Верно ли, что быть в общении с учителем — это и есть посвящение?

Слово «посвящение» является очень значительным и глубоким.

Есть три посвящения: первое, когда слушатель становится учеником; второе, когда ученик становится посвященным; и третье, когда посвященный исчезает в учителе.

Чтобы понять весь процесс, надо понять все три ступени.

Каждый начинает как слушатель, как человек, вопрошающий о том, что же собой представляет эта жизнь, сгорающий от любопытства узнать тайны, окружающие нас. Но это желание обрести знания и, следовательно, поверхностное. Поскольку это желание обрести знания, оно от ума. А ум — это периферия нашего существа, самая поверхностная часть нашей индивидуальности.

У слушателя имеются вопросы, но у него нет жажды поиска. На его вопросы можно легко ответить, его легко удовлетворить — для него достаточно лишь заимствованных знаний. Ему еще не нужен учитель, ему нужен всего лишь преподаватель.

Он накапливает ответы, становится интеллектуалом, но не становится разумным. Накопление ответов происходит в запоминающей части ума, а та часть, которая работает на накопление, является механической, она не имеет ничего общего с разумом.

Можно встретить очень образованных, культурных, утонченных интеллектуалов, которые в жизни ведут себя весьма неразумным образом. Они оказываются на высоте положения, когда им задается какой-то вопрос, к которому они уже подготовлены. Но если жизнь ставит новый вопрос, к которому они не подготовлены, они совершенно теряются, они оказываются такими же невежественными, как и всякий другой. И проблема в том, что жизнь продолжает ставить новые вопросы, бросать новые вызовы.

Память хороша для рыночной площади, но память не хороша как стиль жизни. А все ваши университеты учат вас только тому, как запоминать.

Было обнаружено, что люди с очень сильной памятью обычно не бывают разумными людьми.

В биографии одного из британских вице-королей Индии, Керзона, есть упоминание об одном весьма знаменательном происшествии — и это исторический факт.

Керзон услышал, что в Раджпутане есть человек, память которого просто невероятна. Этот человек знал только свой местный диалект, раджастани, диалект языка хинди; он не знал никаких других языков. Но это не мешало ему, запоминать любое высказывание на любом языке; и делал он это так блестяще, что это казалось почти сверхчеловеческим.

Он был вызван ко двору вице-короля Керзона, было устроено специальное собрание. Тридцать ученых, знавших тридцать языков, должны были проверить этого человека и его память. Среди этих тридцати ученых не было ни одного, который понимал бы родной язык этого человека, а для него все те тридцать языков были незнакомы.

И порядок проверки был весьма необычным — такой проверки никогда раньше не было, и я не думаю, что ее когда-либо снова повторят. Проверка заключалась в том, что каждый из тех тридцати ученых должен был произнести перед этим бедным крестьянином из Раджастана одно предложение на своем языке. Но предложение не должно было произноситься за один раз.

Крестьянин подходил к одному ученому, который говорил ему первое слово своего предложения. Тогда раздавался удар колокола, и крестьянин переходил к следующему ученому, который тоже говорил ему первое слово своего предложения. Таким образом он обходил всех по кругу. Обойдя тридцать человек, он снова подходил к первому ученому, который говорил ему второе слово своего предложения... и после каждого слова звонил большой колокол, чтобы сбить его с толку.

Ученые не были уверены, что смогут помнить все свое предложение на протяжении всего испытания, ведь для этого требовалось очень много времени. Их предложения были записаны на листах бумаги, которые лежали перед ними, и они отмечали каждое слово, которое они сказали ему. А этот человек совершал круг за кругом, выслушивая их слова, и накапливал в своей памяти предложения, которые давались ему по частям.

После того как все ученые выдали свои предложения, он повторил тридцать предложений на тридцати языках, о которых он не имел ни малейшего представления. Он понятия не имел, что означали эти предложения. Но он повторил их настолько правильно, что все интеллектуалы были поражены. Они сами не могли запомнить свои собственные предложения, им пришлось записать их. Они не могли запомнить, какое слово они сказали ему — пятое или шестое, — им пришлось отмечать произнесенные слова. А этот человек был необразованным — он даже писать не умел.

Керзон был изумлен. Он похвалил этого человека и наградил его.

Но при разговоре с этим крестьянином выяснилось, что он — идиот.

Что касалось только его памяти, он был просто великолепен, — но любой простой жизненный вопрос, и он не мог ответить на него; любая простая жизненная ситуация, и он не мог разрешить ее. В родной деревне он был известен как «великий интеллектуальный идиот».

Хорошо известен факт, что слушатель заинтересован в накоплении знаний. На его вопросы можно легко ответить. Его ум функционирует как компьютер.

Но время от времени слушатель попадает в ловушку учителя. Он не ищет учителя, он не видит разницы между словами «учитель» и «преподаватель». В словарях оба слова означают одно и то же.

Но в действительности преподаватель просто передает знания от одного поколения к другому — это не его собственное переживание.

Учитель же не передает знания от одного поколения к другому; то, что он выдает, есть его собственное осознание.

Но если слушатель попадает в ловушку учителя, тогда ему очень трудно выбраться из нее, так как ему становится ясно, что знания и постижение суть две разные вещи.

Вопросы и поиск суть две разные вещи.

Вопросы — это просто проявления любопытства.

Поиск — это риск, паломничество, исследование.

