Глава 4. Сев за руль, я достала заготовленную бумажку с адресом радиостанции

Сев за руль, я достала заготовленную бумажку с адресом радиостанции. Название улицы Старохорошевский проезд не зря показалось смутно знакомым. Радиостанция находилась относительно недалеко от моего дома, между «Октябрьским полем» и «Полежаевской».

Это открытие так воодушевило меня, и без того обрадованную эпизодом с улитками, что я даже напевать начала. Все складывалось на удивление удачно. Вот сейчас быстренько найду загадочного убийцу, а потом домой, отсыпаться.

Трагическая и преждевременная кончина платья придала вдохновения. Я даже тайком прихватила одну улитку с намерением тоже наклеить или нашить ее куда‑нибудь, по примеру племянника.

Уверена, она чудесно будет смотреться на старой джинсовой сумке, что пылится у меня в шкафу.

Найти Старохорошевский проезд оказалось задачей нетривиальной. Я раз пять ездила туда и обратно по прилегающей улице, потом плюнула и свернула во дворы. Двадцать минут осторожных маневров вокруг хрущевок не приблизили меня к цели. Пришлось взять языка из числа аборигенов. Но и это не помогло.

Не раз замечала: обитатели нерезиновой столицы делятся на тех, кто просто не знает географию города, и тех, кто не знает, но отчаянно этого стыдится. Для второй категории граждан признаться в тайном грехе означает покрыть себя несмываемым позором. Самый строгий допрос с пристрастием не заставит их сказать простое: «Не знаю, я не местный».

Вот на такого любителя родного края мне и повезло наткнуться.

В итоге скитаний я все‑таки выбралась к трехэтажному строению, похожему на бывший детский сад. Здание было безжалостно втиснуто в и без того тесный московский дворик. От окружающего мира его отделял внушающий уважение забор из железных прутьев, с будкой проходной на углу.

В будке горел свет, да и окна в самом здании светились. Выходной, между прочим. Восьмое марта. Вечер. Они что – больные, работать в такое время? Или просто забыли свет выключить? Я обошла здание кругом и вернулась к проходной. Потайных калиток не встретилось, значит, попасть внутрь можно только этим путем.

Скорее, для очистки совести я взялась за ручку двери и толкнула ее. Она неожиданно мягко, без скрипа, подалась. Я заглянула внутрь, судорожно пытаясь придумать, что скажу охраннику, который наверняка где‑нибудь рядом.

О‑ля‑ля, мне решительно везло. В будке было пусто, только хрипло бормотал радиоприемник в углу.

Честное слово, я не собиралась заходить! У меня не было никакого плана, я всего лишь хотела предварительно разведать диспозицию, чтобы завтра пробраться внутрь с заготовленной ложью и разыскать сообщника убийцы. Как надо вычислять сообщника и чем он отличается от обычных людей, я представляла очень смутно, но наделась, что негодяй хоть чем‑нибудь да выдаст себя.

Я не собиралась заходить. Но будка была пуста, и до здания, в котором предположительно укрылся искомый негодяй, оставалось всего шагов десять.

Аргумент «хотя бы рассмотрю здание поближе» заглушил остатки осторожности. Пригибаясь, словно под артобстрелом, я рванула ко входу.

Желанная дверь была совсем рядом – я уже поставила ногу на первую ступеньку крыльца, и тут…

И тут вежливый, требовательный голос над правым плечом спросил:

– Девушка, вам чем‑нибудь помочь?

Когда слышишь выражения вроде «внутри у него все похолодело», кажется, что это не более чем метафора. А вот у меня в этот миг и правда в желудке похолодело. Заморозилось. Обледенело, смерзлось в сосульку и еще крутиться начало. Ужасное ощущение.

За спиной стоял человек средних лет в форме охранника. Лицо его изображало профессиональное дружелюбие, смешанное с подозрительностью. Черт! Где он прятался? И как теперь выкручиваться?

– Девушка, пройдемте, – изрек блюститель безопасности, указывая на свою будку. Казенная фраза будила смутные подозрения о принадлежности произнесшего ее человека к полиции.

