:
Логика экономики
Один мой уважаемый товарищ прислал мне свою работу по экономике, которую он сделал «еще 15 лет назад», и попросил меня, в связи с ее предполагаемой публикацией, выполнить ее «логический анализ». Я таких вещей не делаю, поскольку это забирает время и я не успеваю работать над тем, что сам наметил. Не буду я делать разбор и присланной работы, но думаю, что не лишено смысла оценить проблему экономики в целом, благо автор дал ключевое слово – «логика». (Он в своей работе рассматривает экономическую логику производства.)
Давайте сначала выпутаемся из терминов. Логика – слово умное, как водится иностранное, а русское значение его проще пареной репы – точность. Логическое точное мышление – это когда вы при правильных исходных данных мыслите так, что получаете правильный результат. Если вы мыслите нелогично (неточно), то результат будет неправилен, т. е. этим результатом проверяется ваша способность мыслить точно (логично). Но есть важное «но». Это только в случае, если исходные данные у вас правильные, если же они ложны, то вы сами можете мыслить абсолютно точно, а результат все равно будет неправильным. Поэтому начинать думать нужно с тщательного осмысления исходных данных для мышления – а не подсунули ли вам туфту? А не принимаете ли вы нечто за что-то стоящее, хотя этого «нечто» на самом деле нет, либо оно гроша ломаного не стоит?
Давайте и мы начнем свое мышление с рассмотрения исходных данных, в данном случае со слова «экономика», с того, что за этим словом скрывается. Есть ли у нас экономика, есть ли у нас экономисты?
Полно и того, и других. Экономика – это способ – ведения хозяйства, экономист – это хозяин. У нас, повторю, у каждого хоть какое-то хозяйство есть (пусть даже домашнее), следовательно, у нас каждый является хозяином, а поскольку у нас не каждый знает это мудреное слово, то дураки, как правило, используют слово «экономист», но сути это не меняет. Были у нас и выдающиеся хозяева – как своего двора, своего завода, так и земли усской, – но выявляется интересная закономерность: чем более выдающимся хозяином является хозяин, тем реже его называют «экономистом». Издревле это как-то идет. Энгельс был хозяином нескольких фабрик и, судя по всему, неплохим хозяином, поскольку держал на своей шее Маркса с его многочисленной семьей. И, несмотря на это, «выдающимся экономистом» считается все же Маркс. А кто считает «выдающимися экономистами» Форда, окфеллера, Сталина, Гитлера, узвельта? Эта закономерность наводит на мысль, что экономисты – это те люди, которые из-за слабости умственных способностей хозяином быть не могут. Так что хозяин – всегда экономист, а экономист – это нечто другое. Что же?
Наверное, мне скажут, что это такие люди, которые хорошо разбираются в науке «экономика». Да, если посмотреть на этих конкретных людей, то приходишь к выводу, что это так, но тогда правомерен следующий вопрос – а что мы подразумеваем под словом «наука»?
Слово хорошее, русское, точное, но оно уже ни в меньшей мере не описывает того, что мы имеем в виду, когда его употребляем. Оно стало для нас слишком общим, мы слишком многое им охватываем и от этого имеем много проблем.
Наука – это то, чему меня научили, и то, чему я учу. Познавать мир без науки очень трудно, это понимали наши предки, в связи с чем это слово и появилось. Но вот я учу: сила равна массе, умноженной на ускорение. Это наука? Безусловно. А теперь я учу так: чтобы решить свое дело, дай взятку чиновнику. Это наука? Тоже – безусловно! В старину между этими двумя законами не видели разницы, но сегодня-то мы ее не можем не видеть. Первый закон от человека не зависит: хоть упрашивай силу, хоть матери ее, а она, зараза, все равно будет равна произведению массы на ускорение. Эта наука является тем, что имеет право на определение «истина». А вторая наука очень сильно зависит от людей. Да, можно взятку дать и дело решить, но если чиновник окажется честным, то не ты дело решишь, а на тебя его заведут. То есть вторая наука – это не истина, но достоинства ее от этого не меняются, и она остается в общем наукой, а для того, чему она учит, в русском языке тоже есть очень точное слово – «обычай». Во втором случае я тоже учу, но учу не истинам, а обычаям. Смешение этих понятий ведет к неправильному пониманию мира. Любой дурак, имеющий статус ученого (а дураку уже давно получить этот статус особенно нетрудно), начинает изрекать заложенные в его памяти обычаи или их сочетания, а толпа воспринимает их за истины, поскольку поступают они от науки – от ученого, от того: кто имеет право учить.
