Родопские былины

Содержание

Введение.

Глава I.Брак и семья в языческий период

1.Понятие Брака и семьи

1.2. Вступление в брак

· Свадебные обряды

· Нежелание невесты выходить замуж

· Языческий развод

1.3Патриархальный и Матриархальный брак

1.4Нравы и обычаи языческой семьи

· Брак – основа языческой семьи

· О наружности и религии древних славян

· Религиозные праздники

· Роды в языческую пору

Глава II Источники о славянах.

2.1Родопские былины
Книга С.И.Верковича "Веда Славян", (1874г., Белград)

2.2 Исследования М.И Ломоносова и книга «Древняя Российская История от начала Российского народа до кончины Великого Князя Ярослава Первого или до 1054 года»

2.3 Статья Д. Евдокимова

2.4 Археологические источники.
Дохристианская письменная культура:

Заключение

Введение

Во все времена, исследователи уделяли большое внимание институту брака и семьи.

Семья имеет большое значение, как для личности, так и для общества.

В семье человек получает социальные роли и элементарные навыки поведения.

Актуальность данной проблема представляет собой интерес для исследования, поскольку семья является одним из пяти фундаментальных институтов общества.

Семья выступает малой группой, самой сплоченной и стабильной ячейкой общества.

На протяжении жизни, человек входит в различные социальные группы, такие как, например, друзья, коллеги, однокурсники и прочие. Но лишь в семье человек остается до конца жизни.

Изучение семьи в древности позволяет переосмыслить социальный опыт предыдущих поколений.

В основе изучения в Древней Руси лежат христианские браки, но хотелось бы узнать то, что было до принятия христианства, потому что до христианства так же жили люди, существовали семьи и браки.

В свою очередь семья включает в себя частные институты: институт брака, институт родства, институт материнства и отцовства, институт социальной защиты детства и опеки, и прочие.

В ходе культурно-исторического развития изменилась не только форма семейно- брачных отношений, но и само содержание этих отношений, в частности между мужем и женой.

Язычество Славян – предмет для изучения намного более глубокий, интересный

Борис Алексеевич Рыбаков в его эпохальных книгах, «Язычество Древних Славян», «Язычество Древней Руси» и многие другие, многим менее известные более поздние авторы :Валерий Демин, Сергей Парамонов (Лесной). Первым же с научной точки зрения, изучал древнюю веру никто иной, как русский гений Михаил Ломоносов

Объектом данного исследования, являются брачно-семейные отношения в Киевской Руси IX-XIII веков и их особенности в языческий и христианский периоды.

Предметом исследования являются институт брака и семьи в Древней Руси, а также их обычаи и обряды

Цель исследования.

· Определить понятие семьи и брака

· Изучить брачно-семейные отношения в языческий период

· Рассмотреть исторические источники

Также мы можем наблюдать различия и сходства традиций прошлого и современности.

ГЛАВА I. БРАК И СЕМЬЯ В ЯЗЫЧЕСКИЙ ПЕРИОД.

1.Понятие брака и семьи.

Семья в языческой Руси – маленькое общество. Нужно сказать, что нормы поведения в семье в древности, значительно отличалась от сегодняшних норм.

Сначала разберёмся в типологических функциях любой семьи.

Семья выполняет самые разнообразные функции, к числу которых относятся рождение и воспитание детей, удовлетворение потребностей мужчины и женщины как биологического, так и духового порядка. Эти функции были всегда, и заострять на этом внимание не стоит.

Семья – воспитательная среда, интерпретационная система, в рамках которой формируются и закрепляются на бытовом уровне мировоззренческие, культурологические и нравственные основы жизнедеятельности общества. Ценности и даже системы мировоззрений могут изменяться, но сам факт того, что семья формирует нравственные, культурные и материальные ценности остаётся всегда.

Понятие брака. В древнерусской лексике слово «брачити» означало отбирать что-либо (выбирать хорошее или отклонять плохое).

1.2 Вступление в брак

В языческую пору не могло быть преград любви. Обычно молодые сговаривались перед Купальскими праздниками, предварительно присматриваясь к друг другу, и естественно нужно родительское благословление. Так, скажем, в более поздней период, межсословные браки были возможны, но по ряду причин затруднительны. Родители лишь обрядово заключали сделку, и старались не противиться воле молодых.