Подавив малодушную мысль дать драпака и фальшиво улыбаясь, я пошла за местным цербером. Сейчас он спросит: «Вы к кому?» – и я буду судорожно блеять, выдумывая какое‑нибудь несуществующее агентство и перевирая адрес, а он начнет с пристрастием допрашивать, какого рожна мне потребовалось в агентстве в восемь вечера восьмого марта, потом возьмет под локоток и поведет к выходу. Хорошо, если паспорт не спросит.

– Вы на шоу?

Боже, мне захотелось расцеловать этого замечательного охранника за неожиданную помощь!

– Да. Конечно! Я на шоу!

– Опаздываете. Остальные уже в студии. Подождите, я ваши данные запишу.

Мы направились к будке. Что, вот так все просто? Запишет данные и пустит внутрь?

Невероятно, но факт: переписал номер паспорта, выдал пропуск и отпустил. Получив визу, я почувствовала себя гораздо увереннее. Нет, все‑таки хорошая была идея поехать сюда сразу, не дожидаясь утра.

Небольшая табличка «Телерадиоцентр «Новый мир» у входа. Я и не слышала о таком. Целый телецентр! А на вид – обычное офисное здание.

Внутри оказалось неожиданно светло, как будто сейчас не восемь вечера, а самый разгар рабочего дня. Мимо, цокая каблучками, пробежала молоденькая девушка с охапкой распечатанных листов, представительный мужчина с дипломатом сдал ключ бабушке‑вахтерше и направился к выходу. Я более‑менее успокоилась и начала разглядывать пространство холла.

Похоже, это здание оккупировали исключительно разнообразные СМИ: были тут и редакции газет, и загадочное «медиаагентство», и даже какая‑то телевизионная студия.

Нашлась среди вывесок и одна с уже известным мне логотипом радиостанции «Свобода Звука». Логотип этот, надо сказать, достаточно узнаваем. Представьте себе нечто среднее между открытым ртом и кардиограммой, и вы поймете, что я имею в виду. Посмотрев на чудо абстрактного искусства, я решила, что художник собирался изобразить «длинные волны».

На одной из стен висел список расположенных в здании организаций с телефонами и номерами комнат. Увы, только я хотела повнимательнее рассмотреть его, как меня за локоть тронула бабушка – божий одуванчик.

– Охранник сказал, вы на шоу. Съемки во второй студии. Пойдемте, я вас провожу.

Пришлось пойти, чтобы не разрушать созданную из ничего легенду. Мы поднялись по какой‑то лестнице, пересекли коридор, повернули направо, потом налево, снова спустились и пару минут шли в полутьме. Удивительно: откуда в небольшом с виду здании столько коридоров? Конечным пунктом экскурсии стали широкие двери в тупом отростке коридора. Надпись, распечатанная на обычном листе офисной бумаги и демократично приклеенная к дверям скотчем, гласила: «Студия № 2». Старушка прижала палец к губам, тихонько приоткрыла двустворчатую дверь, заглянула внутрь, потом кивнула. Под ее доброжелательным взглядом мне не оставалось ничего другого, кроме как войти.

Сразу за дверью начиналась высокая дощатая лестница, круто уходящая вверх. Пришлось подняться. Ступеньки привели меня в последний ряд зрительской трибуны. Чтобы не маячить и не привлекать к себе излишнего внимания, я быстро присела на ближайшее свободное место и осмотрелась.

Студия номер два подозрительно напоминала школьный актовый или спортзал. Не исключено, что в девичестве именно им студия и являлась, на это намекал высоченный потолок и огромные окна на противоположной стене, ныне плотно задрапированные черной тканью.

В центре, на круглом пятачке, под прицелом камер и софитов располагались два огромных кресла, одно канареечно‑желтое, другое – ярко‑алое. В канареечно‑желтом кресле вальяжно развалился мордастый солидный дядя средних лет, ярко‑красное оккупировала худая энергичная женщина в деловом костюме, с короткой стрижкой.

