ОСНОВНЫЕ ЭТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОСТИ

1.Приоритет личности в XXI веке и новые проблемы

2.Развитие науки и техники в XX веке: «горячие точки морального фронта»

Особенности современной нравственной проблематики вызваны прежде всего огромными изменениями, происшедшими в ценностных ориентирах людей развитых стран. XX век — век сокрушения традиций, массового отхода от тех ценностей, которыми человечество руководствовалось на протяжении всей своей истории.

В XX в. идея ценности индивида, личности, ее прав и возможностей стала всеохватывающей и существенно потеснила общинно-коллективистскую ориентацию, прежде типичную для большинства народов. Восхождение и крах ряда тоталитарных государств, огнем и мечом насаждавших идеологию коллективизма, только подлили масла в огонь, сделав интересы личности знаменем прогресса, ведущим лозунгом современности.

Выдвижение в центр ценностного внимания общества человеческой личности с ее правами и возможностями имеет как положительную, так и отрицательную стороны. Пока внимание, уделяемое личности, остается соотнесенным и уравновешенным с ценностями коллективизма, ничего скверного не происходит, но как только начинается гипертрофия интересов индивида и противопоставление их интересам сообщества, немедленно следуют нравственные и психологические потрясения, что, собственно, мы и наблюдаем в ходе нашей жизни. XX век, резко ставя акцент на индивиде, изменил все виды социокультурных связей: с трансцендентным, с миром вещей и другими индивидами, образующими группы.

Прежде всего, переориентация сознания на индивида шла параллельно с секуляризацией. Бог не умер формально, но реально для многих людей он перестал играть роль ведущей силы их жизни, задающей нравственные цели и ценности. Мораль стала по преимуществу светской и «повисла в воздухе», не имея опоры в высших сферах бытия. И дело не только в исчезновении «страха Божьего», но в первую очередь — в утрате самого переживания священного, в потере Абсолюта, перед лицом которого мы оцениваем собственные помыслы и поступки и с требованиями которого соизмеряем поведение. Прозвучавшие в XIX в. слова Достоевского «Бога нет, значит все дозволено» по иронии судьбы стали руководством к действию для многих людей, сделавшихся практическими «имморалистами», понимающими только один мотив — собственную практическую выгоду. Расставание с ориентацией на высшую духовность обернулось прагматизацией, утилитаризацией, уплощением сознания.

Соответственно изменилось отношение к сфере вещей. В обстановке массового производства и отсутствии реалий более высокого порядка вещи вырвались на первый план и «загромоздили пути воображения» современного человечества. Жадные люди были всегда, но «вещизм», «потребительство», фетишизация материальных благ и связанного с ними комфорта — это черта нашего времени. Даже искусство в лице различных направлений поп-арта уже не интересуется людьми, а любуется вещами — старыми и новыми, целыми и поломанными, поставленными в обычном порядке и нагроможденными друг на друга. Современный озабоченный собой индивид хочет много и хорошо потреблять. Само по себе это было бы неплохо, если бы не сделалось самоцелью, единственным неисчерпаемым желанием современного «среднего человека». Но тот, кто «зациклен» на потреблении, не в состоянии отдавать, дарить, делиться, ни внешним, ни внутренним достоянием. Осатанелые потребители только и умеют, что «потреблять» других людей: их способности, их помощь, их услуги, но они не в состоянии любить и быть милосердными.

Центральность индивидуальных интересов ярко выразилась в такой сфере, как семейные и половые отношения. С одной стороны, это было освобождением от оков традиционной семьи и насильственного брака, который заключался по расчету и затем не давал человеку дышать до конца дней. Но гипертрофия индивидуального привела к другому

XX век стал веком «сексуальной революции» — беспрепятственного удовлетворения индивидуальных половых желаний и фантазий. Эта «революция» произошла не только в реальном поведении людей, но и в литературе, искусстве, средствах массовой информации. Однако желанная свобода сексуального самопроявления обернулась «троянским конем». Она привела к огромных масштабов деинтимизации человеческих отношений. Лишившись момента запретное™, ореола тайны, интимность и телесность стали просто расхожим товаром, видом услуги, элементом рекламы. Человечество понесло в этом смысле огромные нравственно-психологические потери, уничтожив интимность и выставив напоказ в миллионах экземпляров ту сторону жизни, которая всегда была ценна своей скрытостью. Полная беспрепятственность уничтожает сами чувства, снижает их силу, делает их вялыми, лишенными пафоса. От этого растет скука и переживание бессмысленности, которые толкают людей к поиску острых ощущений на нетривиальных путях — часто за счет страданий другого.