Вопрос легко снимается любым логическим, рациональным ответом. Поиск же нельзя удовлетворить логическими или рациональными ответами, поиск подобен жажде.

Вы можете продолжать повторять, что с научной точки зрения Н₂О означает воду, но это не утолит жажду. Это — ответ, и совершенно правильный ответ. Если кто-то спрашивает, что такое вода, то, как на вопрос, ответить на это очень просто. Но если кто-то спрашивает о воде потому, что он испытывает жажду, тогда Н₂О не поможет. Тогда его устроит только настоящая вода.

Поиск подразумевает жажду, голод.

Никакое заимствованное знание не может утолить его.

И учитель медленно заставляет учащегося осознать, что если он действительно человек, тогда просто быть любопытным — это ребячливость. Зрелость требует, чтобы вы отправились в поиск, чтобы вы просили не только знаний, чтобы вы просили средств и методов для постижения истины — не знаний, которые переходят от поколения к поколению. Никто не знает, не выдумал ли их кто-нибудь, не являются ли они фикцией, реализовал их кто-нибудь или нет, сколько утрачено при передаче, сколько добавлено, сколько отброшено. Постижение же означает: «Мне необходимо личное переживание».

У подлинного искателя нет никаких вопросов, но есть огромная жажда.

Это первое посвящение — когда учитель перемещает фокус слушателя от знания, к постижению, от памяти к разуму, интеллекту.

И это не ординарный феномен, он случается только с очень немногими счастливчиками.

Миллионы людей всю свою жизнь просто остаются любопытными, ребячливыми, незрелыми.

Как только акцент сместился от знания к постижению, вас больше не заботит прошлое, вас заботит настоящее. Вас больше не интересуют великие философы, мудрые люди; вас интересует ваше собственное сознание.

Впервые вас интересуют не объекты, а ваша субъективность, не другие вещи, а тот, кто хочет знать: кто есть этот Желающий знать?

Это первое посвящение: слушатель умирает, и рождается Ученик.

Второе посвящение — это когда ученик тоже исчезает... в посвященном.

Ученик все еще заинтересован в том, чтобы овладеть Методами, дисциплиной, способами постижения себя самого. Приходится использовать учителя, поэтому он благодарен. Но он — цель, а учитель — средство; он использует учителя для своих собственных целей.

По мере того как он сближается с учителем, учитель подводит его ко второму посвящению. И второе посвящение состоит в том, что пока вы не оставите эту одержимость самим собой, вы никогда не познаете себя.

Это кажется противоречивым, но это не так. Сама ваша одержимость мешает вам, она эгоистична. Вы отбрасываете эго, отказываетесь от эго, вы забываете самого себя; и в тот самый момент, когда вы забудете самого себя, вы найдете себя.

От знания к постижению истины. Слушатель никогда не интересовался самим собой. Его интересовали вещи, объекты, весь мир. Первое посвящение привело его в новый мир интереса к самому себе.

Второе посвящение отнимает эго.

Второе посвящение учит его любви. Ибо постижение себя является побочным продуктом — если вы умеете любить, вы без труда постигнете себя.

Только в свете любви исчезает тьма внутри вас.

Любовь есть свет, и воспламенению любви надо учить.

Учитель любит, его присутствие есть любовь. Само его присутствие магнетично. Без единого слова... просто находясь рядом с ним, вы почувствуете некое притяжение, некую любовь, доверие.

И вы не знаете этого человека, вы не знаете, можно ему доверять или нет. Но вы готовы рискнуть. Присутствие учите ля настолько убедительно, что не нуждается ни в каких аргументах для доказательства.

Я преподавал в университете, и каждый год на День преподавателя университетские профессора устраивали собрание, чтобы обсудить проблемы, с которыми они сталкивались.

И каждый год основной и самой неприятной проблемой было то, что студенты их не уважают. В первый год моей работы в университете, я впервые попал на их собрание. Они все осуждали студентов, они осуждали современное общество, западный мир, так как под его влиянием пропало все уважение. Один из преподавателей — старый человек, очень уважаемый профессор, он был деканом факультета гуманитарных наук — сказал: «Это такой позор, особенно для страны, где были такие студенты, как Экалавья».

Мне придется рассказать вам эту историю, чтобы вам было понятно. Это древняя индийская история.

В Индии был великий учитель стрельбы из лука, Дроначарья. Царевичи, богатые люди, индуисты высших каст, воины приходили к нему из самых далеких мест, чтобы обучаться искусству стрельбы из лука.

Индуистское общество разделено на четыре класса. Это самое отвратительное разделение, которое существует в мире, и оно существует вот уже пять тысяч лет. Одна четвертая часть индуистского общества не считается человеческими существами; их называют шудрой, неприкасаемыми. Они недостойны даже прикосновения. Если случайно вы коснетесь шудры, вы должны немедленно принять душ, чтобы очиститься. Не только сам шудра, даже тень шудры является неприкасаемой. Если мимо вас проходит шудра и его тень касается вас, вы должны принять ванну.

Этот юноша, Экалавья, родился шудрой. Но он хотел стать лучником, и он начал учиться стрельбе из лука самостоятельно. Он прекрасно знал — старики-шудры говорили ему: «Ни один учитель не примет тебя».

Он отвечал: «Прежде чем пойти к учителю, я научусь стрелять так, что ему будет почти невозможно отвергнуть меня». И он стал тренироваться, а когда он решил, что теперь он достаточно узнал о стрельбе из лука, он отправился к величайшему лучнику тех дней, Дроначарье.

