Река жизни течет к своему истоку. Это – океан, откуда нет возврата.

Этот вечер стал поворотным пунктом в моей жизни. Я чувствовал, что натолкнулся на какой-то фундаментальный принцип внутреннего действия, овладение которым было выходом из моей ситуации, и ухватился за него, как утопающий за соломинку. Я понял, что внутренняя остановка и принятие ситуации такой, какая она есть, как бы плоха она ни была, – ключ к преодолению депрессии, мучившей меня с ранней юности. То, что я отдался паразитирующему на мне черному облаку и впустил его в себя, оказалось единственно верным ходом в ситуации внутреннего мата. Черное облако было моей собственной энергией, разрушавшей меня, поскольку я отделил себя от нее. Эта сила работала против меня еще и потому, что я не видел ее. Невозможно сражаться с врагом, находящимся у тебя за спиной.

В моей психоэнергетической системе существовало неправильное подсоединение, и естественное течение энергии было нарушено. Как только я нашел неисправный контакт и переключил его, угнетавшая меня сила оказалась в моем распоряжении. В этот вечер я избавился от депрессии навсегда.

Поняв, как использовать энергию отчаяния, я из жертвы превратился в охотника. Вместо того, чтобы бежать от угнетавших меня ранее ситуаций, теперь я стал их искать. Я встречался и проводил время с людьми, которым раньше и руки бы не подал, ходил по злачным заведениям, вызывавшим у меня неприязнь, сознательно провоцировал в себе негативные мысли, которые теперь разбегались от меня, как зайцы, и так далее. Но как я ни старался загнать себя в прежний тупик, его больше не было. Теперь я знал секрет: вместо того чтобы противостоять ситуации, нужно просто сдаться и принять ее, не стараясь никак изменить. Все негативное, болезненное, отвратительное и ужасное оказалось, на самом деле, золотой жилой невостребованной энергии. Замок открывался так просто!

Воодушевленный этим открытием, я продолжил свои изыскания. Довольно скоро выяснилась любопытная вещь, а именно: глубоко во мне существовала тенденция убегать не только от негатива в жизни и в себе, но и от всего положительного. Фактически, я постоянно находился в состоянии неприятия действительности и бегства от нее. И в силу инерции этого движения я не жил в настоящем. Это было убегание от настоящего момента в будущее или прошлое, которые являлись не реальностью, а всего лишь моими фантазиями на тему будущего или прошлого. Единственная доступная мне реальность – переживание настоящего момента – все время ускользала от меня.

Это было радикальное постижение. Я осознал, что, не принимая жизнь такой, как она есть, и убегая от нее, я находился в состоянии постоянной войны с миром и самим собой. Я сражался с ветряными мельницами, поскольку воевал с созданными мною же самим фантомами. Глубоко неудовлетворенный собой и тем, что меня окружало, я всегда желал чего-то другого, большего, не того, что было. В результате, я находился в состоянии постоянного бегства от себя в поиске перемен. Непрекращающийся поиск чего-то лучшего являлся черной дырой, куда безостановочно утекала моя жизненная энергия, а это приводило к состоянию обесточенности и переживанию жизни как несчастья, к поиску черной кошки в темной комнате, где ее нет.

Состояние войны с миром и собой было, на самом деле, борьбой с Богом и Его творением и неприятием Его воли. Воля же эта выражается в том, что есть.

Слово истина происходит от старого русского слова естина – то, что есть. Казалось бы, что может быть глупее борьбы с Богом? И все же, как выяснилось, я только этим и занимался. Конечно, человеческий мир и мы сами далеки от совершенства, но совершенство это достигается не изменением мира и нас самих как части мира, а изменением точки зрения. В индийской мысли существует пример, когда одну и ту же реку обитатели разных миров воспринимают совершенно по-разному: демонам она видится наполненной гноем и кровью, богам – потоком божественной амриты, для людей – это просто река.

Для трансформации видения требуется огромная энергия. Я же, вместо того чтобы сберегать и накапливать ее, тратил все силы на бессмысленное противостояние миру. Природа вещей спокойна и тиха, но я не мог осознать ее из-за бесконечной конфронтации с тем, что есть. Великая тайна жизни дышала рядом, но дыхание это было настолько нежным и незаметным, что я его не слышал.

