на материале исследований в Чердынском районе).

Фольклор для детей: современное состояние системы жанров

Детский фольклор представляет собой весьма неоднородный пласт устного народного творчества. Исследователь В.П. Аникин предлагает выделять внутри него три типа жанров, учитывая при этом происхождение произведений: 1) созданные взрослыми специально для детей и направленные на удовлетворение их психофизиологических и эмоциональных потребностей (колыбельные, пестушки и т.п.); 2) потерявшие актуальность в жизни взрослых, но сохранившиеся в детской среде (заклички, считалки и т.п.); 3) созданные самими детьми (дразнилки, поддёвки и пр.) (1; 88). Жанры третьего типа достаточно подробно изучены в работах М.П. Чередниковой, О.Н. Гречиной, М.В. Осориной, С.М. Лойтер и др. В настоящее время большее внимание уделяется именно этому типу детского фольклора как наиболее динамично развивающемуся. Однако в данной статье мы постараемся рассмотреть жанры первого типа, связанные с женской средой и называемые иногда «материнским фольклором»: колыбельные песни, пестушки, потешки, прибаутки. Современное состояние жанровой системы фольклора для детей будет показано на материале полевых исследований в Чердынском р-не Пермского края; исследование выполнено при поддержке гранта РГНФ и министерства промышленности, инноваций и науки Пермского края, № 10-04-82418а/У (проект «Семейная обрядность Северного Прикамья (по следам фольклорных экспедиций И.В. Зырянова)», рук. С.Ю. Королёва).

Относительно небольшое количество собранных нами текстов – показатель того, что фольклор для детей уходит в прошлое даже в сельской среде. Значительная часть информантов старшего возраста (1930‑х гг. рождения) не могут вспомнить тексты колыбельных; ещё реже воспроизводятся ими потешки и пестушки, записи которых носят единичный характер. Начиная с послевоенного времени, в соответствии с изменившимися условиями жизни, детей рано отдавали в ясли, в то время как родители были заняты на работе в колхозе. Иными словами, по замечанию сельских жителей, у родителей просто не было возможности заниматься с детьми (играть, петь колыбельные). За это время традиция исполнения некоторых фольклорных жанров для детей была утрачена. Так, почти никто из опрошенных нами пожилых женщин не исполнял пестушки – небольшие ритмизированные произведения, которыми сопровождаются повседневные естественные действия с младенцем (поглаживания, умывание, первые шаги и т.п.)). В ходе экспедиции в 2010 г. нами было записано только два текста этого жанра; оба исполнила А.С. Пестерева (п. Рябинино): «Тра-та-та, тра-та-та, / Вышла кошка за кота, / Думала – за барина, / Вышла за татарина». Эта пестушка полифункциональна: в зависимости от совершаемых при произнесении текста действий может способствовать тесному общению с матерью, учить ребенка ходить, прыгать или чувствовать ритм. Другая пестушка: «Коза идет рогатая / За малыми ребятами, / Кто титьку сосёт, / Того коза забодёт», –сопровождается действиями игрового характера: изображая пальцами руки рога, поющая женщина щекочет ребенка. Примечательно, что в сборнике «Поэзия детства» встречаются варианты этой пестушки с другими словами: «Кто кашки не ест, / Кто молочка не пьёт, /Того забодает, забодает!» (6; 57). Этот же вариант, по нашим наблюдениям, бытует в городской среде (что, возможно, объясняется его большей приемлемостью для современных носителей языка). По-видимому, оба варианта этого текста выполняли не только развлекательную, но и воспитательную функцию: помогали быстрее отучить ребенка от груди и приучить его к твердой пище.

