Тема 4. РАЗМЫШЛЕНИЯ О СООТНОШЕНИИ ФИЛОСОФИИ И НАУКИ

Объектность науки и универсальность философии. — В чем специ­фика понятийного аппарата философии?— Можно ли философию определять словом «наука»?— В чем состоит статус научности? — Обладает ли философия, как и наука, практической значимостью? — О перспективах взаимоотношений философии и науки.

На вопрос «Что такое философия?» — можно услышать ответ: «Это на­ука всех наук». И он во многом удобен. Во-первых, такой статус филосо­фии — быть наукой всех наук — внушает априорное (доопытное) к ней ува­жение, восхищение ее сложностью и значимостью. Царственное положение философии помещает в ее ведение все сферы человеческой мысли. Во-вто­рых, формула «наука всех наук» косвенным образом оправдывает позицию тех, кто убежден, что такую громоздкую дисциплину осилить не под силу.

Средневековый принцип гласит: «Незачем множить сущности без на­добности». Следовательно, если бы философия выступила в роли такого совокупного свода сведений конкретных наук, то, растворясь в нем, ока-

залась бы излишней. Переносить на одно полотно достижения многооб­разных наук— занятие трудоемкое и кропотливое. Однако в нем нет ни грана специфически философского. Философия как сжатая сумма знания обречена на жалкий жребий шекспировского короля Лира. Раздав доче­рям все свое состояние, он остался ни с чем и был выдворен на улицу. Так и у философии в случае отождествления ее с наукой при отпочкова­нии и дальнейшей дифференциации наук не остается ничего: ни собствен­ного предмета, ни собственной специфики, ни значимости. Она лишает­ся самостоятельности и самоценности, о чем, кстати, весьма громко заяшшют позитивисты.

А с другой стороны, случись вам заболеть, кого бы вы предпочли при­гласить к себе, философа или врача? Видимо, второго. Ну а в бурю на корабле кому доверитесь — кормчему или мыслителю? Совершенно оче­видно, что никакая сфера человеческого духа, и философия в том числе, не может вобрать в себя всю совокупность специально-научных знаний о мироздании. Философ не может и не должен подменять собой работу ме­дика, биолога, математика, физика и т.п. Философия не может быть нау­кой всех наук, т.е. стоять над частными дисциплинами, равно как она не может быть одной из частных наук в ряду прочих. Многолетний спор фи­лософии и науки о том, в чем больше нуждается общество — в филосо­фии или науке — и какова их действительная взаимосвязь, породил мно­жество точек зрения, обилие возможных трактовок и интерпретаций этой проблемы. Остановимся на основных тезисах, раскрывающих суть соот­ношения философии и науки.

• Специальные науки служат отдельным конкретным потребностям общества: технике, экономике, искусству врачевания, искусству обучения, законодательству и др. Они изучают свой специфичет ский срез действительности, свой фрагмент бытия. Частные науки ограничиваются отдельными частями мира. Согласно Гегелю, на­учное мышление погружено в конечный материал и ограничено рассудочным постижением конечного. Философию же интересует мир в целом. Она не может примириться с частностью, ибо уст­ремлена к целостному постижению универсума. Философия заду­мывается о мировом целом, о всеохватывающем единстве всего сущего, она ищет ответ на вопрос «что есть сущее, поскольку оно есть». В этом смысле справедливо определение философии как на­уки «о первоначалах и первопричинах».

• Частные науки обращены к явлениям и процессам реальности, существующим объективно, вне человека, независимо ни от че­ловека, ни от человечества. Их не интересует ценностная шкала человеческих смыслов, они безоценочны. Свои выводы наука фор­мулирует в теориях, законах и формулах, вынося за скобки лич­ностное, эмоциональное отношение ученого к изучаемым явле­ниям и тем социальным последствиям, к которым может привес­ти то или иное открытие. Фигура ученого, строй его мыслей и тем­перамент, характер исповеданий и жизненных предпочтений так­же не вызывает особого интереса. Закон тяготения, квадратные

уравнения, система Менделеева, законы термодинамики объек­тивны. Их действие реально и не зависит от мнений, настроений и личности ученого.

Мир в глазах философа — не просто статичный пласт реальности, но живое динамичное целое. Это многообразие взаимодействий, в котором переплетены причина и следствие, цикличность и спон­танность, упорядоченность и деструкция, силы добра и зла, гар­монии и хаоса. Философствующий разум должен определить свое отношение к миру. Поэтому основной вопрос философии и фор­мулируется как вопрос об отношении мышления к бытию (чело­века к миру, сознания к материи). Принимая во внимание данные научных исследований, она идет дальше, рассматривая вопрос о сущностном смысле и значимости процессов и явлений в контек­сте человеческого бытия.

