ГЛАВА 5.

ЛИТЕРАТУРА СЕНТИМЕНТАЛИЗМА. ТВОРЧЕСТВО СТЕРНА

Вторая половина XVIII столетия в Англии — это время перемен в экономической, философской, социальной и культурной жизни страны. Происходят значительные изменения и в английской литературе. Основным литературным направлением этого периода становится сентиментализм.

Однако возникает он гораздо раньше. В рамках философии и литературы Просвещения первые сентименталистские тенденции появляются еще в середине 30-х годов, в произведениях наиболее крупных английских поэтов того времени: Джеймса Томсона, Эдварда Юнга, Томаса Грея. Позднее элементы сентиментализма проникают в прозу (романы Оливера Голдсмита и Генри Маккензи). Но наивысшего расцвета это направление достигает в творчестве одного из наиболее выдающихся писателей XVIII столетия — Лоренса Стерна.

В Англии сентиментализм имеет свои особенности. Социальными предпосылками его были прежде всего обнищание народных масс и разочарование в буржуазном прогрессе общества. Особенности английского сентиментализма обусловлены также умеренным характером борьбы просветителей со старой аристократической культурой. Литература сентиментализма глубоко демократична. В произведениях писателей-сентименталистов пробуждается интерес к маленькому человеку, сочувствие его бедам.

Как уже указывалось выше (см. гл. 1), агностицизм Юма и категоричность Смита представляют собой две стороны того философского течения, которое заложило основы этики и эстетики сентиментализма.

Отказ от рационализма просветителей и обращение к чувству как источнику совершенствования человека определяют пути развития эстетики английского сентиментализма. В трудах Эйкенсайда, Хатчесона, Кеймса, Битти утверждается примат чувства над рассудком как в нравственном развитии человека, так и в постижении им прекрасного. Особую роль в становлении эстетики сенсуализма и последующих литературных направлений приобретает книга английского публициста и философа Эдмунда Бёрка «Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного» (1757). Эти категории, по Бёрку, имеют абсолютно различные источники: радость и страх. Бёрк делает вывод о том, что для становления человеческого характера необходимы как положительные, так и отрицательные эмоции. На их основе возникают страсти, способные изменять личность. Несчастья человека дают ему возможность сострадать несчастьям других. Становлению этики и эстетики сентиментализма способствуют и отдельные религиозные движения. Среди них наиболее важное значение имел методизм с его отрицанием догматов англиканской церкви, прославлением непосредственного чувства и интуитивного влечения к Богу.

Литература сентиментализма, складывающаяся на этой основе, провозглашает культ чувств. Она стремилась показать богатство эмоций и их роль в формировании личности. Писатели-сентименталисты готовы воздействовать на души своих читателей, прославляя жизнь на лоне природы, рисуя гибельность городской цивилизации. Их произведениям присуща высокая эмоциональность и одновременно простота выражения. Их задача — заставить читателя поверить тому, что они изображают, сопережить с героями их беды и стать от этого чище и лучше.

Однако на позднем этапе сентиментализма английские писатели уже хорошо осознают, что человека невозможно изменить с помощью одной лишь чувствительности. И тогда в их произведениях возникают картины борьбы человеческих страстей, изображаются противоречивые чувства, возникают портреты героев со сложным внутренним миром, в котором высокие нравственные качества не всегда берут верх над низменными побуждениями. Именно поэтому литературе позднего сентиментализма присущи не только чувствительность и мягкий юмор, но подчас и скептическая усмешка.

В первый период развития английского сентиментализма основными произведениями являлись лирические. Они служили наиболее подходящим способом для выражения эмоций и чувств личности. В ярких чувственных образах они рисовали эмоциональные порывы, вариации настроений.

Наиболее характерный герой поэзии сентименталистов — это человек, близкий к природе, ее восторженный почитатель. Поэты воспевают одиночество человека, оставшегося наедине с собой, когда он перед лицом Бога размышляет о своих деяниях и прославляет красоту окружающей природы. Очень часто лирическим героем сентиментальной поэзии оказывается юноша-стихотворец.

Еще одна тема поэзии сентиментализма, неотъемлемая от первой, — суетность жизни, кратковременность ее радостей и постоянство печалей. Герой размышляет о бренности всего живого. Скорбь по ушедшим смешивается со светлой грустью воспоминаний о них. Произведения о смерти и бренности всего земного получают название «кладбищенской поэзии».

Наиболее часто поэты-сентименталисты пишут в жанре элегии. Торжественные оды и дидактические поэмы более не привлекают их.

Одним из первых проявлений сентиментализма в поэзии стало творчество Джеймса Томсона (James Thomson, 1700 — 1748), которое было своеобразным переходным явлением в английской литературе. По происхождению шотландец, Томсон после окончания университета в Эдинбурге жил в Лондоне. В историю литературы он вошел прежде всего как автор четырехчастной поэмы «Времена года». Опираясь на «Георгики» Вергилия как на образец, Томсон создает совершенно оригинальное произведение, в котором наряду с классицистскими традициями чрезвычайно сильны тенденции сентиментализма. Однако эти тенденции так и не возобладали в его поэзии.