Воля Творца проявляется в его творении. Мы, какие мы есть, и все, что мы видим вокруг себя, является манифестацией этой единой Воли. Чтение этих слов – такое же проявление Воли, как и создание или разрушение бесчисленных вселенных. Все, что происходит в этих вселенных и наших судьбах, происходит именно так потому, что этого хочет их создатель.

Я относился к ткавшей мою судьбу силе не как к другу или помощнику, а как к коварному тирану, и это отношение делало меня рабом обстоятельств, вместо того чтобы учиться у них. Я не понимал, что, противостоя предвечной Воле, я заранее обрекал себя на неудачу. Эта Воля не знает препятствий, как не знает препятствий человек, сознательно сливший свою волю с Ней. Такой человек растворяется в происходящем, и в результате все силы вселенной оказываются в его распоряжении. И путем к этому было смирение.

Как одиночный акт, смирение несложно. Гораздо труднее смириться в действии и сделать этот процесс постоянным. Если мы смиряемся с какой-то ситуацией или обстоятельством, мы выхватываем лишь кадр из фильма нашей жизни. Но по-настоящему работает только непрерывное смирение, принятие ситуаций такими, каковы они есть от момента к моменту. Когда мы достигаем такой непрерывности, такого постоянства, противоречие между нашей волей и желаниями, с одной стороны, и всемогущей волей Творца, с другой, снимается, и начинается процесс устранения препятствий. То, что есть, оказывается тем, что мы хотим, а то, что мы хотим, – происходит.

Большинство так называемых религиозных людей признают волю Творца и соглашаются с ней лишь на словах, в действительности же они поглощены борьбой с собой и окружающими обстоятельствами. Никакой реальной связи с ведущей их по жизни Волей не существует. Подлинное смирение ценилось мудрецами всех времен не столько из моральных или этических соображений, сколько потому, что оно давало ключ к силе, без которой реальная трансформация невозможна.

Как только я сложил оружие и подчинился обстоятельствам, жизнь сама собой стала меняться к лучшему. Вместо того, чтобы растрачиваться на бессмысленную конфронтацию, жизненная сила начала собираться в моей внутренней чаше и, переливаясь через край, выливаться в спонтанные непредсказуемые действия, наполнявшие жизнь радостью и ощущением свободы.

Мне удалось установить критерий, во всяком случае для себя, правильного действия. На протяжении долгих лет я подозревал, что должен существовать оптимальный способ поведения при любых обстоятельствах. Вместе с тем, я не мог не видеть того, что большинство моих действий были обусловлены недостатком энергии. Фактически, я находился в постоянном поиске скрытых энергетических ресурсов, который, чаще всего, заканчивался неудачей. Даже находясь в непрерывном потоке, данном через Тошу, я оказался бочкой без дна: сколько бы энергии ни поступало, вся она, не задерживаясь, проходила сквозь меня и утекала прочь. Мне и в голову не приходило, что энергию нужно беречь и сохранять. Но теперь, когда внутренняя чаша была наполнена, она естественным образом начала переливаться в мир. Я увидел, что можно жить и действовать от изобилия, а не от недостатка. Этот новый способ действия я назвал принятие.

Практика Дисы – практика эзотерическая с самого начала. Она требует определенного уровня понимания и энергии. Диса – путь не для слабых, и по-настоящему ее мог делать только Тоша. Я посвятил Дисе несколько лет и убедился в том, что эта практика дает немедленные результаты при условии полного бесстрашия и искренности. Однако я убедился и в том, что, при всей ее мощи, Дисе недоставало тотальности восприятия. Она делила мир на сферу желанного и нежеланного, и конфликт двойственности, таким образом, оставался непреодоленным. Все мои столкновения с демонами и Князем были следствием этой двойственности, невычищенными подвалами подсознания, где продолжали клубиться страх и отчаяние.

Но глубоко в моем сердце жила вера в единство мира и в то, что мир в своей основе добр. Тот способ восприятия действительности, который я назвал принятием, превратил эту веру в действие. Мой внутренний кризис был преодолен.