Надо бы четко заложить в сознание людей эту разницу: истиной являются только твердо установленные законы природы, в том числе и законы природы самого человека. Главным признаком истины является то, что она не зависит от людей. А обычай тоже может быть законом, обычай тоже может исполняться очень строго и точно, но обычай зависит от воли людей данного сообщества, поэтому он может сильно различаться в разных местах. усская поговорка, описывая эту ситуацию на территории оссии, гласила: «Что ни город, то и норов, что ни деревня, то и обычай». То, что обычай не имеет статуса общей истины, то, что это закон только данного сообщества, значения не имеет – учить обычаи тоже надо, исследовать их необходимо, и это тоже наука.
Смешивание обычаев и истин единым словом «наука» имеет и еще одно очень тяжелое последствие: уверенность людей, что истинам можно только научиться, т. е. что они – это только результат науки. Причем, чем умственно ограниченнее человек, тем глубже он в этом уверен. Посмотрите на то, как «ищут истину» гуманитарии – они же ищут ее только у «учителей», у каких-то авторитетов: у Аристотеля, у Маркса, у Сакса или у «цивилизованного мира», на худой конец. Они же даже не догадываются, что истину можно найти самому. «Да, – говорит такой интеллектуал, – я сам лично нашел эту истину – сам прочитал ее у Гумилева». Посмотрите, насколько беспомощны все эти профессора и доктора исторических наук в борьбе с «хронологией Фоменко». Тот им тычет в нос даже не задачки, а простенькие тесты на умственное развитие, а они не способны прийти к собственным простеньким выводам – они ищут какого-то «учителя», который бы научил их, как поступить в таком случае.
Я категорический противник любых званий в стране – хоть воинских, хоть ученых, хоть звания Герой оссии (и ССС тоже). Но я согласен их оставить как личное дело носящих эти звания сословий, если ученые звания будут уточнены. Что касается тех, кто учит, то их профессия не вызывает сомнений – «ученый». И звания пусть остаются, к примеру, профессор химии, доцент юриспруденции или преподаватель астрологии. Все это действительно ученые, которые учат других тому, что уже известно.
Но профессия тех, кто ищет истины, кто исследует природу и обычаи, должна называться не «ученый», а «исследователь» и их звания должны быть точны: доктор юридических обычаев, кандидат химических истин, магистр технических истин, бакалавр исторических обычаев. Я уверен, что вся эта чепуха со званиями обществу не нужна, но, повторяю, на нее можно идти только с одной целью – вбить в головы масс, что обычаи – это еще не истина, не закон природы, что обычаи – это закон, изменяемый по воле людей, и что обычаи для людей, а не люди для – обычаев. Нельзя, чтобы при словах наукообразного кретина: «Законы рынка…» – у толпы отвисала челюсть и опускались руки. Толпа должна твердо знать: «аз это всего лишь обычаи, то рынок для нас, а не мы для рынка!»
Теперь к вопросу об экономике: она что – истина, не зависящая от воли людей, или все же сборник обычаев? Если это обычаи, то у экономики, как науки, не может быть никаких общих теорий. Поскольку теории – это обобщение истин данной науки, а у обычаев истин нет, есть только местные законы, да и те не вечны. Если экономика – это обычаи хозяйствования, то у нее не может быть общей теории для общества каких угодно людей – ни марксовой, ни саксовой, ни какой-либо улучшенной. Я бы выдал это за свою находку, но до меня это сказал лауреат Нобелевской премии в области экономики В. В. Леонтьев. Он пытался обратить внимание идиотов, погрязших в написании математических формул в экономических журналах, на то, что экономики не существует без конкретного хозяйства, нет «теоретической экономики», нет экономики «ваще́». Да, могут быть люди, которые осмысливают обычаи того или иного хозяйства, но, напомню, это в первую очередь делает сам хозяин. И только такой урод-хозяин, как выборный президент или выборный депутат, доверит это дело «экономистам».
