Глава 49. Априорная информация

Просёлочная дорога выходит из ворот Хогвартса и исчезает где-то за горизонтом. Рядом с ней, на поляне, у окраины не-запретного леса ждёт мальчик. На дороге стоит карета. Мальчик не подходит к ней близко, но разглядывает пристально, лишь изредка отводя взгляд в сторону.

Вдалеке, на той же дороге виден мужчина в профессорской мантии. Сильно ссутулившись и еле переставляя ноги, он медленно движется к мальчику.

Спустя полминуты, когда мальчик в очередной раз на секунду отворачивается от предмета своего изучения, он успевает заметить, как плечи мужчины расправляются, на лице появляется осмысленное выражение, а походка приобретает уверенность и плавность.

— Здравствуйте, профессор Квиррелл, — сказал Гарри, продолжая пристально наблюдать за каретой.

— Приветствую, — послышался спокойный голос профессора. — Вы как будто не решаетесь подойти к нашему транспортному средству. Заметили что-то необычное?

— Необычное? — повторил Гарри. — Да нет, всё как всегда. Четыре сидения, четыре колеса, два огромных лошадиных скелета с крыльями…

В бездонной чёрной пасти блеснули большие белые зубы — обтянутый кожей череп одной из лошадей повернулся в его сторону, словно показывая, что они так же рады Гарри, как и он им. Вторая скелетоподобная лошадь затрясла головой, словно смеясь, однако никаких звуков слышно не было.

— Это фестралы, и карету всегда возили именно они, — безмятежно сказал профессор Квиррелл. Он забрался на переднюю скамейку и сдвинулся как можно дальше вправо. — Их могут увидеть лишь те, кто видел смерть и осознал её. Весьма действенная защита от большинства хищников. Хм. Полагаю, когда вы в первый раз подошли к дементору, вашим самым страшным воспоминанием оказалась ночь вашей встречи с Тем-Кого-Нельзя-Называть?

Гарри мрачно кивнул. Правильная догадка, хоть и сделанная на основе неверных предпосылок. Те, кто видел Смерть…

— Вспомнили что-нибудь интересное?

— Да, вспомнил, — коротко ответил Гарри, не развивая тему. Он не был готов выдвигать обвинения… пока что.

Профессор Защиты улыбнулся одной из своих сдержанных улыбок и поманил его нетерпеливым жестом.

Гарри преодолел расстояние до кареты и, поморщившись, забрался внутрь. Чувство тревоги значительно усилилось со дня встречи с дементором, хотя до того оно постепенно уменьшалось. Они разместились в максимально удалённых друг от друга углах кареты, но теперь даже этого было недостаточно.

Скелетоподобные лошади пустились рысью, унося карету ко внешней границе Хогвартса. Профессор Квиррелл опять перешёл в зомби-режим. Чувство тревоги хоть и отступило, но продолжало зудеть на краешке сознания Гарри, не позволяя забыть о себе полностью…

Карета катилась вперёд, лес прокручивался назад. Деревья сменялись со скоростью движения неторопливого ледника, если сравнивать с мётлами или хотя бы автомобилями. Есть в этих медленных путешествиях что-то странно-усыпляющее, подумалось Гарри. Во всяком случае, именно такое действие они оказывали на профессора Защиты — тот сгорбился на сидении, и слюна тоненькой струйкой стекала из уголка его рта на мантию.

Гарри до сих пор не мог решить, что ему можно будет есть за обедом.

Проведённое в библиотеке исследование не выявило никаких свидетельств существования волшебников, способных говорить с растениями или с другими немагическими животными, за исключением змей. Разве что в книге «Заклинание и речь» Пола Бридлава упоминалась вероятно-мифическая история о колдунье, которую звали Госпожой Белок-летяг.

Гарри очень хотел спросить об этом профессора Квиррелла, но его останавливало то, что профессор был слишком проницателен. Судя по словам Драко, обнародование информации о Наследнике Слизерина вызовет эффект разорвавшейся бомбы, и Гарри не был уверен, хочет ли он разделить этот секрет ещё с кем-нибудь. А стоит Гарри только заикнуться о Парселтанге — профессор Квиррелл пригвоздит его взглядом своих бледно-голубых глаз и скажет: «Всё ясно, мистер Поттер, значит, вы обучали мистера Малфоя чарам Патронуса и случайно заговорили с его змеёй».