Свадьба
Сам по себе свадебный обряд и есть не что иное, как воспроизведение, если
угодно, отыгрыш «небесного брака».Самыми главными героями свадебного обряда, безусловно, являются жених и невеста( А.С. Бойко)

Лучшим временем для проведения свадеб у славян считались весна (яра) и часть лета (период растущего Солнца), на растущем Месяце, однако учитывались и следующие обстоятельства: земледельцам было удобнее играть свадьбы после сбора урожая, воинам – после победного похода, рыбакам после удачной путины, скотоводам после отёла, то есть в периоды максимального изобилия.

Бракосочетание "означало конец прежнего, достаточно вольного, житья и начало нового периода. В этом смысле общеизвестно сходство свадебной и погребальной обрядности. Обычно "хоронят" невесту, которая издревле покидала дом родителей и переходила в дом мужа. Новое положение полноправного члена общества сохраняется у человека на протяжении всего времени, пока он может иметь потомство" (Гаврилов, Ермаков, 2008, с. 128).

Основные функции, которые выполнял свадебный обряд, были следующими:

1. Изменение общественного положения невесты и жениха. Перевод их из состояния девушки и парня в состояние женщины и мужчины, что влекло за собой получение новых прав, качественно другой уровень возможностей и ответственности, признание их социальной полноценности.

2. Рождение нового союза, который призван способствовать выполнению одной из главных общественных задач - выживания.

Одновременно свадьба - и символическое объединение двух родов (рода жениха и невесты), то есть приобретение новых родственников для каждого из них. Это крайне важно, так как родство в традиционном обществе являлось основой построения социальных отношений.

"Переход в новый статус был возможен только через сакральный свадебный ритуал, в основе которого лежало общее мировоззренческое правило: рождение в новом статусе невозможно без уничтожения старого статуса" (Русский эротический фольклор..., с. 152).

Нежелание невесты выходить замуж

В языческое время уделялось большое внимание женским волосам. Длинные волосы женщины говорили, о ее связи с богом и если женщина не желала выходить замуж, то отрезала свои волосы. Соответственно она была уже не нужна своему жениху. Но такое случалось крайне редко.

Развод в языческий период

Расторжения брака древнерусское право не знало. В языческую эпоху господствовало представление о том, что брак с одной женой заключается «на веки» и простирается за пределы гроба. Но, если жена была не в состоянии родить мужу ребенка, то он был вправе взять себе ещё жену. Чаще всего, развода не было как такового, просто муж брал себе ещё одну жену.

1.3 Патриархальный и Матриархальный брак.

Мы переходим к вопросу одно/многожёнства на Руси. Свидетельства того, что у славянина могло быть несколько жён и даже наложницы, можно судить по князю Владимиру Красно Солнышко. Есть и этнографические свидетельства многожёнства на Руси. Правда, обычно, это две жены.

Свадебные обычаи различались у разных племён в зависимости от типа брака. Славянский языческий брак в некоторых случаях мог быть полигамным (форма брака, при котором супруг одного пола имеет более одного супруга противоположного пола. Имеет две формы —многожёнство и многомужество)

«Повесть временных лет» выделяет два типа брака и свадебных обрядов у славянских племён, которые условно можно назвать «патриархальными» и «матриархальными».

Патриархальный брак: Патриархат (власть отца) - форма социальной организации, в которой мужчина является основным носителем политической власти и морального авторитета, осуществляет контроль над собственностью, а отцы в семьях обладают властью над женщинами и детьми.

«Матриархальный» брак: Матриархат («господство, начало, власть») является такой формой общества, в котором лидирующая роль принадлежит женщинам, в особенности матерям семейств этого общества.

1.4 Нравы и обычаи языческой семьи

Что касается нравов и обычаев языческих славян, то они условливаются преимущественно их тогдашним народным бытом. Сопоставив известия современников-чужеземцев, мы находим, что вообще славяне своею нравственностью производили на них выгодное впечатление: простота нравов славянских находилась в противоположности с испорченными нравами тогдашних образованных или полуобразованных народов. Так, встречаем отзывы, что злые и лукавые попадаются очень редко между славянами.

