Слайд 13.

Для иллюстрации назовем некоторые позиции, отраженные в учебнике "Советское государственное право" под общей редакцией А.Я.Вышинского*(79), это поможет понять официальную апологетику появления Конституции СССР 1936 г. (оставляем терминологию авторов):

- победа социалистических форм хозяйства, полная ликвидация частнокапиталистического сектора и сведение к ничтожному минимуму мелких, некапиталистических частных хозяйств; если в 1928 г. удельный вес социалистических форм хозяйства во всем народном доходе исчислялся в 44%, то в 1936 г. социалистические - государственные и кооперативные - предприятия дали 99,1% народного дохода;
- в 1937 г. предприятия крупной социалистической промышленности дали 77,4% народнохозяйственной продукции (в 1913 г. крупная промышленность производила 42,1% всей продукции народного хозяйства; все предприятия промышленности и транспорта были переведены на 7-часовой рабочий день; и 1928 г. на биржах труда еще числилось около 7,5 млн. безработных, к 1931 г. безработица была ликвидирована;
- в деревне победил колхозный строй и было ликвидировано кулачество; лишь 7% крестьянских дворов оставались в 1937 г. вне колхозных объединений; к 1936 г. было создано 4137 совхозов, 4993 машино-тракторные станции с 289000 тракторов и 30000 комбайнов;
- бурный расцвет национальной государственности, колоссальный рост производства промышленной продукции в союзных республиках (Киргизии - в 96 раз, Таджикистане - в 116 раз и т.д.);

- 28,8 млн. учащихся в начальных и средних школах в 1936/37 гг.
- против 8 млн. в 1914/15 гг., введение с 1930 г. всеобщего обязательного начального обучения.

Трудно говорить сегодня, тем более без специальной проверки, во всем ли достоверны эти сведения, насколько они завышены. Но определенную реальную базу они под собой все-таки имели, даже если и в более скромных масштабах. Совершенно ясно, что все это впечатляло граждан и создавало ощущение стабильности строя, который надо было оформить в новой Конституции.

Да, в те же самые годы в стране начались репрессии, жертвами которых стали не только так называемые враги строя, но и сотни тысяч простых, ни в чем не повинных граждан, против которых выдумывались обвинения, использовались доносы и оговоры. Однако, с одной стороны, истинные масштабы беззакония и произвола, привлечения к ответственности и помещения в лагеря тщательно скрывались, поэтому о размахе трагедии население страны не имело тогда представления. С другой стороны, не будем закрывать глаза и на то, что революционные радикальные лозунги - "кто не с нами, тот против нас", "если враг не сдается, его уничтожают" - благодаря пропаганде вошли в сознание большей части населения. Сегодня это может показаться парадоксальным, но тогда для многих изоляция "врагов народа" была вроде бы как необходимой и естественной функцией строя. Тайно арестовывая людей, никакого отношения к политике не имевших, отправляя их в заключение без всяких судебных решений или на основе приговоров печально известных "троек", власть в то же время организовывала громкие процессы против "троцкистов", "зиновьевцев", "бухаринцев", а одновременно - сотни собраний, на которых трудящиеся "клеймили позором" этих "врагов". И если одни участвовали в таких собраниях из страха, то другие - из убеждения, что это были действительно враги социализма, а с ними надо безжалостно расправляться.