И не важно, что вопрос о языке змей — недостаточное свидетельство для получения правильного ответа в виде гипотезы и тем более для преодоления её априорной невероятности. Каким-то образом профессор Защиты всё равно вычислит правду. У Гарри неоднократно появлялось подозрение, что профессор Квиррелл знает гораздо больше, чем рассказывает — его предположения слишком хороши. Даже основывая своё мнение на неверных предпосылках, он приходил к потрясающе верным выводам. И проблема заключалась в том, что в половине случаев Гарри не мог понять, откуда профессор получил дополнительную подсказку. Гарри хотел хотя бы раз сделать какой-нибудь невероятно проницательный вывод из слов профессора Квиррелла, который полностью застанет того врасплох.

— Тарелку чечевичного супа с соевым соусом, — сказал профессор Квиррелл официантке. — И чили Тенорманов для мистера Поттера.

Гарри был в смятении. Он хотел придерживаться вегетарианской диеты, но за всеми своими рассуждениями напрочь забыл, что заказы за него делает профессор Квиррелл и будет очень неловко, если Гарри сейчас начнет возражать…

Официантка поклонилась и уже собиралась уходить…

— Эм-м, прошу прощения, в этом блюде есть мясо каких-нибудь змей или белок-летяг?

Ничуть не изменившись в лице, официантка повернулась к Гарри и покачала головой. Затем она ещё раз вежливо поклонилась и направилась к двери.

(Воображаемые личности Гарри потешались над ним. Гриффиндорец сыпал язвительными комментариями на тему того, как мало ему нужно, чтобы смириться с Каннибализмом! (вставил пуффендуец), а слизеринец отмечал, как прекрасно, что у Гарри такая гибкая этика, когда дело доходит до важных вопросов, вроде поддержания дружеских отношений с профессором Квирреллом.)

После того как официантка закрыла за собой дверь, профессор Квиррелл махнул рукой, задвигая щеколду, произнёс четыре привычных уже заклинания, обеспечивающих приватность, и сказал:

— Интересный вопрос, мистер Поттер. Любопытно, чем он вызван?

Лицо Гарри осталось невозмутимым..

— Не так давно я искал какую-нибудь полезную информацию о чарах Патронуса, — сказал он. — И если верить книге «Заклинание Патронуса: Волшебники, которые могли и которые не могли», то Годрику, в отличие от Салазара, это заклинание было неподвластно. Я был удивлён и решил поискать дополнительные сведения в книге «Жизнь и могущество Четверых», на которую указывала сноска. А затем я узнал, что, предположительно, Салазар Слизерин мог говорить со змеями. — (Последовательность во времени — это не то же самое, что и причинная связь, и не будет вины Гарри, если профессор Квиррелл упустит этот нюанс.) — В дальнейших исследованиях я также натолкнулся на старую историю о ком-то наподобие богини-матери, которая могла говорить с белками-летягами. Поэтому меня немного беспокоит вероятность съесть кого-то, способного разговаривать.

И Гарри как ни в чём не бывало отпил из стакана…

…как раз в тот момент, когда профессор Квиррелл спросил:

— Мистер Поттер, верна ли моя догадка, что вы тоже являетесь змееустом?

Прокашлявшись, Гарри поставил стакан с водой обратно на стол, упёрся взглядом профессору Квирреллу куда-то в подбородок, лишь бы не смотреть в глаза, и сказал:

— Так значит вам мои барьеры окклюмента — не помеха?

Профессор Квиррел широко ухмылялся:

— Буду считать это комплиментом, мистер Поттер, но нет.

— Я на это больше не куплюсь, — сказал Гарри. — Вы никак не могли прийти к такому выводу на основе имеющихся данных.

— Конечно, не мог, — спокойно ответил профессор Квиррелл. — Я планировал в любом случае спросить вас об этом сегодня и просто выбрал подходящий момент. На самом деле, подозрения у меня возникли ещё в декабре.

— В декабре? — воскликнул Гарри. — Да я сам узнал только вчера!

— А, так значит, вы не поняли, что Распределяющая Шляпа говорила с вами на змеином языке?

Профессор Защиты идеально подгадал время второго вопроса. Гарри как раз делал глоток, чтобы прочистить горло от предыдущего приступа кашля.