***

Основа семьи, узел ее – это брак, отсюда понятно, как важно было различие во взгляде на это явление у разных племен, это-то различие в обычае брака летописец и приводит как основное нравственное различие между племенами. У некоторых племен, по его свидетельству, брака не было, жен себе похищали, следовательно, под выражением "не имели брака" мы должны понимать только то, что они не совершали брака, как должно, по мнению летописца, т. е. с согласия родственников невесты, как было у полян. Здесь представляется вопрос: при каких обстоятельствах могло иметь место похищение девиц в родовом быту? Если род, разветвляясь, сохранял единство, все члены его жили вместе, повинуясь одному старшине, то позволялось ли им вступать в брак в своем роде в известных степенях? Впоследствии князья Рюриковичи вступали в брак в своем роде в седьмой и даже шестой степени родства: у языческих славян род мог легко сохранять единство при этих степенях; легко предположить также, что у язычников браки позволялись и в степенях ближайших, особенно при многоженстве. Если браки совершались внутри рода, то ясно, что в таком случае похищение не могло иметь места, постоянное сожительство четы долженствовало быть следствием согласия целого рода, воли отца - старшины; таким образом, похищение могло иметь место только в том случае, когда девушка была из чужого рода, из чужого села. Здесь похищение не было следствием одной враждебности родов, потому что если члены разных родов сходились вместе на одни игрища (по всей вероятности, религиозные), то нельзя предполагать между ними вражды; здесь, кроме вражды, похищение должно было произойти оттого, что каждый род берег девушку для себя, для своих членов и не хотел уступить ее чужеродцам, и если члену одного рода понравилась на игрище девушка из чужого рода, то, чтоб иметь ее женою, ему необходимо было ее похитить. Это похищение, естественно, производило вражду между родами; род, оскорбленный похищением, может одолеть род похитителя и требовать удовлетворения, вознаграждения: это самое ведет уже к продаже; похититель может тотчас после увода, не дожидаясь войны, предложить вознаграждение, на такое явление указывает свадебный обряд, сохранившийся и теперь в некоторых местах у простого народа: "Подле невесты садится брат или другой какой-нибудь родственник. Дружко спрашивает его: зачем сидишь здесь? - Я берегу свою сестру. - Она уже не твоя, а наша, - возражает дружко. - А если она теперь ваша, то заплатите мне за ее прокормление. Я одевал ее, кормил, поил". Это вознаграждение не могло быть малое, потому что число женщин не могло быть велико: вспомним, что у славян было в обычае многоженство, вспомним также и другой обычай, по которому жены следовали в могилу за мужьями; обычай же многоженства и недостаток в женщинах необходимо умножали случаи похищения.

Но если похищения могли иметь место при разрозненности родов, живших особо, в разных селах, жители которых сходились редко, только на игрища (религиозные праздники), то могли ли они иметь место в городах, где несколько родов жило на одном месте, где, следовательно, не могло быть такой разрозненности между ними - напротив, сношения беспрерывные? Здесь при беспрестанном столкновении молодых людей обоего пола из разных родов было невозможно для последних удерживать своих девушек для себя и давать поводы к похищениям, которые долженствовали быть чрезвычайно часты, вести к ежедневным ссорам между соседями; напротив, старшинам родов даже во взаимной борьбе часто могло быть выгодно скреплять свои отношения к другим родам взаимными брачными связями между их и своими членами. Здесь, в городах, необходимо должен был произойти обычай сватовства, брачный обычай; по выражению летописца, браки должны были заключаться с согласия родственников невесты. Как же они заключались? Разумеется, условия должны были зависеть от старшин, обязанных блюсти выгоды рода; естественно, что обычай давать вено, или цену за вывод из рода, мог долго иметь место: нужда была на стороне жениха, на стороне его рода, а не на стороне рода невесты, для которого девушка не могла быть лишнею. Но, с другой стороны, плата за содержание, при обычае взаимных браков между членами разных родов с согласия последних, теряла свое значение: если род отпускал девушку в чужой род, то в то же время он имел возможность приобрести жен для своих членов из чужого рода; напротив, здесь, в городах, где браки заключались с согласия родственников невесты, давался простор чувству родительской привязанности, которая, простираясь одинаково на сыновей и дочерей, требовала, чтоб и последние не исключались из наследства и, выходя из рода, брали свою часть, которая давала им возможность лучшего существования в чужом роде; отсюда происхождение приданого; в городах близость поддерживала тесные родственные отношения между родами, вошедшими в связь посредством брака своих членов; привязанность отца к дочери поддерживалась частыми свиданиями, отец получал возможность наблюдать за поведением новых родных относительно дочери, за ее выгодами; дочь не выходила из рода, но распространяла род, привязывая к своему старому роду еще новый род мужа; произошло явление, которое увидим после в отношениях между князьями Рюриковичами и которое, без сомнения, имело место и в других родах, а именно: племя дочери, сестры стало сравниваться с племенем сына, брата, свойственники вошли в отношения родственников; так, сестричич, сын сестры, хотя бы принадлежал к враждебному роду, считался своим; так, муж старшей сестры считался старшим братом относительно младших шурьев, старший шурин - относительно младших зятьев. Уже замечено было, что вено, или плата за невесту, была в тесной связи с похищением: если девушка, сговорясь на игрище с чужанином, убегала с ним в чужой род, то тем самым, разумеется, разрывала всякую связь с покинутым ею родом, не имела права надеяться чего-нибудь получить от него, и прежние родичи заботились только о том, чтоб получить за нее плату, чтоб она не пропала для рода даром; но если девушка оставляла род с согласия его, с согласия старшины, отца, то ясно, что последний обязан был заботиться о ее благосостоянии, как о благосостоянии каждого другого члена рода, обязан был наделить ее всем нужным, вследствие чего вено, прежняя цена за вывод девушки из рода, у некоторых славянских племен потеряла свое значение: вено вместе с приданым начало обращаться в собственность жены. Но у наших славян, как видно, вено, не теряя вполне своего значения, перешло в подарки от жениха родным невесты, а самое слово начало означать вообще брачные условия, брачную запись. Заметим опять, что вено как цена за выведенную из рода девушку находится в тесной связи с похищением, а приданое - с выдачею замуж при согласии родственников невесты, и что первый обычай должен был господствовать у народонаселения, которое жило отдельными родами, а второй - должен был произойти в городах, где на одном месте жило несколько родов.

