Образ земли

Земля — это последний приют бренной плоти:

Расступись, земля, могилой Бедняку в успокоенье! Невозможно сделать шага, Чтоб при этом я не знал, Что ногой на землю стал, Под которую я лягу - лейтмотив речей Ф.. Образ земли получает зримое во­площение: дон Фернандо склоняется в земном поклоне перед королем Феца, больной он сидит на земле, его гроб опускают со стен крепости на землю. Тема земли и в юмористической тональности— грасьосо Брито проводит половину первого акта на земле, изображая уби­того.

Соединение земли и неба: в саду во 2м акте дон Фернандо и Феникс сопоставляют звезды и цветы, бросающие вызов небу своей кра­сотою.

Собственно сонеты:

Фернандо:

Казались сада гордостью цветы,

Когда рассвету утром были рады,

А вечером с упреком и досадой

Встречали наступленье темноты.

Недолговечность этой пестроты,

Не дольше мига восхищавшей взгляды,

Запомнить человеку было надо,

Чтоб отрезвить его средь суеты.

Чуть эти розы расцвести успели, -

Смотри, как опустились лепестки!

Они нашли могилу в колыбели.

Того не видят люди чудаки,

Что сроки жизни их заметны еле,

Следы веков, как миги, коротки.

Феникс:

Рассыпанные по небу светила

Нам темной ночью поражают взгляд

И блеск заемный отдают назад,

Которым солнце их, уйдя, снабдило.

На вид цветы ночные так же хилы.

Нам кажется, не дольше дня стоят

Горящие цветы садовых гряд,

А звезды выживают ночь насилу.

И наши судьбы - зданья без опор.

От звезд зависит наша жизнь и рост.

На солнечном восходе и заходе

Основано передвиженье звезд.

На что же нам, затерянным в природе,

Надеяться, заброшенным в простор?

Оппозиция цветов и звезд: цветы – быстротечность чел. жизни. Феникс считает, что все на свете эфемерно, даже звезды. Фернандо отвечает, что звезды-то вечны, это человек их так видит.

Феникс

В самом начале драмы христианские невольники поют печальную пес­ню:

Все побеждает время И верх берет всегда Над трудностями всеми Без всякого труда.

Слова говорят о проходящести всего сущего, но появляется Феникс – образец зем­ной, чувственной и пленительной красоты.

Однако существо драмы - уравнение 2х трупов *как звучит-то*трупа подкошенного болезнями и голодом страдальца и цветущей, несравненной красавицы, уподобляемой трупу. Не зря сбывается предсказание старухи-африканки: Феникс обменивают на останки дона Фернандо.

Барочное искусство Кальдерона сближает противоположные, совер­шенно разные явления, то, что казалось бы, и сравнивать нельзя, как сближает сад и море в знаменитом сонете Феникс: Борьба моря и сада, «у стихий старинный счет»:

К морю сад давно завистлив, Морем сделаться замыслив, Раскачал деревьев свод- волны из листьев. Море не внакладе: тиной зеленеется залив. Море стало цветником,

А цветник — цветочным морем!

Так же сближает он дона Фернандо с Феникс — мавритан­скую принцессу и христианского принца. Образы созвучны: некоторые исследователи говорили об их подлинной и невысказанной взаимной любви, Балашов пишет о «подавленной скорби дона Фернандо, который не может дать свободы чувству к возлюбленной сво­его мавританского побратима».

Казалось бы, что художник указывает на тлен­ность красоты: любая красавица — не больше, чем труп. Но финал «СП» уравнивает: покойный христиан­ский святой значит не больше, чем красавица-язычница. Не случайно похороны дона Фернандо сближаются со свадьбой прин­цессы с Мулеем — принц находит счастье на небесах, позаботившись о том, чтобы даровать земное счастье любящим.