• Представители отдельных наук исходят из определенных представ­лений, которые принимаются как нечто данное, не требующее обоснования. Ни один из узких специалистов в процессе непосред­ственной научной деятельности не задается вопросом, как воз­никла его дисциплина и как она возможна, в чем ее собственная специфика и отличие от прочих. Если эти проблемы затрагивают­ся, естествоиспытатель вступает в сферу философских вопросов естествознания. Философия же в первую ючередь стремится выяс­нить исходные предпосылки всякого знания, в том числе и соб­ственно философского. Она направлена на выявление таких досто­верных основ, которые могли бы служить точкой отсчета и крите­рием для понимания и оценки всего остального (отличия истины от мнения, эмпирии от теории, свободы от произвола, насилия от власти). Предельные, пограничные вопросы, которыми отдельная познавательная область либо начинается, либо заканчивается, — излюбленная тема философских размышлений.

• Наука занимает свое достойное место как сфера человеческой де­ятельности, главнейшей функцией которой является выработка и систематизация объективных знаний о действительности. Она мо­жет быть понята как одна из форм общественного сознания, на­правленная на предметное постижение мира, предполагающая получение нового знания. Цель науки всегда была связана с описа­нием, объяснением и предсказанием процессов и явлений действи­тельности на основе открываемых ее законов. Система наук услов­но делится на естественные, общественные и технические. Счита­ется, что объем научной деятельности, рост научной информа­ции, открытий, числа научных работников удваивается примерно каждые 15 лет. А в развитии науки чередуются нормальные и рево­люционные периоды, так называемые научные революции, кото­рые приводят к изменению ее структуры, принципов познания, категорий, методов и форм организации.

Философия основывается на теоретико-рефлексивном и духовно-прак­тическом отношении субъекта к объекту. Она оказывает активное воздей-

ствие на социальное бытие посредством формирования новых идеалов, норм и культурных ценностей. К ее основным исторически сложившимся разде­лам относятся онтология, гносеология, логика, этика, эстетика. К ним можно добавить и другие составляющие: философская антропология, ак-сеология, теория культуры, социальная философия, история философии, философия религии, методология, философия науки и пр. Главные тенден­ции развития философии связаны с осмыслением таких проблем, как мир и место в нем человека, судьбы современной цивилизации, единство и многообразие культур, природа человеческого познания, бытие и язык. В чем специфика понятийного аппарата философии?

• Философия стремится найти предельные основания и регулятивы всякого сознательного отношения к действительности. Поэтому фи­лософское знание выступает не в виде логически упорядоченной схемы, а принимает вид развернутого обсуждения, детального формулирования всех трудностей анализа, критического сопостав­ления и оценки возможных путей решения поставленной пробле­мы. Отсюда известная сентенция: в философии важен не только достигнутый результат, но и путь к этому результату. Ибо путь и является специфическим способом обоснования результата. Когда И. Ньютон восклицал: «Физика, бойся метафизики!» (филосо­фии), — он протестовал в том числе и против того, что в философии невозможно найти лишь один единственный удовлетворяющий ответ на поставленный вопрос. И если наука реализует достаточно строгую форму организованности, то философия не может похвастаться подобной одно­значностью. Она всякий раз сталкивается с выстраиванием множества ва­риантов обоснований и опровержений. В ней нет таких истин, которые не вызывали бы возражений. Знаменитое изречение: «Подвергай все сомне­нию!», а также страстная неприязнь к догматам — вот кредо философ­ствующего разума.

• В науке по традиции принимается кумулятивное движение вперед, т.е. движение на основе накопления уже полученных результатов (ведь не будет же ученый заново открывать законы классической механики или термодинамики). Здесь уместен образ копилки, в которой, словно монетки, скапливаются крупицы истинных зна­ний. Философия, напротив, не может довольствоваться заимство­ванием уже полученных результатов. Нельзя, скажем, удовлетво­риться ответом на вопрос о смысле жизни, предложенным сред­невековыми мыслителями. Каждая эпоха будет по-своему вновь и вновь ставить и решать этот вопрос. Развитие философии не укла­дывается в рамки смены концепций, теорий и парадигм. Специфи­ка философии проявляется в том, что она применяет свой особый метод рефлексии, метод оборачивания на себя. Это словно чел­ночное движение, предполагающее возвращение к исходным пред­посылкам и обогащение новым содержанием. Для философии ха­рактерна переформулировка основных проблем на протяжении всей истории человеческой мысли. Условно это ее свойство может быть обозначено как обратимость, или рефлексивность, философии.

