ГЛАВА ПЕРВАЯ РАСТЕНИЕ, ПОЗВОЛЯЮЩЕЕ ВИДЕТЬ МЕРТВЫХ

Вечерело. Я отдыхал на кушетке в гостиной старинного дома в небольшом городке Бате. Улицы уже успели опустеть, и ничто на тот момент не напоминало мне о привычном мире. С некоторым облегчением я обнаружил, что еще могу разглядеть время на светящемся циферблате наручных часов — правда, если буду держать их прямо перед собой. Прошло 10 минут, затем 20, затем еще 35. Я начинал чувствовать скуку и раздражение. По сути, все это уже стало надоедать мне. Спустя 45 минут я закрыл глаза и погрузился в размышления, по-прежнему не замечая ничего необычного. И все же, когда к концу первого часа я попытался встать и пройтись по комнате, то с удивлением обнаружил, что ноги потеряли способность двигаться. Странная слабость охватила все мои члены, так что даже малейшее усилие вызывало во мне дрожь и нервное напряжение. Я полностью утратил чувство равновесия.

Испытывая тошноту и сильное головокружение, я в изнеможении откинулся на кушетку. Тело мое покрылось холодным потом. И тут, с дрожью обреченного, я вспомнил о том, что уже ничего не могу изменить — ведь противоядия — то у меня как раз и не было. Оставалось терпеть и ждать, чем все это закончится.

Затем начались проблемы со слухом. Звон и гудение, время от времени раздававшиеся у меня в ушах, начисто вытеснили собой все прочие звуки. Зрение тоже стремительно ухудшалось. Вскоре поле зрения оказалось настолько сужено по краям какими-то странными черными линиями, похожими то ли на ограду, то ли на решетку, что я уже не мог больше видеть свои часы и утратил всякий контроль над временем. Минуты текли невыносимо медленно. Яд все глубже проникал в мое тело, и вскоре я уже чувствовал себя во власти физического и психического недуга. Казалось, боли и прочим неприятным ощущениям просто не будет конца. Мое тело словно бы разрывали на части — медленно и систематично, и я уже начал бояться, что никогда больше не соберу его воедино.

В момент относительного покоя, когда глаза мои были закрыты, передо мной вдруг возникло видение — оживший гобелен из переплетенных листьев и ветвей, изящных арабесок и кельтских узоров. Я быстро открыл глаза, и узоры тут же исчезли, уступив место привычному сумраку гостиной. Но как только я зажмурился, рисунки появились снова.

Не знаю, сколько минут (или часов?) я провел в таком состоянии. Знаю лишь, что все это время мои видения множились и разрастались, становились все более яркими и отчетливыми. Затем последовал очередной приступ головокружения, повлекший за собой пугающе новое ощущение: как будто я балансирую на канате, протянутом над бездонной пропастью. Вскоре я обнаружил, что если лежать на спине, не двигаясь и глядя прямо в потолок, то можно несколько уменьшить неприятные ощущения. Но стоило лишь слегка повернуть голову вправо или влево, как на меня накатывал очередной приступ тошноты.

Когда же я наконец решился закрыть глаза, узор из волнистых линий появился вновь — еще более яркий и насыщенный, чем прежде. Но внезапно его заслонила собой фигура молодого человека — белокурого, крепкого телосложения. Глаза его смотрели на меня с немым упреком. Возник он как— то неожиданно, в пугающей близости от меня. Кожа его была мертвенно-бледной, а лоб покрывали пятна зеленой гнили.