До этого момента Гарри действительно не понимал, что голос, который обратился к нему в конце беседы со Шляпой, говорил на парселтанге. Но теперь это стало очевидным.

Точно, ведь профессор МакГонагалл даже предупреждала его, чтобы он не разговаривал со змеями на виду у людей, но он подумал, что она имела в виду — не разговаривать на виду у всех со статуями или архитектурными украшениями в Хогвартсе, которые похожи на змей. Обоюдная иллюзия прозрачности: он думал, что понял её, она думала, что он понял её, но как, чёрт побери…

— Значит, — проговорил Гарри, — вы использовали легилименцию во время нашего первого занятия, чтобы узнать, что случилось с Распределяющей шляпой…

— Тогда я узнал бы об этом не в декабре, — профессор Квиррелл улыбнулся и откинулся на спинку кресла. — Это не та загадка, которую вы могли бы разгадать самостоятельно, мистер Поттер, поэтому я скажу ответ. На зимних каникулах мне сообщили, что директор подал запрос на проведение закрытого судебного заседания, чтобы пересмотреть дело некоего мистера Рубеуса Хагрида, который известен вам как лесничий и хранитель ключей Хогвартса. Он был обвинён в убийстве Абигейл Миртл в 1943-ем году.

— О, конечно, — произнёс Гарри. — Из этого очевидным образом следует, что я змееуст. Профессор, тысяча ползучих змей, что…

— Другим подозреваемым в том убийстве было чудовище Слизерина, легендарный обитатель Тайной Комнаты Слизерина. Вот почему определённые источники предупредили меня об этом, и вот почему это привлекло моё внимание настолько, что я потратил немало денег на взятки и разузнал подробности этого дела. Фактически, мистер Поттер, мистер Хагрид невиновен. До смешного очевидно невиновен. С тех пор, как Конфундо, применённое Гриндевальдом на Невилла Чемберлена, было приписано Аманде Нокс, из всех ошибочно осуждённых судебной системой магической Британии он самый невиновный. Директор Диппет заставил подставного ученика обвинить мистера Хагрида, поскольку Диппету был необходим козёл отпущения, чтобы свалить на него смерть мисс Миртл, и наша чудесная судебная система посчитала это достаточно благовидным предлогом, чтобы выдать приказ об отчислении мистера Хагрида и сломать его палочку. Для пересмотра дела нашему нынешнему директору достаточно просто предъявить какое-нибудь новое, достаточно значимое доказательство. И поскольку на этот раз влиять на процесс будет не Диппет, а Дамблдор, то результат заранее предрешён. У Люциуса Малфоя нет никаких особых причин опасаться оправдания по делу мистера Хагрида. Следовательно, Люциус Малфой будет возражать, лишь пока ему это не будет ничего стоить, просто чтобы создать трудности Дамблдору. И директора это явно не остановит.

Профессор Квиррелл глотнул воды.

— Но я отвлёкся. Новое доказательство, которое директор обещает предъявить — это ранее никем не обнаруженное заклятие, наложенное на Распределяющую шляпу. Директор заявляет, что он лично определил, что оно срабатывает только со слизеринцами, которые при этом являются змееустами. Директор также доказывает, что этот факт свидетельствует в пользу версии, что Тайная Комната действительно была открыта в 1943 году, а приблизительно тогда в Хогвартсе учился Тот-Кого-Нельзя-Называть, чьё владение змеиным языком общеизвестно. Довольно сомнительная логика, но суд может вынести решение, что это достаточно сильно меняет дело, чтобы поставить вину мистера Хагрида под сомнение. Если, конечно, они сумеют сохранить бесстрастное выражение лиц, пока будут это произносить. А теперь мы подходим к ключевому вопросу: как директор смог обнаружить скрытое заклятие на Распределяющей шляпе?

Профессор едва заметно улыбался.

— Что ж, давайте предположим, что в потоке студентов этого года был змееуст, потенциальный Наследник Слизерина. Согласитесь, мистер Поттер, что как только речь заходит о выдающихся учениках, вы в числе первых приходите на ум. А если задаться вопросом, воспоминания какого слизеринца-первокурсника о Распределении с большей вероятностью привлекли бы внимание директора, то круг сужается ещё сильнее, — улыбка исчезла. — Поэтому, как видите, мистер Поттер, в ваши мысли заглядывал не я. Но требовать от вас извинений излишне, вы не виноваты, что поверили заверениям Дамблдора в том, что он уважает вашу ментальную неприкосновенность.