Дроначарья был поражен, увидев, что этот юноша самостоятельно достиг огромных успехов. Но, тем не менее, Дроначарья был брамином, он принадлежал к высшей индуистской касте, и для него было невозможно принять Экалавью в ученики. Он отверг его.

Но Экалавья был сделан не из того теста, из которого делаются обыкновенные человеческие существа. Он ушел в лес и сделал статую Дроначарьи. И перед этой статуей он продолжал самостоятельно учиться стрелять из лука. Вскоре по всей стране разнеслась весть, что Экалавья, просто упражняясь перед статуей Дроначарьи, стал мастером стрельбы из лука.

У Дроначарьи был один честолюбивый замысел, и этот замысел состоял в том, что один царевич, Арджуна, который был его учеником — и он был великолепным стрелком, - должен стать величайшим стрелком из лука в истории человечества. Но этот Экалавья мог нарушить все его планы, он становился более знаменитым.

Дроначарья отправился в лес...

И именно на это надо обратить внимание — вот почему декан факультета гуманитарных наук упомянул имя Экалавьи.

Экалавья был отвергнут Дроначарьей. Любой обычный человек почувствовал бы себя оскорбленным, униженным. Но не Экалавья; он сделал статую Дроначарьи — ибо он выбрал его в качестве своего учителя. Не имеет значения, принимает его Дроначарья как своего ученика или нет, — ему придется принять его. Значение имеет то, насколько глубоко его приятие Дроначарьи как учителя.

И когда Дроначарья пришел, он припал к его стопам. И Дроначарья увидел, чему научился Экалавья. Несомненно, он намного опередил Арджуну. Арджуне не быть величайшим стрелком из лука, а это было глубокой амбицией Дроначарьи. Этот человек отверг Экалавью, а теперь он сказал ему: «Ты учился стрельбе из лука перед моей статуей. Ты принял меня как своего учителя».

Экалавья сказал: «Я всегда считал тебя моим учителем, даже когда ты отверг меня. Я не обратил внимания на твой отказ».

Дроначарья сказал: «Я принимаю тебя как моего ученика, но тогда ты должен заплатить за обучение. Каждый ученик должен платить учителю за обучение, — а ты не заплатил даже вступительный взнос, и ты уже стал таким великими стрелком из лука».

Бедняга Экалавья сказал: «Я отдам тебе все, что ты попросишь, если у меня это есть. Я могу отдать тебе мою жизнь. Ты мой учитель, только скажи. Но я бедный человек, поэтому проси то, что у меня есть».

Дроначарья сказал: «Хорошо, я попрошу только то, что у тебя есть. Я хочу получить большой палец твоей правой руки. Отруби его и отдай мне».

Это отвратительная история. Все коварство заключалось в том, что как только большой палец его правой руки будет отрублен, с его искусством стрельбы из лука будет покончено, он больше не будет соперником для Арджуны. Дроначарья принял его в ученики только для того, чтобы заполучить его большой палец.

И Экалавья, не говоря ни слова, просто взял меч и отрубил себе палец. Он отдал его учителю и сказал: «Если ты хочешь чего-то еще, только скажи мне».

Эту историю вам надо запомнить как подоплеку моего рассказа.

Итак, декан говорил: «Эта страна, которая породила таких учеников, как Экалавья, — который уважал такого учителя, как Дроначарья, отвергнувшего его, оскорбившего его, — пала так низко, что студенты совсем не уважают преподавателей. Что-то надо делать».

Я был новичком. Это была моя первая встреча со всеми преподавателями всех факультетов. Мне пришлось взять слово, и я сказал этому старику: «Вы подняли несколько вопросов. Первый: несомненно, это страна таких учеников, как Экалавья, но это также и страна таких преподавателей, как Дроначарья, — отвратительных, коварных, бесчеловечных. Этот человек вел себя самым бесчеловечным образом. Почему вы все время забываете об этом?

«Сперва, он отвергает бедного юношу, он считает его недостойным, потому что тот — неприкасаемый. Затем, когда юноша достигает успехов самостоятельно, он соглашается принять его в ученики — в лесу, где никто не видит, что происходит. И он делает это по определенной причине: он хочет искалечить его правую руку и тем самым погубить его мастерство в стрельбе из лука, чтобы могла осуществиться его, Дроначарьи, амбиция сделать Арджуну величайшим стрелком в мире».

Я сказал: «Вам не следует забывать о том, что именно из-за таких людей, как Дроначарья, преподаватели в Индии потеряли уважение учащихся. Вы представляете Дроначарью — на каком основании вы хотите, чтобы студенты уважали вас? И вы даже не осознаете тот факт, что приводите в качестве примера Экалавью. Что касается меня, то я не вижу... У меня тоже есть студенты, и я недавно стал преподавателем. Я еще не видел ни одного студента, который относился бы ко мне неуважительно. Я люблю их, я уважаю их. Любовь порождает резонанс в виде любви в других, уважение создает уважение в других — это резонанс. Если бы я был на месте Экалавьи, я бы отрубил Дроначарье голову! Именно этого он заслуживает».

Старый профессор был в таком шоке, так потрясен, его всего трясло.