То, что экономика – это не истина, а обычай, видно невооруженным глазом, поскольку каждый хозяин ведет свое хозяйство, преследуя свои цели, а для достижения разных целей служат разные обычаи. Ведь даже хозяйства дачников, имеющих разные цели (отдых, овощи для себя, овощи на продажу), будут резко отличаться и составом оборудования на даче, и культурами, и затратами. У первого будет газонокосилка, но может не быть ядохимикатов, вопрос о прибыли с дачи для него смешон; у второго не будет ни косилки, ни ядохимикатов, и он будет надеяться, что стоимость овощей плюс удовольствие от активного отдыха находятся с расходами на дачу в соотношении «баш на баш»; у третьего может быть сплошная монокульура, вонь ядохимикатов и без сомнения – прибыль.
Хозяйства (экономика) стран, да и мира ничем не отличаются от дачных. Есть в мире иудейские обычаи хозяйствования, у которых целью является прибыль; есть мусульманские, о которых мне мало что известно, но то, что мусульманские банки не берут проценты за кредит, наводит на мысль, что и общие цели мусульманской экономики отличны от иудейской; есть русские обычаи хозяйствования, у которых целью является сохранение всех членов хозяйства и обеспечение им достойной жизни. Сегодня и у нас в оссии победили иудейские обычаи хозяйствования и победили во многом потому, что наукообразные идиоты навязали толпе мысли, что их умствования по экономике имеют статус истин, а не обычаев. Обратите внимание на такой момент. Убеждали, что «капитализм – это молодость мира», те же самые «ученые-экономисты», которые чуть раньше убеждали ту же толпу в том, что «коммунизм – это молодость мира». То, что эти подонки не имеют и зачатков совести, – это не причина, боюсь, что у физиков с химиками совести в среднем не больше. Но последние в перестройку все же не кричали, что условием их вступления в КПСС было требование ЦК учить народ, что тела при нагревании расширяются, а теперь они свободны и могут сообщить толпе, что тела на самом деле сужаются. Не кричали потому, что расширение тел – это истина, т. е., повторю, такой закон, который от людей не зависит. А в экономике истин нет, есть одни обычаи., Убеждение же толпы в том, что данный обычай лучше другого, – это уже дело не экономики, а пропаганды.
Подведем итог логического (точного) анализа. Чтобы усовершенствовать экономику как отрасль знаний, нужно найти те истины, которых не хватает до совершенства. Но экономика – это такая отрасль знаний, в которой истин нет, в ней есть только обычаи. А усовершенствовать обычаи можно только в конкретном хозяйстве, имеющем конкретную цель и конкретное мировоззрение своих работников —
В. В. Леонтьев совершенствовал японскую экономику, и японцы остались им довольны. Попытки же американцев перенести обычаи японской экономики в США с треском провалились – не тот менталитет работников. У американцев появилась даже горькая байка: «Завести японские порядки на американском предприятии очень легко, но требуется одно условие – чтобы на этом предприятии работали только японцы». Есть примеры просто кричащие: 55 лет израильтяне пытаются завести даже не хорошую экономику, а просто безубыточную – такую, чтобы можно было слезть с шеи Германии и США. И иудейские обычаи хозяйствования используют, и русские (в кибуцах, к примеру). А толку – ноль! Если евреи в своей массе труд считают позором для себя, а без труда не создашь хозяйства, то какие обычаи не заводи (кроме обычаев, которые немцы заводили в хозяйствах своих концлагерей), а толку не будет. С 1991 г. наши «ученые» вопят, что «советский эксперимент» провалился экономически. Имейте совесть, болезные, – на Израиль посмотрите! Экономические эксперименты проваливаются так, как в Израиле, а не как в ССС.
Невозможно создать общую теорию того, что в общем не существует, соответственно невозможно эту теорию и усовершенствовать.
Вдогонку, пожалуй, следовало бы сказать и о том, что со мною не согласится самая «продвинутая» часть экономистов – марксисты. Если я раньше отказывал марксизму называться наукой, то теперь, пересмотрев само понятие науки, забираю свои слова обратно с извинениями. Да, поскольку есть люди, которые учат марксизму, и есть люди, которые воспринимают это обучение, то марксизм – это наука. Но от моего признания истин у марксизма не прибавилось – их там как не было, так и нет, поскольку им в экономике неоткуда взяться. А так как марксизм упорно стремится в точные науки, т. е. не считает свои законы за местные (по племенам и времени) обычаи, то эта наука являет собой совершенный маразм. Но сам Карл Маркс достоин всяческого уважения, это действительно великий человек мира.
