ЧУДЕСА ПИФАГОРА

С юности много было чудесного в Пифагоре — совершенное тело, благородная осанка и величие, длинные золотистые волосы необычайной красоты. Немало и чудес было сотворено Пифагором в течение долгой жизни.

Направляясь из Сибариса в Кротон, Пифагор встретил на побережье рыбаков и, когда они еще тянули из глубины тяжелую сеть, сказал им, каков будет улов, и точно назвал число рыб. На вопрос рыбаков, что он велит им делать, если так и будет, он приказал отпустить рыб невредимыми, сперва точно пересчитав их. И еще более удивительное обстоятельство: ни одна из рыб за то долгое время, пока велся подсчет, находясь вне воды, не задохнулась, пока он был рядом. Заплатив рыбакам за рыбу, Пифагор ушел в Кротон.

Однажды, когда в гавань Мегар Сицилийских¹ (иные говорят — Метапонта) входил корабль, груженный товаром, а находившиеся на берегу молились, чтобы корабль вернулся невредимым, опасаясь за груз, Пифагор подошел и сказал: «Вот увидите: этот корабль везет покойника, не молитесь, чтобы вам досталось то, что находится на подплывающем судне, ибо достанется вам мертвец». Так и было.

Однажды в Кавлонии² он предвестил появление белого медведя. Случилось так, что некто захотел послушать его речь, но Пифагор не хотел говорить, пока не появится какое-нибудь знамение. После этого вдруг явилась белая медведица.

Однажды в Сибарисе он взял в руки толстую ядовитую змею и затем отпустил ее.

Говорят, что в Тиррении укусившую его маленькую змею, укус которой считается смертельным, он сам убил своим укусом.

Пифагорейцам он сам предсказал восстание, которое действительно произошло. Поэтому он и уехал заранее в Метапонт, никем не замеченный.

Переходя однажды с другими реку Каса³ (или Несс) вброд, он услышал, как его окликнул громкий и сверхчеловеческий голос: «Привет, Пифагор!» Спутников его объял ужас. Но он обратился к реке с приветствием, и река ответила три раза.

Однажды его видели в Кротоне, Метапонте и Тавромении⁴ в один и тот же день и час. Говорят, что случилось это незадолго до смерти Пифагора.

Присутствуя как-то на состязании и сидя в театре, он встал и, обнажив собственное бедро, невольно показал его сидящим рядом. Оно было золотым. Видел его золотое бедро и гипербореец Абарид.

Кротонцу Миллию он напомнил, что тот — фригиец Мидас⁵, сын Гордия⁶ в новом воплощении, и отправил его во Фригию⁷, чтобы совершить на могиле Мидаса поминальный умилостивительный обряд.

Однажды белый орел подпустил его к себе и дал себя погладить. Пока Пифагор ласкал его, орел сидел спокойно.

Однажды в Метапонте он почувствовал жажду, зачерпнул воды из источника и, попив, предсказал, что на третий день будет землетрясение. Это в точности сбылось.

На пути из Тарента в Кротон Пифагор посоветовал своему гостеприимцу в Сибарисе Перилаю переселиться вместе с семьей в другой город. Тот не послушался. Вскоре Сибарис был побежден, захвачен и опустошен.

Во время поездки Пифагора в Лакедемон ему ночью во сне явился Геракл и приказал передать спартанцам, чтоб они не ценили ни золота, ни серебра. Той же ночью Геракл во сне являлся и царям, повелев им слушаться Пифагора. Поутру Пифагор объявил лакедемонянам, чтоб не ценили ни золота, ни серебра, иначе их доблесть исчезнет, а держава рухнет. Они вняли его словам.

Остановив даунийскую⁸ медведицу, приносившую огромный вред местным жителям, Пифагор долго гладил ее. Покормив хлебом и орехами, он отпустил животное, взяв с нее обещание никогда больше не касаться одушевленных существ. Медведица тотчас ушла в горы и леса, и с той поры никогда не видели, чтобы она совершала нападения даже на неразумных животных.

Увидев в Таренте⁹ на разнотравье быка, жевавшего зеленые бобы, Пифагор, подойдя к пастуху, попросил его сказать быку, чтобы он не ел бобов, ибо из одного и того же перегноя возникли люди и проросли бобы. Когда пастух посмеялся над ним и отказался, ибо бык не послушает его, Пифагор, подойдя к быку, долго что-то шептал ему на ухо. В результате бык не только тотчас перестал есть бобы, но и впоследствии никогда не ел их и до глубокой старости жил в Таренте, возле храма Геры, где питался пищей из рук людей. С той поры его стали называть священным быком Пифагора.

На Олимпийских играх, когда Пифагор беседовал с учениками о гадании по полету птиц, о символах и знаках, говоря, что орлы — вестники богов, посылаемые боголюбивым людям, в небесах появился орел. Пифагор заставил его спуститься к нему и, погладив, отпустил назад.

Человека, собиравшегося сообщить ему о смерти сына, он опередил, сказав о ней сам.

Пифагор доподлинно знал, что до Троянской войны он был Эталидом, во время Троянской войны — Эвфор-бом, позже Гермотимом из Клазомен, потом рыбаком Пирром на Делосе. Он помнил все прежние воплощения своей души и знал, что с ним случится в будущем.

Удивление вызывает и строжайшая засекреченность пифагорейского учения: в течение стольких поколений никому не попадали в руки никакие записи пифагорейцев вплоть до времени Филолая.