Я сказал: «Сядьте, пожалуйста, ведь вас всего трясет, и если случится сердечный припадок или что-нибудь в этом роде, я буду нести за это ответственность. Пожалуйста, сядьте. Я не собираюсь отрубить вам голову, — хотя с вами тоже надо было бы поступить именно таким образом. Вы хотите, чтобы студенты были Экалавьями, — а как насчет преподавателей?»

Учитель — не преподаватель. Он любит; лучше будет сказать, что он есть любовь. Он уважает; лучше будет сказать, что он есть уважение.

Естественно, он создает гравитационное поле любви, уважения, благодарности. В этом гравитационном поле и случается второе посвящение.

Ученик больше не интересуется познанием самого себя. Теперь его единственный интерес в том, как раствориться в учителе, как быть в гармонии с учителем. И в тот день, когда гармония достигает своей вершины, ученик исчезает, рождается посвященный.

Посвященный оставляет ученика далеко позади. Все путешествие претерпело такие революционные изменения. Посвященный находится на краю... жизнь посвященного не продолжительна. Самая продолжительная жизнь — жизнь слушателя. Жизнь ученика средняя по продолжительности. А период жизни посвященного очень мал.

Жизнь посвященного подобна капле росы на лепестке лотоса в лучах солнца ранним утром, медленно-медленно капля скользит к солнцу, в океан. Капля росы живет лишь тот малый отрезок времени, который требуется для того, чтобы соскользнуть с листа лотоса в океан.

Жизнь посвященного не продолжительна, она очень коротка — ибо раз вы вкусили гармонии, вы не можете удержаться, чтобы не вкусить единства. Удержаться невозможно. Капля скользит все быстрее, падает в океан, становится единым целым с океаном.

Есть два способа выразить это. Кабир, один из великих мистиков Индии, — единственный, кто использовал оба способа.

Когда он впервые соскользнул в океан, он записал небольшое изречение: «Я долго искал себя, но, мой друг, вместо того, чтобы найти себя, я исчез в океане. Капля росы исчезла в океане».

Почти двадцать лет спустя, когда он находился на смертном ложе, он попросил своего сына Камаля: «Принеси записи моих изречений. Прежде чем умереть, я должен исправить одну вещь».

Он сказал: «Я как-то раз сказал, что капля росы исчезла в океане. Измени это. Запиши: "Океан исчез в капле росы"».

Его собственные слова потрясающе прекрасны. Первое изречение звучит: Херат херат хей сакхирахья Кабир херайи; бунда самани семунда мен со кет хери джайи. И второе изречение звучит: Херат херат хей сакхи рахья Кабир херайи; самунда самана бунда мен со кат хери джайи. В первом, капля росы исчезла в океане. Во втором, океан исчез в капле росы. Возможно, две стороны одной монеты...

Это и есть третье посвящение. И только после третьего посвящения бывает общение — ибо есть слияние, нет больше разделения, есть единение.

Мистик начинает свой путь как слушатель, а завершает его как учитель... начинает как капля росы, завершает как океан.

Возлюбленный Бхагаван,

Чем ближе я к Вам физически, тем больше я теряюсь в Вашем присутствии и забываю о той личности, которой, как я думаю, я являюсь. У меня такое ощущение, что от Вас исходит магнитная энергия, которая сильно притягивает меня к Вам. Что происходит?

Происходит то, что и должно происходить.

Ты приближаешься к моему присутствию. Ты не можешь сохранить свою личность в неприкосновенности.

Ты не можешь иметь сразу и мое присутствие, и свою личность. Если тебе нужна твоя личность, тебе придется лишиться моего присутствия; если тебе нужно мое присутствие, тебе придется лишиться твоей личности — они не могут сосуществовать.

Но что такое твоя личность? Задумывался ли ты когда-либо над этим? Она состоит из всех твоих несчастий, тревог, страданий, кошмаров; это — твой ад.

Задумывался ли ты когда-либо над одним простым феноменом? Почему испокон веков человеческие существа проявляют такой большой интерес к наркотическим средствам?

В Ригведе, самой древней книге мира... даже так называемые провидцы из Вед пристрастны к некому наркотику под названием сомраса.

Один из самых разумных людей этого столетия, Олдос Хаксли, — который очень хорошо знаком с Востоком, особенно с восточной мистикой, — кончил тем, что стал экспериментировать с ЛСД. Он писал, что в следующем столетии чистейшая форма ЛСД будет названа «сома» в память о сомрасе из Риг веды.

Он был абсолютно убежден, что по действию ЛСД очень близко к сомрасе. И, возможно, он прав, так как риши, провидцы из Вед, выпив сомрасы, сока растения сома, описывали свои переживания и то, что с ними случалось... какой покой, какая безмятежность, какая радость. И все их переживания точно такие же, как те, которые описал Олдос Хаксли, когда он вернулся из своего первого ЛСД-путешествия.

Все культуры, все религии осуждают алкоголь, опиум, гашиш, марихуану, но их осуждение, кажется, не дает никаких результатов. Человечество продолжает употреблять наркотики, и никто не дает себе труда спросить: если так много мудрых людей против этого, почему же люди употребляют эти наркотики? И странно то, что очень многие из этих мудрых людей, которые против этого, сами принимают наркотики, может быть, только по-иному.

В одной стране может быть запрещена марихуана, может быть запрещен гашиш, может быть запрещено ЛСД, а алкоголь не запрещен. А алкоголь более опасен, чем любой из трех других наркотиков. Почему же не запрещен алкоголь? А потому, что его употреблял Иисус. Христианство не может запретить алкоголь; в противном случае Иисус оказался бы преступником — и незаурядным преступником, ведь он даже превращал воду в алкоголь.

