Развитие предпринимательства в других отраслях хозяйства

Текстильная промышленность. В начале XVIII в. появились казенные текстильные предприятия: Хамовный двор в селе Преображенском под Москвой, который готовил парусину для флота, Полотняный завод и Суконный двор в Москве и др. Все они производили продукцию низкого качества, были крайне нерентабельны и к концу 20-х гг. почти все переданы создаваемым специально из купцов «кумпанствам». Впрочем, в большинстве случаев и «кумпанства» оказывались несостоятельными, часть компанейщиков выходила из дела, и мануфактуры в конечном итоге попадали в руки предприимчивых купцов-мануфактурщиков.В частных руках мануфактуры оживали. Если вначале почти все они были нерентабельны и выпускали продукцию низкого качества, то к концу царствования Петра I качество продукции улучшилось, а предприятия уже не были убыточными.В 1725г. в России было 23 частных и 5 казенных текстильных мануфактур, из них 12 суконных, 15 полотняных и 10 шелковых. Почти все они находились в Москве или под Москвой. Столица была перенесена в Петербург, там был двор и государственные учреждения, но указом перенести на новое место экономический центр страны было невозможно. Сохранялась преемственность: раньше вокруг Москвы и Ярославля располагались текстильные промыслы, а теперь — мануфактуры. А Москва центр продажи. Текстильная мануфактура петровского времени была централизованной, т.е. раздача работы на дом не практиковалась. Но это не значит, что все работы проводились в одном помещении. Мануфактура представляла собой «двор», обнесенный высоким забором. В этом дворе размещались несколько ткацких светлиц, амбары, баня, контора.По составу рабочих текстильных мануфактур к середине XVIII в. 5,3% были крепостными, 84,4% — посессионными, 10,3% — наемными. Преобладали, таким образом, посессионные мануфактуры, к которым рабочие были прикреплены государством и которые действовали под контролем государства. К 1776 г. в результате законов Екатерины II доля наемных увеличилась до 40%, хоть принудительный труд все еще преобладал.Текстильную промышленность принято делить по виду сырья на подотрасли, причем развитие каждой из них имело свои особенности.Льнопеньковая промышленность готовила холст, полотно, парусину. За период с 1725 по 1800 гг. число заведений этой подотрасли выросло с 15 до 318, т.е. в 21 раз; число рабочих — с 3 до 29 тыс., т.е. почти в 10 раз; а производство тканей — с 1,5 до 21 млн. аршин, т.е. в 14 раз. Русские мануфактуры использовали лишь небольшую часть льна и пеньки, производимых в России. В 40-х гг. они перерабатывали 3% от того количества волокна, которое шло на экспорт, в 90-х гг. — 19%. При этом подавляющая часть продукции самих мануфактур — 60—80% — тоже шла на экспорт.Шерстяная промышленность росла несколько медленнее льнопеньковой. Число заведений этой подотрасли с 1725 по 1800 гг. выросло в 11 раз, численность рабочих — в 10 раз, а объем продукции — в 6 раз, с 500 тыс. до 3 млн. аршин. Если развитие льнопеньковой промышленности резко ускорилось с 60-х гг., причем эти высокие темпы продолжались до конца века, то в развитии шерстяной промышленности отчетливо выделяются три периода: медленный рост до 60-х гг., ускорение с 60-х гг., но в последние десятилетия XVIII в. развитие снова затормозилось. Трудности в этой подотрасли начались еще в начале столетия. Не хватало сырья: шерсть как товар на рынке допетровской России не фигурировала. Был издан указ, предписывавший продавать шерсть на Суконный двор. Но так как и после этого шерсть не поступала, была установлена казенная монополия на закупку не только шерсти, но и овчин: предполагалось состригать с них шерсть. Был запрещен и экспорт шерсти. И все же спрос рождал предложение: шерстяные мануфактуры в конечном итоге были обеспечены российским сырьем.Петровские суконные мануфактуры производили в основном не сукно, а каразею — ткань низкого качества, которая годилась только на прокладку. Желание Петра I «не покупать мундира заморского» при его жизни выполнено не было. И даже в середине века каразея преобладала в продукции суконных мануфактур. Только в 60-х гг. производство сукна было освоено полностью.