Иностранные писатели удивляются привязанности славянских женщин к мужьям, за которыми они следовали даже в могилу. Если женщина выходила замуж в чужой род, то при строгом и ревнивом надзоре новых родичей муж был единственным существом, от которого она ждала и любви, и покровительства; умирал муж - положение жены, лишившейся единственной подпоры, единственного звена, соединявшего ее с чужою семьею.

Обычай погребения, в котором выражаются обыкновенно понятия народа о загробной жизни, и потому в летописи читаем описание этого обычая. Радимичи, вятичи, северяне и кривичи совершали тризну над покойником, потом сжигали труп, кости собирали в небольшой сосуд, который ставили на столбе при дороге.

***

Онаружностидревнихславян современники говорят, что они все похожи друг на друга, высоки ростом, статны, кожа у них не совершенно бела, волосы длинные, темнорусы, лицо красноватое.

Религия восточных славян поразительно сходна с первоначальною религиею арийских племен: она состояла в поклонении физическим божествам, явлениям природы и душам усопших, родовым, домашним гениям; следов героического элемента, так сильно развивающего антропоморфизм, мы не замечаем у наших славян: знак, что между ними не образовывались завоевательные дружины под начальством вождей-героев, и что переселения их совершались в родовой, а не в дружинной форме.

Основываясь на определенных указаниях современников, мы находим у наших славян при поклонении многим различным явлениям природы под разными именами божеств поклонение одному верховному божеству, к которому остальные находились в подчиненном отношении; это верховное божество, по свидетельству одного из древнейших писателей о славянах, Прокопия, было божеством молнии, которое наш летописец называет Перуном. Явление грозы, молнии есть самое поразительное из явлений природы; немудрено, что первобытный человек дал ему первое место между всеми другими явлениями; он не мог не заметить благотворного влияния грозы на жизнь природы; не мог не заметить, что свет молнии независимо во всякое время обнаруживает свое могущество, тогда как например действия солнца ограничены, подвержены известному закону, могут обнаруживаться, только в известное время, уступая владычество другому, противоположному и, следовательно, враждебному, началу - мраку; солнце затмевалось, погибало в глазах первобытного человека; молния никогда в глазах его не теряла своего могущества, не побеждалась другим началом: свет молнии сопровождается обыкновенно живительным для природы дождем - отсюда необходимое представление, что Перун ниспосылает дождь жаждущей природе, которая без того погибла бы от жгучих лучей солнца: таким образом, молния являлась для язычника силою производящею, с характером божества высшего, действующего, правящего по преимуществу, умеряющего, исправляющего вред, наносимый другими божествами, тогда как солнце, например, и для поклоняющегося ему язычника являлось чем-то страдательным, не имеющим распорядительной силы в природе, подчиненным. Наконец, значение верховного божества-правителя молния получала в глазах язычника по причине своей страшной карательной силы, действующей быстро и непосредственно.