Немного в стороне за небольшим столом сидели еще четыре человека: молодой парень с дреддами, существо неопределенного пола в мешковатой одежде с короткой стрижкой, накачанным торсом и бюстом, дама бальзаковского возраста и мужчина средних лет в очках. На первом плане с микрофоном наизготовку ведущий – плотный лысоватый мужичок с тараканьими усиками и манерами бывшего конферансье. Вокруг пятачка поднимались амфитеатром зрительские места.

Кстати, зрителей не сказать, чтобы очень много: полностью заняты только первые два ряда. Оно и понятно – Восьмое марта все‑таки и канал какой‑то захудалый.

Женщина с нажимом вещала в микрофон:

– …это все признак слабости. Они, – тут ее палец требовательно впился в мужчину на соседнем кресле, – просто боятся. Очко играет: а вдруг баба умнее окажется?

Мужчина в канареечном кресле хохотнул, всем своим видом демонстрируя полное презрение к ее словам. Ведущий тут же подскочил к нему с микрофоном:

– Вы хотите возразить своему оппоненту?

– Баба? Умнее? Смешно, даже спорить не хочу, – презрительно улыбнулся второй участник шоу.

– Отказывается спорить? – оживилась дама. – Знаете почему? Ему нечего сказать. Интеллекта не хватает.

– Ну послушайте, какую чушь она несет. Разве можно с ней всерьез спорить? – добродушно прогудел мужик.

Тетка прямо побелела от ярости:

– Какое убожество: переходить на личности и оскорблять собеседника.

– Не кричите, дамочка, у меня от вас ухо заболело.

Прежде чем диалог окончательно скатился в безобразную свару, ведущий поднес к лицу микрофон и произнес в камеру:

– Брейк! На этой веселой ноте мы завершаем первый раунд схватки нашего шоу «Кто кого?». Как видите, дорогие зрители, страсти кипят нешуточные, в ход идут самые разные полемические приемы, но кто победит – решать вам. Если вы считаете, что прав Григорий, – он сделал широкий жест в сторону мужчины, – отправьте СМС на короткий номер одинадцать ноль ноль. Если поддерживаете Аллу, – последовал аналогичный жест в сторону женщины, – отправляйте СМС на короткий номер двадцать два ноль ноль. Напоминаю, что победит тот участник, который наберет большее количество голосов. А сейчас… – ведущий сделал небольшую паузу и набрал воздуха в легкие, – РЕКЛАМА!

Я внутренне подобралась, готовясь услышать про чудесные прокладки и живой йогурт, но, конечно же, никакой рекламы не последовало. Вместо этого ведущий вытер выступивший на лбу пот, сделал два шага вправо, махнул рукой и снова заговорил:

– И мы снова с вами, дорогие телезрители. Напоминаю, что вы смотрите ток‑шоу «Кто кого?». Тема нашей сегодняшней передачи: «Женщина, где твое место?». Григорий придерживается традиционных патриархальных взглядов и считает, что роль женщины – это роль жены и матери. Алла считает, что мужчины боятся женского превосходства и поэтому пытаются загнать женщин в кухонное рабство. Давайте послушаем мнение наших экспертов.

Он подошел дреддастому пареньку и протянул ему микрофон:

– Дорогие зрители, это Косяк – один из солистов известной поп‑группы «Кот‑баян». Что вы думаете по поводу первого раунда наших гостей?

– Ну, эта… – Парень перекатил жевательную резинку из правого угла рта в левый. – Телки, эта… они разные бывают. Бывают даже очень ничего такие, нормальные….

– Спасибо, – не дал ему развить эту оригинальную мысль ведущий. – Выслушаем мнение психолога и сексопатолога Ивана Пантелейченко! – С этими словами он ловко переместился к мужчине средних лет.

– Понимаете, – дядечка поправил очки и, похоже, приготовился к многочасовой лекции, – вопрос взаимоотношения полов очень сложен. Тут нужно учитывать множество аспектов жизни, таких, как личные взаимоотношения, бытовые, финансовые вопросы, сексуальные предпочтения. Каждый конкретный случай требует индивидуального подхода и рассмотрения, и мы не можем… – Он прервался, чтобы набрать воздуха в легкие. Ведущий не преминул воспользоваться этой возможностью.