Жанр потешки – небольшой песенки к первым играм с ребенком, его пальчиками, ручками, ножками – также представлен только двумя текстами; оба записаны Н.Я. Уваровой (с. Искор). Один из них – широко известная потешка «По кочкам, по кочкам, по маленьким дорожкам…». Второй текст представляет, как нам кажется, больший интерес. По словам информанта, он выполняет практически те же функции, что и первый: «Сидит олень под кустиком, сидит олень под дубом, тепло ль тебе, олень, тепло ль тебе, олень?...». Однако слова этой потешки менее известны и – в записанном нами варианте – не вполне понятны. Выясняя генезис, мы встретили вариант данного текста в сборнике «Поэзия детства», где он представлен как игра для детей старшего возраста. Согласно её правилам дети становятся в круг, а один из играющих – в центр. Круг двигается вперед и назад под песню: «Ах, тепло ли те, олень, / Холодно ли те, олень?/ – Мне не так тепло, / Мне не так холодно. / Приоденьте меня, / Приокутайте! / С молодца кушачок, / С красной девушки платок, / С старой бабы повойничек...» Затем составляющие круг разбегаются в разные стороны, а находившийся в центре – «олень» – ловит их. Тот, кого игрок поймает, занимает его место в кругу в следующей игре (6; 484). Ещё один вариант этого текста фигурирует в сборнике как драматическая игра «Тюлень». Девушка, изображающая тюленя, садится на землю, а играющие водят вокруг неё хоровод, произнося слова: «Ты тюлень, ты тюлень, / Завернись под кулень: / Тепло ли тебе там?» Далее следует ответ «тюленя». В отличие от предыдущей игры, участники по очереди прикрывают тюленя платком или фартуком. Игра продолжается, пока ни у кого не останется ни платка, ни фартука, чтобы прикрыть «тюленя» (6; 474–475). Сопоставление обнаруженных вариантов позволяет говорить о том, что игра и сопровождающие ее слова из молодежной среды перешли когда-то в детскую. Записанная нами потешка представляет собой следующий шаг бытования текста: его переход из группы «детский фольклор» в группу «фольклор для детей».

Наибольшее число записанных нами фольклорных произведений для детей относится к колыбельным. Известно, что адресатом этого жанра является младенец, ребенок, находящийся в состоянии «перехода». Именно статус младенца как «недооформленного» человека определяет функции колыбельной песни: охранительную, прогностическую, познавательную, успокаивающую. Исследованию этого жанра посвящены работы А.В. Ветухова, Г.С. Виноградова, О.И. Капицы, В.П. Аникина и др. На сегодняшний день исследователи выделяют четыре типа колыбельных: 1) традиционные; 2) импровизационные, имеющие различный характер связи с традицией; 3) произведения иных жанров, исполняемые в качестве колыбельных; 4) авторские, имеющие литературный источник (в последнем случае можно говорить о фольклорной форме бытования литературного произведения).

Среди записанных нами текстов встречаются традиционные сюжеты – к примеру, известная колыбельная «Зыбаю да зыбаю» (в 3‑х вариантах). К традиционным можно отнести и тексты колыбельных, в которых реализуется мотив угрозы: «Баю-баюшки-баю, / Не ложися на краю, / Серый волк придет, / Он тебя заберет»;«Баю-баюшки-баю / Колотушек надаю, / Колотушек двадцать пять, / Будет Ваня крепко спать»; сюда же относятся колыбельные про Буку. Также были зафиксированы тексты с жалобой на тяжелую судьбу, содержащие укор родившемуся ребёнку: «Баю – баю, моё чадо, / Баю, горькое, несчастно, / Уродилося злосчастно. / Руки–ноги завязало, / Вся судьба моя пропала, / Вся гульба моя пропала» <…>. Некоторые из приведенных текстов, как нам кажется, теряют свою этическую актуальность.

Среди записанных колыбельных наиболее интересной показалась нам следующая песня: «Баю-баю, баю-баю бай, / Ты с татарином не бай, / С вотяком не говори, / (Ваня, Ваня крепко спи)…» Очевидно, этот фрагмент старинной колыбельной отражает региональное своеобразие прикамской культуры, в частности межэтнические контакты русского населения с соседними народами. В схеме «свой – чужой» образ «чужого» представляют татарин и вотяк, т.е. удмурт. Ср. в тюменской старообрядческой колыбельной: «Баю-баю-баю-бай, / Ты с татарином не бай, / С русским ты не говори, / Русу косу не чеши…» (3). Примечательно, что в варианте, записанном в Нюксенском р-не Вологодской обл., вообще нет упоминания каких-либо межэтнических или межконфессиональных отношений: «Баю-баю-баю-бай, / Ничего да ты не бай, / Ничего не говори, / Только в баюшке лежи» (6).