Имеем право думать, что Перун у языческих славян носил еще другое название - Сварога. Верховное божество Сварог - Перун порождало двоих сыновей, двух Сварожичей: солнце и огонь. Поклонение солнцу, как видно, было сильно распространено между славянами;

В "Слове о полку Игореву" русские называются внуками Дажбога, если так, то к нему имеем право относить известные воззвания в наших песнях: Дид (дед) Ладо; последнее название, означающее свет, красоту, мир, любовь, радость, всего приличнее может относиться к солнцу, другой припев: Люль, Лель означает также деда. Кроме названий Ладо и Дажбога, к солнцу же не без основания относят имена Хорса, Сура, или Тура, Волоса. Вместе с солнцем обоготворялись месяц и звезды, находившиеся к солнцу, как видно, в родственных отношениях; обоготворялись также вода и воздух.

***

Если славяне поклонялись явлениям природы, то легко догадаться, при каких случаях, в какое время года будут они торжествовать свои религиозные праздники.

Так, например, они праздновали в конце декабря, когда солнце начинает брать силу, дни начинают прибывать; этот праздник, совпадающий теперь с праздником рождества Христова, носит преимущественно название Коляды; существенный обряд праздника состоит в хождении славить (божество) и сбирать подаяние; как видно, во времена языческие приношения собирались для общей жертвы. В некоторых местах Коляда известна под названием Авсеня, или Таусеня, что можно принимать измененным Ясень - также, по всем вероятностям, имя солнца.

Масленица - есть языческий весенний праздник. Встреча весны и проводы зимы празднуются у всех славянских народов почти с одинаковыми обрядами: употребляется заклинание весны с разными приветами; в Малороссии и у западных славян зима или смерть олицетворяются в образе женщины под именем Мары, Мараны, Марены, чучелу которой сжигают.

Весну встречают обыкновенно на Красной горке. Тут начинаются хороводы, или короводы, религиозное значение которых и отношение к солнцу не подлежит сомнению. Время воскресенья всей природы и усиления желаний считалось самым приличным временем для заключения брачных союзов и для поздравления молодых супругов: это поздравление известно под именем вьюнитства.

Третий праздник имеет место 23 июня и известен под именем Ивана Купалы, потому что происходит на Иванов день. Этот праздник, как и два упомянутые выше, есть общий не только всем славянским, но и многим чужеплеменным народам. Хотя по обрядам праздника можно догадываться, что он относился к трем стихийным божествам - обоим Сварожичам, солнцу и огню, и воде, однако можно относить его и к одному солнцу. Естественно, могло произойти верование, что солнце, дающее силу растениям, особенно дает ее, когда само достигает высшей силы; это верование должно было повести к обычаю собирать травы в летний праздник солнца и приписывать им чудодейственную силу. С другой стороны, солнце, производя сильное влияние на все существующее, должно было производить его и на воду; отсюда вера в целительность купанья во время летнего солнцестояния независимо уже от естественного обычая обмыться ночью, чтоб встретить в чистоте восходящее светило. Наконец, зажигание костров было необходимо для всякого ночного собрания, ночных игр, было необходимо также и для жертвоприношений; прыгание же чрез зажженные костры имело значение очищения. Празднество Купалы было соединено с Празднеством Ярилы. В некоторых местах и в позднейшие времена праздник Ярилы совершался 24 июня, но, вероятно, сопротивление церкви содействовало тому, что празднование его во время поста отменено было в большей части мест и перенесено на заговенье, на день всех святых, или на Троицын день, или на разговенье - на другой день праздника Петра и Павла. Так как в древности праздник Ярилы, по всем вероятностям, совпадал с праздником Купалы, то во время его-то преимущественно и должны были происходить те явления, против которых так вооружается летописец и позднейшее духовенство: здесь, вероятно, происходило и умыкивание девиц.

Рассмотрев поклонения стихийным божествам, теперь обратимся к другой половине славянской мифологии, именно к поклонению и душам усопших. При вере в загробную жизнь естественно было придти к тому мнению, что душа умершего родоначальника и по смерти блюдет за благосостоянием рода - отсюда происхождение духов-покровителей для целого рода и каждого родича - рода и рожениц. Что под именем рода разумелась душа умершего родоначальника, доказывает, во-первых, связь рода с упырем, а, во-вторых, известие, что под именем рода после разумели дух, привидение, которым стращали детей, характер же привидения обыкновенно принимают души умерших и божества, тесно с ними связанные. В значении рода божества-покровителя являются щур, дед, прадед, что ясно из употребительного пращур; щур предполагает форму чур, под которым именем собственно и известно божество, охраняющее род, дом. Это божество призывается и теперь бессознательно в опасностях, особенно когда простолюдин думает, что он подвержен злобе духов: "Чур меня! Чур меня!" говорит он тогда. Можно положить, что чур и род одно и то же; можно думать также, что с упадком родового быта и с усилением христианства на счет язычества чур, или род, перешел в домового.