• Наука опирается на факты, их экспериментальную проверку. Фи­лософия отстоит от сферы повседневности и уносится в мир ин­теллигибельных сущностей. Intelligibilis — умопостигаемый, обозна­чает существование объектов, постигаемых только умом и не до­ступных чувственному познанию. Вопросы «что есть красота, ис­тина, добро, справедливость» выходят за рамки эмпирических обоб­щений. Красота не есть тот или иной прекрасный кувшин, цветок, кристалл или самая прекрасная из девушек. Философское понима­ние красоты ориентировано на постижение этого явления с точки зрения всеобщего. Оно как бы выходит за пределы эмпирической данности, преодолевает их и, выражаясь ее собственным языком, трансцендирует к сущностному определению.

Популярно разъясняя специфику философии, британский логик, фи­лософ и социолог Бертран Рассел утверждал, что философия «является чем-то промежуточным между теологией и наукой. Подобно теологии, она состоит в спекуляциях по поводу предметов, относительно которых точное знание оказывалось до сих пор недостижимым; но, подобно на­уке, она взывает скорее к человеческому разуму, чём к авторитету, будь то авторитет традиции или откровения»¹. Философия, по его мнению, как бы ничейная земля между наукой и теологией, открытая, однако, для атак с обеих сторон. На многие философские вопросы: «Что есть муд­рость, добро и красота, в чем смысл жизни?» — нельзя найти ответ в научной лаборатории. Не устраивают и версии богословов со ссылкой на акт творения и авторитет Священного писания. Такие неразрешимые с точки зрения науки и теологии вопросы оказываются уделом философии.

• Весьма очевидны различия в понятийном аппарате. Язык философии существенно отличается как от языка науки с его четкой фиксацией термина и предмета, так и от языка поэтического, в котором реаль­ность лишь образно намечается, а также от языка обыденного, где предметность обозначается в рамках утилитарных потребностей. Фи­лософия, предполагая разговор о мире с точки зрения всеобщего, нуждается в таких языковых средствах, в таких универсальных поня­тиях, которые бы смогли отразить безмерность и бесконечность ми­роздания. Поэтому философия создает свой собственный язык — язык категорий, предельно широких понятий, обладающих статусом все­общности и необходимости. Они настолько широки, что не могут мыслиться составляющими других более широких понятий. Причи­на и следствие, необходимость и случайность, возможность и дей­ствительность и т.д. — примеры философских категорий.

• Если конкретно-научные дисциплины могут развиваться, не учи­тывая опыт других форм общественного, сознания (физика, напри­мер, может благополучно прогрессировать без учета опыта истории искусства, а химия — невзирая на распространение религии, мате­матика может выдвигать свои теории без учета норм нравственнос­ти, а биология не оглядываться на императивы правоведения), то в философии все обстоит иначе. И хотя философия не может быть сведена (редуцирована) ни к науке, ни к любой другой форме ду-

ховной деятельности, в качестве эмпирической базы и исходного пункта обобщенных представлений о мире в целом в ней принима­ется совокупный опыт духовного развития человечества, всех форм общественного сознания: науки, искусства, религии, права и др. Философия — не наука, однако в ней господствует понятийность, ори­ентация на объективность, идея причинности и стремление к обнаруже­нию наиболее общих, часто повторяющихся связей и отношений, т.е. за­кономерностей. Философия— не искусство, хотя в ней образ является признанной гносеологической категорией, достойное место занимает чув­ственное познание, используется метафора и интуиция. Философия — не религия, хотя уносится в мир интеллигибельных сущностей, трансцен-дирует и часто имеет дело с чувственно-сверхчувственным материалом.

• В науке ценностно-человеческий аспект отнесен на второй план. Познание носит объективно безличностный характер. Ни личность ученого, ни его чувства, эмоции, мотивационная сфера деятель­ности науку не интересуют. Творец, в свою очередь, не несет от­ветственности за последствия своих открытий. В философии, наря­ду с теоретико-познавательным аспектом, особую значимость при­обретают ценностные ориентации. Согласно тезису античного ав­тора Протагора «Человек есть мера всех вещей», философия и по сей день выдвигает свои обоснования в ценностной шкале челове­ческих смыслов. Она пристально интересуется судьбой научных от­крытий и теми социальными последствиями, к которым они мо­гут привести, утверждая в качестве абсолютной ценности челове­ческую жизнь. Личность творца, мыслителя и ученого не может быть безразлична в исследовательском процессе. В философском творчестве всегда происходит углубление человека в самого себя. Мыслитель стремится к более точному и адекватному определе­нию своего места в мире. Это создает все новые и новые оттенки миросозерцания. Поэтому в философии каждая система авторизо­вана, и при освоении философских знаний достаточно значимой оказывается роль персоналий. Философия — это такой род интел­лектуальной деятельности, который требует постоянного обще­ния с великими умами прошлого и современности: Платоном, Аристотелем, Августином, Кантом, Гегелем, Хайдеггером, Со­ловьевым, Бердяевым и пр.