Хлопчатобумажная промышленность в XVIII в. была новой отраслью не только для России, но и для Западной Европы. Хлопок в Европе не выращивали. Хлопчатобумажная промышленность России появляется только во второй половине XVIII в., причем рождается «задом наперед»: сначала возникают набивные предприятия, потом ткацкие, и лишь в последнюю очередь — прядильные (уже в XIX в.).Первые мелкие кустарные предприятия и хлопчатобумажное производство появляются на путях, которыми шел хлопок и Россию, например, в Астрахани. Занимались им переселенцы из Армении, где хлопчатобумажное производство было известно давно.Первое крупное предприятие мануфактурного типа в центре — мануфактура англичанина Козенса — было набивным. Она была основана в Петербурге в 50-х гг. Затем появляются другие набивные предприятия. Центром набивного производства постепенно становится село Иваново. Крестьяне этого села нанимались на московские мануфактуры, перенимали производственные секреты, а затем начинали сами набивное дело.В конце 60-х гг. появились первые бумаготкацкие предприятия. Одним из главных центром этого производства тоже стало село Иваново. А первое бумагопрядильное предприятие было пущено в ход только в начале XIX в. Заведение было не обязательно мануфактурой или даже простой капиталистической корпорацией. В XVIII в. в составе цензовой легкой промышленности, кроме текстильной, зафиксировано пять отраслей: кожевенная, стекольная, фарфоро-фаянсовая, бумажная и галантерейная.Кожевенная промышленность сравнительно рано попала в ценз, потому что одним из главных потребителей лосиной и обувной кожи была армия. Казенное потребление означало крупные заказы на стандартную продукцию, в результате чего возникали относительно крупные официально признанные заведения. Так, на лосином заводе (по выделке лосиной кожи для гвардейских лосин) под Москвой было занято в 1726 г. 50—70 рабочих.В 60-х гг. XVIII в. числилось 13 цензовых кожевен. В 1725 г. числилось восемь стекольных заведений, в том числе предприятие Мальцева, потомки которого потом заняли ведущее место среди стекольщиков России. В 50-х гг. действовало 10 стекольных заведений, в 60-х — 12—16. Большинство из них были крепостными или посессионными предприятиями.В 50-х гг. в среднем в заведении выпускалось продукции на 3 тыс. рублей, в 60-х гг. — на 2 тыс. рублей. По этому показателю отрасль еще не достигла капиталистического уровня, потому что низшая граница оборотного капитала капиталистического предприятия превышала 3 тыс. рублей. Только в этом случае прибыль с капитала могла полностью обеспечить жизнь семьи хозяина.Фарфоро-фаянсовое производство также пришло к нам из-за границы. Первые предприятия этой отрасли возникли в России во второй половине XVIII в., в том числе императорский завод в Петербурге и завод Гарднера в Подмосковье. Завод Гарднера начал действовать в 1772 г., в 1776 г. было уже 3 таких завода, а в начале XIX в. — 56.Работавшие у Гарднера русские люди быстро переняли технический опыт, и в Московской губернии возникло гнездо кустарного фарфоро-фаянсового производства — Гжель. Таким образом, здесь развитие шло по такому пути: сначала появились крупные предприятия, а потом — кустарные промыслы. «Привнесенной» отраслью была и бумажная промышленность. Бумажные заведения были в числе наиболее ранних промышленных предприятий в России: бумага была нужна для бюрократического аппарата. Первые четыре бумажных заведения возникли в XVII в., но к началу XVIII в. не числилось ни одного.В годы царствования Петра I возникло шесть бумажных предприятий, причем первыми из них начали действовать три казенных. В 60-х гг. числилось 13 бумажных заведений, в 1799 г. — 52. Уже к концу царствования Петра I ввозилось только меньше 20% потребляемой в стране бумаги, в 60-х гг. — 6%, а в 90-х гг. — 4%. Таким образом, собственное производство почти полностью удовлетворяло внутренние потребности.Объем продукции в заведении составлял от 8 до 12 тыс. рублей, следовательно, бумажное производство того времени можно было бы считать капиталистическим, если бы не то обстоятельство, что подавляющее число предприятий использовало крепостной труд.