Проявлению божественной воли в окружающем мире (по мысли Томсона, Бог воплощен в природе, и это сближает поэта с пантеистами) соответствует стремление человека постичь волю провидения. Сама упорядоченность замысла поэмы, постоянные переходы от наблюдений к размышлениям показывают, как работает человеческий ум. Но глубокие мысли рождаются лишь у того, кто прочувствовал увиденное, утверждает Томсон. Чувство же возникает лишь в тесном общении с природой. Именно она стала центром поэмы. Самим своим совершенством природа развивает чувства и эмоции. Человек в понимании Томсона — неотъемлемая часть природы и ее воплощение. А чувства, которые он испытывает, внушены ему в результате общения с окружающим его миром полей, лесов и гор. Однако в поэзии Томсона картины природы еще достаточно обобщены. В них нет конкретных наблюдений или описаний каких-то определенных мест. Чувства лирического героя, пробужденные природой, расплывчаты и лишены индивидуальных оттенков.

Произведение Томсона по своему жанру — описательная поэма. Главное ее содержание — описание природы в разные времена года — прерывается рассказом об отдельных происшествиях или же обращением к читателю с морализаторскими наставлениями. С природой непосредственно связаны жизнь животных и занятия людей, нелегкий крестьянский труд и развлечения поселян, трудная дорога усталого путника, бредущего сквозь вьюгу, и довольство людей, обеспечивших себе пропитание на зиму.

Каждое время года предстает на детально выписанном полотне в своей неповторимости и своеобразии. Так, описывая весну, он рисует постепенное пробуждение природы, возрождение земли к жизни. Поэт в деталях показывает, как реагируют на ее приход животные, птицы, человек. Весна становится своеобразной аллегорией любви, которую он испытывает ко всему живому.

По-другому описано лето. Здесь дана картина одного летнего дня от восхода до заката. Поэт изображает повседневный труд крестьян, их скромные семейные радости.

«Осень» содержит картины природы, готовящейся ко сну и покою. Завершает цикл произведений «Зима». В тетралогии Томсона скрыт и еще один смысл. «Времена года» — аллегория человеческой жизни от рождения до смерти.

Отличительная черта поэмы — ее патриотизм. Несмотря на обобщенность образов, в ней даны картины именно английской природы, прославляется Англия и ее народ. Написанная белым стихом, поэма Томсона вызвала множество подражаний.

Еще далее по пути изображения чувств и эмоций идет другой английский поэт этого периода — Эдвард Юнг (Edward Young, 1683 — 1765). Биография его не богата событиями. Окончив Оксфордский университет, Юнг в 1727 г. стал священником.

Перу Юнга принадлежит эстетический трактат, сыгравший важную роль в утверждении сентиментализма, — «Мысли об оригинальном творчестве» (1759). Эта работа прославляет чувства и воображение и утверждает их превосходство над рассудком. Юнг требует от поэта подражания природе и следования ее законам в творческом процессе, гармонического сочетания чувств и мыслей с высокой нравственностью.

Свое поэтическое творчество Юнг начинает в конце 1720-х годов со стихотворений религиозно-дидактического содержания. Но наибольшую известность приобрела одна из его последних поэм «Жалоба, или Ночные думы о жизни, смерти и бессмертии» (1742 — 1745), в которой поэт рассуждает о краткости человеческой жизни на земле и о вечном будущем. Именно эта поэма положила начало «кладбищенской поэзии» в литературе английского сентиментализма.

Поэма строится на контрастных картинах. На фоне мрачного изображения ночного кладбища, вселяющего ужас и напоминающего о неизбежности смерти, возникает образ лирического героя, который размышляет о цели жизни и предназначении человека на земле. Юнг приходит к выводу о том, что страдания и неудовлетворенность своим существованием в этом мире — вечный удел человека. Но они служат лишь доказательством того, что в загробной жизни его ждет счастье, если он будет добродетелен здесь, в земной жизни. Задача поэмы — создать у читателя определенное настроение, эмоционально окрашенное и обогащенное впечатлениями от описанного. Поэма, как и цикл о временах года Томсона, перегружена дидактикой. Но энтузиазм, с которым Юнг защищает свои идеи, постоянные обращения к читателю с вопросами, как бы вызывающими его на спор, напряженность «белого стиха», которым написана поэма, многочисленные повторы, оригинальные сравнения и яркие образы, поддерживающие эту напряженность, — все это объясняет нам тот факт, что поэма Юнга имела большой успех как на родине, так и на континенте и вызвала множество подражаний.

