Жанр оды в русской литературе 18 века. (Тредиаковский, Ломоносов, Сумароков, Петров, Державин, Костров, Бобров).

Произведение – система соотнесённых между собой факторов. Соотнесённость факторов – функция по отношению к системе. Литературная система образуется главенством, выдвинутостью одного факта (доминанты).

Каждое произведение входит в систему литературы и соотносится с ней по жанру и стилю.

Литературная система соотносится с речью. Установка – не только доминанта произведения (жанра), функционально окрашивающая подчинённые жанры, но и функция произведения по отношению к речевому ряду.

В 1734-1735 годах В. К. Тредиаковский внес весьма ощутимый вклад в практику и в теорию в особенности отечественного классицизма. В 1734 году была опубликована «Ода торжественная о сдаче города Гдаиска» с приложением к ней «Рассуждения о оде вообще». Это была первая ода в русской литературе, написанная по правилам европейского классицизма. Образцом для нее, как указал сам Тредиаковский, была ода Буало о взятии Намюра. Вместе с тем автор указывал, как на источник подражания, оду Ф. Прокоповича на коронование Петра II на латинском языке. Поэт, создавая оду, охвачен вдохновением - «трезвым пианством». В «Рассуждении об оде вообще» Тредиаковский дает определение этого жанра как «песни», но песни особой: «ода есть собрание многих строф, то есть статеек, состоящих из равных, а иногда и неравных стихов, которыми описывается всегда и непременно материя благородная, важная, и великолепная, в речах пиитических, и овысоких». Ода по структуре близка «песне мирской» (содержание которой почти всегда - «любовь»), а по содержанию и «речи» близка поэме. Среди поэтических средств, с помощью которых должна достигаться высокость слога, Тредиаковский выделил «пиндаризацию» (парение, повышенная метафоризация - от имени античного поэта Пипдара) и употребление «дерзновенных фигур», гиперболу, к примеру, «с правдой мало сходную». Продолжил Тредиаковский развитие учения о «вымысле» («фикции»), начатое Ф. Прокоповичсм, подхваченное Кантемиром.

Темы од Ломоносова.Величие Петра, величие идеального монарха вообще было для Ломоносова как бы символом величия самой России. Слава и польза России – вот, в сущности, главная, в конце концов, единственная обобщающая тема почти всего поэтического творчества Ломоносова. Также любимая его тема прославления наук была одновременно темой прославления будущего прогресса России. Причём Россия – это не просто страна. В некотором роде это весь мир («пятая часть всей земли», т.е. пятая часть света).

Сумароков (оды торжественные, оды духовные, ОДЫ РАЗНЫЕ )

Дитирамб

Гимн Венере

Ода анакреонтическая ("Пляскою своей, любезна...")

Ода анакреонтическая ("Завидны те мне розы...")

Ода горацианская

Ода сафическая

Ода ("Долины, Волга, потопляя...")

Ода анакреонтическая к Елисавете Васильевне Хераськовой

Ода ("Разумный человек...")

Ода ("Снимешь ли страстей ты бремя...")

Оды Петровахотя и отличаются разнообразием картин, но страдают риторической напыщенностью, причем своеобразный слог автора крайне тяжел, груб и переполнен славянизмами.

Державин – духовные оды.

Оды Кострова, представляя подражание Ломоносову, составлены по ложноклассическому шаблону, крайне искусственны, лишены содержания и совершенно чужды окружающей жизни. Если они чем-нибудь и отличаются от однородных произведений других писателей XVIII века, то разве тем, что в них видно хорошее знакомство со Св. Писанием, что объясняется богословским образованием поэта; в них отразилось, затем, влияние переведенных автором писателей. Костров и сам чувствовал ложность своей поэзии и симпатизировал новому направлению, как это видно из выбора им вещей для переводов. Но у него нехватало таланта для того, чтобы самостоятельно отрешиться от ложноклассической рутины.