Последней из отраслей промышленности, производившей потребительские товары в XVIII в., была галантерейная промышленность. Строго говоря, это не была единая отрасль: мы понимаем под таким названием разные производства с разной технологией: шляпное, позументное, пуговичное, сургучное, игольное. Это были предприятия, обслуживавшие дворян и чиновников: простому народу сургуч или позументы были ни к чему, как и форменные металлические пуговицы. Шляпы этими предприятиями производились тоже для дворян. К концу царствования Петра I действовало 6 таких заведений: 3 шляпных, 2 пуговичных, 1 игольное, в 50-х гг. — 10, а к началу XIX в. их число выросло до 90. Число заведений выросло в девять раз за полвека, но в основном за счет мелкого производства. Аналогичный процесс наблюдался и в других отраслях.Объяснялось это рыночной политикой Екатерины II. До этого имели право на существование только крупные «указные» мануфактуры, имевшие нередко монополию на производство того или иного товара. Екатерина II отменила монополии и разрешила свободно основывать любые мелкие предприятия, провозгласила свободу кустарных промыслов, и предприятия стали быстро размножаться.Из пищевой промышленности в цензовые предприятия были оформлены только две отрасли (винокурение и солеварение), которые к производству пищи отнесены лишь условно: алкоголь — не пища, да и солью сыт не будешь. Эти отрасли уже в XVII в. входили в сферу казенных фискальных интересов.В XVIII в. всю продукцию винокуренных заводов полагалось сдавать в казну по установленным ценам, а затем продажа «питей» или сдавалась на откуп, или продавалась непосредственно государством. Доходы казны от питейной операции выросли с 1,2 млн. рублей в 20-х гг. до 12,6 млн. рублей в конце XVIII в., т.е. в 10 раз. В конце XVIII в. питейный доход составлял около трети всех государственных доходов.Огосударствление промышленности при Петре I коснулось и солеварения. С 1705г. вводится казенная продажа соли. Всю соль теперь надлежало сдавать государству, а государство продавало ее вдвое дороже, чем платило поставщикам. Химическая промышленность за XVIII в. увеличила производство в 7,7 раза: если в первые десятилетия XVIII в. ее среднегодовая продукция оценивалась в 117 тыс. рублей, то в 90-х гг. — в 904 тыс. руб. Главное место среди химических производств занимали казенные предприятия, занимавшиеся производством пороха и его ингредиентов — селитры и серы. В начале столетия порох, сера и селитра составляли по стоимости 87% всей химической продукции, в 90-х гг. — 76%. Второе место по стоимости продукции занимали лесохимические производства, которые также находились в сфере особых государственных интересов. Рыночных отраслей, т.е. производства красок и химикатов, в начале столетия практически не было, а к концу века их доля в общем объеме химической продукции составляла 18%. Таким образом, казенные отрасли оставались в подавляющем большинстве. Пороховое предприятие не могло существовать само по себе, без государственного заказа: свободная торговля порохом не допускалась. Государство давало предприятиям, как частным, так и казенным, «наряд» на год или на несколько лет вперед, обеспечивая эти наряды казенным сырьем — селитрой и серой. Слово «план» не употреблялось в документах того времени. Однако советский историк химической промышленности П.М. Лукьянов не случайно применяет в своей работе это понятие (например, заводы «не выполнили план»), поскольку действительно существовало не что иное, как административное планирование. Производство химикатов — купороса, азотной кислоты, квасцов — в XVIII в. только еще начиналось. Первый химический завод Савелова и братьев Томилиных был в 1720 г. построен под Москвой, потом появились другие предприятия. Как правило, производство на них было смешанным: купорос или азотная кислота изготавливались наряду с красками, а часто — в виде вспомогательной продукции. К концу столетия действовало около десятка химических заводов, которые выпускали за год около 4 тыс. пудов продукции на 5—6 тыс. рублей. Потребность в химикатах была еще слабой. Отраслей промышленности, для которых нужны химикаты, в стране еще не было, или они довольствовались естественными материалами собственной заготовки.