Жизнь устремлена к смерти, но смерть служит делу жизни. «Стойкий принц» — это призыв отречься от жизни во имя идеальных ценностей и упоение жизнью — таков истинный кон­трапункт барокко. Порту­гальский король дон Альфонсо, предлагая за своего мертвого брата коро­лю мавров его дочь, говорит, что тот отдаст «несчастного мертвеца за бо­жественный образ», а получив гроб, обнимает «божественного Принца-мученика». Божествен католический мученик, но божественна и юная девушка-иноверка; он творит чудеса, она — сама по себе чудо; он стано­вится святым, добровольно отрекаясь от жизни, но жизнь сама по себе святыня.

6. "Жизнь есть сон"

Кальдерона, думаю, все более-менее помнят. Этот билет – две странички компиляции из материалов для коллоквиума и краткий пересказ драмы.

Драма Кальдерона «Жизнь есть сон», опубликованная в 1636 г., — пожалуй, самая загадочная и глубокая драма Кальдерона. Мысль о быстротечности, кратковременности человеческой жизни, породившая метафорическое уподобление ее сну, — одна из древнейших. Мыслители и художники барокко были особенно сосредоточены на проблеме бренности и иллюзорности земного бытия, противопоставляя им вечность и бессмертие духа. Важной драму «Жизнь есть сон» можно считать еще и потому, что в ней с наибольшей полнотой отразилась вся трагическая противоречивость барочного мироощущения, вся безнадежность стремления одного из величайших художников этой эпохи разрешить трагически-неразрешимые конфликты и своего времени и человеческого бытия в целом.

Не стоит сводить сущность драмы к ее заглавию, сочтя, что все на белом свете лишь пустая видимость, бесследно исчезающий мираж, и жизнь — ничтожный морок, короткий сон, после которого просыпаются в вечном загробном мире. На самом же деле драма не говорит о бессмысленности земного бытия, она говорит о постоянных поисках и обретении смысла. К нему устремлен Сехисмундо уже в первом знаменитом своем монологе («О, я несчастный! Горе мне!»). Жизнь изображена здесь не бледной и бесплотной, а удивительно яркой. Хотя тема сна проходит через всю драму, она постоянно сталкивается с самой живописной явью. Сехисмундо надобно не только «мысль разрешить», но и принимать важнейшие для собственной судьбы и судеб Польши решения и выбрать между двумя красавицами, чьи имена говорят об их чарах: «звездой» — Эстрельей и «утренней розой» — Росаурой. Так постоянно возникают «пограничные ситуации», и все происходящее оказывается на тонкой грани между явью и сном.Барочное сочетание несочетаемых противоположностейделает драму предельно парадоксальной и неоднозначной. Кальдерон не зря делает упор на сплошной двойственности — двойственной оказывается и вынесенная в заглавие мысль: жизнь есть сон.

Парадоксально, что Сехисмундо жил как во сне, в невменяемом состоянии до того, как начал думать о том, что жизнь подобна сну. Напротив, мысль о сне пробуждает от сна, заставляет бодрствовать его сознание. Жизнь Сехисмундо начинает всплывать из марева сна по мере того, как он обнаруживает в ней нечто настоящее. Делать это ему крайне непросто: герой с самого детства не знает, кто он такой, кто его родители, почему он находится в неволе. Он просто живет совершенно животный образ жизни в стенах своей темницы. Затем он переживает самое тяжкое потрясения — его поманили властью, богатством, великолепием и красотой и тут же стали уверять, что все это было лишь обманчивым видением. После опьянения страстями, когда Сехисмундо буйствовал во дворце, желая наверстать упущенное, взять все у жизни сполна, без отлагательства и без стеснения, наступает горькое похмелье. Что же спасает его от отчаяния? Догадка о том, что не все было сном, что есть нечто подлинное, непреходящее – любовь.

Таков первый шаг в преображении зверя в человека. Преображение это становится все сильнее по мере того, как идея жизнь есть сон сменяется идеей жизнь есть театр. Сперва две мысли существуют в голове Сехисмундо в неразделенности — все роли, которые играют люди, столь призрачны, что ни за одну из них братьев не стоит.

