Первые крупные частные предприниматели

Первым крупным предпринимателем-феодалом был боярин Борис Иванович Морозов.

Следует оговориться, что Морозов был не просто представителем одного из боярских родов, он был свояком царя Алексея Михайловича, т.е. мужем сестры царицы, и главой российского правительства. Б.И. Морозов возглавлял четыре важнейших приказа, в том числе Приказ Большой казны — главное финансовое ведомство государства. Его жесткая финансовая политика, увеличение налогов, в частности, налога на соль, о котором речь пойдет особо, вызвала народное восстание. По требованию восставших царь был вынужден удалить с государственных постов своего воспитателя Б.И. Морозова и созвать Земский собор — тот самый Земский собор, который официально установил крепостное право.

Таким образом, говоря о предпринимательской деятельности Морозова, нужно учитывать и его связь с государственной властью.

Б.И. Морозов использовал крестьянские текстильные промыслы, организовав территориальное разделение труда. Пряжа, изготовленная в подмосковных селах, поступала боярину в виде оброка, затем отсылалась в села Нижегородского уезда, где из нее готовилось полотно. В одном из сел «польские люди — ткачи» (т.е. военнопленные, задержанные в России в период польско-шведской интервенции) ткали по заказу боярина широкие полотна (1,5 аршина), которые в России ткать еще не умели, и учили этому местных крестьянок. Правда, мы не знаем, готовились ли эти ткани на продажу.

Но Морозов занимался не только текстильным производством. Главное место в его промышленной деятельности занимало изготовление поташа. У него было 17 «будных майданов» (заведений по производству поташа), и сбыт продукции заграницу приносил ему до полумиллиона рублей выручки в год (в переводе на деньги начала XX в.).

В 60-е гг. XVII в. 75% всего поступавшего в казну поташа поставляли 10 бояр и дворян. Именно они, владельцы лесов и зависимых работников из крестьян, только и были в состоянии заниматься этим производством. При этом 56% всего поступавшего в казну поташа давали промыслы Морозова.

Каждый будный майдан был самостоятельным предприятием, на котором было занято до десяти работников. Перечень рабочих специальностей («будники», «воштари», «поливачи» и др.) свидетельствует о разделении труда. Следовательно, по этому показателю майданы можно считать мануфактурами. Работу каждого майдана контролировал «дозорщик», который вел приходно-расходную книгу.

Таким образом, если текстильное производство в хозяйстве Морозова — это лишь внесение организационных элементов в существовавшие и прежде промыслы, то поташ производился на предприятиях, созданных владельцем.

Вскоре все частные промыслы перешли в ведение Большой казны, т.е. была установлена государственная монополия не только на экспорт, но и на производство поташа. Монополия на сбыт поташа заграницу приносила казне высокий доход. Например, в 70-х гг. XVII в. в Вологде пуд поташа обходился казне в 22 копеек, а продавался заграницу за 70 копеек. Часть поташа производилась на казенных Арзамасских промыслах.

В имениях Морозова было организовано и железоделательное производство. В Звенигородском уезде боярин построил в XVII в. железоделательный завод, на котором работало 20 поляков из военнопленных. Завод был «вододействующим», т.е. его механизмы приводились в движение от водяного колеса. Это значит, что там была доменная печь, потому что только для нее требовалось механическое дутье и механические молоты. Такие доменные заводы принято относить к мануфактурному производству.

В другом имении, около Нижнего Новгорода, железо плавили в «домницах», т.е. по обычной технологии крестьянских промыслов.

Действовали в имениях Морозова и винокуренные заведения, где перерабатывалось зерно его вотчин, что было выгоднее, чем продавать его. Морозову принадлежали также кирпичные и кожевенные заведения, мукомольные мельницы и рыбные промыслы. В этих отраслях работа была организована традиционно. Рыбные промыслы существовали еще в Киевской Руси; кирпич обычно заготовлялся при строительных работах; в кожевенном деле, как и в текстильном, Морозов использовал существовавшие до этого промыслы, а муку в России давно мололи не ручными жерновами.

Таким образом, в хозяйстве Морозова сочеталось использование крестьянских промыслов с организацией новых железоделательных, поташных и винокуренных заведений, достигавших иногда стадии мануфактуры. Заметим, впрочем, что эти заведения возникали в отраслях, связанных с государственным хозяйством и государственными потребностями. Естественно, на предприятиях Морозова использовался крепостной труд, а в традиционных промыслах практиковалась барщина или продукция поступала боярину в виде оброка.

Промышленное предпринимательство Морозов сочетал с оптовой торговлей. Он не только продавал хлеб, производимый в собственных имениях, но занимался также скупкой, перепродажей зерна и других сельскохозяйственных продуктов, вел экспортную торговлю хлебом и кожами.