Он не рассматривал экономику, как правила по получению больших денег частными лицами, просто он не нашел в других отраслях знаний базы для устройства справедливого общества – коммунизма. И для настоящих людей его экономический и обществоведческий бред не может не отойти на десятое место – за его Великую цель ему этот бред надо простить. В доме пожар и нужно разбить окно, чтобы спастись. Ну не знал человек, где лежит молоток, ну выбросил в окно телевизор, так зачем пенять ему этим пустяком в данном случае? Но когда толпы болтунов начинают учить, что окна надо бить только телевизором, – это уж, простите!
Марксисты, обычно утверждают, что Марксова экономика является точной наукой, поскольку Маркс открыл объективную, не зависящую от воли людей экономическую истину – свой закон стоимости. Напомню, что этот «закон» имеет такой вид:
w = c+v+m, где
w – стоимость единицы товара;
с – материальные затраты, или «прошлый труд»;
v – затраты на оплату труда, или «живой труд»;
m – прибавочная стоимость, или «прибавочный труд».
Должен сказать, что уже внешний вид формулы этого «закона» указывает на его убогость. Я таких «законов» могу наштамповать десятки. К примеру:
М = т+с, где:
М – масса планеты;
т – масса спутника планеты;
с – дополнительная масса планеты, необходимая для удержания спутника на околопланетной орбите.
Но если я ткнусь с этим гениальным открытием к астрономам, то они не этот закон назовут моим именем, а меня назовут придурком, и я даже не буду знать, что ответить. Ну не называют в точных науках законами то, что относится к разряду «козе понятно».
Но, что самое смешное, еще нужно поискать то хозяйство, где этот Марксов «закон» действует, поскольку для его осуществления требуется не только ведение хозяйства по иудейским обычаям и с их целью, но и нахождение такого хозяйства в безголовой стране, т. е. в стране без хозяина (экономиста). При невыполнении хотя бы одного их этих условий этот «закон» не более чем пустопорожнее умствование, причем при любом строе. Не действовал он в Советском Союзе, который возглавляли марксисты, без дрожи в коленях дотирующие предприятия; не действует он в массе капиталистических стран, дотирующих свою сельхозпродукцию (скажем, Финляндия или Швейцария); в масштабе всего хозяйства страны он никогда не действовал в Израиле – «…что ни деревня, то и обычай».
Да, есть такая полезная для хозяев наука – экономика. Да, в этой науке надо изучать и систематизировать обычаи всех стран и всех способов ведения хозяйства, поскольку, глядишь, какой-то способ будет не лишним и в твоем хозяйстве. Но искать в этой науке единые законы, это все равно, что искать черную кошку в темной комнате в условиях, когда ее там нет.
Поступать по-другому – это вредить обществу. Есть области человеческой деятельности, в которых властвуют законы природы, ум человека не в силах их изменить, он может только познать их и использовать эти истины в своих целях. Эти истины и обобщающие их теории нужно искать. Но есть отрасли деятельности человека, которые всецело зависят от его ума, от его способности к творчеству. Утверждать, что в этих областях действуют некие «законы», не зависящие от ума человека, – это парализовать ум человека.
Чего, собственно, добиваются эти «ученые-экономисты»? Они тупо добиваются, чтобы во всех хозяйствах вместо хозяина стояли компьютеры, а эти, не отвечающие за хозяйство, «ученые-экономисты» вложили бы в компьютер свои программы и эти программы руководили предприятием вместо хозяина. Так ведь уже пробовали! Вы же вложили в компьютеры программы по освобождению цен в оссии и по погоне всех предприятий за прибылью, вы убедили толпу, что к компьютерам надо приставить Ельцина с Гайдаром, и тогда оссия объестся мясом с колбасой. Толпа поддержала «ученых-экономистов», а теперь ест мясо в два раза меньше, чем в СФС. Да, Гайдар с Ельциным – это прославленные идиоты, но вы-то, гении, кто? (Напомню, что при Ельцине был экономический совет из 21 академика).
А потом «ученые-экономисты» удивляются, что реальные хозяева ни оссии, ни мира не читают их писаний на экономические темы. Да, хозяевам нужно умное слово, а вы-то, «ученые-экономисты», тут при чем? Паршева-то хозяева читают.
