Психология на рубеже XIX-XX веков 3 страница

Фактически работа в институте началась еще в 1912 г., однако формальное открытие состоялось 23 марта 1914г. На торжествах, посвященных этому событию, Челпанов выступил с речью «О задачах Московского психологического института», в которой подчеркнул, что свою главную цель он видит в объединении всех психологических исследований под одной крышей, для того чтобы сохранить единство психологии.

Наполненная научная и педагогическая деятельность Челпанова, к сожалению, прервалась в 20-х годах. После революции судьба его сложилась трагически. В 1923 г. его изгнали не только из университета, но и из созданного им Психологического института. Челпанов. который писал о том, что психология, как математика, физика и другие положительные науки, должна быть вне любой философии, в том числе и марксистской, остался без работы.

Однако в первое время судьба оставалась еще достаточно милостивой к нему. В конце 1923 г. он начал работать в Государственной академии художественных наук (ГАХН), вице-президентом которой стал Шпет. Работа в физико-психологическом отделении, главным образом в комиссии по восприятию пространства, привлекала Челпанова возможностью продолжения его научной работы по изучению пространства, которая была начата им еще в киевский период. В этот же период Челпанов прочел в Доме ученых цикл научно-популярных лекций об основных психологических школах начала века. Последняя книга Челпанова была опубликована в 1927 г. Его надеждам на дальнейшую работу не суждено было сбыться.

В конце 1929 г. появились первые постановления о педологии и введении единообразия в школьное обучение. Новые веяния коснулись и ГАХНа, начались проверки «идеологического соответствия» научных исследований, проводимых в академии, марксистской философии. В 1930 г. ГАХН закрыли, и Челпанов, так же как и другие ведущие сотрудники академии, остался без работы. Не оправдались и его надежды на сконструированный им в 1925 г. «универсальный психологический аппарат для психологических и психотерапевтических исследований», который так и не удалось внедрить в производство.

Он был также лишен возможности продолжать педагогическую работу, хотя все его ученики отмечали, что Челпанов - прекрасный педагог. Он умел интересно и подробно разобрать любое философское и психологическое произведение, проанализировать его положительные и отрицательные моменты. Причем это касалось не только близких ему концепций (Вундта, Гартмана). но и далеких от него идей, например позитивизма, который был ему совершенно чужд.

Стиль Челпанова отличали четкость, логичность, простота, он приводил большое количество примеров, придавая большое значение описанию экспериментальной процедуры и приборов. Не меньшее внимание в своих учебных занятиях уделял он обсуждению вопросов о природе этического акта, о соотношении этических и познавательных суждений. Эти проблемы не были для него только отвлеченными и теоретическими рассуждениями, Челпанов стремился и свою жизнь, свои отношения с учениками строить на основе данных воззрений. Один из его учеников - В.В.Зеньковский вспоминал, что честность и духовная правдивость с самим собой, не мешая его широте, педагогической заботливости и вниманию, определяли его моральные взгляды на конкретные проблемы жизни. Он также отмечал исключительное педагогическое чутье Челпанова, умение привлечь молодежь и помочь каждому найти свой путь.

В своей психологической концепции Челпанов последовательно отстаивал принцип «чистой, эмпирической» психологии, продолжая традиции западноевропейской школы. Он доказывал, что психология есть независимая, самостоятельная экспериментальная наука. Ее предметом является изучение субъективных состояний сознания, которые так же реальны, как и любые другие явления внешнего мира. Таким образом, Челпанов считал психологию наукой о сознании индивида, феномены которого не могут быть сведены к физиологическим явлениям или выведены из них.

Духовная эволюция постепенно привела Челпанова к мысли о том, что психологическая наука не должна основываться на устаревшей к XX в. позиции Вундта и Титченера. В 20-х годах на его взгляды оказала некоторое влияние феноменология Гуссерля, приверженцем которой был Шпет. Он также стремился ознакомить своих студентов с новыми для того времени психологическими направлениями - психоанализом, бихевиоризмом.

Будучи широко образованным человеком, он хорошо ориентировался в современных ему зарубежных научных школах, принимал участие практически во всех международных психологических конгрессах. Поэтому он не мог не оценить значение Вюрцбургской школы, важность поворота от исследования элементарных психических процессов к изучению высших познавательных функций. Это был выход к феноменологии познания, который открывал, как совершенно справедливо отмечал Челпанов, перспективы для дальнейшего развития психологии, преодоления ею методологического кризиса. Значение этих экспериментов для него было связано и с тем, что они подтверждали его философскую концепцию.