Бобров. Это был писатель действительно тяжелый, о чем дают достаточное понятие самые названия его огромных книг, например, «Рассвет полночи, или Созерцание славы, торжества и мудрости порфироносных, браненосных и мирных гениев России, с исследованием дидактических, эротических и других разного рода в стихах и прозе опытов». Кроме больших поэм («Таврида, или Мой летний день в Таврическом Херсонесе», упомянутый «Рассвет полночи», «Древняя ночь вселенной, или Странствующий слепец»), Бобров писал и переводил оды, морально-дидактические сочинения; английской литературой он заинтересовался один из первых в России. Он был мистик, но мистицизм его был светлый и гуманный.

Этапы.

1. Ода слагалась из двух взаимодействующих начал: из начала наибольшего действия в каждое данное мгновение и из начала словесного развития. Первое определяет стиль оды, второе – её лирический сюжет.

У Ломоносова богатство каждой стиховой группы отвлекает от «костяка» построения – «сухая ода». Ассоциативное сцепление образов – «бессмысленная ода».

Вопрос интонационной организации оды: ораторское слово должно быть организовано по принципу наибольшего литературного богатства.

Канонический вид одической строфы: аАаАввВссВ (а, в, с – женские рифмы, А, В – мужские). Варьировался и изменялся Ломоносовым и Сумароковым.

Ломоносов. 3 рода периодов: круглые и умеренные (распределение трёх синтаксических целых по трём разделам строфы: 4+3+3); зыблющиеся (нераспределённость синтаксических целых по трём разделам); отрывные (распределение синтаксических целых по строкам). Внутри одной оды периоды варьировались, чтобы «переменою своею были приятны». Особое значение получала первая строфа как заданный интонационный строй, далее – постепенное варьирование, нарастание вариаций и в конце спад либо к началу, либо к равновесию. Ода Елизавете Петровне: переход от зыблющегося к круглому строю.

Важно интонационное значение «вопрошений» и «восклицаний». В соединении принципа смены вопросительной, восклицательной и повествовательной интонаций с принципом интонационного использования сложной строфы лежит декламационное своеобразие оды.

Была создана авторская система звуков:

¨ а (великолепие, глубина и вышина, внезапный страх);

¨ е, и, Ҍ, ю (нежность, плачевные или малые вещи);

¨ я (приятность, увеселение, нежность, склонность);

¨ о, у, ы (страшные и сильные вещи, гнев, зависть, страх);

¨ к, п, т, б’, г’, д’ (действия тупые, ленивые, имеющие глухой звук)

¨ с, ф, х, ц, ш, р (действия великие, громкие, страшные);

¨ ж’, з’, в, л, м, н, ь (нежные и мягкие действия и вещи).

Ломоносов: метры обладают стилевой функцией (ямб – для героического стиха, хорей – для элегического).

Тредиаковский: семантический строй зависит только от изображений, представленных в сочинении.

У Ломоносова каждый элемент стиля имеет декламационное, конкретное значение.

Помимо грамматической интонации, в одах Ломоносова важную роль играла и ораторская. Он оставил жестовые иллюстрации в применении к стихам, т.е. слово получило значение стимула для жеста.

Слово отходит от основного признака значения. Витиеватые речи рождаются от «перенесения вещей на неприличное место». При этом витийственная организация оды рвёт с ближайшими ассоциациями как наименее воздействующими. Связь или столкновение слов «далёких» создаёт образ. Обычные семантические ассоциации слова уничтожаются, вместо них – семантический слом. Троп осознаётся как «извращение». Излюбленный приём Ломоносова – соединение союзом далёких по лексическим и предметным рядам слов («Остывший труп и хлад смердит»).

Эпитет часто перенесён с соседнего лексического ряда («Победы знак, палящий звук»).

Сказуемое гиперболично и не соответствует основному признаку подлежащего («В пучине след его горит»).

Характерна семасиологизация частей слова. Начало речения – сочетание согласного(ых) с гласным, с которого начинается какое-нибудь слово (чу-дныйдно). Слово разрастается в словесную группу, члены которой связаны ассоциациями, возникающими из ритмической близости.