Таким образом, если завести в исследование экономики точные исходные данные и постараться точно связать их обобщающими выводами, то логичным результатом будет действительно единый для всей экономики закон, единая истина: «Каждым хозяйством должен управлять хозяин, вводящий в это хозяйство только те обычаи, которые эффективны для данного хозяйствам».
И на сегодня самыми продвинутыми экономистами-теоретиками являются бойцы АВН, поскольку они осознанно создают условия, чтобы во главе оссии всегда был хозяин.
По советам ученых
Но вот в начале марта 1953 г. был убит Сталин.[144]
Убит за попытку на XIX съезде ВКП(б) передать власть от партийной номенклатуры Советам. В конце июня того же года был коварно убит и Л. П. Берия, попытавшийся продолжить начатую Сталиным перестройку. У власти оказались бюрократы – люди, которые Сталина считали своим начальником, которые несколько десятилетий выполняли его указания и посему, так или иначе, отвыкли думать об общей сути этих указаний – о том, зачем они даются, как они должны повлиять на общее состояние дел. У Сталина начальников не было (сотня членов ЦК ВКП(б) и съезды не в счет – эти люди сами смотрели Сталину в рот, а не командовали им), поэтому Сталин должен был до всего доходить своим умом. Напомню, что он собирал в свою библиотеку книги, которые прочел и которые предполагал впоследствии или перечитать, или использовать. Только в библиотеке его дачи (на которой он жил в последние годы) было 20 тысяч томов, из которых 5,5 тысячи были исписаны пометками Сталина, т. е. изучены досконально. У его соратников так работать не было необходимости: возник трудный вопрос – пошел к Сталину и спросил, что делать. А потом делай это и можно не думать, зачем ты это делаешь, – Сталин приказал!
Сталин умер, спрашивать стало не у кого. И сначала Хрущев, а затем и все остальные за ним стали узнавать что делать у ученых – они ведь умные! И началась вакханалия идиотизма, при которой правительство ССС внедряло в жизнь мероприятия одно за другим без малейших хозяйских оценок того, как они повлияют на общее состояние дел.
Возьмем, к примеру, сельское хозяйство сразу после Сталина в период правления Хрущева. Еще при Сталине была создана комиссия под председательством выдающегося биолога Т. Д. Лысенко по планированию развития этой отрасли. Комиссия пришла к выводу, что экономичнее всего на том этапе вложить деньги в традиционные сельскохозяйственные районы оссии и Украины (в которых уже есть сёла, дороги, элеваторы и т. д.) и за счет удобрений, мелиорации, посадки лесополос в степях, строительства сельхозкомплексов получить большой и быстрый эффект от увеличения урожайности сельхозкультур. А в это время на целинных землях Казахстана, Сибири и Алтая построить испытательные станции, на которых определиться, как распахивать целину, какие сорта сеять, в какие сроки, как бороться с засухой, с сорняками и т. д. И уж потом, на прибыль от роста урожайности в традиционных районах земледелия, осмотрительно освоить и целинные земли. Но научные противники Лысенко, так называемые генетики, убедили Хрущева, что Лысенко дурак, не понимающий величия Моргана и Вейсмана и того, что, если распахать Целину, то хлеба сразу будет очень много. И начиная с 1954 г. ССС израсходовал огромные средства на освоение целинных земель, миллионы энтузиастов переехали туда на жительство. И первые три года Целина давала огромные урожаи, но толку от этого было мало, поскольку еще не было ни дорог, ни элеваторов и зерно, если его убирали, сгнивало на токах. аспахали на Целине 41,8 млн га (в царской оссии, включавшей Польшу и Финляндию, пахали всего 118 млн га). А потом начались пыльные бури, которые сдули плодородный слой целинных земель, не защищенный ни лесополосами, ни агротехникой, и хлеб вообще перестал расти. И спустя 20 лет в Казахстане урожайность в 3,7 ц с гектара была плановой, а на Украине за урожайность в 10 раз выше агронома выгоняли с работы, так как такую урожайность считали неурожаем. Колоссальные убытки легли на себестоимость сельхозпродукции в целом по ССС при мизерном результате.