Огромная роль в развитии английской сентиментальной поэзии принадлежит Томасу Грею (Thomas Grey, 1716 — 1771). Грей родился в семье зажиточного торговца, получил блестящее классическое образование; он учился сначала в привилегированном колледже в Итоне, а затем в Кембридже. После окончания университета в 1739 г. он много путешествует по Европе со своим другом Горацием Уолполом, будущим автором первого «готического романа» «Замок Отранто». Все это накладывает отпечаток на его творчество. По возвращении из этой поездки в Кембридж, где он провел большую часть жизни, Грей начинает писать оды в классическом стиле. Однако вскоре он отказывается от классической манеры письма. Стихотворения Грея «К весне», «На смерть Уэста», «На отдаленный вид итонского колледжа» (1747) знаменуют появление нового стиля. Лирический герой этих стихотворений живо чувствует и красоту природы, и печаль воспоминаний о безвозвратно ушедшем детстве, и боль от утраты друзей. Большое значение в творчестве Грея имеет его программное произведение «Ода о развитии поэзии» (1758). Старый жанр оды здесь служит для воплощения новых впечатлений с помощью чувств и воображения.

Центральное место в поэтическом творчестве Грея занимает «Элегия, написанная на сельском кладбище» (1751). Обстановка, в которую помещен лирический герой произведения, характерна для «кладбищенской поэзии». В вечерних сумерках он бродит по деревенскому кладбищу, читает надписи на могилах и размышляет о тех, кто заснул здесь вечным сном. Однако, в отличие от Юнга, размышления о неизбежной смерти человека приводят его к иным выводам. Вновь и вновь вспоминая об умерших людях, он думает о том, что в деревенской глуши могли остаться незамеченными и поэтический гений, и талант ученого, и способности политика. Трудные условия жизни не позволили им развиться.

И все же Грей предпочитает мирную жизнь в сельском уединении пустой, хоть и блестящей жизни знати. Он выбирает сельскую идиллию, которая позволяет пройти жизненный путь без волнений и тревог, в тихих радостях единения с природой:

Скрываясь от мирских погибельных смятений,

Без страха и надежд в долине жизни сей,

Не зная горести, не зная наслаждений,

Они беспечно шли тропинкою своей…

Любовь на камне сём их память сохранила,

Их лета, имена потщившись начертать,

Окрест библейскую мораль изобразила,

По коей мы должны учиться умирать

(Пер. В. Жуковского)

Одна картина природы сменяется другой. Все они по-разному воспринимаются героем. И каждая оставляет свой след. Красота природы проецируется на его чувства, вызывая симпатию к людям, возвышенные мысли о величии окружающего и стремление слиться с природой. Так в «Элегии» создается гармония между человеком и Вселенной. Она возникает в результате его отказа от бесплодной погони за призрачным счастьем и внешне привлекательными наградами.

Мерное течение рифмованного стиха, каким написана «Элегия», плавные переходы от одного описания к другому, обилие типично сентименталистских сравнений и метафор создают спокойный тон, наводящий читателя на раздумья о себе и своем времени.

Большое место в «Элегии» занимает образ поэта. Это — меланхолически задумчивый человек, погруженный в созерцание природы, в уединении предающийся своим мыслям. Он мог бы нести людям свою поэзию, вдохновленную этими картинами. Но поэта ожидает трагическая судьба. Одиноким и непонятым проходит он свой жизненный путь.

Тот же образ человека, тонко чувствующего и впечатлительного, возникает и в произведении другого поэта-сентименталиста Джеймса Битти (James Beattie, 1735 — 1803) «Менестрель» (1774). Автор показывает, как развивается в герое поэмы поэтический дар. Именно природа, в полном единении с которой он живет, становится источником его вдохновения и возвышенной меланхолии, пронизывающей его творчество.

В этот период создают свои лучшие стихи и другие представители школы сентименталистов. Это Уильям Купер (William Cowper, 1731 — 1800) и Джордж Крэбб (George Crabbe, 1754 — 1832). В их поэзии наряду с прославлением уединенной жизни вблизи природы возникают и усиливаются обличительные, социальные мотивы. Особенно отчетливо они звучат в поэме еще одного представителя сентиментализма Оливера Голдсмита (Oliver Goldsmith, 1728 — 1774) «Покинутая деревня» (1770). В ней сочетаются идиллическое описание прошлого, в котором царил мир и покой деревенской жизни, и гневное обличение виновников бедствий современного общества. Поэт с возмущением описывает разорение крестьян в результате промышленной революции и огораживаний. Согнанные со своей земли, они обречены на вечные скитания в поисках своего угла. Печальные картины покинутой деревни, где уже ничто не напоминает о прежней идиллии, завершают поэму.

Голдсмит обращается к теме угнетателей и угнетенных и в своем крупнейшем прозаическом произведении, одном из наиболее примечательных образцов сентименталистской прозы — романе «Векфильдский священник» (1766). Здесь Голдсмит еще во многом близок авторам традиционных просветительских романов. Как и они, писатель утверждает необходимость стройной, логически завершенной композиции, говорит о цельности характеров. Но в его творчестве просветительский роман приобретает важные новые черты.

«Векфильдский священник» относится к жанру семейно-бытового романа, столь характерному для просветительской прозы. В нем повествуется о семействе провинциального пастора Примроза, в котором царят патриархальные отношения. Голдсмит рассматривает эти отношения с позиций сентиментализма. Члены семьи Примроза живут в идиллической обстановке: в их доме почти всегда мир и согласие.