И те страны, которые пытались... Например, Индия, которая не является христианской страной, упорно пыталась запретить алкоголь, но потерпела неудачу. Запрещение алкоголя только ухудшает положение. Люди начинают изготавливать алкогольные напитки самостоятельно, у себя дома. И тысячи людей умирают от отравления, потому что они не знают, что они пьют. Алкоголь продается нелегально, и люди не знают, как он изготавливается. И, в конце концов, запрет на алкоголь приходится снять.

Я хочу, чтобы вы поняли одну вещь: все люди, которые идут против законов, правительств и религий и продолжают принимать наркотики, имеют определенный довод. И он в том, что им хочется забыть свою личность. Их личность доставляет им такую боль, вызывает такое отвращение, что они готовы совершить любое противозаконное действие только для того, чтобы на несколько часов забыть свою личность.

Притягательность наркотических средств доказывает только одно: человек, в своей обычной личности, живет в отчаянии. Ему хочется хотя бы на несколько часов забыть обо всех своих заботах, тревогах и проблемах, и кажется, другого способа нет.

Для чего вы хотите защищать вашу личность? Ваша личность и есть ваша проблема.

И если вы достаточно разумны, если вы можете найти некое присутствие, где ваша личность начинает таять и исчезать — без всякого алкоголя, без всяких наркотиков — тогда можете ли вы представить себе большее благословение? Пусть личность исчезает; это просто бремя, пытка, душевная боль, от которой нет лекарства.

Как, по-твоему, Амрито — есть ли лекарство от душевной боли? Я никогда не слышал о нем. Я спрашивал моего врача, — а он знающий врач, он является членом Королевского научного общества Великобритании.

Пусть личность исчезнет, испарится.

Исчезновение вашей личности — это не ваше исчезновение, запомните это; наоборот, это ваше появление. Когда исчезает ваша личность, отпадает ваша персона — появляется ваша индивидуальность, ваше индивидуальное.

Иметь личность — это лицемерие.

Быть индивидуальностью — это ваше право по рождению.

И функция учителя в том, чтобы отнять у вас все, что не является вашим, и оставить только то, что является вашим по существу, что было дано вам самим Существованием.

Я понимаю, что возникает страх. Вы так долго жили с вашей личностью, вы отождествились с ней. Когда она начинает исчезать, возникает страх: «Что происходит? Неужели я исчезну?»

Но подлинное не исчезнет, а неподлинному необходимо исчезнуть. Поэтому будьте отважны.

И когда ваша личность оставляет вас, скажите ей: «Прощай навсегда... Не возвращайся. Найди себе кого-нибудь другого, вокруг так много людей». Ведь есть люди, которые не настолько бедны, чтобы иметь только одну личность. Это богатые люди, они имеют много личностей, — когда они находятся со своей женой, - у них одна личность; когда они находятся со своей любовницей, у них другая личность, - одной личностью не обойтись. Они продолжают менять свои личности постоянно. Это становится почти автономным процессом.

Георгий Гурджиев, один из великих учителей этого столетия, пользовался несколькими методами. Один из его методов заключался в том, чтобы заставить вас осознать ваши личности. А сам он был таким знатоком этого метода, что вы с вашим другом могли сидеть по правую и по левую сторону от него и одному из вас он демонстрировал бы сердитое лицо, а другому его лицо казалось бы блаженным, спокойным, очень любящим.

А потом один из вас говорил бы: «Что за человек! Я так перепугался, он все время пребывал в таком гневе!»

А другой бы возражал: «О чем ты говоришь? Он был таким любящим, он улыбался». И только впоследствии вы бы обнаружили, что он вел с вами игру. Он овладел искусством менять личности до такой степени, что мог пользовался двумя личностями одновременно. Гурджиев мог показывать половину личности жене и половину — любовнице! Но для этого требуется длительная тренировка...

В этом нет нужды. Одна у вас личность или много — все они ненужный хлам. Оставьте их, будьте просто самим собой. Вначале вы можете почувствовать себя немного неловко, как будто вы голый — в определенном смысле это и есть нагота. Но вскоре вы поймете красоту и невинность пребывания просто самим собой.

Моего дедушки давно нет в живых. Мы были большими друзьями, во всей нашей семье мы были единственными друзьями. Никто не ладил со мной, и никто не ладил с ним. Хотя он был очень стар, он был большим смутьяном. Но со мной он был совершенно счастлив.

Мы вместе ходили на реку, в храм, на различные собрания, и он говорил мне: «Устрой им встряску. Задай какой-нибудь вопрос, чтобы сбить оратора с толку».

Он был славным, приятным человеком. Он умер. И вся семья погрузилась в печаль, все плакали.

Я пошел в ближайшую кондитерскую и попросил владельца: «Дайте мне все сласти, которые вы приготовили сегодня — всю партию».

Он сказал: «Ты что, с ума сошел? Разве ты не слышал, что умер твой дедушка?»

Я сказал: «Именно поэтому! В смерти — празднование! Вы же знаете, что мы были большими друзьями».

Он сказал: «Я-то знаю, но твой отец, твой дядя и все остальные убьют меня. Они скажут: "Он — известный шельмец, но ты... почему ты дал ему сласти? Разве время праздновать?"»

Я оказал: «Вы дадите мне сласти, или мне устроить вам неприятности?»