После его смерти осталось в кабалах, т.е. розданных в долг под проценты, около 80 тысяч рублей (1,4 млн. рублей на деньги начала XX в.). Следовательно, Морозов к тому же был еще и одним из крупнейших ростовщиков.

Итак, один из первых, крупнейший по тем временам предприниматель — не горожанин, не бюргер, а боярин-феодал.

В числе первых промышленных предпринимателей России были не только бояре. Второй род крупнейших промышленников — Строгановы.

В XVII в. на солеваренных промыслах реки Камы, принадлежавших Строгановым, работали тысячи людей.

Выдвинувшись из крестьян, Строгановы достигли такого могущества, что превратили Западный Урал в свою вотчину, хотя не были ни боярами, ни дворянами. Но они обеспечивали огромный доход казне, да к тому же действовали в пограничных землях, обороняя русское государство с востока. Поэтому им были даны такие права, что их владения стали фактически государством в государстве — со своими городами, крепостями, войском. Они же начали и завоевание Сибири: организовали и снарядили поход Ермака. А базой этого могущества был солеваренный промысел.

На Урал Строгановы пришли с севера. В конце XV — начале XVI вв. поморские крестьяне Строгановы в городе Соли Вычегодской на Северной Двине стали скупать имевшиеся там соляные варницы у крестьян и посадских людей. Таким образом, они не стали основателями производства, а лишь использовали традиционный промысел. Впрочем, варницы и земли они не столько покупали, сколько получали через ростовщическую деятельность. Они давали деньги в долг, а когда должник не мог вернуть ссуду с процентами, его имущество переходило в собственность кредитора. Таким образом в руках Строгановых сконцентрировались варничные угодья и дворы с хозяйственными постройками, в которых разместилась их огромная семья и дворовые люди. Во второй половине XVI в. они уже стали полновластными хозяевами в Соли Вычегодской, и в 1586 г. там вспыхнуло даже народное восстание против притеснений Строгановых, — восстание не против государства или феодалов, а против промышленных предпринимателей из крестьян.

Кроме соляного промысла, Строгановы вели обширную торговлю, скупая на Урале пушнину у хантов и манси и продавая через Архангельск иностранцам. Создавая для скупки пушнины опорные базы, они закрепились на Каме. К этому времени Строгановы уже имели прочные связи с правительством, оказывая важные услуги государству и лично Ивану Грозному, поэтому по их просьбе в 1558 г. им передали обширные земли Прикамья. Согласно полученной грамоте, в их распоряжении оказалась практически вся территория нынешней Пермской области — по реке Каме и ее притокам, «от устья и до вершин». Строгановы писали в своем прошении, что это «пустые» земли, т.е. земли без людей. Русского населения там действительно не было, там жили только манси и коми. Центром новых владений был сначала основанный Строгановыми город Орел (откуда была отправлена дружина Ермака на завоевание Сибири), а когда Кама, меняя русло, стала подмывать городские стены и затоплять город, пришлось построить новый город — Новое Усолье.

Если в начале XVI в. Строгановы еще числились крестьянами, то к концу этого века они уже стали купцами, а в XVII в. получили почетное звание «именитых людей». Дворянами они становятся только в XVIII в.

Итак, главная отрасль их хозяйства — солеваренный промысел. Соляная промышленность в России занимала особое положение. Во-первых, изначально это было относительно крупное товарное производство. Соляные источники были не везде и обычно оказывались в чьей-либо собственности. Выварка соли требовала устройства соляных варниц, на каждой из которых работало не менее 10—12 человек. Кроме того, требовалась дополнительная рабочая сила для вспомогательных операций — заготовки дров для выпаривания соли из рассола, добывания самого раскола, доставки готовой соли на места продажи. Поэтому солеварение требовало вложения определенных капиталов и привлечения значительного числа крепостных или наемных работников. Это был традиционный крестьянский промысел, но состоявший из относительно крупных производственных единиц.

Во-вторых, соль относилась к числу казенных монополий. Правда, солью пока торговало не государство, но продажа соли велась под его контролем и облагалась высокими пошлинами. Так, в конце XVII в. государство устанавливало цену соли, выручка с каждого пуда продаваемой соли шла в казну, а при продаже остальных четырех казна забирала десятую часть выручки.

