Историческое изуч. ф-ра

Проблема историзма русского героического эпоса была поставлена в коллективном труде «Русское народное поэтическое творчество» (т. I, M., 1953) в статьях Д. С. Лихачева, В. П. Адриановой-Перетц и других ученых, обративших внимание на отражение народным сознанием исторической действительности, на идейное содержание былин. Решительный отказ от принципов исторической школы дан В. Я. Проппом в труде «Русский героический эпос», где автор глубоко обосновал положение о том, что русский народ не столько воспроизводил в своем эпосе историческую действительность, сколько выражал свои стремления и идеалы, а сами былины возникли задолго до начала Киевского государства. Соотношение мифа и героического эпоса было рассмотрено в работах Е. М. Meлетинского «Происхождение героического эпоса» (М., 1963) и В. М. Жирмунского «Эпическое творчество славянских народов и вопросы сравнительного изучения эпоса» (М., 1953).

Б. А. Рыбаков, взяв за основу тезис Б. Д. Грекова «Былина — это история, рассказанная самим народом», в своей известной книге «Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи» (М., 1963) рассматривает эпические сказания как первую форму исторического повествования.Цель эпоса — воспитание молодежи, ее подготовка к реальным испытаниям. Автор подчеркивает прогрессивную направленность былин, воспевание принципиально нового. Однако Б. А. Рыбаков видит в процессе развития героического эпоса раздвоение: одно направление воспевает князей, другое — остается народным. По мнению автора, былины не восстанавливают фактической канвы, но в своей совокупности дают достоверную историю. «Будучи исторически осмыслен,— пишет Б. А. Рыбаков,— русский былинный эпос может стать неоценимым историческим источником, но, разумеется, не для восстановления канвы событий, а для изучения народных оценок тех или иных периодов, отдельных событий и лиц» [2].

В монографии «Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи» Рыбаков провел параллели между былинными сюжетами и русскими летописями.Б. А. Рыбаков в своем анализе русского летописания («Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи») обратил внимание на субъективизм летописцев — авторов «Повести временных лет». Наряду с бережным отношением к источнику летописец, который был одновременно автором, составителем, компилятором и редактором, испытывал сильное влияние церковных и княжеских кругов. Именно их причастность объясняет противоречия летописного текста и некоторые нарочитые умолчания «Повести», в которой видны попытки оправдать существующий строй и его представителей. Если былины дают народную, то летопись — придворную оценку событий. Б. А. Рыбаков видит в «Повести временных лет» стремление сгладить жизненные противоречия путем широкой социальной демагогии в церковном духе. В отдельных случаях «Повесть» доходит до злободневности изображения событий, в частности в рассказах о соперничестве старшей и младшей дружины, в полемике против Святополка и в идеализированном изображении Мономаха. Целый ряд важных наблюдений и выводов историографического плана был сделан Б. А. Рыбаковым в вышедших позднее работах: ««Слово о полку Игореве» и его современники» (М., 1971), «Русские летописцы и автор «Слова о полку Игореве»» (М., 1972) и др.

6. Теоретический труд А.Н. Веселовского «Историческая поэтика».

В противовес мифологической теории появления поэзии Веселовский выдвинул т.н. теорию самозарождения, высказав мысль, что фольклорное искусство могло складываться и в отрыве от мифа – из обряда. В качестве примера он приводит хоровые песни, в которых т.н. стадия синкретизма была продиктована отсутствием осмысленного текста у первобытных людей (для создания хора была необходима хоть какая-то общность ,и ей в отсутствие текста стал ритм) или неких иных вполне объективных причин. При этом он говорит о том, что это приводило исполнителей в состояние аристотелевского катарсиса (например, женщины Маори). На фоне этого В. показывает эволюцию текста, от второстепенного и не вполне осмысленного при примате ритма (например, в игровых звукоподражательных песнях) до его главенствующего положения. Веселовский привлекает обильный этнографический материал первобытных африканских племен. Миф, по мнению Веселовского, стал составляющей обряда уже позже, в период формирования религиозного сознания. Календарный фольклор имеет уже мифологическую основу. Причем Веселовский подчеркивает, что при главенстве календарного фольклора существовали внекалендарные (например похоронные) и даже внеобрядовые (маршевые) песни. К периоду становления мифа относится время эволюции обряда в культ (сакральный обряд).

единообразии обрядов у разных народов, взаимодействие которых абсолютно исключено (главным образом, праздники весны, присутствующие почти у всех народов). Значит причиной этого единообразия может быть только культурный универсализм. Для заимствования необходимо «встречное течение» - культурная база. Дальнейший материал «Исторической поэтики» посвящен уже эволюции литературы. Происхождение основных тропов Веселовский также объясняет с мифологической точки зрения – как результат эстетизации некогда

имевшего объяснительный смысл определения («Происхождение эпитета»).

7. Символика и иносказание в обрядовой поэзии.

Примеры.

15. . Тема солдатчины и военной службы в фольклоре.

Обусловлены рекрутскими и солдатскими наборами (с 1699 по 1793 – бессрочная служба; до 1834 – 25 лет; после; 1834 – 20 лет). В солдаты провожали как на смерть, поскольку не ожидали возвращения, поэтому песни сходны с похоронными причитаниями. Преддверием к солдатчине была рекрутчина, породившая немало рекрутских песен. Известна песня «У отца было, у матери три сына любимые», в которой родители не могут решить кого из трех сыновей отправить на службу. Решают младшего, т.к. у него нет ни детей, ни жены. Но младший сын обращается к родителям с речью, и тронутые ей родители соглашаются решить вопрос жребием.

Солдатские песни могут быть лирическими и эпическими. В эпических описываются важнейшие военно-исторические события 18-19вв. В лирических полно отражается тяжелая бытовая жизнь солдат (спали в холодных казармах, плохо питались), солдатские походы, изнурительные ежедневные солдатские учения и т.д. Солдаты думают о доме, семье. В песне «В чистом поле стояло тут древо» солдаты разговаривают с птицей:

- Солдатушки, ребятушки, а где ваши жены?

- Наши жены – ружья заряжены, штыки присажены…