Интересной тенденцией является изменение функций фольклорного текста. По мнению В.П. Аникина, колыбельная изначально «напоминает заклинание – ребенку внушают то состояние, при котором ему легче успокоиться и уснуть» (2; 103–104). В этой связи показателен зафиксированный нами переход в категорию колыбельной старинного заговора: «Спать я ложуся, / Спасу молюся», / Отдыха святого, / Печать на мне Христова, / Спасова рука, / Богородицы замок, /Бес, Сатана, / Отойди от меня / За три стены / Белокаменные, / Сам Иисус Христос / Ко мне на лицо, / На право плечо» (зап. от А.С. Пестеревой, п. Рябинино). В данном тексте реализуются такие композиционные элементы заговора, как открытие («Спать я ложуся, / Спасу молюся) и выражение желания («Бес, Сатана, / Отойди от меня»). Однако здесь возникает и образ защитника, охраняющего сон и покой ребенка, что характерно для колыбельных. Примечательно, что информант не произносит этот текст речитативом, а напевает, тем самым еще больше сближая его с колыбельной.

Ещё одним примером жанрового перехода является текст, напоминающий потешку или дразнилку, который, однако, используется информантом как колыбельная: «Катенька, распузатенька, / В трубу лазила, / Титьки мазала, / Из трубы-то вылезала, / Всем ребятам показала».

На обследованной нами территории нередки случаи фольклорного бытования литературных текстов. В качестве примеров можно привести стихотворения А.Н. Плещеева «Домик над рекою…» и «Ласточка с весною…», а также А.А. Пчельниковой «Птичка», которые жительница п. Рябинино Н.Д. Храмова называет «прибаутками». Текст, записанный нами там же от М.П. Шевцовой («Вихорь, вихорь, где ты был? / Или звёзды ты считал, / или волны ты гонял? / – Не гонял я волн морских, /звёзд не трогал золотых, / Я дитя оберегал, / колыбелечку качал»), является вариантом последних двух четверостиший из стихотворения «Колыбельная песня» А.Н. Майкова («Ветра спрашивает мать: / "Где изволил пропадать? / Али звезды воевал? / Али волны всё гонял?"») Как уже было сказано, для текстов колыбельных характерно возникновение образов защитников (Бог, ангелы, святые, образы животных, чаще всего Кота, образы Сна и Дрёмы). В зафиксированном нами тексте обнаруживается обращение к «вихрю-защитнику».

Таким образом, на современном этапе традиционный фольклор для детей в Чердынском р-оне Пермского края можно охарактеризовать как исчезающее явление. Систематизация материала с точки зрения жанровой принадлежности выявила угасание традиции исполнять пестушки, потешки, прибаутки. Не так велико тематическое разнообразие колыбельных песен (часто это варианты одного и того же текста; отсутствуют колыбельные с образами Кота, Дрёмы, Сна). Среди сохранившихся текстов большую часть составляют те, что перешли из других жанров, но бытуют как колыбельные благодаря специфическим сюжетным или мелодическим характеристикам. Кроме того, в качестве колыбельных нередко бытуют литературные тексты, которые в этом случае всегда воспринимаются информантами как народные.

Использованная литература:

1. Аникин В.П. Русские народные пословицы, поговорки, загадки и детский фольклор: Пособие для учителя. М., 1957.

2. Аникин В.П. Теория фольклора: Курс лекций. М., 2007

3. Ниязова Г.М. Старые и новые диаспоры в многонациональном регионе (на материале Тюменской области) // Известия Уральского государственного университета. 2008. № 56 (Проблемы образования, науки и культуры. Вып.23). С. 237–245.

4. Королева С.Ю. Поэтика детского фольклора и его изучение в школе (на региональном материале) // Художественная культура Прикамья: Статьи. Методические разработки. Вып. 1. Пермь, 2007. С. 32–43.

5. Поэзия детства: Русское народное творчество для детей / Сост. В.И. Еремина. СПб., 2004.

6. Северные байки. Колыбельные песни Вологодской и Архангельской областей (Из коллекции фольклориста). М., 1977.

URL: http://www.cultinfo.ru/arts/folk/demo/audioalbom/sbayka/sbayki_36_text.htm