Если каждый волен «сходить с ума по-своему», да еще его сумасшествие выгодно паразитирующим на этом группам, то в культуре возникает попустительство по отношению к наркомании, алкоголизму, другим видам асоциального поведения, которое выливается в моральный и физический распад целых слоев населения.

Наш век ярко демонстрирует нам, что с гипертрофией желаний и капризов индивида что-то обстоит не так, и несомненная ценность личности должна быть справедливо уравновешена учетом интересов других личностей, тех самых, которые составляют человеческое сообщество как целое.

Вторым важным источником специфических для сегодняшнего дня нравственных проблем является беспрецедентное развитие науки, техники и технологии.

Это развитие породило множество средств, разрушительных для человеческой жизни, для телесности человека. Наука и техника создали в XX в. ядерное оружие, химические, биологические и другие средства массового поражения. Говорят даже о тектоническом оружии, способном вызывать землетрясения в целых регионах планеты. Мы знаем, что в принципе все живое на планете может быть уничтожено, если силы агрессии развяжут новую мировую бойню. Никогда еще зло, эгоизм, жадность не обладали такой гигантской, сокрушительной силой, такой мощью воздействия.

Первобытные люди дрались дубинами, античные воины метали копья и стрелы, солдаты Нового времени уже палили из пушек, и всякий раз по мере развития оружия от него гибло все больше и больше людей, причем нередко вовсе не замешанных в конфликте и не сражающихся ни на одной, ни на другой стороне. Потребности войны двигали вперед науку, а наука и техника работали на войну, много­кратно увеличивая масштабы убийства.

Современные полководцы берут гораздо больше греха на душу, чем их коллеги прошлых веков, потому что зло, приносимое нынешним оружием, многократно больше. От него в огромных масштабах страдает мирное население, животные и растения, вода и воздух.

Кроме того, развитие техники — появление автомобилей, самолетов, поездов — вообще увеличило ответственность человека за свободно совершаемые им деяния. Тот, кто ведет скоростной пассажирский состав, несомненно, чувствует большую ответственность, чем тот, кто управляет волами, везущими подводу, хотя бы потому, что от его поведения зависит гораздо больше человеческих жизней. В современных условиях нарушения технологии, недобросовестность, действия «на авось», субъективные капризы в работе с техникой становятся нравственным преступлением.

Но развитие науки и техники влияет не только на человеческую телесность. Не остается в стороне и душа, психология, внутренний мир. Культура всегда имела в своем распоряжении средства, воздействующие на сознание, организующие и мобилизующие его. Это был механизм традиции, обряда, ритуала, религиозной веры. Особым влиянием пользовались жрецы, шаманы, священнослужители. Мнение общины оказывало мощное давление на решения людей и их поступки. И все же XX век, создавший электронные средства массовой информации, приобрел неслыханные возможности для манипуляции сознанием. Замыслы манипуляторов осуществляются одновременно на обширнейших территориях, где люди смотрят одну и ту же рекламу, слушают одни и те же песни, внимают одним и тем же тенденциозным комментаторам. В работе СМИ участвуют группы толко­вых психологов, помогающих «гипнотизировать» телеаудиторию при помощи определенного типа подачи информации. Здесь «работают» откровенная ложь и умолчание, полуправда, нагнетание страхов при помощи подбора «мрачных кадров», создание истерии, прямое и косвенное очернение политических и экономических противников. В чести также знаменитый 25-й кадр, влияющий прямо на подсознание.