нечистая сила.

Природными жертвенниками, алтарями для младенчествующих народов служили горы, скалы, камни огромной величины. Наша природа скупа на возвышенности и камни, зато щедра на естественные капища (шатры, навесы) - многоветвистые деревья: под ними-то преимущественно совершались религиозные обряды, приносились жертвы; дерево (по преимуществу дуб), выбранное для этого, освящалось и становилось само предметом благоговейного уважения, как местопребывание богов, куда они стекались для принятия жертв. Обычай приносить жертвы под деревьями мог произойти и от того, что первоначально жертва назначалась для душ умерших, а души умерших, по всеобщему верованию, обитали в лесах, на деревьях, преимущественно на дубах. Кроме деревьев, жертвы приносились также у воды. Славяне смотрели на жертву именно как на трапезу, поставляемую богам; и по введении христианства жертвы продолжались по-старому, в домашнем кругу..

Если у восточных славян не было жреческого класса, зато были волхвы, гадатели, кудеснки, ведьмы.

***

Роды в языческую пору

Во все времена люди с благоговением относились к беременной женщине, роженице, матери. Еще век назад в семьях воспитывалось много детей, беременность и роды были желанным и естественным для любой женщины событием. Семья, благословенная детьми, считалось в народе, - будет счастлива. Стать матерью и быть ею в полном смысле этого слова стремилась каждая женщина.

Традиции, связанные с беременностью и родами, были знакомы каждой женщине и передавались из поколения в поколение, от матери к дочери. Еще не достигнув супружеского возраста, девочки, девушки становились участниками процессов вынашивания, рождения и воспитания детей.

В маленьких городках, селах семьи жили в небольших домах и волей-неволей девушки видели, как рожали их матери. Старшие дети могли и оказывать посильную помощь: принести воды, подать необходимое, присмотреть за младшими детьми.
Поскольку рождение ребенка — великое таинство природы, существовало множество обрядов проведения беременности и родов. У каждого народа складывались свои обычаи, посвященные беременности и родам. Мы поговорим о тех, которые сложились у нашего народа. Прежде всего, следует отметить, что весть о беременности, несмотря на многочисленность семей и всю сложность быта, нашим прабабушкам приносила радость. Будущую маму оберегали от тяжелой работы, плохих новостей, ссор. В ее присутствии запрещалось ругаться, сквернословить, ей нельзя было отказать в исполнении просьбы.

В народе существовало поверье, что, например, если беременная совершит дурной поступок, то у младенца могут быть родимые пятна. Беременная женщина должна была следить за красотой своего поведения: плавно двигаться; следить за тем, что под ногами, чтобы не споткнуться; ходить осторожно. В народе говорили, что если беременная будет жевать на ходу, то ребенок будет крикливым. Строго настрого беременным запрещалось работать в праздничные дни, заниматься рукоделием. Предостережением служило поверье, что если женщина будет работать в неположенное время, ребенок в родах запутается пуповиной. Вместе с тем, женщины выполняли посильную работу и по дому, и в поле. Следовало удерживаться от лености и сонливости, быть бодрой, проворной на всякую работу, чтобы и дитя было трудолюбивым.

Нельзя было беременной женщине и слишком печалиться, даже если кто-то из близких умрет. Ее святая обязанность - выносить и родить ребенка. Беременным запрещалось ходить на похороны, кладбище, чтобы слишком не расчувствоваться и не повредить плоду. В народе широко были распространены и суеверия, дошедшие к нам с языческих времен. Среди них: нельзя вешать белье, вязать, держать иголку в руках, стричь волосы. Суеверия как раз наполняли женщин необоснованными страхами. В целом, народные традиции, сложившиеся на протяжении веков, старались удержать беременных женщин от всего, что может принести им вред.
Беременность и предстоящие роды - события, которые показывают величие жизни.

Глава II

Источники о славянах

Родопские былины

В книге С.И.Верковича "Веда Славян", (1874г., Белград), приведены собранные им эпические песни и предания в Родопских горах у болгарских народов. Великое переселение праславян в Европу задолго до эллинов и кельтов, яркие описания древних ведических обычаев - это и многое другое вошло в этот замечательный сборник.