Писатель рисует обаятельный образ своего героя, наивного, подчас смешного, слепо верящего людям. Примроз — человек, живущий по совести, руководимый своими чувствами, главное из которых — симпатия и сочувствие окружающим. Однако персонажи «Векфильдского священника» — не модели поведения, не идеал. Голдсмит наделяет своих героев комическими черточками, которые делают их характеры более живыми, — жена Примроза самодовольна, его дочери тщеславны, а сын легкомыслен. Писатель слегка подтрунивает над ними, над их неприспособленностью к жизни и тем, как часто принимают они желаемое за действительное.

Однако этот идиллический мир неминуемо должен столкнуться с жестокой реальностью. Голдсмит отлично понимает это. Моральные принципы пастора несовместимы с законами буржуазного общества. Обманутый в своем доверии к людям, оскорбленный, Примроз разоряется и оказывается в долговой тюрьме. Здесь он видит ту жизнь, о существовании которой раньше не подозревал.

Хотя Голдсмит достаточно правдив в описании страшных картин нищеты и во многом при их изображении опирается на традиции просветительского романа, в своем обличении окружающего мира он недостаточно последователен.

Писатель завершает трагическую историю счастливым исходом. Восстанавливая равновесие в идиллическом мирке пастора Примроза, он утверждает гармонию семейных и общественных отношений. Опору их он находит в здоровом укладе жизни третьего сословия. Именно здесь возникают основы истинных отношений между людьми, суть которых во взаимопонимании и симпатии друг к другу, именно здесь видит автор примеры чистосердечия, порядочности и доброжелательности. Так в творчестве Голдсмита находят подтверждение идеи Юма и Смита.

Эти же идеи отражены в произведениях прозаиков позднего сентиментализма. Среди них выделяется имя писателя Генри Маккензи (Henry MacKenzie, 1745 — 1831), автора романа «Человек чувства». Но Маккензи смотрит на жизнь более трезво, чем Голдсмит, герой его романа Харли оказывается бессильным перед лицом зла, с которым он столкнулся в Лондоне, куда приехал хлопотать о своих делах. Чувствительность героя — его единственное оружие в борьбе со злом и несправедливостью. Но она наивна и смешна. Трагикомический герой Маккензи погибает, так и не добившись победы.

В последующих романах Маккензи «Человек света» (1773) и «Юлия де Рубинье» (1777) чувствительный герой становится главным персонажем, но экзальтированные чувства героев превращаются в расхожий штамп. К этому времени английский сентиментализм уже начинает обнаруживать кризисные черты.

Сравнительно короткий период расцвета сентименталистской литературы в Англии падает на 60-е годы, когда творил крупнейший представитель прозы сентиментализма — выдающийся английский писатель середины XVIII столетия Стерн. Лоренс Стерн (Laurence Sterne, 1713 — 1768) родился на юге Ирландии в семье пехотного офицера. В детстве вместе с семьей ему приходилось постоянно переезжать с места на место, скитаясь по казармам. Когда будущему писателю было 18 лет, умер отец. Благодаря помощи родственников, он окончил университет в Кембридже, а затем получил приход в Йоркшире, где в качестве викария прослужил более 20 лет. Одно время он сотрудничал в газете, издаваемой вигами, но вскоре отошел от журналистики.

В 1762 г. Стерн отправился путешествовать по Европе. Он посетил Францию и Италию, встречался с виднейшими деятелями французского Просвещения Дидро и Гольбахом. Умер писатель в Лондоне от туберкулеза.

Литературное наследие Стерна насчитывает два романа — «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» (1760 — 1767), который состоит из 9 книг, и «Сентиментальное путешествие мистера Йорика по Франции и Италии» (1768). Второй роман остался незаконченным. Обе книги были восторженно приняты читателями. Кроме того, Стерну принадлежит сборник церковных проповедей (1760 — 1768) и собрание писем, опубликованных его дочерью уже посмертно, а также «Дневник для Элизы» (1767). Эти последние произведения служат ценным источником как для биографов писателя, так и для исследователей его литературных взглядов.

В своем творчестве Стерн подвел итог сентиментализму в английской литературе и одновременно наметил пути ее дальнейшего развития. Его книги стали символом переходной эпохи. Не порывая с культом чувств, он, тем не менее, относится к нему с иронией и скептицизмом. Так возникает знаменитое искусство Стерна — искусство скрытого намека, искусство полуотрицания-полуутверждения, в котором чувствительность сочетается с сатирой, где подтекст не менее важен, чем то, что говорится открыто.

Пристальный интерес к человеку как к уникальной личности, неповторимой в своем развитии, стал той основой, на которой строилось все творчество Стерна. Его книги утверждают право человека свободно проявлять себя вопреки всем трудностям жизни. Эти особенности творчества Стерна требуют новых художественных средств, которые, однако, не отрицают опыт писателей Просвещения. В непрерывной полемике с ними и одновременно в опоре на них возникает художественный метод романиста.

«Жизнь и мнения Тристрама Шенди» — произведение, одновременно и продолжающее традиции просветительского семейно-бытового романа, и полностью их отрицающее. Вся структура романа противоречит традиционному просветительскому представлению о сюжете. А основные проблемы, которые поднимает в ней Стерн, — это извечные проблемы просветительской литературы, но решены они совершенно по-новому.