Мысль о тщете мира выражена очень ярко, однако вскоре окажется, что сама судьба опроверггнет такую точку зрения – достаточно вспомнить судьбу шута Кларина. Во время битвы он, не желая принимать участие в охватившей всю страну войне, прячется за скалой и оказывается единственным убитым в сражении, настигнутый шальной пулей. Этой смертью автор показывает, что невозможно бежать от мира, как невозможно бежать от себя — это в равной степени относится и к шуту, и к королю Басилио, и к Сехисмундо; задача каждого заключается в прямо противоположном — в том, чтобы обрести себя. Когда Сехисмундо раздумывает, взяться ли за роль претендента на престол, стать ли сознательным героем в исторической драме, войска предлагают ему покинуть темницу и начать борьбу за свои права. Велик соблазн ставшего привычным отшельничества, в котором он мог бы спокойно предаваться размышлениям о тщете человеческого существования. Но Сехисмундо уже начал постигать его значение. Напряженная работа сознания не прошла зря — работа, без которой невозможно становление человека. Человеком, утверждает Кальдерон, не рождаются, человеком становятся; человек — не столько творение природы, сколько творение собственного духа. Окончательно же человек обретает свою сущность в сопричастии человеческому сообществу — в Великом Театре Мира. Наступает стремительная кода драмы, в которой Сехисмундо будет мужественно и благородно следовать взятой на себя трудной роли. Он великодушно отпускает Клотальдо и берется рыцарски благородно сражаться за честь Росауры. Победив врагов, Сехисмундо определяет в башню-тюрьму вызволившего его из нее мятежного солдата (!). Сехисмундо часто сравнивают с Гамлетом: оба – герои-мыслители, и действие обоих произведений во многом определяется движением их мысли. Оба принца сталкиваются с враждебной судьбой, с трагическим состоянием мира, оба мучительно не приемлют несправедливость. Но Гамлета больше всего терзает зло, царящее в окружающей действительности, Сехисмундо же приходит к выводу, что самое страшное — зло, живущее в нас самих. Кульминация драмы — его победа над самим собой.

Сознание театральности жизни у Кальдерона в конечном счете — это сознание не ее лживости, а подлинности: я играю — значит, я существую, что-то представляю перед другими и для других, что-то для них значу. Но игра игре рознь: безотчетно играя роль принца во дворце, Сехисмундо был импульсивен и дик, как животное, сознательная же игра — это самоконтроль, делающий его значительным, мудрым и справедливым. Снова это своего рода «театр в театре» — апофеоз продуманного, глубоко осмысленного актерства, намеренной и отточенной игры!

И все же тема театра в театре и образ Сехисмундо в финале драмы неоднозначны. Да, с одной стороны, можно сказать, что образ главного героя обретает скульптурность очертаний, резкую, недвусмысленную определенность, свидетельствующую о том, что произошло его бесповоротное самоопределение. С колебаниями между жизнью и сном, с путаницей между сном и жизнью покончено — Сехисмундо сделал выбор в пользу жизни, понятой как утверждение и торжество духа. Он стал служителем идеала, решил творить добро. Однако Сехисмундо до конца так и не становится понятно, живет он или находится во сне (он приходит к выводу, что необходимо творить добро, будь жизнь "правда или сон"). И если, живя в башне, он вообще не знает, кто он, то, оказавшись во дворце, он сразу же узнает от своего наставника Клотальдо, что он — наследный принц, и принимает эту роль как данность. Живя в башне, он — «живой труп», пройдя школу сна и разочарования, он открывает, что «живые трупы» — все вокруг. Ибо социальная роль каждого — иллюзорна, призрачна. Между «тюрьмой» тела и «тюрьмой» социальной роли, умиранием в башне или во дворце — таков выбор. Третьего не дано. но в любом случае такое состояние временно, временновыступление на «великом театре мира». И все же — надо хорошо играть свою роль, чтобы не повторить судьбу "грасьосо" Кларина.