У Верковича возникла идея опровергнуть взгляд иностранных писателей, что славяне не внесли ничего своего в культуру человечества, но скорее ей вредили. Вот что Веркович пишет по этому поводу: «К величайшему удивлению я заметил большое различие между тем, что я слышал в школе о греческом племени, и тем, что я увидел своими глазами. Оставляя в стороне всё другое, назову только музыку и поэзию, считающиеся краеугольным камнем первобытной человеческой культуры; склонности к ним у современных греков я не заметил, между тем как болгарские славяне отдаются им с таким энтузиазмом и любовью, что едва ли их может в этом отношении превзойти какое-либо другое славянское племя».
Эти наблюдения склоняли Верковича к мысли, что и славяне имели с незапамятных времён свою собственную высокую культуру, которая оставила наиболее важные следы в народных преданиях, народных песнях и сказках.
Интересуясь произведениями народного творчества, С. И. Веркович напал на след таких песен, каких никто до него не встречал. Песни эти он нашёл у болгар-помаков, живущих в Родопских горах. Болгары-помаки формально приняли ислам, но продолжали исполнять древние ведические славянские песни, унаследованные от своих далёких предков. Помакские славяне сохранили живое предание даже о времени Александра Великого.
Благодаря глубоким исследованиям «родопского открытия», С.И. Веркович наводит на всеобъемлющие ответы по исторической оценке древних событий, которые произошли при переселении славян со своей Прародины, когда общая всем арийским народам ведическая религия Природы занесена была славянами на свою новую Родину и легла в основу их религиозных воззрений, самостоятельно развивающихся под впечатлением новой Природы, других климатических условий и возрастающего нравственного самосознания.
В этом отношении «родопское открытие» представляет для истории весьма ценный источник, составляющий в самой большой степени достояние всего человечества.
Во французских журналах специалистами были даны подробные отчёты о подлинности собранных Верковичем песен.
Однако русской общественности не понравилось такое вмешательство французов в славянские дела. Вот что писала по этому поводу российская газета «Современные известия» №356 от 1878 года: «Неужели вопрос о подлинности «Славянской Веды» интересует больше французов, чем нас, славян? Неужели мы вечно должны ожидать, чтобы другие иностранцы показывали нам, что у нас есть и чего у нас нет?»

Для того, чтобы получить оценку русских специалистов, С. И. Веркович представляет материалы родопских песен на 4-й археологический съезд, который проходил в Казани 10 августа 1877 года. Родопские песни крупнейшие слависты называют поразительными по своему содержанию, ибо в них находятся воспоминания о самых первоначальных открытиях и изобретениях человека на пути образованности и о переселениях славян.
Однако в среде участников съезда нашлись псевдоспециалисты-скептики западного толка, которые не допускают возможности существования подобных песен в Болгарских Родопах, так как в них содержатся сведения о такой отдалённой эпохе, воспоминание о которой не могло сохраниться в народной поэзии. Хотя эти «псевдоспециалисты» никогда не были в Родопах на месте, где записаны помакские песни, и хотя французские специалисты, побывавшие в Родопах, опубликовали в журналах отчёты о подлинности песен, недругам удалось навязать своё мнение съезду, и С. И. Веркович был обвинён в подлоге.
Таким образом, была предана забвению древнейшая Ведическая культура и история южных славян.

Барсуков В. Г., Общественная Академия ведической культуры, г. Краснодар

Из книги Стефана Ильича Верковича (С.-Петербургъ 1 Мая 1881 г.)
(с переводом на русский)

«…Мало имеется племён рода людского, у которых древняя история такая неизвестная, как славянская! – При этом мы не сохранили следы воспоминаний о первобытной местности, откуда наше происхождение исходит, – как это существует у других цивилизованных народов, например хоть еврейского, который, как известно, через все потрясения и вселенские бури до нашего времени сохранил как обычаи и предания своей старины, так и все свои культурные произведения, которые почитаются и оберегаются как святыни, завещаются от одного поколения к другому, таким образом, верно и чистосердечно передают, что они от отцов унаследовали, – нам же не были предоставлены благоприятным образом и не остались познания славянской старины до завершения нашего языческого времени, так как до нас ничего не дошло что-либо из их культурных или рукотворных неискажённых произведений, по которым мы бы могли судить насколько в мире с ними считались и посредством чего, возможно, бы было приблизиться к ним, узнать об их образе жизни и событиях их таинственного далёкого времени. – То очень малое, что есть о Славянах, знаем по иностранным источникам, где так всё неясно перемешано и необъективно представлено, что невозможно сделать заключение или что - нибудь несомненно понять.