Слово окружается родственной языковой средой вследствие семасиологизации отдельных звуков и групп звуков и применения правила, что «идея» может развиваться и чисто звуковым путём. Часто сгущённые в звуковом отношении строки переходят в звуковые метафоры («Полков лишь наших слышен плеск»).

Рифмы не звуковые подобия конечных слогов, а звуковые подобия конечных слов (причём важна именно семантическая яркость звуков, а не единообразие последних слогов: «брега – беда»).

Ода Ломоносова – словесная конструкция, подчинённая авторским заданиям. Поэтическая речь резко отделена от обычной. Ораторский момент стал определяющим, конструктивным для оды Ломоносова.

2. Сумароков выступает противником «громкости» и «сопряжения далековатых идей». Началу ораторской «пылкости» противопоставляется «остроумие». Достоинствами поэтического слова объявляются его «скупость», «краткость» и «точность».

Сумароков борется с метафоризмом оды. «Сопряжению далековатых идей» противопоставляется требование сопряжения близких слов (вместо «на бисер, злато и порфиру» - «на бисер, серебро и злато»).

Протестует он также против деформации стихового строя речи (например, он не приемлет «неправильных ударений»).

Звуковым метафорам противопоставляется требование «сладкоречия», эвфонии. Всё же Сумароков готов пожертвовать и красноречием в пользу семантической ясности.

Отрицается «громкая» ода, и на её место ставится «средняя»: если у Ломоносова круглый строй является канвой для интонационных колебаний, то для Сумарокова он является нормой.

3. Ода была важна не только как жанр, а и как определённое направление в поэзии. В отличие от младших жанров, ода не была замкнута и могла привлекать всасывать в себя новые материалы, оживляемые за счёт других жанров и т.д.

Новый путь Державина уничтожал оду как канонический жанр, но сохранял и развивал стилистические особенности, определённые витийственным началом.

В лексику высокого стиля были введены элементы среднего (и даже низкого) стиля, ода ориентирована на прозу сатирических журналов.

Словесная разработка образов потеряла свою значимость, т.к. бывший семантический слом стал стилистически обычным. Поэтому внесение в оду резко отличных средств стиля имело задачей поддержать её ценность.

Образы у Державина живописны, конкретна их предметная отнесённость.

«Лирическое высокое заключается в быстром парении мыслей, в беспрерывном представлении множества картин и чувств».

Интонационные примы Ломоносова развиты и обострены. Разнообразя лирическую строфу, Державин вносит в новые варианты строфическую практику ломоносовского канона (например, зыблющийся строй в 8-строчную строфу типа аАаА+вВвВ). Часто используются строфы типа аАаА+в, где за 4-строчной строфой следует нерифмующийся стих => двойной интонационный эффект.

Идеалом Державина является «звукоподражательное» стихотворение, подчинённое общему требованию «сладкогласия».

4. Затем началу произносимого слова и словесного образа противопоставляется подчиняющее музыкальное начало. Слово теперь «слаженное», «упрощённое» («искусственная простота»). Интонационная система подчиняется стиховой мелодии. Решающее значение получили небольшие формы, возникающие из внелитературных рядов (письма пересыпаются «катренами», культивировка буриме и шарад отражает интерес уже не к словесным массам, а к отдельным словам. Слова «сопрягаются» по ближайшим предметным и лексическим рядам.

Жуковский использует слово, обособившееся от больших словесных масс, выделяя его графически в персонифицированный аллегорический символ («воспоминание», «вчера»). Элегия с её напевными функциями бледнеющего слова походит семантическую очистку. Появляется послание, оправдывающее внесение в стих разговорных интонаций.

Но ода как направление не пропадает. Она всплывает в бунте архаистов (Шишков, затем Грибоедов, Кюхельбекер). Ода сказывается в лирике Шевырёва и Тютчева (принципы ораторской позиции+мелодические достижения элегии.

Борьба за жанр в сущности есть борьба за функцию поэтического слова, его установку.