• В философии важен и ярко выражен национальный элемент. Есть русская философия, немецкая философия, английская, француз­ская и, наконец, греческая философия. Однако нет ни русской, ни немецкой химии, физики, математики. Русский философ Н.И. Кареев начал статью с примечательным названием «О духе русской науки» следующими словами: «...каждая нация имеет пра­во вносить в единую общечеловеческую науку- свои идеи, но не имеет право всю науку сводить к одним этим целям...»². Можно ли философию определять словом «наука»?

• В многочисленных учебниках и учебных пособиях по так называе­мому диамату (диалектическому материализму), которыми так

богата наша отечественная философская школа, философию опре­деляли именно как науку о наиболее общих законах природы, об­щества и мышления. Вот одна из весьма почтенных по возрасту дефиниций, кочующая из талмуда в талмуд: «Окружающий нас мир изучает множество наук... Лишь одна наука — философия марксиз­ма-ленинизма, опираясь на завоевания всех отраслей человечес­кого знания, рассматривает мир в целом, изучает наиболее общие законы развития природы, общества и человеческого мышления-...»³. Причем законы мыслились как имеющие универсальный и всеоб­щий характер. Конкретизировались они с указанием на закон един­ства и борьбы противоположностей, взаимоперехода качествен­ных и количественных изменений, закон отрицания. Однако сму­щало Toi обстоятельство, что эта наука о наиболее общих законах в свое время ожесточенно боролась с генетикой, кибернетикой, теорией относительности, наделяла их весьма бранными эпитета­ми. По отношению к кибернетике было сказано: «Продажная дев­ка капитализма», а по отношению к микрофизике — что она свих­нулась в идеализм, наделив электрон свободой воли. В таком кон­тексте философию скорее можно было принять не за мать всех наук, а за злую мачеху.

Тот, кто знаком с историей философии, с легкостью сделает вывод, что понимание философии как науки самым последовательным образом было сформулировано первым позитивистом Огюстом Контом. Частные науки (физика, химия, биология) — по Конту — рисуют частные пози­тивные изображения окружающего нас мира, по необходимости друг с другом не связанные, а научное изображение мира в целом из разрознен­ных фрагментов обеспечивается научной (позитивной) философией.

• Справедливости ради отметим, что уже по мысли Ф. Энгельса фи­лософия должна решительно отказаться от претензий на роль «на­уки наук». Научное мировоззрение «не нуждается больше ни в ка­кой философии, стоящей над прочими науками. Как только перед каждой отдельной наукой ставится требование выяснить свое мес­то во всеобщей связи вещей и знаний о вещах, какая-либо особая наука об этой всеобщей связи становится излишней. И тогда из всей прежней философии самостоятельное существование сохра­няет еще учение о мышлении и его законах —• формальная логика и диалектика. Все остальное входит в положительную науку о при­роде и истории»⁴.

• Но если поднимать вопрос, насколько правомерно представление о философии как о науке (даже при оговорке, что это особая на­ука, наиболее общая, интересующаяся всем миром в целом, а не частная, рассматривающая какой-либо фрагмент действительно­сти), необходимо выявление критериев научности. В их число вклю­чались: повторяемость в наблюдении; интерсубъ­ективность знания (его всеобщность и независимость от личности ученого); воспроизводимость опыта. Все перечисленные характеристики вряд ли приемлемы для филосо-

фии с ее обилием авторизованных концепций и стремлением к са­мовыражению в поиске всеобщего. В науке же господствует пред­ставление, что если разные ученые, исследующие одну и ту же проблему одинаковыми методами, получают идентичный резуль­тат, то он считается научным и принимается научным сообще­ством. Наука, претендующая на отражение мира в понятийной форме и с точки зрения закономерности, рассматривается как высший этап развития человеческого познания, свободный от пред­рассудков метод постижения истины, совокупность эмпирически достоверного и логически организованного знания.