Среди иностранных писателей и представителей современной цивилизации существует предрассудок , что Славяне не только не внесли ничего своего в культуру человечества, но скорее ей вредили, время от времени истребляя опустошительными набегами с большим трудом скопленные культурные богатства народов, одарённых выдающимися способностями и талантом. А такими просветителями народов были по их мнению предки Индийцев, Финикийцы, которые считаются предками Эллинов, Египтяне и ещё немногие, которые, по мнению западных учёных распространяли по земному шару культуру и образованность между людьми. Великие такие же западники одинаково высказывались, что такого дара не имели Славяне, но только одно опустошение по миру оставляли! Наиболее страшные опустошители мира средних веков, которые все достижения языческого времени обратили в прах и пепел, как это были, например, Гунны, Татары, Вандалы, Готы и т. п. считаются ими такими же, или близкими товарищами и непосредственно родственниками Славян! – Они представляют, что до крещения Преславского державного дома у одних Славян не было никакого понятия и следов об азбуке и литературе, что в области нравственности и образованности их прошлое мало отличается от того, что сейчас видим у наиболее грубых азиатских племён»

Обычаи и нравы древних славян (Из книги «Веда славян»)

Наиболее важные решения в жизни общества, согласно текстам песен, принимали жрецы и старейшины, испрашивающие волю Богов. Царь или король был только исполнительным органом власти, который выполнял волю жрецов(иц)

Върна са Друида завърна
Та си фафъ града утиде,
Фафъ града при царе,
Та му вели ютговори:
«Фъ гора, царю, фафъ планина 35
Сега мал у три месеца,
Шла Друида завернула,

Перевод:
Да пришла она в град,
В град она, к царю,
Да ему велит и говорит:
«В лес, царь, уходи на гору,
Всего немного на три месяца,

Каждый член общества жил по Божественным законам, от нарушения этих законов его удерживал Божий гнев и Божье наказание за проступки. Царь или старейшина мог наказать виновного в нарушении моральных норм или обычаев, не смотря даже на родственные связи.

Чи си дошли млади войводи 5
Млади войводи баректаре,
Да си палетъ ясна борина,
Да си палетъ ясенъ йогань,
Я тиа ги изгонила
Сегa ca царе разедилъ 10
Разелилъ са налютилъ ca,
Та е фана за рока-та.
За рока-та за коса-та
Та е фарли фафъ зандана,

Перевод:
Подошли младые воеводы,
Младые воеводы знаменосцы,
Да запалили ясную огневицу
И развели ясный огонь,
А она (царица) их прогнала,
Сейчас же царь рассердился,
Рассердился и разгневался,
Да схватил её за руку,
За руку и ещё за косу,
Да бросил в темницу.

2.2 Исследования М.И Ломоносова и книга «Древняя Российская История от начала Российского народа до кончины Великого Князя Ярослава Первого или до 1054 года»

Ломоносов не был историком права в нашем понимании, не был он и юристом в узком смысле этого слова. Но, занимаясь на протяжении многих лет проблемами происхождения славянских племен и первых государственных образований у них, Ломоносову приходилось касаться вопросов правовой науки, без изучения которых немыслимо понимание никакого исторического процесса.
Во взглядах Ломоносова на происхождение и сущность древнерусского государства во многом сказалось влияние школы естественного права.
Происхождение древнерусского государства является основной темой исторических исследований Ломоносова. Многие из его выводов, касающихся генезиса Руси, остались непоколебленными и нашли свое подтверждение в современной исторической науке. Уже “Наброски плана русской истории” относящиеся, по-видимому, к 1751 г., наглядно показывают, что Ломоносов не пытался слепо следовать ни за “Повестью временных лет”, ни за “Синопсисом”, ни тем более за историческими работами немецких ученых, а имел свою строго определенную и глубоко разработанную периодизацию отечественной истории. Свое повествование он начинает не от призвания варягов, а “от времен, глубокою древностию сокровенных”.
Особое внимание Ломоносов уделяет вопросу о “дальней древности словенского народа”, имя которого “поздно достигло слуха внешних писателей и едва прежде царства Юстиниана”. То, что древние греки и римляне столь поздно узнали о славенах, по мнению Ломоносова, не есть доказательство того, что славянские народы возникли незадолго до времен юстиниановых, ибо “имя славенское, по вероятности, много давнее у самих народов употреблялось, нежели в Грецию или Рим достигло и вошло в обычай”