– Спасибо! Итак, подошло время второго раунда. Напоминаю, что всем зрителям, согласным с Аллой, надлежит отправлять СМС на короткий номер двадцать два ноль ноль, а зрителям, согласным с Григорием…

Слушать дальше совершенно не хотелось. Во‑первых, не за тем я сюда пришла, во‑вторых – просто противно. Надеюсь, вахтерша, которая меня сюда привела, не имеет обыкновения караулить решивших прогуляться зрителей. Я тихонечко сползла с кресла и прокралась к выходу.

Оставался вопрос: куда идти и что делать дальше? Список организаций мне посмотреть не дали, планировка здания совершенно неизвестна. С другой стороны, центр не такой уж огромный, при желании можно будет обойти его целиком или спросить у кого‑нибудь. С этой мыслью я двинулась по коридору, приглядываясь и прислушиваясь.

Большая часть комнат была заперта ввиду выходного дня и позднего времени. Но кое‑где слышались шаги, голоса и виднелись полоски света из‑под закрытых дверей. Я шла по коридору, читая висящие возле многих дверей таблички с названиями располагающихся там организаций. Редакции, студии, фонды. Ни одной радиостанции, увы.

Свернув в очередной раз за угол, я чуть не налетела на высокого блондинистого мужчину средних лет, одетого в пиджачную пару и белые кроссовки.

– Извините, – сказала я, намереваясь двинуться дальше своей дорогой. Не тут‑то было. Увидев меня, незнакомец явно оживился.

– Ничего, ничего, – провозгласил он, странно улыбаясь. – Именно вас‑то мне и надо! – с этими словами мужчина бесцеремонно схватил меня за руку и куда‑то повлек.

Наглость его поведения, с одной стороны, несколько ошарашила, а с другой – настолько напомнила обычную манеру поведения Лаптева, что я даже не нашла в себе сил сопротивляться.

– Девушка, это очень важно, поверьте мне. Дело наикрайнейшей срочности, и только вы можете нам помочь! Никто, кроме вас, поверьте мне, я проверял, – трещал эксцентричный незнакомец без умолку, видимо, чтобы я не опомнилась и не попыталась скрыться.

У него получилось, опомниться я действительно не успела. Мужчина подтащил меня к очередной двери и резким движением распахнул ее.

– Входите! – рубанул он, разжимая наконец свои цепкие пальцы.

В помещении было накурено и душно. Большую часть комнаты занимал огромный письменный стол, заваленный бумагами, какими‑то макетами, фотографиями чего‑то непонятного и прочим хламом. За столом обнаружился еще один человек. Как раз в момент моего появления он тушил сигарету в пластиковом стаканчике из‑под кофе.

– Вот! Привел! – Первый мужчина влетел в кабинет следом за мной и захлопнул дверь. Его сидящий за столом коллега блеснул на меня огромными очками в тонкой оправе, взял со стола большую черно‑белую фотографию и показал мне:

– Что вы видите на этом снимке?

– Э‑эм… – Я присмотрелась повнимательнее, не зная, что ответить. Снимок был отвратительного качества и не в фокусе. – Мне кажется, что это – мартышка, просто снятая не в фокусе. А сзади нее то ли бочка, то ли огромная кастрюля.

– Вот видишь! – заорал с восторгом в голосе тот, что сидел за столом, вскочив и размахивая фотографией. – Я же тебе говорил, что любой нормальный человек увидит здесь просто мартышку! И не надо действовать мне на мозг своими гуманоидами, мне знаешь, сколько этих гуманоидов каждый день приносят, а теперь и ты, Брут, туда же!

Второй мужчина, который тащил меня сюда, от этих слов сразу же сник и стал даже как будто ниже ростом.