Уже само название содержит в себе это противоречие. Привычные «Жизнь и приключения» заменены здесь «Жизнью и мнениями».

В центре книги — вопрос о человеческой природе и способах ее изображения. Стерн переносит акцент с традиционного в просветительских романах поучения читателя на изучение характера героя. Он не столько рассказывает о поступках персонажей, сколько исследует причины, побудившие их к этим поступкам.

Представление о характере складывается из отдельных замечаний и комментариев, содержащихся в отступлениях от основной сюжетной линии.

Значительное место автор уделяет описанию, казалось бы, совсем незначительных событий и их восприятию героем. Он подчеркивает роль чувств в этом восприятии, их непосредственность и сиюминутность.

Мировосприятие человека и его взаимоотношения с другими людьми занимают центральное положение в повествовании, а место внешней истории человеческой жизни занимает «биография души».

Стерн значительно усложняет просветительскую концепцию характера. Объектом изображения писатель выбирает сложный и противоречивый духовный мир своего героя. При этом Стерн обнаруживает в нем одну преобладающую черту: это — страсть к изучению человека. Герой постоянно занимается самоанализом и анализом человеческой природы.

Тристрам, а вместе с ним и автор подмечают самое главное в анализируемом персонаже и в его отношениях с другими. Так возникает «роман-игра» с его своеобразной архитектоникой, что «перевертывает» традиционную структуру просветительского романа. Стерн создает новую структуру, которая как бы следует ходу мысли автора, а мир его романа имеет форму, как бы присущую самому мыслительному процессу.

Писатель не просто взрывает изнутри традиционные принципы композиции романа. Величайшим своеобразием обладает и художественное время, и пространство. Следуя теории и практике просветительского романа, Стерн должен был бы начать рассказ с момента рождения героя. Писатель как будто послушно следует норме, на самом же деле иронически опровергает ее. Начав в первой главе повествование с момента зачатия, он к концу огромной книги доводит рассказ лишь до первых месяцев жизни героя. Время в этой основной повествовательной линии движется крайне медленно, почти незаметно. Это происходит потому, что в рассказ вовлекается бесчисленное множество подробнейших, тщательнейших наблюдений, на которых обычно не останавливается взор художника. Однако время в романе Стерна многослойно. Параллельно с медленным потоком жизни новорожденного перед читателем проходят события, случившиеся с Тристрамом, когда ему исполнилось пять лет. А так как рассказ от первого лица ведет уже взрослый герой-повествователь, то временные рамки романа значительно расширяются за счет сведений, включающих жизненный опыт рассказчика. Столь же неоднородным и многоступенчатым оказывается и художественное пространство романа.

На глазах у читателя прошлое становится настоящим, а настоящее превращается в прошлое. Временная последовательность зависит не от астрономического времени, но от хода авторской мысли. Помимо этого рассказ постоянно прерывается разного рода отступлениями, скачками в прошлое, вставными рассказами о лицах и событиях, которые не имеют никакого отношения к жизни Тристрама Шенди.

Структура романа Стерна обусловлена парадоксом существования человека во времени и вне его, в безвременном .сознании. Так возникает диалектическое единство хронологической последовательности излагаемых событий и ее сознательного нарушения автором. Это нарушение обусловлено попыткой рассказчика вместить в единый миг разновременные явления, пропущенные сквозь человеческое сознание, и показать человеческий опыт во всем его объеме.

Такая структура романа определена прежде всего философией Локка, единственного философа, имя которого упомянуто в романе. В соответствии с ней писатель как бы стремится на миг остановить ход мысли и показать, как она возникает. При этом принцип отбора описываемых событий — единство и целостность сознания самого рассказчика. А кажущаяся случайность этого отбора в действительности предопределена двумя аспектами локковской философии: теорией ощущений и теорией ассоциации идей.

Стерн показывает, как конкретные образы, возникающие в сознании вместе с приятными эмоциями, ведут к формированию абстрактных идей и как затем автор переходит от мысли к вновь созданным образам, вызывающим чувство.

Подобная конструкция романа рождена не только попыткой психологически точно воспроизвести ход мысли. Есть у нее еще одна основа: «Жизнь и мнения Тристрама Шенди» — это одновременно рассказ и о судьбе героя, и о том, как эта судьба становится предметом описания. В романе возникает тема творчества. «Писание книг, — утверждает автор, — когда оно делается умело (а я не сомневаюсь, что в этом случае дело обстоит именно так), равносильно беседе... Лучший способ оказать уважение уму читателя — по-дружески поделиться с ним своими мыслями, предоставив некоторую работу также и его воображению». Стерн постоянно привлекает внимание читателя к тому, как происходит сам акт творчества. Перед читателем предстает процесс создания романа, а не законченное произведение. Писатель сознательно подчеркивает те черты в характере и психологии, которые способствуют творческой активности: тонкую чувствительность и энергию воображения. Так возникает еще один и главный временной пласт «Тристрама Шенди». Это — время автора, время, когда пишется роман. Это и обобщающий временной пласт, который диалектически включает в себя и индивидуальное время рассказчика, и историю его семьи, и события, происходящие не с ним.