Краткое содержание:

В безлюдной горной местности, неподалеку от двора польского короля, заблудились Росаура, знатная дама, переодетая в мужское платье, и её слуга. Близится ночь, и вдруг путники различают в полумраке какую-то башню, из-за стен которой им слышатся жалобы и стенания: это проклинает свою судьбу закованный в цепи Сехизмундо. Он сетует на то, что лишен свободы и тех радостей бытия, что даны каждому родившемуся на свет. Найдя дверь башни незапертой, Росаура и слуга входят в башню и вступают в разговор с Сехизмундо, который поражен их появлением: за всю свою жизнь юноша видел только одного человека — своего тюремщика Клотальдо. На звук их голосов прибегает уснувший Клотальдо и зовет стражников — они все в масках, что сильно поражает путников. Он грозит смертью незваным гостям, но Сехизмундо решительно вступается за них, угрожая положить конец своей жизни, если тот их тронет. Солдаты уводят Сехизмундо, а Клотальдо решает, отобрав у путников оружие и завязав им глаза, проводить их подальше от этого страшного места. Но когда ему в руки попадает шпага Росауры, что-то в ней поражает старика, Росаура поясняет, что человек, давший ей эту шпагу (имени его она не называет), приказал отправиться в Польшу и показать её самым знатным людям королевства, у которых она найдет поддержку, — в этом причина появления Росауры, которую Клотадьдо, как и все окружающие, принимает за мужчину.

Оставшись один, Клотальдо вспоминает, как он отдал эту шпагу когда-то Вьоланте, сказав, что всегда окажет помощь тому, кто принесет её обратно. Старик подозревает, что таинственный незнакомец — его сын, и решает обратиться за советом к королю в надежде на его правый суд. За тем же обращаются к Басилио, королю Польши, инфанта Эстрелья и принц Московии Астольфо. Басилио приходится им дядей; у него самого нет наследников, поэтому после его смерти престол Польши должен отойти одному из племянников — Эстрелье, дочери его старшей сестры Клорине, или Астольфо, сыну его младшей сестры Ресизмунды, которая вышла замуж в далекой Московии. Оба претендуют на эту корону: Эстрелья потому, что её мать была старшей сестрой Басилио, Астольфо — потому, что он мужчина. Кроме того, Астольфо влюблен в Эстрелью и предлагает ей пожениться и объединить обе империи. Эстрелья неравнодушна к красивому принцу, но её смущает, что на груди он носит портрет какой-то дамы, который никому не показывает. Когда они обращаются к Басилио с просьбой рассудить их, он открывает им тщательно скрываемую тайну: у него есть сын, законный наследник престола. Басилио всю жизнь увлекался астрологией и, перед тем как жена его должна была разрешиться от бремени, вычислил по звездам, что сыну уготована страшная судьба; он принесет смерть матери и всю жизнь будет сеять вокруг себя смерть и раздор и даже поднимет руку на своего отца. Одно из предсказаний сбылось сразу же: появление мальчика на свет стоило жене Басилио жизни. Поэтому король польский решил не ставить под угрозу престол, отечество и свою жизнь и лишил наследника всех прав, заключив его в темницу, где он — Сехизмундо — и вырос под бдительной охраной и наблюдением Клотальдо. Но теперь Басилио хочет резко изменить судьбу наследного принца: тот окажется на троне и получит возможность править. Если им будут руководить добрые намерения и справедливость, он останется на троне, а Эстрелья, Астольфо и все подданные королевства принесут ему присягу на верность.

Тем временем Клотальдо приводит к королю Росауру, которая, тронутая участием монарха, рассказывает, что она — женщина и оказалась в Польше в поисках Астольфо, связанного с ней узами любви — именно её портрет носит принц Московии на груди. Клотальдо оказывает молодой женщине всяческую поддержку, и она остается при дворе, в свите инфанты Эстрельи под именем Астреа.