– Ну, Иван Палыч, – загундосил он таким голосом, словно оправдывался, – один человек – это еще не показатель… Выборка не репрезентативная. А наша аудитория – это ж совсем другое дело…

– Может, и другое, – с авторитетным видом воздел палец к небу Иван Палыч, – но ты говорил: будет такой снимок, что всякий скажет – гуманоид. А тут у тебя не то что гуманоид, тут у тебя ху… – Он осекся и покосился в мою сторону. – …хуже. Халтура, в общем, у тебя тут, и все!

Все это занимательно и забавно, но надо вспомнить про мою основную миссию:

– Простите, господа. Я помогла вам, теперь вы помогите мне. Где находится радиостанция «Свобода Звука»?

Как ни странно, подействовало. Двое отвлеклись от обсуждения снимка, вспомнили о моем присутствии и озадаченно переглянулись. Выдержав мхатовскую паузу, Иван Палыч почесал затылок:

– Вам, девушка, определенно в подвал. Радийщики все в подвале сидят. Спасибо за помощь. Володя, проводи!

Притащивший меня сюда высокий дядька, оказавшийся Володей, галантно, с полупоклоном, раскрыл передо мной дверь, вышел и махнул рукой вправо. На этом его «проводи» заканчивалось, потому что он снова исчез в недрах комнаты.

Дверь захлопнулась, и я увидела аккуратно прибитую к ней гвоздями вывеску: «Редакция газеты «Вестник уфологии».

Пройдя вправо метров пять, я обнаружила лестницу. Уфологи не соврали, двумя пролетами ниже действительно находилась железная дверь с указателем «Радиоцентр». И она была не заперта.

За дверью начинался длинный коридор, проходящий, похоже, из одного конца здания в другой. Как интересно: наверху у них целый лабиринт, а в подвале, где сам бог велел строить запутанные казематы, – просто прямой коридорчик.

Оставалась одна проблема. За время своих блужданий я совершенно не подумала о том, что буду делать, когда найду искомое. Не доставать же первого встречного вопросами вроде: «А нет ли у вас тут убийцы моего мужа? Да, да – того самого, который бензоколонку взорвал». Такой прямоты никто не оценит. В лучшем случае – пошлют, а что будет в худшем, даже подумать страшно.

Однако ноги уже несли меня по коридору к двери со знакомым логотипом. На секунду я замерла в нерешительности, не зная, что делать. Ладно, если уж я сюда пришла, значит, что‑то делать надо. Зайду, поздороваюсь, а там по обстановке… Моя азартная жилка, та самая, благодаря которой я когда‑то ввязалась в козлиную историю и сошлась с Лаптевым, толкала на подвиги. Может, там и вовсе никого нет. Если что – скажу, что искала «Вестник уфологии». С этой мыслью я потянула за ручку.

– Здравствуйте, – сказала я и заглянула внутрь.

Внутри было темно и пусто. Точнее, не совсем темно – в дальней стене имелось окно, через которое в комнату проникал приглушенный свет. Окно, правда, вело не на улицу, а в другую комнату.

В комнате за окном виднелся стол, на котором стояли большие студийные микрофоны, лежали наушники и, кажется, даже располагался компьютер. За столом сидели двое и о чем‑то разговаривали, но слышно мне ничего не было. В «моей» комнате тоже был стол с микрофоном и каким‑то пультом: куча кнопочек, ручечек, крутилочек, переключателей. Выглядел он как панель управления космическим кораблем из фантастического фильма. Сходства добавлял еще и тускло светящийся монитор с мерцающими на нем звездочками.

Нет, не надо шуток про блондинок! Интеллекта, чтобы понять, что я попала в радиостудию, мне хватило.

Я решила подойти поближе, чтобы рассмотреть, что же там происходит в соседней комнате, благо ее обитатели меня не заметили. Но подойти не получилось: сделав шаг вперед, я запнулась за какой‑то провод, не удержала равновесия и больно ударилась коленкой о край стола с пультом. В падении я задела на нем какой‑то переключатель, и в комнате раздались голоса.