• Вместе с тем исторические параллели философии и науки доста­точно очевидны. Философия и наука как «звенья единой цепи» в направленности человеческого интеллекта к постижению основ бытия, в сфере натурфилософии, космологии, онтологии не от­личались друг от друга. По справедливому замечанию Ф. Франка, один конец этой цепи касался основания — непосредственно по­знаваемых наблюдений, другой, более высокий, соединялся с ин­теллигибельными принципами. Вся цепь от наблюдаемых фактов до интеллигибельных принципов называлась и наукой, и филосо­фией. В этой связи любопытно замечание Ганса Рейхенбаха в его книге «Возникновение научной философии», в котором указыва­ется, что характерной чертой древней и средневековой филосо­фии была вера в то, что существует «видение умом», аналогичное видению глазами. Как глазами мы видим формы и цвета, так и умом мы видим идеи и общие законы. Поскольку физические вещи суще­ствуют, постольку их можно видеть; поскольку идеи существуют, постольку их можно видеть очами разума — суть аргументов такой позиции. Впрочем, аналогия между непосредственным чувствен­ным восприятием и интеллектуальной интуицией имеет древнее происхождение и, в частности,' настойчиво подчеркивается уже Аристотелем. Последний утверждал, что как чувства всегда прав­дивы в отношении их собственных чувственных объектов, так прав­див и интеллект в отношении того, что представляет собой вещь. Фоме Аквинскому принадлежит любопытное заключение: «Сле­довательно, интеллект не обманывается в отношении сущности вещи, как не обманывается и чувство в отношении своего объекта»⁵. В чем состоит статус научности?

• «Три кита», на которых держится научное здание, это опыт, логика и, критик а. Знание рассматривается как резуль­тат познавательной деятельности. А с глаголом «знать» связывают наличие той или иной информации либо совокупность навыков для выполнения той или иной деятельности. В этом смысле допус­тимо суждение: «Я знаю, как это делается». Научное знание пре­тендует на адекватное отражение действительности и выступает от имени истины. О научном знании говорят как о способе приобще­ния субъекта к истине. В отличие от в е р ы, которая есть созна-

тельное признание чего-либо истинным на основании преоблада­ния субъективной значимости, научное знание обладает объек­тивностью и универсальностью и претендует на общезначимость.

Научное знание как форма сознательного поиска и познания истины многообразно: оно и фундаментальное и прикладное, и эксперименталь­ное и теоретическое. Однако все научные знания должны отвечать опре­деленным стандартам. Во всем реальном массиве законов, теорий и концепций действует закон достаточного основания. Согласно ему ни одно положение не может считаться истинным, если оно не имеет достаточного основания. Закон достаточного основания яв­ляется логическим критерием отличения знания от незнания. Другим критерием выступает предметно-практическая деятельность, которая переводит спор об истине в практическую плос­кость.

• Наука видит реальность как совокупность причинно обусловленных естественных событий и процессов, охватываемых закономерностью. Это не поле действия одухотворенных сил, претворяющих в дей­ствительности свою волю и желание и в силу этого непредсказуе­мых. Наука ратует за естественный порядок, который может быть выражен законами физики и математики.

Отвечает ли подобным критериям научности философия? Можно ли предположить, что философы различных направлений будут слово в сло­во повторять положения одной и той же теории, приходить к идентичным выводам и добиваться воспроизводимости суждений? Вряд ли. Философ­ские теории нельзя проверить при помощи опыта или эксперимента, они исключительно зависимы от личности мыслителя, каждая философская система авторизована.

• Сам статус научности, который многие века оспаривала филосо­
фия, предполагает ряд необходимых признаков. Помимо отмечен­
ного выше, критериями отнесения той или иной области челове­
ческого освоения мира к сфере науки считаются:
* - фиксация предметной области исследования;

- выработка понятийного и категориального аппарата, этому пред­мету соответствующего;

- установление фундаментальных законов, присущих данному предмету;

- открытие принципов или создание теории, позволяющей объяс­нить множество фактов.

Исходя из указанных критериев, может ли быть философия причисле­на к ордену наук? Предмет ее — всеобщее в системе «человек — мир», т.е. обоснование факта самой закономерности бытия. Вспоминая аристоте­левскую постановку данной проблемы, следует заметить, что Аристотель прямо утверждал, что есть некоторая наука, которая рассматривает су­щее как таковое и то, что ему присуще само по себе. Предметом ее иссле­дования являются начала и причины всего сущего и «ни одна из других наук не исследует общую природу сущего гак такового». Мы не будем

вслед за Аристотелем объявлять философию «божественной наукой» и заметим, что те закономерности сущего, которые пытается усмотреть и вычленить философия, не имеют жестко детерминистического характера на манер лагшасовского детерминизма. Современная философия видит в сущем его стихийно-спонтанное становление, которое может охватывать­ся вероятностным и статистическим знанием⁶.

• Если проводить соотношение философии и науки, имея в виду структурные параметры, в частности то, что наука включает в свою структуру субъект, объект, средства познания и прогнозиру­емые результаты, то справедливости ради следует отметить: такая структурность не чужда и философии. Правда, философия обога­щает данную структурность возможностью выхода за пределы час­тных проблем, ее субъект одарен возможностью устремляться в сферы трансцендентного. Средства, представленные категориаль­ным аппаратом философии, отвечают самым высоким требовани­ям, так как обладают статусом всеобщности и необходимости. Ре­зультат включает в себя рефлексию не только по поводу достиже­ния отдельной, частной проблемы, но одновременно и по поводу его значимости для общества, ценности для человечества. Обладает ли философия как и наука практической значимостью?