— Мои искренние извинения, — сказал Гарри, стараясь сохранять на лице бесстрастное выражение, которое, впрочем, могло само по себе служить признанием, как и испарина, выступившая у него на лбу. Впрочем, он надеялся, что профессор Защиты не придаст этому значения, просто решит, что Гарри нервничает, поскольку раскрылось, что он — Наследник Слизерина. А не потому, что Гарри добровольно выдал секрет Слизерина… что сейчас уже не казалось таким уж разумным поступком.

— Итак, мистер Поттер. Есть какие-нибудь успехи в поисках Тайной Комнаты?

Нет, подумал Гарри. Но иногда нужно уходить от вопросов, даже если тебе нечего скрывать, иначе в другой раз, когда тебе будет, что скрывать, и придётся уходить от вопросов, станет очевидно, что у тебя появилась тайна.

— Со всем уважением, профессор Квиррелл, даже добейся я подобных успехов, для меня вовсе не очевидно, что мне следует рассказывать о них вам.

Профессор Квиррелл снова отпил воды из стакана.

— Что ж, мистер Поттер, я без утайки расскажу о том, что знаю или подозреваю сам. Во-первых, я верю, что Тайная Комната действительно существует, как и чудовище Слизерина. С момента смерти мисс Миртл прошли часы, прежде чем о ней стало известно, а охранные чары должны были предупредить директора немедленно. Таким образом, убийство совершил либо директор Диппет, что маловероятно, либо некое существо, которому Салазар Слизерин при создании защитных чар замка оставил больше возможностей, чем самому директору. Во-вторых, подозреваю, что, вопреки расхожей легенде, предназначение чудовища не в том, чтобы избавить Хогвартс от маглорождённых. Если, конечно, чудовище не сильно настолько, чтобы справиться с директором и всеми учителями. Многочисленные таинственные убийства привели бы только к закрытию школы, как чуть не случилось в 1943 году, или к созданию новых охранных чар. Так зачем же нужно чудовище Слизерина, мистер Поттер? Каково его настоящее предназначение?

— Эм… — Гарри уронил взгляд в собственный стакан и попытался подумать. — Чтобы убить любого непрошеного гостя, который проникнет в Комнату…

— Чудовище, достаточно сильное, чтобы справиться с командой волшебников, пробившейся сквозь лучшие охранные чары, какие Салазар сумел наложить на Комнату? Маловероятно.

Гарри уже чувствовал себя как на экзамене.

— Ну, это Тайная Комната, поэтому, возможно, чудовище хранит какую-то тайну, или само является тайной?

И если так, то, прежде всего, какие тайны хранились в Тайной Комнате? Гарри ещё не приступал к тщательным исследованиям этого вопроса, отчасти из-за впечатления, что никто ничего не знает…

Профессор Квиррелл улыбался:

— Почему было просто не записать тайну?

— Ах-х-х… — вырвалось у Гарри. — Потому что, если чудовище говорит на змеином языке, можно быть уверенным, что только истинный Наследник Слизерина сможет его понять?

— Достаточно легко заставить защитные чары Комнаты отзываться на фразу, сказанную на змеином языке. Зачем утруждать себя, создавая чудовище Слизерина? Вряд ли легко было создать существо, способное жить веками. Ну же, мистер Поттер, по-моему, это очевидно. Что это за тайны, которые одно живое существо может рассказать другому, но которые при этом невозможно записать?

Осознание пришло вместе с выбросом адреналина, от которого у Гарри бешено заколотилось сердце и ускорилось дыхание.

— Ой.

Салазар Слизерин действительно был очень хитёр. Достаточно хитёр, чтобы придумать способ обойти Запрет Мерлина.

Могущественные заклинания невозможно передавать через книги и призраков, но если удастся создать разумное существо, живущее достаточно долго, и с достаточно хорошей памятью…

— Мне кажется очень вероятным, — произнёс профессор Квиррелл, — что Тот-Кого-Нельзя-Называть начал свой путь к могуществу с тайн, полученных от чудовища Слизерина. Что именно потерянные знания Салазара — источник его необычайно сильных чар. Отсюда и проистекает мой интерес к Тайной Комнате и делу мистера Хагрида.