Предметом его размышлений были главным образом вопросы, связанные с теорией познания, гносеологией, поскольку он, как Лопатин, Введенский и другие ведущие психологи того времени, считал, что звеном, связующим философию и психологию, является гносеология.

Гносеологические и психологические исследования Челпанова близки по своей философской основе к неокантенианству. Он считал, что познание невозможно без наличия в сознании априорных элементов и идей, объединяющих наши чувственные представления в цельное знание, в опыт субъекта. О существовании априорных идей человек узнает из своего внутреннего опыта. В работах «Душа и мозг», «Восприятие пространства» Челпанов утверждал, что в результате самонаблюдения и самоанализа собственных впечатлений и возникают априорные понятия пространства, времени, причинности и др.

Задачи психологического исследования он видел в точном и объективном изучении отдельных элементов и фактов психической жизни, основанном как на экспериментальных данных, так и на результатах самонаблюдения. Таким образом, подход Челпанова к эксперименту вытекал из его методологических, философских позиций. Поэтому главным методом в его концепции оставалось самонаблюдение, хотя он подчеркивал необходимость дополнения этого метода данными эксперимента, сравнительной и генетической психологии.

Гносеологические взгляды Челпанова объясняют и его позицию при решении психофизической проблемы. Разъяснению этой позиции и его взгляда на взаимоотношения психического и физического посвящена книга «Душа и мозг» (1900). Полагая, что психология должна исследовать природу души и сознания, он считал материализм учением, непригодным для решения этих задач, поскольку, по его мнению, такие понятия, как материя и атом, являются умозрительными, а не опытными. Таким образом, в психике он видел два полюса - материю, головной мозг, с одной стороны, и субъективные переживания, с другой. Основываясь на этом взгляде, он не мог не прийти к идее о параллелизме души и тела. В работе «Душа и мозг» он писал, что «дуализм, признающий материальный и особенный духовный принцип, во всяком случае, лучше объясняет психические явления, чем монизм».

Вопросы, связанные с изучением границ и пределов познания, всегда занимавшие ученого, в период работы в ГАХНе он связывал с исследованием возможностей эстетического восприятия. Исследования искусства основывались на принципах, которые были установлены Челпановым при изучении личности, души человека. Им предложен особый метод познания личности (а позже искусства) - метод «вчуствования». Сущность его в том, чтобы не наблюдать факты со стороны, не объяснять их, а самому их пережить, пропустить их через себя. Если развитие сознания, по его мнению, связано с восприятием окружающего мира, то развитие самосознания формируется при осознании человеком своего внутреннего мира, причем активную роль в этом процессе Челпанов отводил воле. По его мнению, именно при осуществлении произвольного движения происходит осознание того, что это движение связано с собственным желанием, т.е. «тело осознается моим потому, что оно подчиняется моему «Я». Расширенный образ «Я», в котором соединяется представление о внутреннем мире с представлением о теле, и является, по мнению Челпанова, личностью. Челпанов изучал как психологические, так и психофизические причины появления эстетического удовольствия, связывая процесс восприятия искусства с сознательной работой мышления и с бессознательными процессами. При этом сознательное эстетическое удовольствие он объяснял, исходя из понимания душевной деятельности как направленной на достижение определенной цели. Противоположность между удовольствием и страданием, с его точки зрения, совпадает с противоположностью между свободным и воспрепятствующим действием. Таким образом, не только развитие личности, но и развитие эстетического чувства, формирование художественного вкуса Челпанов объяснял, исходя из волевого действия.

Бессознательные процессы, связанные с эстетическим восприятием, с точки зрения Челпанова, соотносятся с физиологическими и психофизическими процессами, а также с законами сохранения энергии, о чем говорили и другие ученые, исследовавшие в этот период художественное творчество, например Д. Н.Овсянико-Куликовский.

Хотя Челпанов и не создал оригинальной психологической теории, отечественная психология обязана ему появлением многих значительных научных имен. Будучи видным педагогом и организатором науки, он сыграл важную роль в формировании высокой исследовательской культуры российской психологической школы. Он создал свою школу, заложив основы дальнейшего плодотворного развития психологии в России.