Басилио решает проверить, как себя будет вести его сын, если его выпустить из темницы – быть может, предсказание – неправда? Клотальдо по приказу Басилио дает Сехизмундо усыпляющий напиток, и, сонного, его перевозят во дворец короля. Здесь он просыпается и, осознав себя владыкой, начинает творить бесчинства, словно вырвавшийся на волю зверь: со всеми, включая короля, груб и резок, сбрасывает с балкона в море осмелившегося ему перечить слугу, пытается убить Клотальдо. Терпению Басилио приходит конец, и он решает отправить Сехизмундо обратно в темницу. «Проснешься ты, где просыпался прежде» — такова воля польскою короля, которую слуги незамедлительно приводят в исполнение, снова опоив наследного принца сонным напитком.

Смятение Сехизмундо, когда он просыпается в кандалах и звериных шкурах, не поддается описанию. Клотальдо объясняет ему, что все, что тот видел, было сном, как и вся жизнь, но, говорит он назидательно, «и в сновиденьи / добро остается добром». Это объяснение производит неизгладимое впечатление на Сехизмундо, который теперь под этим углом зрения смотрит на мир.

Басилио решает передать свою корону Астольфо, который не оставляет притязаний на руку Эстрельи. Инфанта просит свою новую подругу Астреа раздобыть для нее портрет, который принц Московии носит на груди. Астольфо узнает её, и между ними происходит объяснение, в ходе которого Росаура поначалу отрицает, что она — это она. Все же правдами и неправдами ей удается вырвать у Астольфо свой портрет — она не хочет, чтобы его видела другая женщина. Её обиде и боли нет предела, и она резко упрекает Астольфо в измене.

Узнав о решении Басилио отдать корону Польши принцу Московии, народ поднимает восстание и освобождает Сехизмундо из темницы. Люди не хотят видеть чужестранца, на престоле, а молва о том, где спрятан наследный принц, уже облетела пределы королевства; Сехизмундо возглавляет народный бунт. Войска под его предводительством побеждают сторонников Басилио, и король уже приготовился к смерти, отдав себя на милость Сехизмундо. Но принц переменился: он многое передумал, и пришел к выводу: вне зависимости от того, сон наша жизнь или нет, вести себя нужно достойно и творить добро. Если мы не спим, делать это нужно для того, чтобы в мире царило добро, если же бытие только сон – чтобы иметь друзей, когда он закончится. Сехизмундо сам припадает к стопам Басилио как верный подданный и послушный сын. Сехизмундо делает ещё одно усилие и переступает через свою любовь к Росауре ради чувства, которое женщина питает к Астольфо. Принц Московии пытается сослаться на разницу в их происхождении, но тут в разговор вступает благородный Клотальдо: он говорит, что Росаура — его дочь, он узнал её по шпаге, когда-то подаренной им её матери. Таким образом, Росаура и Астольфо равны по своему положению и между ними больше нет преград, и справедливость торжествует — Астольфо называет Росауру своей женой. Рука Эстрельи достается Сехизмундо. Со всеми Сехизмундо приветлив и справедлив.

7. "Врач своей чести"

Действие происходит в Испании во времена короля дона Педро Справедливого или Жестокого (1350—1369 гг.). Во время охоты брат короля инфант дон Энрике падает с лошади, и его в бессознательном состоянии вносят в дом дона Гутьерре Альфонсо де Солиса. Их встречает жена дона Гутьерре донья Менсия, в которой придворные из свиты инфанта дон Ариас и дон Диего узнают его прежнюю возлюбленную. Донья Менсия оказывается в сложном положении, ведь её мужу неизвестно, что в нее все ещё влюблен дон Энрике, знавший её раньше. Инфант приходит в себя и видит рядом донью Менсию, которая сообщает ему, что она теперь жена хозяина дома. Она дает понять принцу, что ему теперь не на что надеяться. Дон Энрике хочет тут же уехать, но появившийся дон Гутьерре уговаривает его остаться. Принц отвечает, что в сердце столь им любимом «стал хозяином другой», и он должен ехать. Дон Гутьерре дарит ему свою лошадь и в придачу к ней лакея Кокина, шутника, который называет себя «при кобыле экономом». На прощание дон Энрике намекает донье Менсии на скорую встречу, говоря, что даме нужно дать «возможность оправдаться».