С этой же точки зрения автор оправдывает и многочисленные отступления. «Ведь может возникнуть какая-нибудь новая тема или случиться неожиданное дело у меня с читателем, не терпящее отлагательств». Чтобы показать, как в ход рассуждений по ассоциации идей вторгаются чужеродные мысли и как работает мысль художника, Стерн использует множество приемов. Здесь и непоследовательная нумерация глав, и пропущенные страницы, и нарочитые типографские опечатки. В книге обнажены все приемы соединения отдельных частей. Стерн не только понимает это, но сознательно выделяет. Одна из акцентированных особенностей «Тристрама Шенди» — фрагментарность. Эпизод, внезапно начавшись, так же внезапно и заканчивается.

Огромную роль в романе играет слово. Автор обыгрывает его мельчайшие оттенки и даже недосказанность. Эти оттенки, опущенные или добавленные детали придают двусмысленность многим высказываниям героев.

Так, нарочитый беспорядок в структуре романа воплощает строго продуманный логический замысел писателя. А отрицаемый им рассудок присутствует в качестве организующего центра сюжета, развивающегося на первый взгляд лишь по прихоти чувств. Немаловажна здесь и авторская ирония, которая воплощена в своеобразном «искажении» структуры «Тристрама Шенди».

Главное действующее лицо романа — Тристрам Шенди, он же рассказчик. Это — двойник самого Стерна, но он и противостоит автору. Этот персонаж одновременно и добросовестное воспроизведение «я» рассказчика просветительских романов, и наряду с

этим веселое его пародирование. Большую роль в создании образа Тристрама Шенди играет ирония. Герой предстает перед читателем как «тот и не тот». Задавшись целью последовательно изложить ход событий своей жизни, он из-за «излишней» кропотливости все более и более запутывается в деталях и отдаляется от цели. Многочисленные ассоциации заводят его в дебри отступлений. Автор вынужден то останавливаться, то поворачивать назад, то стремительно заглядывать в будущее. Стерн постоянно подчеркивает относительность знаний о мире, неадекватность мировосприятия и возможность существования различных точек зрения.

Поскольку книга Стерна принадлежит к жанру семейно-бытового романа, в повествование вовлекаются представители семейства Шенди с их характерами и индивидуальными особенностями. Центральными фигурами этого круга персонажей становятся братья Уолтер и Тоби Шенди, отец и дядя Тристрама. Сама их фамилия значима. На йоркширском диалекте она означает «человек с придурью». Вот такая «придурь», проявление чудачества и становится той основой, на которой писатель строит характеры героев. Каждый из них, благодаря этому чудачеству, или «коньку», как называет его Стерн, продолжает оставаться самим собой в мире, где все единообразно.

Уолтер Шенди — образец рассудочного мировосприятия. Бывший купец, а во время действия романа провинциальный помещик, он разбогател на торговле и теперь может позволить себе поучать других. Его твердые убеждения в том, что человека нужно воспитывать с раннего детства, развивая его ум, чрезвычайно напоминает резонерство учителей из «Тома Джонса, найденыша» Генри Филдинга. Он составляет руководство по воспитанию своего сына — «Тристрапедию», задавшись целью разумно устроить его жизнь. Но Уолтер Шенди не был бы персонажем книги Стерна, если бы его характер определяли только эти черты. Будучи одним из когорты чудаков, пародией на схоластов-воспитателей, он несет в себе характерные черты «шендизма». Уолтер целиком отдается изучению науки «носологии», убежденный в том, что по форме носа можно определить будущее человека. Шенди с важностью рассуждает о вещах незначительных, которые, по его мнению, влияют на судьбы людей.

Дядя Тоби — полная противоположность брату. Это персонаж, живущий чувствами и эмоциями. Тоби добр, щедр и великодушен, наивен и застенчив, а иногда и доверчив, как ребенок. Наивность дяди Тоби порой переходит все пределы. Но именно в эти моменты он внезапно обнаруживает природное здравомыслие и интуитивно постигает смысл явлений, который недоступен его брату-догматику. Его доброта помогает ему постичь горе ближнего и прийти ему на помощь. Так происходит в случае с лейтенантом Лефевром, сына которого воспитывает Тоби.

Но чувствительность старого солдата дяди Тоби, как и рационализм Уолтера Шенди, подвергается у Стерна испытанию жизнью. И в этом испытании оба они оказываются равным образом несостоятельными. Чувства дяди Тоби часто размениваются по пустякам. Жизнь его так же пуста, как и жизнь брата. Его «конек» — игра в войну. На лужайке возле дома он разыгрывает вместе со своим денщиком военные баталии. Стерн беззлобно посмеивается над чудачествами дяди Тоби.

