Новый статус Верховного суда

На протяжении XIX в. значительно изменялись положение и юридическая рольВерховного суда США, который постепенно закрепил за Собой право конституционного контроля в отношении актов других государственных властей.

Конституция 1787 г. наделила Верховный суд верховной, но по своему содержанию обычной юрисдикцией. Законом о судоустройстве 1789 г. (см. § 58) значение юрисдикции Верховного суда было необычно увеличено, и она вышла на особый уровень. Верховному суду было предоставлено право издавать особые исполнительные приказы (mandamus), обязательные для органов исполнительной власти, включая президента и государственных секретарей, а также право нуллифицировать (отменять) любой закон, если он уклонился в своем содержании от предписаний и принципов Конституции (ст. ст. 13 и 25). Федералисты в американском правительстве стремились, по-видимому, посредством таких полномочий Верховного суда в еще большей степени подчинить отдельные штаты централизованному контролю. Однако на деле, разрешая разного рода правовые затруднения и острые коллизии, Верховный суд вышел далеко за рамки первоначальных предположений и превратился в еще один властный юридический орган, значение которого нередко перевешивало и законодательную, и исполнительную власть США.

Свою деятельность Верховный суд начал в 1790 г., после того как в него были назначены 7 судей – главным образом сторонников президента Вашингтона. За первые 12 лет своей деятельности суд рассмотрел всего около 60 дел, в основном связанных с морским правом и международными отношениями федерации. Работа суда получила новое направление в начале XIX в. с назначением на пост председателя Д. Маршалла.

В 1803 г. при рассмотрении иска кандидата в судьи Марбори к федеральному правительству о непрепятствовании его определению в должность Верховный суд вынес решение, ставшее важнейшим конституционным прецедентом. Суд определил несоответствие положения ст. 13 Закона о судоустройстве 1789 г. принципу Конституции о разделении властей, аннулировав положение закона и, по сути, присвоив себе право истолковывать федеральную Конституцию, из позиций этого истолкования решать конкретные вопросы юстиции и правовой практики.

До середины XIX в. важнейшей правовой проблемой в сложившейся практике конституционного надзора Верховного суда была проблема взаимоотношений федерации и штатов. В этом отношении Верховный суд внес много важных положений в конституционное право. В обоснование государственного единства и целостности страны было вынесено решение (1793) о том, что штаты не представляют собой суверенных государств и поэтому Конгресс федерации располагает принудительной властью в отношении штата. Вместе с тем по другому делу Суд оговорил, что существует взаимная независимость компетенции штатов- и федерации. Одним из важнейших положений конституционной практики стало решение по делу штата Техас (1869). Верховный суд определил, что вхождение штата в федерацию нерасторжимо и бесповоротно и что федеральное правительство вправе применять силу для сохранения целостности федерации. Этим был окончательно решен вопрос о единстве государства и о подчиненности прав штатов в ней.

В текущей деятельности Верховного суда сформировалось принципиально важное новое представление о смысле федеральной конституции. Суд неоднократно выносил решения, руководствуясь принципом, что Конституция есть акт особого верховного значения, причем содержание ее не ограничивается буквальным текстом, но включает некие условные принципы. В итоге сложилось важнейшее для конституционного строя и права США положение, что конституция такова, какой ее истолковывают судьи, и все, что не противоречит принципам конституции, даже если прямо в ней и не предусмотрено, правомерно и должно служить прямым руководством для практики. Такое несколько размытое представление о смысле конституционного закона создавало простор для судейского усмотрения. Но оно же позволяло продвигать юстицию вперед, разрешая не предусмотренные ранее вопросы. Верховный суд высказался за допустимость регулирования частных интересов в пользу общества, признав, что охрана частной собственности (одна из основ Конституции) не мешает тому, чтобы и общество имело свои права. Содержание обновленного конституционного права лучше всего выразил судья Маршалл, давая истолкование нового широкого понимания, что соответственно, что нет главному закону: «Цель должна быть законной и находиться в рамках Конституции, и все приемлемые средства для ее достижения, которые не запрещены и соответствуют букве и духу Конституции, признаются конституционными».