Большое значение для развития экспериментальной психологии имели труды А. Ф. Лазурского(1874-1917), который, как и Грот, стремился разрешить проблему объективной интерпретации полученных при психологическом эксперименте данных, разработал свой метод естественного эксперимента и наблюдения. Он также является основоположником дифференциальной психологии в России. Совместно с А. П. Нечаевым он создал одну из первых психологических лабораторий в Петербурге. Впоследствии Лазурский на протяжении многих лет возглавлял психологическую лабораторию в Психоневрологическом институте В. М. Бехтерева.

В 1897 г. в выходившем под редакцией В. М. Бехтерева журнале «Обозрение психиатрии» была опубликована первая статья Лазурского, посвященная проблеме индивидуальных различий, - «Современное состояние индивидуальной психологии». Рассматривая достижения этой науки, он подчеркивал, что ее целью является исследование того, как видоизменяются «душевные свойства у различных людей и какие типы создают они в своих сочетаниях».

В работе «Очерк науки о характерах» (1909) Лазурский разрабатывал оригинальную концепцию «научной характерологии», в основе которой лежала идея о том, что индивидуальные особенности человека связаны с деятельностью нервной системы. Позиция Лазурского во многом отличалась от взглядов Штерна. Бине и Гальтона, так как он считал необходимым не ограничиваться прикладными исследованиями и доказывал важность формирования основ научной теории индивидуальных различий. С его точки зрения, чисто прикладной подход к ним сводится в конце концов к полному отрицанию возможности планомерного и систематического изучения характеров. Эта точка зрения противостояла, с одной стороны, прагматическому подходу тестологии, а с другой -распространенному в немецкой психологии мнению (которого придерживались Вундт, Дильтей и другие ученые), будто повседневный опыт, наблюдательность, сопереживание - лучший источник познания душевного склада личности.

Утверждение индивидуальной психологии как теоретической дисциплины не умаляет, подчеркивал Лазурский, значения опыта, прежде всего наблюдения и эксперимента, о важной роли которых писал ученый. При этом он рассматривал эмпирические данные о деятельности различных психических процессов не изолированно, но в системе, доказывая, что главной задачей экспериментального исследования является построение целостной картины человека. Исходя из наклонностей, способностей, темперамента и других индивидуальных качеств человека, можно построить полную, естественную классификацию характеров, которая и составит, по мнению Лазурского, основу новой науки.

Неудовлетворенность лабораторно-экспериментальными методами, существовавшими в начале века, побудила Лазурского искать другие способы психологического исследования. Он выступал за естественный эксперимент, при котором преднамеренное вмешательство в жизнь человека совмещается с естественной и сравнительно простой обстановкой опыта. Благодаря этому можно исследовать не отдельные психические процессы, как это обычно делалось в тот период, а психические функции и личность в целом. Этот подход, изложенный в работе Лазурского «Об естественном эксперименте» (1911), имел особенно важное значение для возрастной психологии и педологии, так как естественный эксперимент в данном случае часто дает не только более полные, но и более объективные результаты по сравнению с лабораторным экспериментом, часто неприемлемым в детской психологии.

Настаивая на единстве личности, Лазурский понимал его по аналогии с биологическим единством живых систем. Он не видел его социально-исторической природы, доказывая, что изучение индивидуальных особенностей может превратиться из описательной в объяснительную науку только тогда, когда будет установлена их связь с корковыми процессами.

Лазурский подчеркивал, что речь идет не о воскрешении френологии Галля, не о локализации способностей в отдельных обособленных участках больших полушарий, а об исследовании различных сторон деятельности тех или иных нервных центров. Так впервые психоморфологическое объяснение свойств личности заменялось нейродинамическим. Возможно, Лазурский пришел к этому взгляду под влиянием сотрудничества с Бехтеревым.

Однако он сотрудничал не только с ним, но и с известным психологом и философом С.Л.Франком, совместная работа с которым привела его к идее о двух сферах душевной деятельности - эндопсихической(внутренней) и экзопсихической(внешней). Лазурский высказал ее в курсе лекций «Общая и экспериментальная психология» (1912). Утверждалось, что эндопсихическая сфера основана главным образом на врожденных качествах человека и определяет наклонности, способности, темперамент, характер и другие прирожденные стороны личности. Экзопсихическая сфера формируется в процессе жизни, в ее основе лежит система отношений человека с окружающим миром, с людьми, которая показывает, как человек относится к основным категориям окружающей действительности. Введение категории отношениябыло шагом вперед по сравнению с механическим представлением, согласно которому воздействия среды на организм происходят по типу внешних толчков (именно такое представление доминировало тогда в дифференциальной психологии, не знавшей никаких других факторов, кроме наследственности и воздействующей среды).