Юмором окрашены и образцы второстепенных персонажей. И среди них тот, кто станет центральным героем следующего романа Стерна — «Сентиментальное путешествие», — пастор Йорик. Имя Йорик заимствовано Стерном из шекспировской трагедии «Гамлет». Оно символично уже само по себе. В нем сочетаются крайние полюсы: шутовство и напоминание о смерти. Но имя Йорик напоминает еще и о Йоркшире. Это карикатура на собственный характер и своеобразная автопародия. Основная черта трагикомической фигуры Йорика в «Тристраме Шенди» — бесконечная доброта, подчас приносящая неприятности ему самому. Йорик — сельский священник, к которому постоянно обращаются за помощью. И он никому не отказывает.

В «Сентиментальном путешествии» (1768) этот образ резко меняется и приобретает необычайную сложность и противоречивость. Здесь так же, как и в «Тристраме», рассказ ведется от первого лица. Но на сей раз рассказчиком выступает пастор Йорик. «Сентиментальное путешествие» — программное произведение Стерна. В нем последовательно проводятся главные принципы эстетики писателя, углубляется взгляд на мир, получивший отражение уже в первом романе.

Жанр «путевых заметок» был широко известен в английской литературе XVIII столетия. Описания путешествия по континенту («гранд тур»), в которое для завершения образования обязательно отправлялись богатые молодые джентльмены в сопровождении наставников-компаньонов, публиковались весьма часто.

Однако произведение Стерна резко отличалось от них как по форме, так и по содержанию.

Внешне оно напоминает заметки любознательного путешественника. Многие главы его названы в соответствии с названиями городов, в которых он побывал. Однако мнимая достоверность описания нужна Стерну только для того, чтобы читатель погрузился в привычный для него на первый взгляд мир. А дальше его ждут неожиданности.

В книге нет ни описания мест, ни точного изложения фактов, ни оценки того, что увидел автор. В ней нарушена хронология, нет стройной композиции. Описание незначительных эпизодов разрастается до огромных размеров, обрастает, казалось бы, никому не нужными деталями. И напротив, о значительных явлениях говорится вскользь, мимоходом.

Книга начинается с середины диалога между Йориком («Во Франции, — сказал я, — это устроено лучше!») и неизвестным лицом. Далее герой принимает неожиданное решение — отправиться путешествовать по Франции, чтобы самому все увидеть. Обрывается книга тоже на полуфразе. Последовательность изложения нарушается вставными эпизодами и заимствованиями из других произведений. А отдельные сцены соединены так, что благородные поступки, которые совершил герой в одних, объясняются неблаговидными причинами в других.

Оказывается, автора вовсе не интересует, что увидел путешественник. Ему важно лишь то, как он воспринял увиденное. Так же, как и в первом романе, Стерн как бы ставит психологический опыт. Его герой, вырванный из привычной жизни, должен быть хладнокровным наблюдателем всего, что встречается ему на пути. Но эмоции, причуды, сложность характера не дают Йорику быть просто наблюдателем. Они делают его участником событий, накладывают отпечаток на его душу.

«Сентиментальное путешествие», подобно «Тристраму Шенди», становится путешествием во внутренний мир героя. Оно необходимо для того, чтобы раскрыть его духовные качества, показать слабости и достоинства, противоречивость характера и важность сиюминутных впечатлений для его формирования. И если в «Тристраме» события были показаны как бы со стороны, то в новом романе они пропущены сквозь сознание и чувства рассказчика, пережиты им.

Стерн недаром делает своим героем пастора Йорика. Человек чувствительный, легко поддающийся впечатлениям, он становится вместилищем самых противоречивых ощущений, мыслей и чувств. Стерн изображает мельчайшие оттенки его переживаний, их переливы и модификации, внезапную смену настроений. Он показывает, как в конкретной ситуации в душе Йорика возникает борьба между великодушием и скаредностью, благородством и низостью, отвагой и трусостью. Причем благородные чувства не всегда одерживают верх в этой борьбе.

Стерн строит характер главного героя в соответствии с теориями Юма и Смита, в которых основной этической категорией является симпатия к ближнему. Но в этой же теории Юма он находит и отказ от ее императивности. Скептицизм философа воспринимается и его последователями. Стерн сомневается в извечной добродетели человека и его стремлении к милосердию. Он слишком хорошо знает, как много других чувств скрыто в человеческой натуре. Это обусловливает разрушение сентиментального канона.

Йорик — типичный сентиментальный герой и одновременно его отрицание. Чувства его всегда умеренны и окрашены легкой иронией по отношению к действительности, к другим людям, к самому себе. Чувствительность Йорика имеет едва уловимый оттенок скепсиса.

Он импульсивен и часто начинает действовать по внезапному порыву души. Но к каждому такому взрыву чувств у него примешивается известная доля эгоизма. И он тут же резко одергивает себя.

Совершая дурной поступок, он часто пытается оправдать его, прибегая к рационалистическим доводам. Но они быстро рушатся под напором чувств. Однако и сами его чувства бывают неопределенны. Так, Йорик умом понимает, что должен быть милосерден и благороден, но иногда это благородство носит чисто рассудочный характер. Он начинает действовать по принуждению, потому что с точки зрения нравственности «так нужно». И лишь когда в нем побеждает искренность, чувство сопереживания, сострадания, герой Стерна преображается.