Собственно нравственной проблемой выступает здесь посягательство на нашу свободу мышления, на право иметь свою точку зрения, внедрение в людские головы примитивных и пошлых стереотипов, бесстыдное использование впечатлительности телезрителей для своих скрытых целей. Порой СМИ развертывают настоящую войну против населения, подавляя всякую самостоятельность оценки и волевые импульсы ради интересов узких групп олигархии. У СМИ есть, правда, один немаловажный плюс: телевизор всегда можно выключить, в то время как «выключить» средневековую традицию было практически невозможно. Третья группа моральных проблем, характерных для конца XX в.,— это проблемы, которые называют «биоэтическими». Они возникают из факта вмешательства современной науки в глубинные биологические процессы. Наука посягнула, по сути дела, на святая святых — природу человека, она пытается радикально перекраивать наш организм, вторгаясь, таким образом, не только в тело, но и в душу.

Одной из важнейших проблем в этой области этики является проблема трансплантации.

Нравственные вопросы возникли, как только началась пересадка органов. Появилась проблема: когда и при каких обстоятельствах орган может быть изъят для его пересадки больному? Не станут ли умерщвлять людей для того, чтобы взять у них нужный орган? Не начнется ли циничная торговля органами? Собственно, последнее уже происходит. Мы знаем немало случаев, когда человек продает глаз или почку, чтобы заработать на жизнь. В перспективе возможны еще более сложные ситуации. Некоторое время назад по телевизору был показан фантастический фильм, который повествовал о том, как из тела и мозга двух погибших женщин была составлена новая личность с памятью одной погибшей и внешностью другой. Какова должна быть самоидентификация такого человека? Как ему вписаться в жизнь и установить отношения с людьми, с которыми обе «части» нового существа были знакомы раньше? Прежняя медицина и прежняя этика не знали подобных вопросов.

Еще один пласт проблем породило клонирование — выращивание из клетки организма его полного дубликата. Клонирование теоретически делает возможным заселить целую страну людьми, обладающими одним и тем же генетическим кодом, с одними и теми же качествами и наклонностями. И хотя из клона вырастут все равно разные личности, вполне вероятно «фабричное» создание интеллектуально ограниченных рабов, индивидов с задатками подчинения чужой воле и т. п. Это создало бы ситуацию расслоения общества на определенные социальные слои, различающиеся по генам, на биологические касты, а человечество в целом рискует значительно обеднеть в отношении способностей и прийти к деградации, так как именно смешение родительских генов дает многообразие индивидуальных вариантов.

В целом, вмешательство в генетический аппарат человека ведет к непредсказуемым последствиям. Уже сейчас проводятся опыты по генетическому скрещиванию животных, и в принципе не исключено, что наука сможет сотворить самые ужасные чудовища, сочетающие качества человека и его сознание с телом, измененным до неузнаваемости и обладающим совсем другими физическими возможностями. Сегодня это не такая уж фантастика, как можно было бы подумать.

С серьезными нравственными проблемами связано возникновение «суррогатных матерей», которые вынашивают чужого ребенка, искусственное оплодотворение, смена пола. Смена пола, достаточно широко практикуемая в настоящее время и сопряженная со множеством мучительных операций, часто приводит к последующей потребности пациента вернуться к исходному, что оказывается уже невозможно.

В философской и медицинской литературе уже много лет дебатируются этические вопросы, касающиеся смерти и умирания. Это тема эвтаназии — права человека самому выбрать легкую смерть вместо долгой мучительной агонии. Религия возражает против этого как против самоубийства и вероятного убийства, а в нравственном кодексе врачей издревле содержится тезис « Не вреди» и обязанность бороться за жизнь больного до последнего вздоха. Естественное желание страдающего прекратить свои муки порой трудно отличить от корыстного уничтожения человека, который еще мог бы выздороветь, и это по сей день оставляет нерешенным вопрос о праве тяжелобольного на смерть и возможности врача из сострадания содействовать ему.

Тема смерти актуальна в еще одном ракурсе. Современная развитая медицина спасает жизни новорожденных детей, заведомо не способных к нормальному существованию. В прошлые времена слабые гибли под влиянием естественного отбора, выживали наиболее приспособленные, и население оставалось относительно здоровым. Сейчас количество маленьких инвалидов стремительно множится. Священный гуманистический принцип спасения всякой появившейся жизни приходит в противоречие с возможностями общества содержать такое множество больных, человечество в целом оказывается все более хлипким и хилым. Разумное и гуманное решение этой проблемы пока не найдено.