и с демократией, а огромные запасы арабской нефти. Однако дело сейчас не в этом, а в том, насколько согласуются такого рода деяния, а вместе с ними и другие ранее названные факторы, свидетельствующие о труднопримиримых межгосударственных противоречиях с очерченным на Западе курсом и соответствующей доктриной построения в той или иной форме мирового государства и права.

Ведь если вмешательство во внутренние дела других государств и народов и им подобные акции рассматриваются строителями мирового государства и права как созидательные акции, способствующие укреплению связей между народами и их взаимопониманию, то что в таком случае следует понимать под разрушительными акциями?

Естественно, что такого рода "неудобные" вопросы всегда будут оставаться со стороны строителей очередных мировых федераций или надуманных "ВКГ" без должного ответа.

6. Наряду с названными факторами теория мирового государства и права разрабатывалась, как представляется, без должного учета и многих других факторов, трудносовместимых или вообще несовместимых с процессом глобального государственно-правового строительства.

В частности, не в должной мере, как представляется, учитывались такие немаловажные факторы, как: а) противоречия, существующие между транснациональными корпорациями, вносящие в окружающий мир, по мнению исследователей, "смуту, неспокойствие, горечь (bitterness) и протест"*(580); б) противоречия, проявляющиеся в весьма острой форме в условиях глобализации, между транснациональными корпорациями, с одной стороны, и национальными фирмами и иными "хозяйствующими субъектами", с другой*(581); в) нарастающая, по мере развития процесса глобализации, тенденция обострения противоречий между транснациональными корпорациями и национальными государствами уже в силу того, что, как отмечают эксперты, "национальные государства вынуждены практически делить выполнение своих экономических функций с субъектами транснационального капитала ТНК, ТНБ и международными экономическими организациями"*(582); и др.

7. Оценивая место и роль теории мирового государства и права среди других существующих в мире социально-политических теорий, а также ее социальную значимость в условиях глобализации экономики и других сфер жизни общества, следует, как представляется, исходить из следующих двух позиций. А именно: 1) с точки зрения "фантасмагории", "сюрреализма", навеянного космополитическими идеями и представлениями и 2) с позиций реализма, под углом зрения уровня жизнеспособности данной теории, адекватности ее отражения происходящих в обществе процессов и обслуживания определенных социальных интересов.

Рассматривая теорию мирового государства и права с этих позиций, к ней нельзя не относиться как к "чистой" теории, будоражащей сознание и в определенной степени "стимулирующей" развитие государственно-правовой мысли. Это - своего рода современная идея построения "Царства божьего" на Земле, или "города Солнца" в масштабе всего земного шара, а затем, следуя логике - в масштабе всей Вселенной.

Позитивный аспект данной теории напрямую ассоциируется с позитивной ролью произведений фантастического жанра. Негативный же аспект - с тем, что, будучи скроенной в интересах транснациональной олигархии и доминирующих в современном мире государств, теория мирового государства и права, как справедливо отмечал Г.И. Тункин, "дезориентирует народы как во внутреннем, так и в международном плане"; ориентирует "по существу, на подрыв основ современных международных организаций"; отвлекает внимание от насущных проблем совершенствования международных отношений и организаций как инструментов обеспечения мира и развития международного сотрудничества*(583). В этом плане теория мирового государства и права является тормозом на пути развития государственно-правовой мысли и социального прогресса.