• Разделение науки и философии частенько проводится со ссылкой на то, что наука обладает непосредственной практической значи­мостью, а философия нет. На основании открытий и достижений науки можно построить технические сооружения, интеллигибель­ные же рассуждения философии не имеют практического значе­ния, бесполезны, а иногда и просто вредны. Любопытны в связи с этим возражения знаменитого философа науки Ф. Франка, кото­рый был уверен, что философия тоже служит практической цели. В то время как наука дает методы изобретения физических и хими­ческих приспособлений, философия дает методы, с помощью ко­торых можно направлять поведение людей. Таким образом, фило­софия достигает своей практической цели даже еще более прямым путем, чем собственно наука⁷.

Многие мыслители объясняли эту парадоксальную ситуацию тем, что философия требовала близкого соответствия между всеобщими принци­пами и опытом здравого смысла. Наука же, чем больше углублялась в теоретическую область, тем более удаленными от обыденного понима­ния становились формулировки ее общих принципов (вспомним дефини­ции законов классической механики, или основоположения коперникан-ской, гелиоцентрической системы, второе начало термодинамики). Счи­тается, что успех в науке в большей степени зависит от удачной замены мира обыденного здравого смысла миром абстрактных символов и что для ученого чрезвычайно важно отказаться от обыденного языка и уметь пользоваться языком абстрактных символов, увязывая их в единую систе­му. Таким образом, философия, несмотря на свою якобы пугающую транс­цендентность, тем не менее оказывалась ближе к обыденному здравому смыслу, чем наука.

• Стремление к демаркации (разделению) науки и философии вы­звано желанием освободить науку от экзистенциальных предпосы­лок, идеологических наслоений и иррациональных мифообразова-ний, квазинаучных явлений. Вместе с тем уязвимым пунктом од­ного из критериев науки — опытной проверки (верификации) — яв­ляется ее несамодостаточность. Это означает, что могут быть встре­чены такие факты, которые не подтверждают данную теорию. Опыт­ное знание не может привести к полной уверенности, что теория истинна, ведь достаточно одного факта, противоречащего теории, чтобы стало возможным ее опровержение, фальсификация. Тради­ционный пример: биологи были уверены, что все лебеди белые, пока в Австралии не обнаружили черных лебедей. Принимая во внимание эти обстоятельства, британский философ и социолог Карл Поппер предложил в качестве критерия научности принци­пиальную опровержимость теории, ее фальсификацию. Иначе говоря, в отличие от научных теорий, в принципе фальси­фицируемых, ненаучные построения, в частности, метафизика, неопровержимы. Их не может опровергнуть какой-либо факт, ибо они по большей части с фактами дела не имеют.

i В ответ на потребность осмыслить статус и социо-культурные фун­кции науки в условиях НТР возникла новая молодая дисципли­на— философия науки, которая заявила о себе лишь во второй половине XX в. Однако образ науки всегда приковывал к себе внимание философов и методологов. Воссоздавая его, филосо­фия веком раньше оформилась в специальное направление, полу­чившее название «философия науки». У истоков возникновения фи­лософии науки как направления современной философии стоят имена Дж. С. Милля, О. Конта, Г. Спенсера, Дж. Гершеля. Концеп­ция «позитивной (положительной) науки» была представлена достаточно обширной деятельностью фрашгуз-ского мыслителя Огюста Конта (1798—1857). По его мнению, на­ука— это «здоровая философия», которая коренным образом из­гоняет все вопросы, неизбежно неразрешимые. В другой («метафи­зической») философии нужды нет. Позитивная философия облада­ет универсальным позитивным методом. О. Конт дает пять опре­делений позитивного: реальное в противоположность химериче­скому; полезное в отличие от негодного; достоверное в противо­поставлении сомнительному; точное в противовес смутному и, собственно, положительное как противоположное отрицательному.

• Философия и наука совпадают и отождествляются в пределах по­зитивизма при условии, что философия отказывается от имиджа метафизики (с ее стремлением к смысложизненным проблемам) и остается только поглощенной контекстом физики — науки о при­роде. Подобная постановка проблемы, как и само возникновение позитивизма, не являлась беспочвенной. Быстрые успехи в самых различных областях знания: математики, химии, биологии и, ко­нечно же, физики — делали науку все более и более популярной,

приковывающей к себе всеобщее внимание. Научные методы за­владевали умами людей, престиж ученых повышался, наука пре­вращалась в социальный институт, отстаивая свою автономию и специфические принципы научного исследования. О самой фило­софии пытались говорить как о сугубо строгой системе, и только в этом качестве она пользовалась успехом.