Дон Гутьерре хочет проводить принца, но донья Менсия говорит ему, что на самом деле он хочет встретиться с Леонорой, которую любил раньше и не забыл до сих пор. Муж клянется, что это не так. Оставшись вдвоем со служанкой Хасинтой, донья Менсия признается ей, что когда увидела вновь Энрике, то «теперь любовь и честь в бой вступили меж собой».

Король дон Педро принимает просителей и одаривает каждого как может: солдата назначает командовать взводом, бедному старику дает кольцо с алмазом. К королю обращается донья Леонора с жалобой на дона Гутьерре, который обещал на ней жениться, а потом отказался. Теперь он женат на другой, а её честь посрамлена, и донья Леонора хочет, чтобы он внес за нее «достойный вклад» и дал бы ей возможность уйти в обитель. Король обещает решить дело, но после того, как выслушает и дона Гутьерре.

Появляется дон Гутьерре, и король просит его объяснить причину отказа жениться на донье Леоноре. Тот признает, что любил донью Леонору, но, «будучи не связан словом», взял себе жену другую. Король хочет знать, в чем причина такой перемены, и дон Гутьерре рассказывает, что однажды в доме доньи Леоноры застал мужчину, который спрыгнул с балкона и скрылся. Леонора хочет тут же рассказать, что произошло на самом деле, но стоящий рядом дон Ариас вступает в разговор и признает, что это он тогда был в доме Леоноры. Он тогда ухаживал за дамой, которая ночью пришла к донье Леоноре в гости, а он, «влюбленный без ума», вслед за ней неучтиво «в дом пробрался», и хозяйка не смогла «воспрепятствовать» ему. Вдруг появился дон Гутьерре, и дон Ариас, спасая честь Леоноры, скрылся, но был замечен. Теперь же он готов в поединке дать ответ дону Гутьерре. Они хватаются за шпаги, но король в гневе приказывает арестовать обоих, ибо без воли короля никто не смеет обнажать оружие в его присутствии.

Дон Энрике, видя, что муж доньи Менсии арестован, решает пробраться к ней в дом для свидания. Он подкупает служанку Хасинту, и она проводит его в дом. Во время разговора с доньей Менсией возвращается дон Гутьерре, дон Энрике прячется. Дон Гутьерре рассказывает жене, что его на ночь отпустил из тюрьмы его друг алькальд, начальник стражи. Чтобы вывести дона Энрике из дома, донья Менсия поднимает ложную тревогу, крича, что видела кого-то в плаще в своей спальне. Муж выхватывает шпагу и бросается туда, донья Менсия умышленно опрокидывает светильник, и в темноте Хасинта выводит из дома дона Энрике. Однако тот теряет свой кинжал, который находит дон Гутьерре, и в его душе рождается страшное подозрение, что жена обманула его.

Король по просьбе дона Энрике выпускает из тюрьмы дона Ариаса и дона Гутьерре. Увидев шпагу принца, дон Гутьерре сравнивает её с найденным кинжалом, потом говорит дону Энрике, что он не хотел бы встретиться с таким бойцом, как принц, даже под покровом ночи, не узнав его. Дон Энрике понимает намек, но отмалчивается, что дает повод дону Гутьерре для подозрений. Он готов любой ценой узнать тайну, от которой зависит его честь. Он размышляет, чей он нашел кинжал в своем доме и случайно ли опрокинула донья Менсия светильник. Он решает тайно пробраться в свой дом под видом любовника доньи Менсии и, закрыв лицо плащом, разыграть сцену свидания с ней, чтобы проверить, верна ли ему жена.

Дон Гутьерре тайком возвращается в свой дом, не предупредив жену, что король выпустил его на свободу. Он пробирается в спальню к донье Менсии и, изменив голос, обращается к ней. Менсия думает, что к ней пришел принц, и называет его «Ваше Высочество», дон Гутьерре догадывается, что речь идет о принце. Затем он уходит, а потом делает вид, что вошел через садовую калитку, и громко требует слуг. Донья Менсия с радостью встречает его, а ему кажется, что она лжет и притворяется.