Лидер советских генетиков Н. С. Хрущев
Л. И. Брежнев, которому не было никакого смысла приуменьшать достижения Целины, сообщил в своем бестселлере, что за 24 года своей истории Целина дала 250 млн тонн зерна, т. е. чуть более 10 млн тонн в год.[145] Урожайность же по всему ССС в зависимости от погоды колебалась от 180 до 220 млн. тонн. Т. е., если на Украине и Юге оссии в мае и начале лета пройдут дожди, то в Казахстане можно и не сеять: колебания урожайности в традиционных районах с лихвой перекрывали урожай Целины. Лысенко-то знал, что предлагал. И сегодня, по прошествии почти 50 лет, член-корреспондент АН, директор Института степи Уральского отделения АН А. Чибилев итожит:
«После смены руководство страны весной 1953 года травопольная система земледелия была сперва раскритикована, а затем даже запрещена. Тогда же были ликвидированы лесо-, почвозащитные и другие агробиологические станции. Более того – власти предписали впредь не ухаживать – за лесозащитными полосами, созданными в 1948—1953 годах и позволившими предотвратить во многих регионах опустынивание, засоление почв, снижение их естественного плодородия. (Программа создания лесозащитных полос в сочетании с травопольными севооборотами на прилегающих землях была рассчитана на 1948—1963 годы.) Страна начала невиданную в истории цивилизации распашку целинных степей и лесостепных земель. Такая аграрная политика стала роковой для страны».[146]
А в 1958 г. были ликвидированы машинно-тракторные станции (МТС) и вся сельхозтехника была передана колхозам и совхозам. Товарооборот в производстве сельхозпродукции был резко сокращен. Ни Хрущев, ни его консультанты «ученые-экономисты» абсолютно не понимали того, почему Сталин требовал всемерного «разворота товарооборота». МТС пахали землю, убирали урожай ограниченного числа колхозов, цены на использование техники МТС были фиксированы, следовательно, и доход МТС был фиксированным. Чтобы не потерпеть убытков, МТС обязаны были очень бережно относиться к своим основным затратам – к покупке тракторов, комбайнов, автомобилей и т. д., к их ремонту и рациональной эксплуатации. Если бы МТС оставались, то они бы не дали ССС производить сельхозтехнику в таких удручающе огромных количествах – они бы не покупали ее. А у колхозов, повторю, затраты на технику были всего лишь одной из строчек общих затрат на производство продукции. Цепочка товарооборота – тракторный завод продал трактор МТС, а МТС продала вспаханное поле колхозу, которую так настойчиво сохранял Сталин, позволяла сокращать затраты и сохранять ресурсы страны чисто экономическим способом, без всяких кампаний «борьбы за бережное отношение».
Эти хрущевские эксперименты проводились еще в послесталинский ССС, когда производство в сельском хозяйстве, как и во всех остальных отраслях, шло достаточно быстро, но теперь затраты на сельское хозяйство опережали рост продовольствия. В условиях, когда у руля страны стоят люди не соображающие, что делают, снижать цены было некуда, их планомерное снижение прекратилось, а в 1961 г. произошел первый подъем цен. Накануне, в 1960 г., был отправлен на пенсию министр финансов А. Г. Зверев. Прошли слухи, что он пытался застрелить Хрущева, а такие слухи убеждают, что уход Зверева не обошелся без конфликта. Возможно, в основе этого конфликта была денежная реформа 1961 г., а как мы помним по реформе 1947 г., такие мероприятия начинают готовиться примерно за год до их проведения. Хрущев, видимо, не мог решиться открыто поднять цены в условиях, когда народ явственно помнил, что при уже заплеванном Хрущевым Сталине цены не поднимались, а ежегодно снижались. Официально целью реформы было объявлено спасение копейки, дескать, на копейку ничего нельзя купить, поэтому рубль надо деноминировать – увеличить его номинал в 10 раз. Заметим, что такая скромная деноминация никогда не проводится, к примеру, в 1997 г. рубль был деноминирован в 1000 раз, хотя копейку сразу же выбрасывали из сдачи даже нищие, – в 1997 г. и на 10 копеек ничего невозможно было купить. Хрущев проводил деноминацию только с целью прикрытия ею повышения цен. Если мясо стоило 11 рублей, а после повышения цен должно было стоить 19 руб., то это сразу же бросилось бы в глаза, но если одновременно проводить и деноминацию, то цена мяса в 1 руб. 90 коп. сначала сбивает с толку – вроде и подешевело. Трудно сказать, но и исключать нельзя, что у Зверева вышел конфликт с Хрущевым именно по поводу вот такого сугубо политического, а не экономического использования финансов.
