Глава 59. СТЭ. Часть 9. Любопытство

Летающую метлу придумали в период, который маглы называют Тёмными веками. Считается, что изобрела её легендарная ведьма по имени Селестрия Релево, которая якобы приходилась пра-правнучкой Мерлину.

Селестрия Релево, или кто там на самом деле придумал все эти заклинания для зачаровывания мётел, ни черта не знала о ньютоновской механике.

Поэтому мётлы летают согласно аристотелевской физике.

Они летят туда, куда их направляют.

Если волшебник хочет лететь прямо вперёд, он направляет метлу прямо вперёд. Ему не нужно беспокоиться о вертикальной составляющей силы тяги, которая должна компенсировать силу тяжести.

Если наездник поворачивает метлу, вся её скорость в тот же миг меняет направление. Метлу не заносит в сторону по инерции.

У метлы есть ограничение по скорости, а не по ускорению. Это никак не связано с сопротивлением воздуха, просто наложенные чары обеспечивают определённую аристотелевскую движущую силу.

Несмотря на способности, позволявшие получать отличные оценки на уроках полётов, Гарри ранее никогда не обращал на это внимание. Мётлы летают именно так, как человеческий разум инстинктивно от них ожидает, поэтому мозг Гарри умудрился совершенно не заметить физическую нелепость их полёта. В тот четверг, на своём первом уроке по мётлам, Гарри думал о явлениях, которые казались более интересными: о словах на бумаге и сияющем красном шарике. Поэтому его мозг просто отложил неверие в сторону, отметил, что летающие мётлы реальны, и продолжил развлекаться, совершенно не задумавшись над вопросом, ответ на который был очевиден. Печально, но мы задумываемся лишь над очень малой долей явлений, встречающихся на нашем жизненном пути…

Это история о том, как недостаток любопытства чуть не погубил Гарри Джеймса Поттера-Эванса-Верреса.

Потому что ракеты не летают согласно аристотелевской физике.

Ракеты летают не так, как инстинктивно представляет полёт человеческий разум.

И поэтому метла с ракетным двигателем двигалась не так, как обычные магические мётлы, с которыми Гарри управлялся довольно здорово.

На самом деле ни о чём таком Гарри подумать не успел.

Во-первых, очень громкий шум, какого он никогда в жизни не слышал, заглушал даже его собственные мысли.

Во-вторых, ускорение в четыре g означало, что подъём до крыши Азкабана занял у него примерно две с половиной секунды.

И даже с учётом того, что это были самые длинные две с половиной секунды в истории Времени, места для раздумий в них не было.

Он успел лишь увидеть летящие в него огни проклятий авроров, слегка отклонить метлу, чтобы увернуться от них, осознать, что импульс метлы практически не изменился и она движется не туда, куда он её направляет, после чего активировать неоформленные в слова идеи…

*чёрт*

и

*Ньютон*

…одновременно Гарри повернул метлу гораздо сильнее, и они начали очень быстро приближаться к стене, поэтому он повернул её в другую сторону, а сверху в них продолжали лететь огни заклинаний, а снизу плавно, но стремительно поднимались дементоры в компании какого-то гигантского крылатого существа из бело-золотого пламени, поэтому Гарри рванул метлу опять вверх, но он по-прежнему летел к другой стене, поэтому он опять слегка дёрнул метлу и перестал приближаться к стене, но тем не менее он был к ней слишком близко, и он снова дёрнул метлу, и тут далёкие авроры на мётлах стали уже не такими далёкими, и он летел теперь прямо на какую-то женщину, поэтому Гарри развернул свою метлу в противоположную сторону и тут же осознал, что его ракета представляет собой мощный огнемёт и долю секунды пламя было направлено прямо на аврора, поэтому он повернул метлу в сторону и продолжил лететь вверх, и он не мог сообразить, направлена ли сейчас струя пламени на какого-нибудь аврора, но по крайней мере она больше не направлена на неё…

Гарри разминулся на метр с другим аврором, просвистев мимо него с бьющим в сторону факелом выхлопа на скорости, как он прикинул позже, около трёхсот километров в час.

Если где-то и кричали поджаренные авроры, Гарри их не слышал, что, впрочем, ещё ничего не значило, поскольку он в этот момент не слышал ничего, кроме очень громкого шума.