Дон Гутьерре рассказывает королю о похождениях его брата дона Энрике и показывает кинжал принца. Он говорит, что должен спасти свою честь, омыв её в крови, но не в крови принца, на которого он не смеет покуситься.

Король встречается с братом и требует от него, чтобы он отказался от своей преступной страсти к донье Менсии, показывает ему кинжал. Дон Энрике хватает кинжал и от волнения нечаянно ранит короля в руку. Король обвиняет принца, что тот покушается на его жизнь, дон Энрике покидает дворец короля, чтобы удалиться в изгнание

Дон Гутьерре решает предать смерти свою жену, ибо она опозорила его честь, но сделать это, как считает он в соответствии с неписаными законами чести, надо тайно, ибо и оскорбление тоже нанесено тайно, чтобы не догадались люди, как скончалась донья Менсия. Не в силах перенести смерть жены, он просит небо послать ему смерть. К донье Менсии приходит посланный принцем Кокин с известием, что дон Энрике в опале из-за нее и должен покинуть королевство. На чужбине принц зачахнет от горя и разлуки с доньей Менсией. Отъезд принца навлечет позор на донью Менсию, ибо все начнут гадать, в чем причина бегства принца, и наконец узнают, в чем дело. Хасинта предлагает госпоже написать принцу письмо, чтобы он не уезжал и не позорил её имя. Донья Менсия садится писать письмо. В это время появляется дон Гутьерре, Хасинта бросается предупредить госпожу, однако хозяин велит ей уйти. Он приотворяет дверь в комнату и видит донью Менсию, которая пишет письмо, подходит к ней и вырывает у нее листок. Донья Менсия лишается чувств, её муж читает письмо и решает, отослав прислугу, убить супругу. Он пишет какие-то слова на том же листке и уходит. Донья Менсия приходит в себя и читает на листке свой приговор; «Любовь тебя боготворит, честь — ненавидит; одна несет тебе смерть, другая — приуготовляет к ней. Жить тебе осталось два часа. Ты — христианка: спасай душу, ибо тела уже не спасти».

Дон Гутьерре приглашает хирурга Людовико, чтобы тот пустил его жене кровь и ждал бы, пока вся она не вытечет и не наступит смерть. В случае отказа дон Гутьерре угрожает врачу смертью. Он хочет потом всех уверить, что «из-за внезапной хвори кровь пришлось пустить Менсии и что та неосторожно сдвинула бинты. Кто в этом преступление усмотрит?». А врача он собирается отвести подальше от дома и на улице прикончить. «Тот, кто честь свою врачует, не колеблясь, кровь отворит… ибо все недуги лечат кровью», — говорит дон Гутьерре.

По улице в Севилье дон Гутьерре ведет Людовико, у которого завязаны глаза. Навстречу им идут король и дон Диего. Дон Гутьерре убегает. Король снимает повязку с лица Людовико, и тот рассказывает, как умерла женщина, лица которой он не видел, зато слышал её слова о том, что она умирает безвинно. Людовико испачкал руки кровью и оставил след на двери дома.

Король направляется к дому дона Гутьерре, ибо он догадывается, о чьей смерти идет речь. Появляется Кокин и тоже рассказывает королю, как дон Гутьерре запер дома жену и отослал прочь всех слуг. У дома король встречает донью Леонору, он помнит, что обещал спасти её от позора, и говорит, что сделает это при первой возможности. Из дома с воплем выбегает дон Гутьерре и рассказывает королю, как умерла его жена от потери крови после того, как сдвинула бинты с порезов во сне. Король понимает, что дон Гутьерре обманывает его, однако в том, что случилось, он усматривает возможность выполнить свое обещание, данное донье Леоноре. Король предлагает дону Гутьерре взять в жены донью Леонору. Тот возражает, говоря, что она может изменить ему. Король отвечает, что тогда надо пустить ей кровь, давая тем самым понять дону Гутьерре, что ему все известно и он оправдывает содеянное. Донья Леонора согласна стать женой дона Гутьерре и, если нужно, «лечиться» его лекарством.