Итак, в 1961 г. послесталинская безголовость дала о себе знать всему народу – началось повышение цен, причем довольно существенное. Подорожали хлеб, яйца, молоко. Масло стоило 28 рублей, в новых рублях стало стоить 3 руб. 50 коп. и т. д. Причем, безголовость правительства, когда одна рука не знает, что делает вторая, сказалась и в том, что правительство Хрущева не только заранее, но и вообще не прекратило планомерного сталинского снижения расценок и тарифов, т. е. плановые меры по снижению доли зарплаты в себестоимости и цене, которые вызвали снижение цен. То есть хрущевцы накладывали сниженные расценки на повышение цен – дикий идиотизм как с точки зрения сохранения спроса на рынке, так и с социальной точки зрения. По всему ССС прошли бунты, причем в Новочеркасске бунт подавили войска, открыв огонь по толпе, что было невероятно для ССС Сталина. Ведь Сталин делал все, чтобы трудящиеся стали хозяевами страны, и ситуация, когда слуги стреляют по хозяевам, для сталинского ССС была просто дикой. К примеру, я уже упоминал, что в октябре 1941 г. немецкая агентура подбила ивановских ткачей на бунт. Когда началась вывозка ткацкого оборудования на Восток из-за очередного наступления немцев, ткачи заполнили цеха, не дали демонтировать станки, разбивали ящики с уже упакованным оборудованием и громогласно объявляли, что им все равно на кого работать – на ССС или на Гитлера. Это было предательством, и в связи с этим предательством, казалось бы, сам бог дал применить пулеметы. Но ни один солдат не прибыл в Иванове, к толпе выехали партийные работники всех рангов, успокоили толпу, решили ее бытовые вопросы, толпа успокоилась и подчинилась. В это время работники НКВД внедрились в толпу, выявили немецких агентов, ночью их арестовали, и на следующий день все было в порядке. А в Новочеркасске в 1961 г. рабочие взбунтовались из-за снижения оплаты труда на фоне повышения цен, вопрос, казалось бы, несложный – надо было немедленно отменить или задержать изменение тарифов. Но партноменклатура разбежалась, выставила вместо себя солдат, те, не имея даже представления о том, как действовать в таких случаях, совершили грубейшую ошибку – стали стрелять поверх голов, толпа, не видя убитых от стрельбы, решила, что солдаты стреляют холостыми патронами и бросилась отбирать у них автоматы. Защищая свое оружие, солдаты стали стрелять в толпу, а в таких условиях каждая пуля находит цель. Вообще-то случай в Новочеркасске очень мутный и, несмотря на многочисленные исследования, в нем до сих пор очень много непонятного, например исключительная осмысленность действий толпы: она действовала как руководимая штабом воинская часть. И тем не менее, действия правительства ССС показали, что оно само осознает свою умственную недостаточность, понимает свою хозяйскую (экономическую) неспособность и в связи с этим боится говорить с народом, предпочитая убеждать его не силой разума, а силой оружия. И это осознание все больше и больше бросало высшую власть ССС в объятия совершенно безответственных идиотов – бюрократического аппарата управления ССС и его составной части – «ученых-экономистов».
ССС стал превращаться благодаря этим умникам в испытательный полигон идиотских идей, которые и экономическими (хозяйственными) назвать трудно, поскольку они внедрялись в народное хозяйство без малейшего понимания того, что в нем происходит. То ликвидировали общесоюзные промышленные министерства и заменяли их совнархозами в областях, то ликвидировали совнархозы и восстанавливали общесоюзные министерства, то по всей стране сажали кукурузу, то спасением всего объявляли вал (общую стоимость продукции предприятия), то прибыль, то качество продукции, то управление этим качеством. При безголовом правительстве бюрократический аппарат с граны и «ученые» резвились, на сколько фантазии хватало, зарабатывая себе на этих кампаниях ученые звания, огромные зарплаты и доплаты, а ничего не дающие затраты экономики ССС все росли и росли.
Плановость – как осмысленность понимания того, что нужно, и осмысленные действия по достижению необходимого были заменены тупым контролем за сотнями показателей работы предприятия Хотя цепочка товарооборота как-то сохранялась, но возглавлявшие в ней предприятия хозяйственники потеряли всю хозяйскую самостоятельность: за них все решал тупой госаппарат в Москве и такие же партийные аппараты на местах. Чтобы было понятно, о чем речь, поясню сначала на абстрактном примере.