Он сказал: «Нет, я не хочу никаких неприятностей. Ты можешь взять их, но отвечать за это будешь ты».

Я сказал: «Я всегда сам отвечаю за все, что я делаю».

К этому времени уже собралось несколько людей. Я сказал: «Все эти люди будут свидетелями: я беру эти сласти на свою ответственность. Этот человек абсолютно невиновен. Фактически он даже пытался отговорить меня, ибо он совершенно не понимает, что мой дедушка отправился на небеса и сейчас время праздновать».

И я уселся перед нашим домом и стал раздавать сласти. Собралась вся моя семья, и они сказали: «Что ты делаешь?»

Я сказал: «Просто праздную».

Они сказали: «Разве время праздновать?»

Я сказал: «Если быть откровенным, то вы все довольны, что этот старикан умер. За исключением меня, никто не печалится. Но вы все лицемеры».

Мой отец сказал им: «Не говорите так громко, а то вы соберете толпу; а когда собирается толпа, он всегда выходит победителем». Он сказал мне: «Делай что хочешь. Он был твоим дедом, и если ты хочешь праздновать — празднуй».

Но все, кому я давал сласти, говорили: «Но ведь сейчас не время».

Я сказал: «Как раз самое время, ибо вся моя семья празднует, за исключением меня, — и они все сидят печальные, проливая крокодиловы слезы. Но все это вздор. Я-то знаю их; а поскольку им приходится держаться за свое лицемерие, они не могут праздновать. Поэтому я взял это дело на себя, — хотя я единственный человек, который опечален, ведь он был моим другом. И все говорят, что он отправился на небеса, — так почему же не устроить празднование? Если бы он отправился в ад, тогда возражений не было бы: сидите себе с вытянутыми лицами, два дня не принимайте пищу и устраивайте всю эту суету. Но если он отправился на небеса, тогда почему вы чувствуете зависть? Просто празднуйте, радуйтесь».

Поздно вечером мой отец сказал мне: «Я размышлял целый день, и, возможно, ты прав. Мы не были искренними. Мы все испытываем облегчение. Ведь он всегда доставлял нам столько неприятностей — во всем от него были одни неприятности».

В магазине они старались избавиться от него. Он заходил в магазин, а они отсылали его куда-нибудь в другое место, потому что он говорил покупателям: «Он обманывает вас, — это о своем собственном сыне, — он обманывает вас. Эта материя стоит не двенадцать рупий, а только восемь. Если вы подождете немного, я продам ее вам по восемь рупий. Но если у вас так много денег, что вы можете позволить себе швыряться ими - что ж, швыряйтесь».

Поэтому в магазине мои дяди, мой отец — все старались избавиться от него: «Идут покупатели, отправьте его куда-нибудь — пусть занимается чем угодно. Но если он останется здесь, он будет говорить правду».

И если я был там, я говорил покупателям: «Подождите немного, скоро придет мой дедушка. Тогда покупка обойдется вам на четыре или пять рупий дешевле».

Поэтому они старались отделаться не только от него, и когда я заходил в магазин, они говорили мне: «Сбегай на почту».

Я сказал: «Вы понапрасну гоняете меня. Собирайте все ваши письма вечером, а я буду каждый день относить их на почту. Но я не могу заниматься этим на протяжении всего дня. Каждый раз, когда я прихожу, вы говорите: "Вот открытка... отнеси ее на почту". И это просто хитрость, ничего больше. Я буду ходить по вашим поручениям только тогда, когда дедушка будет находиться в магазине. По крайней мере, один из нас должен быть здесь, иначе вы будете обманывать покупателей, эксплуатировать их».

Итак, мой отец сказал: «Ты был прав. Мы все почувствовали облегчение, и все наши слезы были фальшивыми. Но ты слишком уж разоткровенничался, раздавая всему городу сласти и говоря: "Вся моя семья празднует"».

Я сказал: «Если я прав, тогда вы должны сбросить эти маски. Даже в день смерти вашего собственного отца вы не можете сбросить ваши фальшивые лица. Когда же вы будете настоящими?»

Все твои личности являются личинами, скрывающими твою индивидуальность.

Итак, очень хорошо, если происходит так, что ты подходишь, все ближе и чувствуешь магнитное притяжение. Не сопротивляйся ему, содействуй ему. Пусть эти личности умрут. Их смерть будет началом твоей новой жизни — жизни, которая будет радостью, невинностью, свечением, постоянным танцем сердца. Лишь немного отваги...

Не спрашивай, что происходит. Позволяй этому происходить и смотри. То, что я говорю, — ничто; то, что будет происходить, будет в тысячу раз больше.

Возлюбленный Бхагаван,

я люблю Вас так сильно, и все же — как это может быть, что так много вопросов, которые приходят в мой ум, отражают мою темную сторону? Я боюсь наскучить Вам, но так или иначе эти вопросы часто воспринимаются мною как самые честные и аутентичные. Пожалуйста, прокомментируйте.

Латифа, надо постоянно помнить одну вещь: не суди, что есть светлое и что есть темное, что есть правильное и что есть неправильное, что есть хорошее и что есть плохое — ибо как только ты начинаешь судить, ты начинаешь подавлять. Ты не хочешь выставлять напоказ ничего из того, что ты обсуждаешь как темное, плохое, порочное.

Тогда ты выбираешь только одну половину себя, а это все равно, что выбрать только день и отвергнуть ночь.