Таковы эпизоды из первых глав книги, относящиеся к истории с монахом из Кале. Йорик хочет подать ему милостыню, но скупость берег верх. Вторая встреча с монахом происходит, когда Йорик находится в обществе прелестной дамы. Писатель показывает сложный мир страстей, которые одолевают героя. Он боится, что монах пожалуется незнакомке, и одновременно настраивает себя на традиционное для англичан недоверие к католической церкви. Тут обнаруживаются и трусость, и лицемерие, и ханжество. Наконец, Йорик подает монаху милостыню, объясняя это тем, что происходит обмен подарками. Скупость побеждена, и все же эта победа сопровождается самыми противоречивыми чувствами.

Йорик пристально наблюдает за собой. Часто он анализирует свои поступки и чувства, их сопровождающие. Примечательно то, что такой анализ никогда не бывает рационалистичным. Это, скорее, сплав умиленной чувствительности, самолюбования и лукавой насмешки над собой. И все это окрашено юмором, с помощью которого автор комментирует описываемое. Перед читателем раскрывается душа человека в процессе переживаний прожитого и увиденного. Такое описание «изнутри» появляется в английской прозе XVIII в. впервые.

Однако герой часто судит о себе поверхностно. Точнее, Йорик не всегда хочет судить себя «по совести». Ведь его поступки противоречат тому идеалу, который он утверждает. Так, его кичливая целомудренность постоянно приходит в столкновение с соблазнами, встречающимися ему на пути. А в страхе перед Бастилией он готов унизиться до лести знатному вельможе. Сам Йорик порой чувствует эти противоречия. «Мне было бы неприятно, — признается сентиментальный герой, — если бы мой недруг заглянул мне в душу, когда я собираюсь просить у кого-нибудь покровительства»... «Сколько низких планов гнусного обращения сложило по дороге мое раболепное сердце! Я заслужил Бастилии за каждый из них!»

Поверхностность самоанализа у Йорика объясняется не только тем, что герой лжет самому себе, пытаясь казаться лучше, чем он есть. Иногда Стерн сознательно не до конца исследует причины поведения, предоставляя читателю самому разрешить ту или иную сложную психологическую задачу. Так, в книге возникает своеобразный подтекст. Что движет Йориком, когда он бросает гневные филиппики о свободе при виде сидящего в клетке скворца? Негодование против рабства или же опасение за собственную независимость? Автор не дает ответа на подобные вопросы, да и читатель не всегда в силах ответить на них. Ответ может быть двояким. И эта двусмысленность решения заранее заложена в характере героя. В нем не существует крайностей — добра и зла. Но и истина у него тоже относительна. Стерн навсегда отказывается от утверждения просветителей о том, что человек — существо, разумно решающее свои проблемы. Его герой обыден и потому он — антирационалист.

Иногда аффектация героя ставит его в смешное положение. А он не замечает этого: «Я сел рядом с ней, и Мария позволила мне утирать слезы моим платком, когда они падали, — потом я смочил его собственными слезами, потом слезами Марии — потом своими — потом опять утер им ее слезы — и когда я это делал, я чувствовал в себе неописуемое волнение, которое невозможно объяснить никакими сочетаниями материи и движения». Так описывает Йорик свою встречу с девушкой, сошедшей с ума от любви, попутно делая выпад против материалистического учения об источнике чувств. Но Стерн равно подшучивает и над вульгарно-материалистическим объяснением того, как зарождаются чувства, и над чрезмерной экзальтированностью своего героя.

Портрет героя неоднозначен, но психологически точен. Йорик воспринимает противоречия человеческой натуры как нечто неизбежное и непреходящее. Видя ограниченность человеческих возможностей и еще более ограниченность способности познания человека, он может лишь горько посмеяться над этими противоречиями, но не пытается ничего исправить. Ненужным и бесплодным считает он и сатирическое осмеяние действительности. Отсюда и возникает равнозначное приятие добра и зла, демонстративный аморализм.

Суть искусства Стерна, по выражению И. Верцмана[1], в том, что он провозгласил своим девизом «мудрость, скорбящую в оболочке шутовского юмора над трагическим ходом жизни».

«Сентиментальное путешествие» стало кульминацией в развитии английского сентиментализма, а Йорика можно назвать провозвестником героя нового типа, который будет разработан позднее в реалистической прозе XIX столетия.

Письма Стерна и его «Дневник для Элизы» также представляют не только историко-культурный интерес. В них продолжает усложняться образ «я»-рассказчика. Герой живет одновременно в мире реальном и в мире иллюзии — на земле с ее вполне реальными заботами и неприятностями и в царстве грез. Стерн продолжает добиваться той же цели: показывая сложность и непостоянство человеческого характера, он демонстрирует новые пути изображения человека.

Творчество Стерна получило широкий отклик за пределами Англии, оказав большое влияние на европейскую литературу, в частности на литературу Германии и России. Одним из примеров такого влияния могут служить «Письма русского путешественника» Карамзина (1801). Отклики на творчество Стерна встречаются у Пушкина и Гоголя, у многих русских авторов второй половины XIX столетия.

[1] См.: Верцман И. Е. Лоренс Стерн // Из истории реализма на Западе. М., 1941. С. 180.