— Ясно, — выдохнул Гарри. А если он, Гарри, найдёт Тайную Комнату Салазара… Тогда все знания, полученные Лордом Волдемортом, будут принадлежать и ему тоже.

Да. Именно так всё и должно произойти.

Потерянные знания Слизерина плюс исключительный интеллект Гарри, а ещё несколько новейших магических разработок и парочка магловских ракетных установок, и исход битвы будет предрешён. Гарри это полностью устроит.

На его лице появилась очень зловещая ухмылка. Теперь самая приоритетная задача: обойти в Хогвартсе все предметы, которые хотя бы отдалённо напоминают змей, и попытаться с ними поговорить. Можно начать с тех, говорить с которыми он уже пробовал, только на этот раз пользоваться змеиной речью вместо английского… Попросить Драко, чтобы он провёл меня в слизеринские комнаты…

— Не слишком увлекайтесь, мистер Поттер, — сказал профессор Квиррелл. Его лицо потеряло всякий намёк на эмоции. — Продолжайте думать. Что Тёмный Лорд сказал чудовищу на прощанье?

— Что? — воскликнул Гарри. — Каким образом мы вообще можем это узнать?

— Представьте себе эту сцену, мистер Поттер. Позвольте своему воображению дорисовать детали. Чудовище Слизерина — вероятно, какая-то огромная змея, с которой может разговаривать только змееуст, — завершает передачу всех известных ей знаний Тому-Кого-Нельзя-Называть, передаёт благословение Салазара и предупреждает, что Тайная Комната должна оставаться закрытой до тех пор, пока следующий Наследник Салазара не окажется достаточно хитроумен, чтобы её открыть. Будущий Тёмный Лорд кивает и отвечает…

— Авада Кедавра, — сказал Гарри, чувствуя как тошнота подступает к горлу.

— Правило двенадцатое, — тихо произнёс профессор Квиррелл. — Никогда не оставляйте источник своего могущества там, где его может найти кто-то ещё.

Гарри уткнулся взглядом в скатерть, которая украсилась на этот раз траурным узором из чёрных цветов и теней. Почему-то Гарри стало очень грустно, когда он представил эту сцену. Великий змей Слизерина всего лишь хотел помочь Лорду Волдеморту, а Лорд Волдеморт просто… в этом было что-то невыносимо печальное, что за человек мог так поступить с существом, которое лишь предлагало ему дружбу…

— Вы правда думаете, что Тёмный Лорд…

— Да, — коротко ответил профессор Квиррелл. — Тот-Кого-Нельзя-Называть оставил за собой немало трупов, мистер Поттер. Я сомневаюсь, что он стал бы делать исключение в данном случае. Если там были какие-либо артефакты, которые можно унести, Тёмный Лорд наверняка забрал с собой и их. Может, конечно, в Тайной Комнате и осталось что-то, заслуживающее внимания, к тому же если вы найдёте её, то докажете, что вы истинный Наследник Слизерина. Но не возлагайте на неё слишком много надежд. Я подозреваю, что всё, что вы там найдёте — останки чудовища, тихо покоящегося в своей могиле.

Некоторое время они сидели в тишине.

— Я могу ошибаться, — добавил профессор Квиррелл. — В конце концов, это только догадки. Я просто хотел предупредить вас, мистер Поттер, чтобы вы не слишком жестоко разочаровались.

Гарри коротко кивнул.

— Кое-кто может даже пожалеть о своей победе в младенчестве, — произнёс профессор, криво улыбаясь. — Если бы Тот-Кого-Нельзя-Называть выжил, вы могли бы убедить его, как один Наследник Слизерина другого, передать вам знание, которое является и вашим наследием.

Улыбка искривилась ещё сильнее, будто высмеивая очевидную невозможность такой сцены, даже будь исходное допущение истиной.

Заметка на будущее, — подумал Гарри, ощущая лёгкий холодок и гнев, — тем или иным образом вытащить из разума Тёмного Лорда моё наследство.

Молчание затянулось. Профессор Квиррелл поглядывал на Гарри, будто ожидая от того какого-то вопроса.