Но ночь обладает собственной красотой. Ее темнота тоже прекрасна — в ней есть глубина, тишина, безмятежность — и звезды. Если у дня есть своя красота, то и у ночи есть своя собственная красота; они уникальны — и они дополняют друг друга.

Что ты делаешь? Ты задаешь вопросы, которые кажутся хорошими, и ты подавляешь те вопросы, которые ты воспринимаешь и осуждаешь как плохие. Естественно, твоя так называемая хорошая сторона мало-помалу исчерпывается, и внутри остается только та сторона, которая, по-твоему, является плохой. Тогда в тебе бурлит все темное. Дни кончились, остались только ночи, и теперь ты очень боишься раскрыть себя, ибо всякий увидит в тебе только тьму и больше ничего.

И в то же самое время ты чувствуешь, что эта тьма абсолютно подлинная, она является частью тебя.

Это не есть нечто неподлинное, но вся проблема берет начало в твоем суждении.

Суждение — это одно из преступлений.

Мы все время судим других людей, и мы поступаем таким же образом по отношению к самому себе. Мы продолжаем судить наши мысли, наши действия: что является хорошим, что является плохим, что следует делать, что не следует делать — и мы постоянно создаем конфликт и двойственность.

Здесь со мной вы должны создать единство, прекрасную гармонию дня и ночи, жизни и смерти. Вы должны создать целостность всех вещей, которые кажутся полярными противоположностями. И тогда, вынося что-либо наружу, вы не будете чувствовать, что это разоблачает вас: это будет просто показывать вашу целостность.

Представьте себе розовый куст. Если розовый куст начнет волноваться из-за своих шипов и начнет подавлять их, то вся энергия розового куста будет вовлечена в подавление шипов.

Он может оказаться не в состоянии произвести на свет розы — и даже если это ему удастся, они могут оказаться такими, что и производить их на свет не стоило; они могут оказаться уродцами, почти умирающими с самого начала.

С самого детства я воспринимал шипы на розовом кусте как телохранителей роз. А они и есть телохранители — они защищают розы. Они появляются из тех же корней, они являются частью того же куста, они питаются тем же соком. Шипы и розы — это братья и сестры; они живут в глубокой гармонии, нет никакого конфликта. Видели ли вы когда-нибудь розовый куст, которого беспокоило бы то, что у него есть шипы?

Шипы обладают своей собственной красотой.

Ум, который непрерывно продолжает судить, порождает в вас страдание.

Но нас приучили судить.

Мы продолжаем судить даже тех, до кого нам нет никакого дела: этот человек хороший, тот человек плохой. Какое вам дело до этого, что за забота? И если бы вы знали всю историю человека, то, возможно, вам бы пришлось признать, что этот его поступок, который вы считаете дурным, был абсолютно неизбежен. Без этого поступка во всей этой истории осталось бы что-то незавершенное.

Вы знаете только части — это все равно, что взять одну страницу из романа и судить обо всем романе по этой странице. Это чистая глупость. Сперва прочитайте весь роман.

А что касается человеческой жизни, то никто не может прочитать всю жизнь одного человека. Она так огромна, втиснута в такой небольшой период времени — семьдесят или восемьдесят лет, в ней столько сложностей, хитросплетений, что если бы вы смогли увидеть ее в целом, вы бы не сказали, что что-то в ней было плохим; все безупречно вписывается в узор всей жизни этого человека.

И вообще, кто мы такие? Кто назначил нас судьями?

Как только ум научился судить, он не может остановиться. Тогда вы непрерывно судите внутри себя: это хорошо, а то плохо. Тогда вы выставляете напоказ только вашу хорошую сторону, а плохую сторону оставляете при себе. Мало-помалу, поскольку вы слишком уж демонстрируете вашу хорошую сторону, она всем надоедает. Она надоедает и вам. И вы не можете показать вашу плохую сторону, ведь она плохая.

Показывайте вашу целостность.

Одна ваша хорошая сторона обязательно надоест — слишком скучно.

А вместе с вашими темными частями она становится колоритной, она становится более интересной.

Сказано, что «у хорошего человека нет жизни» — и я согласен с этим заявлением, кто бы его ни сделал. Что может быть у хорошего человека? А у плохого человека есть жизнь!

Если вы целостны, у вас будут более живые проявления... не скучные, не вялые, а всегда полные сюрпризов. Они будут удивлять не только других, но и вас самого: «Боже мой, я оказался способным и на это!»

Жизнь надо прожить с такой целостностью, какая только возможна. Это единственный способ жить, любить и хорошо посмеяться в конце. И не беспокойтесь о том, что правильно и что неправильно.

Вот, например, Бог создал мир. Конечно, если бы не было Дьявола, в мире вообще ничего бы не было. Хотя вся заслуга приписывается Богу, ее следует приписать дьяволу, который убедил Адама и Еву съесть плод с древа познания.

Он — первый революционер, первый бунтарь, он первым привнес в мир какую-то живость: если бы не он, Адам и Ева до сих пор жевали бы травку. Что еще делать в Эдемском саду? Бог сказал им, не есть плодов с древа познания, не есть плодов с древа вечной жизни — что остается? Познавать запрещено, жить запрещено — остается сидеть себе тихо и жевать траву, как буйволы.

