Переговоры со Швецией, Молдавией и Турцией

В такой сложной и запутанной обстановке Хмельницкий в 1656 г. ведет оживленные сношения с Молдавией, формально считавшейся вассалом Турции, а также и со Швецией. Последняя уговаривает Хмельницкого разорвать отношения с Русским Государствам и связать судьбу Украины-Руси со Швецией.

В шведских и русских архивах сохранилось не мало документов, связанных с переговорами Хмельницкого со шведами. Из иих видно, что Швеция хотела оторвать Хмельницкого от Москвы, но нигде нет указаний, что он на это соглашался, как об этом голословно утверждают Грушевский и его “школа”.

Хмельницкий слишком хорошо знал настроение своего народа и решиться на разрыв с Москвой, связаться со Швецией — означало рисковать и своей гетманской булавой и своей собственной головой. Для объективного исследователя ясно, что переговоры Хмельницкого со Швецией были его тонкой и сложной дипломатической игрой, имевшей целью ослабление Польши и недопущение, чтобы она всеми своими силами обрушилась на Украину-Русь.

Совсем другого характера были переговоры Хмельницкого с Молдавией, которая, хотя формально и считалась вассалом Турции, вела свою собственную политику и, то помогала Польше, то (гораздо чаще) становилась в ряды ее врагов. О подлинных же стремлениях Молдавии неопровержимо свидетельствует хранящаяся в ЦГАДА просьба Молдавского господаря о принятии Молдавии в состав Русского Государства. Просьба эта подана в апреле 1654 года и в ней говорится, что вся Молдавия желает быть в составе Русского Государства, “по примеру Богдана Хмельницкого”.

Удовлетворение этой просьбы значило бы начало войны с Турцией, а кроме того Русское Государство не имело тогда с Молдавией общих границ и лишено было возможностей ее защищать в случае неизбежных репрессий Турции и более чем вероятного нападения Польши или Крыма.

Из этих соображений вопрос о вхождении Молдавии в Русское государство тогда (1654 г.) остался открытым.

Кроме Швеции и Молдавии в течение 1656 г. Хмельницкий вел оживленные переговоры и с другими государствами, соседями и врагами Речи Посполитой Польской: с Турцией и ее вассалами — Валахией, Трансильванией и Крымом.

Переговоры эти (о чем сохранились документы в различных архивах) сепаратисты приводят как доказательство существования независимой, суверенной “Украинской Казацкой Деджавы”, которая имела дипломатические отношения с иностранными государствами, следовательно, была ими признана как независимое государство. Однако при объективном рассмотрении этих дипломатических сношений становится ясно, что это были вовсе не нормальные дипломатические сношения между отдельными государствами, а попытки, с одной стороны, врагов Польши использовать восставшее население части Речи Посполитой — Украины-Руси для борьбы с ней и, с другой стороны, стремление Хмельницкого использовать этих врагов Польши для предотвращения наступления поляков на территорию освобожденную от польской администрации. Понимая это, становится ясным, почему дипломатические сношения Хмельницкого ограничивались исключительно соседями и врагами Польши, не распространяясь на другие государства. Так, например, нигде нельзя найти доказательства о дипломатических сношениях с сильнейшими тогда в Европе государствами, как Австрия, Англия, Испания, Венеция. Казалось, логично бы было “независи- мой Казацкой Державе”, хотя бы сдeлaть попытку установить дипломатические отношения с этими государствами, но нигде в архивах доказательств существования таких попыток не обнаружено.

И наоборот, есть не мало исторических документов, свидетельствующих об отрицательном отношении этих государств к восстанию Хмельницкого, которое они считали мужичьим бунтом” против законото короля.

Надо полагать, что в такой оценке восстания Хмельницкого не малую роль сыграла католическая церковь, а также и антифеодальный характер восстания.

Не надо забывать, что в описываемый период королем Польши был иезуит, женатый на француженке, и что в Европе еще не был забыт принцип “чье правление — того и вера”, принятый в 1555 г. европейскими монархами на соборе в Аугсбурге, после длительных религиозных войн.

Об отношении самой могущественной тогда в Европе державы — Франции к “Казацкой Державе” красноречиво свидетельствуют мемуары герцога Грамона, маршала и пэра Франции.

Этот аристократ, близкий к королю Людовику XIV, с группой французских аристократов, с ведома и одобрения короля, отправился из Франции помотать польскому королю Яну Казимиру “подавлять хлопский бунт” и “выгнать за Урал Московского царя”, который этим бунтарям помогал. В 1664 г. он принял участие в польской агрессии, которая, дойдя до Глухова, кончилась для поляков позорным бегством и на долгие годы отбила у них охоту к походам на восток. Не малую роль в попытках поляков “усмирить бунт Хмельницкого” играли и немцы — наемные войска, а также добровольцы — подданные Австрийского императора, о чем сохранилось не мало документальных доказательств в архивах.

Эти факты с полной убедительностью еще раз опровергают миф сепаратистов о существовании “Украинской Державы”, которая, по их словам, “поддерживала дипломатические отношения со всеми европейскими государствами”.

В действительности же, как упомянуто выше, это были только переговоры с врагами Польши с целью создать против нее коалицию. В основном переговоры эти окончились неудачно ибо Турция хотела подчинить себе Украину — Русь, Молдавия открыто тяготела к Москве, а Крымские татары стремились создать обстановку для грабежа.

Дело ограничилось совместными действиями Швеции и Трансильвании, протестанских государств, против католической Польши, в которых частично принял участие и Богдан Хмельницкий. Зимой 1656-1657 г. он послал в помощь Трансильванскому господарю Ракочи, который совместно с Швецией напал на Польшу, три полка казаков под командованием киевского полковника Ждановича. Но Ракочи вскоре был разбит поляками, а в отряде Ждановича вспыхнул бунт. Грушевский, пишет, что причиной бунта было нежелание казаков воевать без согласия на это Москвы, которая в то время была с Польшей в перемирии. Встретивши в походе Московское посольство, казаки, помимо Ждановича, обратились к нему с заверением, что против воли царя они воевать не будут. Приводя этот факт, М. Грушевский тем самым свидетельствует о подлинных настроенниях казачества, которые, очевидно, назвать враждебными Москве нельзя. Ждановичу ничего не оставалось делать, как вернуться назад и доложить уже тяжело больному Хмельницкому обо всем происшедшем.