В своем главном произведении «Курс позитивной философии» в шести томах, изданных в 1830-1846 гг., Конт широко пропагандировал идею на­учности применительно ко всем проявлениям природы и общества. И до сих пор его имя вспоминается в связи с созданной им первой классифика­цией наук и с самой идеей социологии как науки об общественной жиз­ни, включающей в себя социальную статику и социальную динамику. О перспективах взаимоотношений философии и науки

• Взаимоотношения философии и науки являются острой пробле­мой для современных философов конца XX в. Так, Ричард Рорти утверждает, что постепенное отделение философии от науки ста­ло возможным благодаря представлению, согласно которому «сер­дцем» философии служит «теория познания, теория, отличная от наук, потому что она была их основанием»⁸. Такая точка зрения подкрепляется ссылкой на историко-философскую традицию, где еще от Канта пробивала себе дорогу установка заменить филосо­фию базисной дисциплиной по основаниям. Это согласовывалось хотя бы с тем неявным допущением, что философия всегда лежа­ла в основании или в основе чего-либо, а точнее, всего мирозда­ния. Поставленный Кантом вопрос, как возможно наше позна­ние, стал программой для всего последующего рационализма — доминирующего мироощущения европейской философии. В этом вопросе содержался и императив, что за дело должны браться про­фессионалы, а не любители метафизики, и неявное признание того, что от конструирования систем и системок необходимо пе­рейти к кропотливому сортированию данных, к отделению объек­тивного содержания от субъективных напластований.

• Ретроспективно просматриваются следующие корреляции взаимо­отношений философии и науки:

- наука отпочковалась от философии;

- философия, стремясь сохранить за собой функции трибунала чи­стого разума, сделала центральной теоретико-познавательную проблематику, проработав ее во всех направлениях;

- современная философия мыслится как вышедшая из эпистемо-

логии.

Можно смело утверждать, что сейчас соотношение изменилось. Со­временная философия мыслится как вышедшая из эпистемологии. То есть философия как эпистемология достигла сомоопределенности. По словам Р. Рорти, «Кант сделал три вещи, которые помогли философии как эпис­темологии становлению самосознания и уверенности в себе. Во-первых, отождествив центральную проблему эпистемологии с соотношением между двумя равно реальными, но не сводимыми друг к другу видами репрезен-

таций— «формальным» (концепции) и «материальным» (интуиции),— он сделал возможным рассмотрение новых эпистемологических проблем как продолжения проблем (проблем разума и универсалий), волновав­ших античных и средневековых философов. Во-вторых, он связал эписте-мологию с моралью в проекте, в котором мораль «основывается» на чем-то менее противоречивом и более научном. <...> Кант позволил эписте-мологии вступить в роль гаранта моральных предпосылок, которая рань­ше отводилась метафизике. В-третьих, он сделал возможным рассмотре­ние эпистемологии как основополагающей дисциплины, умозрительной доктрины, способной к открытию «формальных» или, в более поздней терминологии, «структурных», «феноменологических», «грамматичес­ких», «логических» или «концептуальных» характеристик любой области человеческой жизни. Таким образом, он позволил профессорам филосо­фии рассматривать себя в качестве председателей трибунала чистого ра­зума, способных определять, остаются ли другие дисциплины в законных пределах, установленных «структурой» их предмета»⁹.

• Куайн сосредоточил свои усилия на аргументации отсутствия ли­нии раздела между философией и наукой. Он был уверен, что та­кой прием предполагает, что философия может быть заменена на­укой. Однако подобный удачный логический ход подстерегает ве­ковечный вопрос о том, что не следует множить сущности без надобности. Становится непонятным, чем же должна заниматься философия, а чем наука, в чем особость и роль естественных наук, на которые всегда ссылались в наиболее туманных метафизичес­ких спорах, когда философия умолкала и все ожидали услышать звучание голосов естествоиспытателей.

• Следует обратить внимание и на то, что наука не содержит внутри себя критериев социальной значимости своих результатов. А это означает, что ее достижения могут применяться как во благо, так и во вред человечеству. Получается, что размышлениями по пово-ду негативных последствий применения достижений науки обре­менена не сама наука, а философия. Именно она должна сделать предметом своего анализа рассмотрение науки как совокупного целого в ее антропологическом измерении, нести ответственность за науку перед человечеством. Достижения науки не могут функци­онировать в обществе спонтанно и бесконтрольно. Функции конт­роля, упирающиеся в необходимость предотвращения негативных последствий наисовременнейших научных и технологических раз­работок, связанных с угрозой существования самого рода Homo sapiens, вынесены во вне, за пределы корпуса науки. Однако осу­ществление их находится не только во власти философов и фило­софии. Необходима поддержка институтов государства, права, иде­ологии, общественного мнения. Положительная задача филосо­фии состоит в том, чтобы, выполняя функции арбитра, оценива­ющего совокупность результатов научных исследований в их гума­нистической перспективе, двигаться по логике развития научных

исследований, доходя до исходных рубежей. То есть до той точки, где возникает сам тип подобных этико-мировоззренческих проблем.