Исходя из уровня развития разных эндо- и экзогенных факторов, Лазурский разработал первую типологию личности, а также систему диагностики и коррекции разных типов отклонений в процессе психического развития ребенка. Развернутое изложение основных положений его характерологии и типологии личности было дано в вышедшей уже после его смерти книге «Классификация личностей» (1922).

Защищая научную характерологию как опытную, объяснительную науку, опирающуюся на естественный эксперимент и изучение нейродинамики корковых процессов, Лазурский не придавал существенного значения математическим методам. Однако он ощущал недостаточность только качественных методов, предлагая использовать графические схемы для определения способностей ребенка. Преждевременная кончина прервала разработку приемов количественного анализа в характерологии, однако его работы заложили основу нового подхода к этой проблеме. Не менее важным является вклад Лазурского в разработку новых методов исследования психического развития. Идеи о естественном эксперименте, о необходимости создания опытной положительной психологической науки позднее были развиты в работах его ученика М. Я. Басова.

Оригинальная концепция эксперимента развивалась Н. Н. Ланге(1858-1921), который также стоял у истоков экспериментальной психологии в России. Ланге окончил историко-филологический факультет Петербургского университета, обучался, как и Введенский, у известного психолога Владиславлева. После стажировки во Франции и Германии (в Лейпцигском психологическом институте Вундта) он был назначен на должность приват-доцента Новороссийского (Одесса) университета (1888), а затем стал профессором этого университета, где проработал до конца жизни.

Ланге создал в университете при кафедре философии кабинет экспериментальной психологии с целью развития психологии как объективной науки и преподавания ее как учебной дисциплины. Это была первая университетская лаборатория экспериментальной психологии в России. Наряду с научной он активно занимался и общественной деятельностью, защищая принципы общедоступности образования, непосредственно организовывал деятельность школ, предпринимал попытки реализации принципов трудового обучения и методов пробуждения у детей научных интересов и умения самостоятельно мыслить.

Первая крупная психологическая работа Ланге - «Элементы воли» была опубликована в 1890 г. в журнале «Вопросы философии и психологии». Разрабатывая объективные методы исследования сознания, Ланге пошел по пути объяснения активности субъекта на основе анализа непроизвольных движений организма. Так как одним из главных объектов изучения сознания служил акт внимания, Ланге стал автором моторной теории внимания. Всоответствии с этой теорией Ланге полагал, что колебания внимания при так называемых двойственных изображениях (когда, например, рисунок воспринимается то как лестница, то как нависшая стена) определяются движениями глаз, обегающих изображенный контур. Моторная теория внимания Ланге принесла ему широкую известность на Западе.

Его работы ознаменовали начало открытой борьбы за утверждение экспериментального метода в отечественной психологии (психология в то время определялась главным образом как наука о сознании, которое открывает субъекту его самонаблюдение). Этому воззрению, сопряженному с субъективным методом, Ланге противопоставил понятие о «психическом мире» - огромном целом, простирающемся по планете, «от едва брезжащей зари сознания у низших животных и до высокого его развития у исторического и социального человека». Следуя генетическому стилю мышления, Ланге представил систему движений, совершаемых организмом, в образе ступеней, «лестницы форм». Тем самым он предвосхитил идею различных уровней построения движений. Им также было пересмотрено (вслед за Сеченовым) исходное понятие о рефлексе как своего рода «дуге», которое он заменил схемой «кольца».

Ланге выделил ряд стадий в психической эволюции, соотнося их с изменениями, претерпеваемыми нервной системой: стадию недифференцированной психики, недифференцированных ощущений и движений инстинктивного типа, стадию индивидуально приобретенного опыта и, наконец, качественно новую ступень - развитие психики у человека как социокультурного существа. С переходом к человеку психическая регуляция поведения становится качественно иной. Если у животных действует биологическая наследственность, то у людей передача от одного поколения к другому всей совокупности достигнутых знаний осуществляется через подражание и обучение, т.е. путем социальной преемственности. Он писал, что «душа человеческой личности в 99% случаев есть продукт истории и общественности». В связи с этим решающая роль отводится языку: «язык с его словарем и грамматикой формирует всю умственную жизнь человека, вводя в его сознание все те формы и категории, которые исторически развивались в предыдущих поколениях». В значении любого слова, писал Ланге, можно найти множество «полей сознания», уходящих все глубже в неопределенную темную даль. Он говорил о том, что океан истории мысли плещется за каждым словом через трактовку слова как основного элемента сознания, процесс анализа которого останавливается «не твердостью духа, а мраком отдаленности».

