иэтнометодологические эксперименты

Этнометодология, разработанная в 1960-х гг., представляет со бой радикальную (иногда выражаются еще резче: экстремальную) форму полевого исследования, основанную на феноменологичес кой философии и парадигме социального конструирования. Пер вая требует от ученого постоянного «вглядывания» в повседневное поведение людей и проявления здравого смысла с тем, чтобы уви деть за ними нечто другое — скрытый контекст. Этнометодологи не просто исследуют здравый смысл или социальное взаимодействие людей в естественных условиях (поэтому эмпирические исследо вания квалифицируют как полевые), они разрушают это взаимодей ствие, выворачивают логику человеческих поступков наизнанку и спрашивают испытуемого: ну как, ты еще жив?

Этнометодология в действительности представляет уникальную методологию, какой еще, кажется, никогда в мире не было. Она па радоксальна, ее приемы напоминают экстремистские акции, безжа лостно проводимые над ничего не подозревающими подопытными.

Этнометодологи с удовольствием изучают повседневный язык, включая паузы и контекст речи. Они полагают, что люди «совер шенствуют» понимание здравого смысла, используя скрытые, под разумеваемые социокультурные правила, а социальное взаимодей ствие — это процесс создания реальности. Люди толкуют повсед невные события, используя знание культуры и «ключи» из социального контекста. Этнометодологи исследуют то, как обыч ные люди в повседневной жизни применяют скрытые правила для понимания смысла социальной жизни (например, чтобы узнать, пошутил кто-то или нет). Этнометодологи исследуют в подробно стях обычное социальное взаимодействие, но метод их исследо вания впору сравнить с хирургическим ножом, хладнокровно вспарывающим живую плоть социального естества.

Основываясь на социодраматургическом подходе Эрвина Гоф фмана, считавшего, что повседневное взаимодействие людей на самом деле не что иное, как череда постоянно разыгрываемых микроспектаклей, представители этнометодологии провели ряд любопытных экспериментов, призванных приоткрыть для наблю дателя то, что скрывается за занавесом — по ту сторону социаль но конструируемой реальности.

Так, в одном из своих экспериментов Г. Гарфинкель просил студентов, чтобы они, в очередной раз отобедав дома, не благо дарили родителей, а расплатились с ними деньгами. Ученому важ но было знать реакцию опешивших родителей, которые, попав в

необычную ситуацию, обнаруживали те спрятанные в глубь под­сознания мотивы, правила, установки, которые формировали их поведение.

Поставить партнера в экстремальную ситуацию и таким спо­собом выяснить скрытые реакции — общая для этнометодологов процедура «всматривания» в социальную реальность. Тот же Гар­финкель неожиданно приближал свое лицо, почти утыкаясь в нос говорящему, и следил за его реакциями. Одни обвиняли его в сек­суальных домогательствах, другие предлагали обратиться к пси­хотерапевту. Но главное было достигнуто: разрушалась обьщенная структура ситуации.

Разрушение привычных норм общения происходит и в том случае, когда культурные нормы одной нации вторгаются в обы­чаи другой. Известно, что у немцев и голландцев вполне есте­ственно, когда в ресторане мужчина и женщина поровну делят счет или расплачиваются каждый за себя. Но стоит, не предуп­реждая о том партнера, англичанину или русскому повести себя тем же манером, например, мужчина предлагает женщине запла­тить за себя самой, как возникает полное замешательство. Разру­шаются привычные стереотипы восприятия и оценки социальной реальности. «Возникает вопрос: зачем вообще нужно нарушать привычные устоявшиеся структуры повседневных взаимодей­ствий? Разве именно повседневность не является ясной и прозрач­ной сферой жизни, не требующей рефлексивного рассмотрения? Однако эта ясность кажущаяся. Повседневность кажется ясной не потому, что отрефлексирована, а потому что ускользает от реф­лексии. «Обычную жизнь» не анализируют до тех пор, пока ее не нарушит какое-нибудь из ряда вон выходящее событие. Столкнув­шись с таким нарушением, «повседневные деятели» стремятся прежде всего «нормализовать» ситуацию, ввести ее в рамки по­вседневности и лишь после этого приступают к исследованию нарушившего ход нормальной жизни фактора, который уже ин­терпретируется как нормальное, повседневное явление»²³.

Эгнометодологу важно не то, как смущался испытуемый, а то, как он выкручивался из неожиданной ситуации. Редко кто воспринимал ее с юмором. В большинстве случаев следовали стереотипные реак­ции, например «Ты что, сошел с ума?» или «Вы явно шизофреник?». Так реагирует подавляющая масса нормальных людей на ненормаль­ные ситуации. Но именно эту «нормальность» и фиксирует социо­лог. Он получает ответ на исходный вопрос: как люди формируют нормальную (читай: стереотипную) социальную реальность.

Опыты, которые достаточно часто практикуют этнометодологи, называют «нарушающими правила» экспериментами {«Ьreaching" experiments). Их цель — выявить скрытые в толще повседневности неписаные правила, на основании которых люди придают смысл реальности в повседневной жизни (отсюда важнейшая философс кая аксиома методологии: социальная реальность — не стихийое событие, а специально сконструированный человеческий проект).

Провокации и нарушения естественного хода вещей вызыва ют у испытуемых мощную реакцию, которая только подтвержда ет существование в обществе неких социокультурных правил. Они,как перила или подпорки, нужны человеку при движении в со циальном потоке. Пока ты не спотыкаешься, то и перил вроде бы не существует. Во всяком случае ты их не ощущаешь, не осмыс ливаешь, а значит и выразить, например, в опросе, никак не мо жешь. Логика специалистов по провокациям такова: надо челове ка слегка подтолкнуть, пусть он упадет и лишь тогда воспользу ется подпорками. Скрытые социальные смыслы и неявные социальные конструкции, рассуждают они, можно обнаружить, лишь испытывая объект на изломе.

Метод провоцирования и разрушения привычных структур повседневности, несомненно, расширил горизонт познания в гу­манитарных науках. Он выходит за рамки привычных анкетных опросов, свойственных традиционной социальной науке (не толь ко социологии, но также антропологии, психологии, экономике, социальной психологии).

Несомненно, этнометодологический эксперимент принадлежит качественной социологии. Он включает специализированный, весьма детальный анализ микроситуаций (например, транскрип ты коротких разговоров или видеозаписей социального взаимодей ствия). Разумеется, этнометодологи не брезгуют и количествен ными методами, но иначе оценивают их познавательные возмож ности. Они утверждают, например, что стандартизированные тесты и анкетные интервью (survey interviews) определяют способ ность человека понимать скрытые шифры и, скорее, применять здравый смысл, чем оценивать объективные факты.

По сравнению с Чикагской школой полевого исследования, этнометодология придает большее значение методу и утвержда ет, что данные исследования являются результатом использован ного метода в такой же мере, как и изучаемой социальной жизни.