— Раз уж мы затронули эту тему, — сказал Гарри, — я хотел бы спросить, как по-вашему вообще работает змеиный язык…

В дверь постучали. Профессор Квиррелл предупреждающе поднял палец и взмахом руки открыл дверь. Вошла официантка с огромным подносом, полным еды, причём держа его так, будто он ничего не весил (так скорее всего и было). Она поставила перед профессором тарелку с зелёным супом и бокал его обычного кьянти, а перед Гарри — тарелку с тонкими полосками мяса в густом соусе и его обычный стакан газировки с патокой. Затем официантка поклонилась, причём казалось, что она кланяется не формально, а действительно выражает глубокое уважение, и удалилась.

Когда она ушла, профессор Квиррелл вновь поднял палец, призывая к молчанию, и достал палочку. Он начал выполнять заклинания одно за другим и Гарри, узнав их, затаил дыхание. Мистер Бестер выполнял эту серию чар точно в таком же порядке, полный набор из двадцати семи заклинаний, которые нужно применять перед обсуждением любой по-настоящему важной темы.

И если даже обсуждение Тайной комнаты не считалось настолько важным…

Закончив с заклинаниями (он использовал тридцать заклинаний, три из них Гарри слышал впервые), профессор Квиррелл сказал:

— Теперь нас какое-то время не побеспокоят. Могу ли я доверить вам секрет, мистер Поттер?

Гарри кивнул.

— Серьёзный секрет, мистер Поттер, — добавил профессор Квиррелл. Он пристально смотрел на Гарри. — Его разглашение может отправить меня в Азкабан. Подумайте, прежде чем отвечать.

На какой-то миг Гарри даже удивился, почему этот вопрос так важен, учитывая его растущую коллекцию секретов. Затем…

Если этот секрет может отправить профессора Квиррелла в Азкабан, значит, профессор совершил что-то противозаконное…

Мозг Гарри сделал быстрые расчёты. Что бы ни было секретом, профессор Квиррелл не считал, что его незаконное деяние уронит его в глазах Гарри. Он не получит никакого преимущества, отказавшись узнать секрет. А если откроется что-то действительно нелицеприятное о профессоре Квиррелле, то Гарри будет очень полезно это узнать, даже если он пообещает держать услышанное в тайне.

— Я никогда не испытывал особого пиетета перед авторитетами, — ответил Гарри. — Авторитет властей — не исключение. Я сохраню ваш секрет.

Гарри не стал спрашивать, стоит ли раскрытие секрета той опасности, которую оно сулит Квирреллу. Профессор Защиты не был идиотом.

— Тогда я должен проверить, действительно ли вы потомок Салазара, — обронил профессор и встал из-за стола. Гарри тоже вскочил, скорее рефлекторно.

Очертания профессора расплылись, резко сдвинулись…

Гарри оборвал свой панический прыжок на полпути и замахал руками, чтобы удержать равновесие. В крови бурлил адреналин.

На противоположной стороне комнаты в метре от пола покачивалась голова ярко-зелёной змеи со сложными бело-синими узорами. Гарри разбирался в змеях недостаточно хорошо, чтобы определить вид, но он знал, что «ярко окрашенная» означает «ядовитая». Ирония ситуации заключалась в том, что после превращения профессора Защиты в ядовитую змею привычное чувство тревоги значительно ослабло.

Гарри сглотнул и сказал:

— Приветствую… А, шс-с-с-с, нет, а, приветс-с-ствую.

— Приветс-с-ствую, — прошипела змея. — Ты с-сказал, я с-слышал. Я с-сказал, ты с-слышал?

— Да, я с-слышал, — прошипел Гарри. — Ты анимаг?

— Разумеетс-ся, — отозвалась змея. — Тридцать с-семь правил, правило тридцать четыре: с-стань анимагом. Все рас-с-судительные люди с-становятс-ся, ес-сли с-способны. С-следовательно, очень редко. — В тёмных колодцах глазниц скрывались плоские глаза змеи, контрастные чёрные зрачки на тёмно-сером фоне. — С-самый безопас-сный с-способ общ-щатьс-ся. Понимаеш-шь? Прочие не поймут нас-с.

— Даже ес-сли они змеи-анимаги?

— Лиш-шь ес-сли нас-следник С-слизерина пожелает, — змея издала несколько отрывистых шипящих звуков, которые мозг Гарри перевёл как язвительный смех. — С-слизерин не глупец. Змеи-анимаги не змееус-сты. Была бы больш-шая уязвимос-сть в с-схеме.

Это определённо было аргументом в пользу того, что Парселтанг — не язык разумных змей, который можно выучить, а личная магия.