Таким образом, в своей последней обобщающей книге «Психология» (1914) Ланге переходил от дарвинизма к истинному историзму. В этих его суждениях отразилась одна из общих тенденций развития мировой психологической мысли. Работы Ланге явились самым крупным достижением российской экспериментальной психологии на рубеже XIX-XX вв.

Широкое распространение получила в России на рубеже XIX-XX вв. и теория психологизма, о которой уже упоминалось. Наибольшее влияние она оказала на литературоведение и юриспруденцию. Благодаря развитию экспериментального метода и математического анализа психология, по общему мнению, в это время вступила окончательно и бесповоротно в число точных наук. В качестве такой объективной, позитивной дисциплины она и была объявлена основной наукой о духе, все же остальные науки о человеке рассматривались как производное от нее или методы психологии. Предмет этих наук, как и предмет самой психологии, понимался в виде кристаллизованной формы духовного творчества. С такой точки зрения, наука, искусство, право существуют только в переживаниях отдельных людей и все эти проявления объективного духа являются лишь продуктами индивидуально-психической деятельности. Такое безграничное расширение пределов психологии было равнозначно возведению ее в ранг научной философии.

Теория психологизма повлияла и на развитие самой психологии, так как в рамках той психологии, которая существовала к началу 80-х годов, т.е. психологии эмпирической и психофизической, невозможно было решать психологические проблемы этики, эстетики, логики. Так, в частности, возникла волюнтаристическая психология, которая попыталась решить поставленные перед ней психологизмом проблемы.

В литературоведении психологическое влияние связано прежде всего с именем Д. Н.Овсянико-Куликовского и его теорией психологии творчества. В юриспруденции психология проявилась главным образом в работах Л. И. Петражицкого, посвященных развитию нравственных и правовых чувств.

Л.И.Петражицкий (1867-1931) был одним из наиболее значительных представителей теории психологизма. Первоначально поступив на медицинский факультет Киевского университета, он перешел на юридический факультет, по окончании которого продолжил юридическое образование в Берлине. По возвращении в Россию в 1897 г. Петражицкий защитил докторскую диссертацию и стал в 1898 г. заведующим кафедрой энциклопедии и философии права в Петербургском университете. В этот период Петражицкий активно занимался не только научной, но и политической деятельностью. Он входил в ЦК партии кадетов и был избран депутатом Первой Государственной думы. В 1918 г. он эмигрировал в Польшу и стал профессором и заведующим кафедрой философии Варшавского университета, которую и занимал до конца жизни (он покончил самоубийством в состоянии сильной депрессии).

Занимаясь теорией психологизма, Петражицкий связывал психологию с юриспруденцией в своих работах, посвященных развитию нравственных и правовых чувств: «Введение в психологию права и нравственности. Основы эмоциональной психологии» (1908), «Теория права и государства в связи с теорией нравственности» (1909), «Новое учение о праве и нравственности» (1910).

Петражицкий доказывал, что право есть психический фактор общественной жизни и потому оно действует изнутри, через психику, а не извне, через давление общества. Таким образом, право (как наука и искусство) существует только в переживаниях отдельных людей и является кристаллизованной формой индивидуально-психической деятельности. Действие права состоит, доказывал ученый, во-первых, в возбуждении или подавлении мотивов к разным действиям, а во-вторых, в укреплении и развитии одних склонностей и черт человеческого характера и искоренении других, т. е. в воспитании народной психики. Первое действие он называл мотивационным или импульсивным действием права, а второе -его педагогическим действием. Таким образом, Петражицкий пересмотрел существовавшие в его время взгляды на проблему и предмет права, переводя его во внутренний план и исследуя прежде всего способы формирования правовой, или нравственной, мотивации.

Говоря о недостатках современной ему психологии, Петражицкий доказывал необходимость построения новой психологии эмоций, причем на первый план выдвигал исследование проблемы мотивов. Создание научной теории мотивации поведения, подчеркивал он, есть необходимое условие для научного построения не только права, но и множества дисциплин, которые имеют дело с человеческим индивидуальным и массовым поведением, с социальными явлениями, их историей и другими подобными дисциплинами.