Строгановы, однако, не ограничивались добычей соли. В составе их хозяйства функционировали металлургическое и кожевенное производства и рыбно-звероловный промысел. Металлургическое производство имело вспомогательный характер. Для соляных варниц требовалось оборудование: буровые инструменты (рассол добывался из-под земли), «црены», на которых выпаривалась соль, и многое другое. Поэтому уже в Соли Вычегодской Строгановы имели несколько кузниц. Позже они стали добывать и перерабатывать медную и железную руду на Урале около Пыскорского монастыря. Впрочем, техника медеплавильного и железоделательного «заводов» Строгановых оставалась на уровне крестьянских промыслов. Оба эти завода они впоследствии передали Пыскорскому монастырю.

Кожевенные мастерские у Строгановых были в Соли Вычегодской, Вологде, Ярославле, Казани и в уральской вотчине. Но и это производство оставалось на уровне крестьянских промыслов и, очевидно, имело вспомогательный характер.

В XVI в. Строгановы организовали промысловую колонию на Новой Земле. Их люди добывали там моржей, нерпу, рыбу и китов-касаток.

На службе у Строгановых находилась большая группа людей, которые были в разных формах зависимости. В сущности, это был патриархальный клан, в котором высшие служащие находились в одном положении с дальними родственниками.

Составной частью хозяйства Строгановых было сельское хозяйство. Но если у боярина Морозова, имевшего около 300 сел и деревень и десятки тысяч зависимых крестьян, сельскохозяйственное производство представляло самостоятельную отрасль, служившую основой всех остальных, то у Строгановых оно играло вспомогательную роль. Для содержания зависимых людей, действия соляных промыслов требовалось много хлеба, овса и сена. Закупать все это в условиях слабого еще развития рыночных отношений, да к тому же не в Москве или Ярославле, а на восточной окраине, было дорого, сложно, а часто даже и невозможно. Поэтому хозяйство строилось на натуральной основе, и необходимые сельскохозяйственные продукты производились на месте.

Следует отметить еще одну сторону деятельности Строгановых — культурную. В их мастерских родилась знаменитая строгановская школа иконописи. В начале XVII в. в их личной библиотеке было около двух тысяч книг — огромное количество по тем временам. Строгановы были крупнейшими, но не единственными предпринимателями недворянского происхождения.

Хозяйство торгового человека из Ярославля, Светешникова, — было во многих отношениях похоже на хозяйство Строгановых. Светешников тоже занимался солеварением, но если Строгановы с солеварения начинали, то Светешников начал с торговли.

Соляные промыслы Светешникова находились на Волге — около Костромы и Самары. На промыслах использовался наемный труд. Так же, как у Строгановых, практиковалось разделение труда: в составе рабочих были «сливальщики», «перетрухи, «трубники» и др.

Если костромской промысел находился в уже освоенной русскими местности, то самарский — в незаселенной степи, под постоянной угрозой набегов кочевников. Поэтому для охраны варниц и поселка была построена крепость, гарнизон которой составляли три десятка «боевых людей» — «пищальников».

Чтобы обеспечить промыслы продовольствием и фуражом, Светешников не только привлек крестьян для поселения на его землях при промыслах, но и организовал при варницах животноводческое хозяйство. Непосредственно в солеварении на самарском промысле было занято около 40 человек, а с поселившимися при промыслах крестьянами и «боевыми людьми» — свыше ста. Следует добавить, что кроме земельных владений при промыслах, Светешников имел деревни с крестьянами в разных районах России.

Но в основном Светешников занимался все-таки торговлей. Отделения его торговой фирмы были в Мангазее, Якутске, Тобольске, Нижнем Новгороде, Архангельске, Ярославле, Перми, Москве и Пскове. Ежегодно в Сибирь направлялись обозы с русскими и европейскими товарами, которые обменивались там на пушнину. Не довольствуясь тем, что можно было обменять у местных жителей, Светешников организовывал «ватаги» из русских охотников для добычи соболей, обеспечивая их необходимыми припасами. В Архангельске эта пушнина обменивалась на западные товары. В середине XVII в. состояние Светешникова достигло 40 тыс. рублей (около 500 тыс. рублей на деньги начала XX в.).

Несколько слов еще о двух предпринимателях из купцов. Гостю Панкратьеву принадлежало 13 варниц Сереговского усолья на Северной Двине. Промысел обслуживался частично наемными людьми, частично — холопами владельца.

Сельским хозяйством при промыслах занимались также холопы: они работали на скотном дворе и занимались хлебопашеством в четырех деревнях.

Ярославский купец Гурьев начал с торговли. Его приказчики действовали в сибирских городах, Казани, Астрахани. На Яике (Урале) он организовал рыболовный промысел, где не только ловили, но и перерабатывали осетровую рыбу. От других осетровых промыслов гурьевский отличался тем, что здесь работали его зависимые люди. Для защиты промыслов и поселка была построена крепость.