— Я не регис-стрирован, — прошипела змея. Тёмные колодцы глаз смотрели на Гарри. — Анимаг должен быть регис-стрирован. Наказание — два года в тюрьме. Будеш-шь хранить мой с-секрет, мальчик?

— Да, не наруш-шу обещ-щание, — прошипел Гарри.

Змея замерла, как будто от потрясения, затем вновь начала раскачиваться.

— Придём с-сюда с-снова через с-семь дней. С-с с-собой возьми мантию, что с-скрывает, возьми час-сы, что по времени перемещ-щают…

— Ты знаеш-шь? — ошеломлённо прошипел Гарри. — Как…

Снова несколько отрывистых шипящих звуков, переведённых как язвительный смех.

— Ты приш-шёл на мой первый урок, пока был в другом клас-с-се, брос-сал во врагов пирог, два ш-шарика памяти…

— Дос-статочно, — прошипел Гарри. — Идиотс-ский вопрос-с, упус-стил, что ты умён.

— Глупо упус-скать, — судя по шипению, змея не обиделась.

— Час-сы ограничены, — предупредил Гарри. — Можно ис-спользовать лиш-шь пос-сле девяти час-сов.

Змея дёрнула головой — змеиный кивок.

— Множес-ство ограничений. Можеш-шь ис-спользовать лиш-шь ты, нельзя украс-сть. Нельзя перемещ-щать других людей, но змея в кош-шеле, подозреваю, пройдёт. С-считаю возможным держать с-сами час-сы неподвижно, не тронув чары, пока ты поворачиваеш-шь оболочку вокруг. Проверим через с-семь дней. С-сейчас-с не с-стану говорить о прочих планах. Ты не с-скажешь ничего никому. Не покажеш-шь ожидания, ничего. Понимаеш-шь?

Гарри кивнул.

— Ответь с-словами.

— Да.

— С-сделаеш-шь, как я с-сказал?

— Да. Но, — Гарри издал прерывистый скрежет — так его разум перевёл неуверенное «Э-э-э» на змеиный. — Я не обещ-щаю ничего больш-ше, ты ничего не объяс-снил…

Змея слегка задрожала, что Гарри перевёл как гневный взгляд.

— Конечно нет. Обс-судим подробнос-сти на с-следующ-щей вс-стрече.

Очертания змеи расплылись, сдвинулись и перед Гарри вновь оказался профессор Квиррелл. Какое-то время он продолжал раскачиваться, и его глаза были холодны и пусты, затем профессор расправил плечи и снова стал человеком.

Чувство тревоги вернулось.

К профессору подскочил его стул, и он сел.

— Будет разумно доесть нашу еду, — сказал Квиррелл, взяв ложку, — хотя сейчас я бы предпочёл живую мышь. Как видите, никто не способен полностью отделить свой разум от тела, которое носит…

Гарри медленно занял своё место и начал есть.

— Итак, линия Салазара не оборвалась вместе с Тем-Кого-Нельзя-Называть, — спустя некоторое время произнёс профессор. — Насколько мне известно, среди наших замечательных учеников уже распространяются слухи о том, что вы — Тёмный. Интересно, что бы они подумали, узнав про этот факт.

— Или что я уничтожил дементора, — продолжил Гарри, пожав плечами. — Думаю, вся эта болтовня стихнет, как только я сделаю ещё что-нибудь интересное. А вот у Гермионы проблемы, и я подумал: может, у вас есть для неё какой-нибудь совет?

Профессор Защиты молча съел несколько ложек супа, а когда заговорил, его голос звучал до странности невыразительно.

— Вы действительно заботитесь об этой девочке.

— Да, — тихо ответил Гарри.

— Полагаю, именно поэтому она смогла вернуть вас назад после воздействия дементора?

— Более или менее, — ответил Гарри. Утверждение было верным лишь до некоторой степени: его затерянное «Я» не понимало заботы, но было выведено из равновесия произошедшим.

— У меня не было таких друзей в молодости, — всё тот же голос без эмоций. — Интересно, каким бы вы стали, если бы были одиноки?

Гарри вздрогнул, не успев сдержаться.

— Должно быть, вы ей благодарны.

Гарри кивнул. Может, и не совсем точно, но это правда.

— В таком случае, если бы в вашем возрасте мне было ради кого это делать, я бы поступил так…