Спустя пару более спокойных, хоть и по-прежнему громких секунд вокруг него уже вроде бы не было ни авроров, ни дементоров, ни гигантских крылатых огненных существ. И ужасная громада Азкабана с этой высоты казалась удивительно крохотной.

Гарри направил метлу прямо на слабо видимое сквозь облака Солнце — в этот зимний месяц и в это время дня оно висело довольно низко — после чего метла ускорялась ещё две секунды, набрав изрядную скорость, прежде чем топливо выгорело полностью.

И только когда Гарри смог опять слышать свои мысли, когда из звуков остался лишь завывающий от их безумной скорости ветер, а пальцы Гарри, несмотря на помощь заклинания, едва удерживали его на метле, пока та тормозила до предельной для неё скорости, только тогда Гарри наконец подумал обо всех этих материях вроде ньютоновской механики и аристотелевской физики, о мётлах, ракетостроении, важности любопытства, о том, что он никогда-никогда не будет делать ничего гриффиндорского, ну, по крайней мере, пока не узнает секрет бессмертия Тёмного Лорда, а также зачем он слушал «Заверяю тебя, мальчик, я бы не с-стал рис-сковать, ес-сли бы не был уверен, что я выживу» профессора Квиррелла вместо «Сынок, если ты попытаешься что-то делать с ракетами без надзора квалифицированного специалиста, я имею в виду, вообще что угодно, ты погибнешь, и мама расстроится» профессора Майкла Верреса-Эванса.

* * *

— ЧТО? — заорала Амелия в зеркало.

* * *

Сопротивление воздуха замедлило метлу, гул ветра уменьшился до терпимого. Теперь у Гарри появилась возможность беспрепятственно слушать звон, который, как ему казалось, заполнял мозг целиком.

Предполагалось, что Квиетуса, наложенного профессором Квирреллом на сопло ракеты, будет достаточно… очевидно, у этого заклинания были свои пределы… Гарри подумал, что ему стоило трансфигурировать беруши, а не просто полагаться на Квиетус. Хотя, возможно, и этого оказалось бы недостаточно…

Ну, наверное, волшебная медицина может как-то справиться с необратимым повреждением слуха.

Нет, правда, волшебная медицина, скорее всего, может с этим справиться. Он видел, как ученики приходили к мадам Помфри с гораздо худшими травмами…

Есть какой-нибудь способ пересадить воображаемую личность в другую голову? — спросил пуффендуец. — Я больше не хочу жить в твоей.

Гарри отодвинул все эти мысли на задворки сознания — пока по этому поводу он сделать ничего не мог. Если сейчас и следует о чём-то беспокоиться, то скорее о…

Гарри обернулся, впервые вспомнив, что стоит проверить, не сдуло ли Беллатрису или профессора Квиррелла.

Истощённая женщина всё ещё крепко держалась за метлу, а зелёная змея была пристёгнута к ней. Лицо Беллатрисы до сих пор покрывал нездоровый румянец, а глаза оставались яркими и опасными. Её плечи дёргались как от истеричного смеха, а губы двигались, как будто она что-то кричала, но не было слышно ни звука…

А, точно.

Гарри откинул капюшон мантии и постучал по ушам, показывая, что ничего не слышит.

Беллатриса немедленно вытащила палочку, направила её на Гарри, и в ту же секунду звон в ушах уменьшился, а слух вернулся.

Мгновение спустя Гарри уже жалел об этом. Проклятия, которые она выкрикивала в адрес Азкабана, дементоров, авроров, Дамблдора, Люциуса, Бартемия Крауча, какого-то Ордена Феникса и вообще всех, кто стоял на пути её Тёмного Лорда, не подходили для общества молодых и чувствительных слушателей, а её смех резал только что исцелённые уши.

— Довольно, Белла, — наконец сказал Гарри, и её голос мгновенно оборвался.

Наступила тишина. Гарри опять накинул капюшон Мантии, просто на всякий случай. И в тот же миг он осознал, что у авроров мог быть телескоп или что-то в этом роде, невероятно глупо было снимать капюшон даже на мгновение. Оставалось надеяться, что он не провалил всю операцию одной этой ошибкой…

Кажется, мы не слишком хорошо подготовлены к подобным авантюрам? — заметил слизеринец.