• Философы науки уверены, что коренные изменения в науке все­гда сопровождались более интенсивным углублением в ее фило­софские основания и «всякий, кто хочет добиться удовлетвори­тельного понимания науки XX века, должен хорошо освоиться с философской мыслью»¹⁰. И хотя философия исключает из своего рассмотрения специальные и частные проблемы наук, за ней сто­ит весь опыт духовного познания человечества. Философия осмыс­ливает те стороны личного и общественного мироощущения, те отдельные типы опыта жизнедеятельности людей, которые не пред­ставляют специального интереса для частных наук. Однако в отли­чие от отдельных наук, которые иерархизированы и автономно разведены по своим предметным областям, философия имеет об­щие грани пересечения с каждой их них. Это фиксируется сертифи­цированной областью, которая получила название «философские вопросы естествознания», чем подчеркивается огромное и непре­ходящее значение использования достижений естественных наук в здании философии. По сути своей, философия не может не заме­чать фундаментальных открытий в естествознании, а, напротив, должна реагировать на них с готовностью осуществить подвижку во всем корпусе философского знания. Ибо с каждым новым от­крытием в естествознании, как отмечали классики, философия меняет свою форму. Следовательно, философия, рефлексируя по поводу развития науки, одновременно проводит и саморефлексию, т.е. она сочетает рефлексию над наукой с саморефлексией.

• О науке принято говорить как об области, в которой естествен­ные и технические познания неразрывно слиты в своей совокуп­ности и способствуют пониманию фундаментальных физических констант Вселенной. Двойственная задача науки: устремленность к самоидентификации научного образа мира, самосогласованнос­ти научных выводов, а также направленность на познание нового и неизвестного — стала особенно ясной, когда произошел разрыв между наукой и философией. Тогда обнаружилась невозможность ее достижения посредством какой-либо одной системы мышления. Многие считали и считают, что наука может дать только техни­ческое познание, что она имеет техническую ценность. Для насто­ящего глубинного понимания Вселенной необходима философия, которая объясняет важность открытых наукой законов и принци­пов, но вместе с тем не дает точного практического знания. Это и есть наиболее стандартный способ истолкования пути, на кото­ром наука и философия разошлись. Нет, однако, никакого сомне­ния в том, что взаимосвязь и взаимозависимость философии и на­уки обоюдная и органичная. Раздел философии, имеющий назва­ние «Современная научная картина мира и ее эволюция», есть секущая плоскость, разделяющая и одновременно соединяющая

философию и науку. Образно выражаясь, современная философия впитается» достижениями конкретных наук.

• Тезис, фиксирующий взаимные токи и воздействия философии и науки, когда развитие философии стимулируется развитием част­ных наук, а интеллектуальные инновации философского постиже­ния мироздания служат строительными лесами эпохальных откры­тий, обосновывается с учетом следующих обстоятельств. Филосо­фия выступает формой теоретического освоения действительнос­ти, которая опирается на категориальный аппарат, вобравший в себя всю историю человеческого мышления. В той своей части, которая называется «методология», современная философия пред­лагает дополнения в осмыслении формализованного аппарата кон­кретных наук, а также ставит и решает проблему теоретических оснований науки и конкурирующих моделей роста научного зна­ния. Исследователи выделяют специфически эвристическую функ­цию философии, которую она выполняет по отношению к науч­ному познанию и которая наиболее заметна при выдвижении прин­ципиально новых физических теорий и соотношений. Именно фи­лософские исследования формируют самосознание науки, разви­вают присущее ей понимание своих возможностей и перспектив, задают ориентиры ее последующего развития.

ЛИТЕРА ТУРА

¹ Рассел Б. История западной философии: В 2 т. Новосибирск, 1994. Т. 1. С. 11.

² Кареев Н.И. О духе русской науки // Русская идея. М, 1992. С. 172.

³ Диалектический материализм. М., 1947. С. 5.

⁴ Маркс К,, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 25.

⁵ Цит. по: Франк Ф. Философия науки. М., 1960. С. 68, 74-75.

⁶ Лешкевич Г.Г. Философия. Вводный курс. М., 1998. С. 99-112.

⁷ Франк Ф. Указ. соч. С. 109.

⁸ Рорти Р, Философия и зеркало природы. Новосибирск, 1991. С. 97.

⁹ Там же. С. 99,101-102.

¹⁰ Франк Ф. Указ. соч. С. 42.