Петражицкий выдвинул гипотезу, что все внутренние переживания, которые имеют двойную пассивно-активную природу, следует для построения научной психологии объединить в один класс психических феноменов, противопоставив их известным ранее односторонним элементам, имеющим односторонне-пассивную природу (к ним он относил познание и чувства) или односторонне-активную природу (к ним он относил волю). Этот новый класс психических явлений он предложил назвать эмоциями. Изучая психику на основании биологических и механических законов (прежде всего закона сохранения энергии), он писал, что эмоции представляют собой вследствие их двойственной, раздражительно-моторной природы коррелят двойственной, центростремительно-центробежной анатомической структуры нервной системы и являются прототипом психической жизни вообще, с ее двойственным, пассивно-активным характером.

Связывая развитие эмоций с формированием нравственного и правового самосознания индивида, Петражицкий утверждал, что существуют специальные интеллектуально-эмоциональные образования, которые представляют собой ассоциации между определенными представлениями и эмоциями долга (он называл их представлениями нормативных фактов). Содержание таких представлений образуют позитивные нормы общества.Этические же убеждения, в которых нет таких дополнительных ассоциаций с нормативными фактами, он называл интуитивнымиили автономными,показывая, что первые имеют связь с общественными нормами и требованиями, а вторые вырабатываются самим индивидом, автономно, без дополнительного влияния общества.

Кроме моральных норм существуют еще и нормы права, которые ученый называл атрибутивными,обязательно-притязательными нормами и которые отличаются от нравственных норм именно своей обязательностью, а не добровольностью исполнения. Он считал, что между чисто императивными этическими явлениями (моралью)и императивно-атрибутивною их ветвью (правом)существуют два важных, с точки зрения их влияния на поведение, различия. Этической психике, морали чужда активная мотивация, свойственная праву, а атрибутивный характер правосознания сообщает пассивной этической мотивации особую силу, так что эта мотивация решительнее и надежнее, нежели чисто моральная.

При этом Петражицкий считал, что переход от моральных, необязательных к правовым, обязательным эмоциям является шагом вперед по пути социального прогресса, так как то социально-разумное и желательное поведение, которое вначале соблюдалось лишь наиболее выдающимися в этическом плане людьми, превращается в общее и правильное социальное явление. Он также доказывал, что колебание уровня правового сознания народа не является врожденной особенностью национального духа, а отражает влияние культуры и социального окружения, показывая подъем или упадок правового сознания народа в тот или иной исторический момент. Он делал вывод о том, что без учета императивно-атрибутивной правовой психики и ее моторного действия нельзя понять человеческую жизнь, индивидуальное и массовое поведение, психические пружины и причины экономических и иных общественных процессов.

Говоря о формировании социально активной и нравственной личности, Петражицкий подчеркивал, что отсутствие развитого правового сознания связано с отсутствием личной свободы, поэтому необходимо как можно раньше развивать как личностное самосознание детей, так и правовые атрибутивные эмоции. Такой подход позволил ему прийти к важному положению его теории - обоснованию роли мотивов и эмоций в процессе социализации человека, усвоения им нравственных и правовых норм.

Для российского искусства, прежде всего для художественной литературы, исследования морального, нравственного развития людей были не менее важной проблемой, чем для отечественной психологии. Поэтому неслучайно возникают психолингвистические концепции, изучающие роль литературы в осознании и трансляции типичных для определенной исторической эпохи переживаний.

Так, ученые отмечали, что популярность какого-то художественного произведения в определенную эпоху объясняется тем, что мысли и настроения его автора близки многим, и эти произведения позволяют людям лучше понять себя и свое время. Не менее важны, с данной точки зрения, знания о том, кто из героев прошлого особенно часто упоминается в определенный период, это также помогает точнее и глубже понять типичные переживания и стремления людей в конкретную эпоху. В 20-х годах более подробно об этом писал Г. Шпет, доказывая, что именно такого рода переживания и лежат в основе национальной идентичности. Недаром в пореформенную и послереформенную эпохи наибольшее внимание ученых и писателей привлекала личность Петра I, а в 80-90-х годах XIX в. - Пушкина. Не менее примечательна и нараставшая в начале XX в. в России популярность драм Шекспира, особенно «Гамлета», на что одним из первых обратил внимание Лопатин.