– Слушай, Крыс, – произнес первый голос, низкий и хриплый, с легким кавказским акцентом, – ты, наверное, сам плохо понимаешь, куда влип. Бензоколонки – это только начало, дальше будет хуже.

Обладатель голоса говорил с нажимом, уверенно, как хозяин положения.

Услыхав про бензоколонку, я замерла и насторожилась. Сердце в груди екнуло, заколотилось сильнее. Не бывает такого везения! Совершенно наобум влезть в какое‑то здание, руководствуясь только найденным в мобильнике телефонным номером, и сразу попасть на преступника?! Я не могла поверить своей удаче. Интересно, который из них хриплый? Как плохо видно через это дымчатое стекло…

– Мы теперь с тобой крепко повязаны, попробуешь соскочить – увидишь, что будет, понял? Ладно, к делу. Справился ты кое‑как. Сам знаешь. Теперь я тебе объясню, что делать дальше. Я тебе объясню, а ты послушаешь и сделаешь, понял?

– Да куда уж не понять‑то… – Второй голос прозвучал с вызовом. – Только и ты не забывай: я с тобой тоже не за «спасибо» работаю. Не забудь, что ты мне обещал.

Мне наконец удалось устроиться так, чтобы более‑менее рассмотреть людей в комнате. В чертах того из них, что сидел справа, проглядывало что‑то кавказское. Наверное, он и был обладателем хриплого голоса. Возраст определить сложно, из‑за седины в темных курчавых волосах и усах кажется, что ему не меньше сорока, но лицо гладкое, без морщин. Его собеседник оказался заметно моложе, плотнее и шире в кости, с короткой стрижкой и круглым недобрым лицом. Абсолютно славянский тип внешности, разве что волосы темные. Рассмотреть сквозь стекло и при таком освещении детали я не смогла, а подойти ближе к окну не решалась из страха быть замеченной.

– Не боись, – хмыкнул хриплый, – не забуду. Значит, так: передашь письмо. Если откажутся, убьешь девчонку. Понял? И не забудь про пластит – он нам еще пригодится.

– Взрывать будем? – осторожно поинтересовался второй голос.

– Может, и взрывать. Только выбрать надо, что именно, и выбирать будешь не ты. Может, торговый центр, может, школу, может, еще что. Что скажут, понял? За взрывчаткой поедешь к Шамилю, деньги ему уже передали.

Тут мне стало по‑настоящему страшно. Как‑то резко пришло осознание, что все это не игрушки. Я вляпалась во что‑то очень нехорошее. У них заложник – какая‑то девушка, которую они собираются убить. И еще они собираются взрывать торговый центр с живыми людьми или, хуже того, школу с детьми! Лаптев, Лаптев, во что же ты влез?!

А вдруг им что‑то понадобится в соседней комнате? Нет, лучше делать ноги, пока не поздно. Если они поймут, что я слышала их разговор, – убьют и не поморщатся. Я начала отступление в направлении двери.

– Связь держим через Равиля, понял? – наставлял в это время хриплый подельника.

– Понял, понял. А дурь?

– Дурь будет завтра… Подожди! Ты ничего не слышишь?

Я замерла, постаралась даже не дышать. Господи, как он меня услышал? Неужели микрофон работает в обе стороны?!

– Здесь кто‑то есть. Нас подслушивают. Обыщи комнату!

Дожидаться окончания инструктажа я не стала, пулей вылетев из злополучной комнаты. Увы, коридор был прямым как стрела и голым, как убежденный нудист. Ни шкафа, ни даже принтера, за которым можно было бы спрятаться. Я бросилась бежать по коридору. Кажется, за спиной уже открылась дверь, а до лестницы наверх оставалось больше двадцати метров…

В панике рванула на себя ручку первой попавшейся двери. О чудо – комната не была заперта. Я вломилась внутрь, захлопнула дверь, прижалась к ней, пытаясь отдышаться и унять сердцебиение.

– Ты опоздала на сорок минут. Расскажешь, что стояла в пробке? – Резкий мужской голос заставил меня подпрыгнуть на месте и затравленно оглядеться.