Положим, вы в ССС выпускаете табуретки и у вас что-то отапливается электричеством и углем. асход угля и электричества контролируется аппаратом вашего министерства и стадом контрольных ведомств – от Госснаба до народного контроля. Углем топить дешевле, и вы решили реконструировать котельную, для чего ее нужно остановить и топить в это время только электричеством. В результате у вас по году будет перерасход электроэнергии, за который вас непременно накажут, и сокращение расхода угля, поэтому на следующий год вам плановые поставки угля автоматически снизят до того уровня расхода, когда у вас котельная стояла. Теперь вы запустили котельную, но угля у вас нет. Вам надо будет ехать в Москву и доказывать, что вы сэкономили государству деньги и что вам нужен дополнительный уголь. Доказывать надо будет цепочке московских инженеров, экономистов, старших экономистов, специалистов и т. п., которые либо не имеют никакого, либо имеют самое смутное представление об экономике вообще и о вашем предприятии в частности. У этих чиновников два варианта: разрешить и запретить (дать уголь или не дать). Но, не зная промышленности, они не могут принять и осмысленного решения. Тогда они действуют, исходя из инстинкта самосохранения: если они разрешат, но дело окажется убыточным, то начальство обвинит их, что они дураки, а никакие не кандидаты экономических наук. Если они запретят, то проявят бдительность в экономии государственного угля.
Поэтому аппарату выгоднее все запрещать. Если вы начнете бюрократов пугать тем, что они своим запрещением наносят убыток стране, то они начнут посылать вас согласовывать вопрос в десятки различных инстанций – от отраслевых институтов до санэпидем-станции – к таким же точно «специалистам», как и они. Я не говорю, что в ССС ни один вопрос нельзя было решить – можно, но времени и энергии, чтобы пробить эту бюрократическую дтену, нужно было море. Скажем, как писали газеты, чтобы изменить форму ручки настройки бытового радиоприемника, заводу ВЭФ потребовалось получить в Москве подписи в двадцати инстанциях.
В «Дуэли» я давал воспоминания Г. С. Гаврилина, который в середине 30-х годов руководил артелью и самостоятельно делал, что хотел: и землю арендовал, и безвозвратные ссуды рабочим давал и т. д. и т. п. Для послесталинских директоров такая самостоятельность была немыслима. Скажем, наш замдиректора официально продал котельной города для предзимнего ремонта два десятка тонн огнеупорного кирпича, чтобы дать ей отремонтироваться и зимой не заморозить город с нашими же рабочими. В результате завод оштрафовали на сумму продажи, прокурор потребовал у суда взыскать штраф лично с этого замдиректора, и суд этот штраф с него содрал. Замдиректора плюнул на такую работу и уволился. Но он еще легко отделался. Газеты писали, как один председатель колхоза из Прибалтики нанял посторонних рабочих очистить пустырь от камней и распахал его. Уже первый урожай покрыл расходы на очистку поля, но председатель получил 3 года тюрьмы – не имел права платить неработникам колхоза.
А в Москве ЦК КПСС и «ученые-экономисты» все придумывали, что бы еще такого хорошего отечественной промышленности устроить. Какие-то московские ученые идиоты узнали, что в Японии предприятия практически не имеют запасов сырья, следовательно, они экономят оборотные средства. И с наших заводов потребовали уменьшить запасы на складах: было принято Постановление, что если у завода на складе оборудования больше, чем норма, то нового оборудования ему не давать. Что делать? Лежащее на складе оборудование пока не требуется, продать его – в тюрьму сядешь, а без нового работать нельзя. Как быть? И старое оборудование «списывалось в производство», а фактически уничтожалось В тот год, когда ЦК КПСС осенила эта японская идея, таким образом было уничтожено нового оборудования в сумме, равной трети годового национального дохода. А как же в Японии? А в Японии открыто утверждают, что они пользуются опытом сталинского ССС, поэтому они всемерно развернули товарооборот. У них нужные склады, с еще большими чем у наших заводов, запасами сырья и оборудования находятся не в составе заводов, а в виде самостоятельных фирм при заводе. Наши ученые идиоты, посетив Японию и хлебнув сакэ, осмотрели только заводы, а надо было осмотреться еще и вокруг, прежде чем давагь такие рекомендации тупому ЦК КПСС.
: 2015-08-05; : 169; !; |