Именно по милости дьявола вы видите весь этот мир. Не Бог создал его. Бог создал мир, который состоял из Адама и Евы, — и они были совсем как животные. Все это человечество, все эти великие люди — Гаутама Будда, Иисус и Моисей, Мухаммед и Махавира — вы никогда бы не услышали о них, все они появились благодаря дьяволу.

И важно запомнить следующее: слово «дьявол» происходит от санскритского корня дев, который означает «божественный». Слово «божественный» (англ. divine) и слово «дьявол» (англ. devil) происходят от одного и того же корня.

Дьявол проделал такую божественную работу. Все это мироздание — результат глубокого сотрудничества между богом и дьяволом. Бог не смог бы сотворить его в одиночку - ибо он умеет создавать только скучные вещи; и дьявол тоже не смог бы сотворить его в одиночку — ибо он умеет только бунтовать, он революционер. Сперва должно быть что-то, против чего можно взбунтоваться. Бог нужен для того, чтобы против него восстал дьявол, и тогда начинает вращаться вся динамика — колесо жизни и смерти, дня и ночи, добра и зла.

Жизнь состоит из противоположностей, запомните это. И не пытайтесь судить; просто живите целым, каким бы оно ни было.

Сам я никогда не думал, что что-то есть добро или что-то есть зло. Ни на единое мгновение у меня не появлялась мысль, что что-либо может быть добром или злом; добро и зло всегда вместе, и они могут существовать только вместе. Если вы хотите жить, переживайте их в их совместности.

Люди, которые боятся их совместности, начали проповедовать: «Отрекитесь от жизни, бегите от жизни, ибо здесь вы не можете избежать зла. Что бы вы ни делали, даже если вы делаете добро, вы не можете избежать зла».

Вы будете удивлены, узнав, что в Индии есть джайнская секта, которая называется терапантха. В Бомбее живет много последователей терапантхи. Это очень логичная, но и очень странная идеология.

Она говорит, что если кто-то упал в колодец, вы не должны вытаскивать его оттуда. Пусть себе кричит, — а вы находитесь рядом с колодцем, и там никого больше нет, — вы просто идете дальше, как ни в чем не бывало. Это кажется странным, философия ненасилия... и человек погибает, а последователи терапантхи говорят, что вам надо пройти мимо, как ни в чем не бывало. Но их аргументация достойна внимания: они говорят, что вы можете спасти этого человека, но если на следующий день он убьет кого-нибудь, тогда вы тоже будете нести ответственность. И кто поручится, что он не натворит чего-нибудь завтра? Лучше не вмешиваться.

Во-первых, он упал в колодец. Должно быть, это следствие какого-то дурного поступка в его прошлой жизни, а иначе с какой стати ему падать в колодец? Теперь он получает наказание за свое деяние, а вы вмешиваетесь в это; вы вмешиваетесь в великий закон воздаяния. Во-вторых, если он завтра кого-нибудь убьет, тогда вы разделите с ним ответственность за его дурное деяние. Лучше идти себе дальше, не беспокоясь о том, что с ним происходит.

Вот вам люди, которые судят. В этом случае суждение дошло до крайности. Кто-то испытывает жажду: не давайте ему воды. Кто-то голоден; не давайте ему еды — ибо вы не знаете, какими будут его дальнейшие действия. Дав ему воды, вы оказываетесь вовлеченным в его жизнь; если бы не вы, он мог бы умереть. Дав ему воды, вы сохранили ему жизнь. Теперь, что бы он ни сделал, вы разделите с ним ответственность за это. Вы не совершили дурного поступка, но жизнь не так проста — в конечном счете, ваша помощь может оказаться дурным поступком.

Это выглядит очень логично, но очень бесчеловечно.

Это выглядит очень рационально, но очень жестокосердно, в этом нет любви.

Но это логический конец суждения о вещах.

Я хочу, чтобы вы оставили суждение и жили жизнью без суждения, в ее целостности. И вы будете удивлены тем, что Целостность не является ни хорошей, ни плохой.

Целостность трансцендентальна, она за пределами добра и зла.

Во всей истории человечества есть только один человек, Фридрих Ницше, который написал книгу под названием «По ту сторону добра и зла». И мое прозрение и понимание таковы, что он единственный человек, который проследил суждение до его логического конца.

Подлинный человек должен жить по ту сторону добра и зла.

Ему нет никакого дела до того, что есть добро, и что есть зло.

Он живет с интенсивностью и тотальностью, и он делает все, что данное мгновение позволяет ему, и что ему хочется делать.

Но все религии, все теологи и все святые только и делают, что размышляют над тем, является ли что-то правильным или неправильным. И если вы послушаете их, вы обнаружите, что жить невозможно: все кажется неправильным.

Я заглядывал во все священные писания мира, просто пытаясь выяснить: может быть, есть хоть одна вещь, которую никто не осуждает? Но такой вещи нет, все кем-нибудь осуждается. И есть вещи, которые кем-нибудь отстаиваются. Нет окончательного критерия для того, чтобы решить, что является правильным и что является неправильным.

Что касается меня и моих людей, то они должны жить от всего сердца — проживать день и проживать ночь тоже. Не упускайте ничего.

Сделайте вашу жизнь таким всеобъемлющим целым, чтобы все в ней сочеталось воедино и превращало ее в произведение искусства, в прекрасный феномен.

Беседа 13

ЕДИНСТВЕННЫЙ

НЕПОРОЧНЫЙ

ПОДХОД

15 октября 1986 г., Бомбей

Возлюбленный Бхагаван,