Да ладно тебе, — по привычке запротестовал пуффендуец, — первый блин всегда комом, надо просто больше практи… ЗАБУДЬ ЧТО Я СКАЗАЛ.

Гарри опять посмотрел назад и увидел, как Беллатриса озирается с растерянным и удивлённым выражением лица. Её голова вертелась во все стороны.

Наконец она спросила, уже более тихим голосом:

— Мой лорд, где мы?

В каком смысле? — хотел сказать Гарри, но Тёмный Лорд никогда бы не признал, что он чего-то не понимает, поэтому Гарри бесстрастно ответил:

— Мы на метле.

Она думает, что умерла и оказалась на небесах?

Руки Беллатрисы по-прежнему были пристёгнуты к метле, поэтому она указала только одним пальцем:

— Что это?

Гарри посмотрел в направлении, в котором указывал её палец и увидел… да в общем-то ничего…

И тут Гарри понял. Когда они поднялись достаточно высоко, оно уже не было скрыто облаками.

— Это солнце, дорогая Белла.

Голос Гарри не дрогнул, ответ Тёмного Лорда прозвучал совершенно спокойно и, пожалуй, даже чуть раздражённо. Но по щекам Гарри потекли слёзы.

Для запертого в холодной кромешной тьме солнце определённо было…

Счастливым воспоминанием…

Беллатриса продолжала вертеть головой.

— А эти пушистые штуки? — спросила она.

— Облака.

Беллатриса молчала некоторое время, а затем опять спросила:

— Но что они такое?

Гарри не ответил. Он не смог бы ответить спокойным голосом, это было невозможно. Он плакал, и его едва хватало даже на то, чтобы просто сохранять спокойное дыхание.

Через некоторое время Беллатриса выдохнула, так тихо, что Гарри с трудом её расслышал:

— Красивые…

Мышцы её лица медленно расслабились, нездоровый румянец исчез почти так же быстро, как и появился.

Истощённое тело Беллатрисы обмякло на метле.

Одолженная палочка безжизненно повисла на ремешке, привязанном к неподвижной руке.

ДА ВЫ ИЗДЕВАЕТЕСЬ…

Затем Гарри вспомнил, что Перечное зелье имеет свою цену. Беллатрис-са будет с-спать довольно долго, сказал профессор Квиррелл.

В ярких лучах солнца неподвижная женщина казалась белой как мел. Какая-то часть Гарри кричала, что живой человек так выглядеть не может, она мертва, она только что произнесла своё последнее слово, профессор Квиррелл ошибся с дозировкой…

…или умышленно пожертвовал Беллатрисой ради их побега…

Она дышит?

Гарри не мог разглядеть.

На метле было невозможно протянуть руку назад и проверить пульс.

Гарри посмотрел вперёд, чтобы убедиться, что они не врежутся сейчас в какие-нибудь летающие скалы, и продолжил держать курс на Солнце. Невидимый мальчик и возможно мёртвая женщина летели в день. Его побелевшие пальцы судорожно сжимали метлу.

Он не мог развернуться и сделать искусственное дыхание.

Он не мог использовать что-нибудь из своей аптечки.

Поверить, что профессор Квиррелл не стал бы подвергать её опасности?

Странно, очень странно, но даже безоговорочная вера в то, что профессор Защиты не собирался убивать аврора (потому что это глупо), не делала доводы профессора Квиррелла обнадёживающими.

Внезапно Гарри понял, что он ещё должен проверить…

Гарри оглянулся и прошипел:

— Учитель?

Змея в ремнях не пошевелилась и не произнесла ни слова.

…Быть может, заклинания, наложенные на метлу, не защищали змею от перегрузок, поскольку она не считалась наездником. Или, возможно, дементоры подобрались так близко, что профессора Квиррелла вырубило даже в анимагической форме.

Это было плохим знаком.

Именно профессор Квиррелл должен был сказать Гарри, когда будет безопасно использовать портключ.

Гарри сжимал метлу побелевшими пальцами и думал, очень напряжённо думал несколько неизмеримо малых мгновений, во время которых Беллатриса могла дышать, а могла уже и не дышать, а профессор Квиррелл мог не дышать уже довольно долго.

И Гарри решил, что если он по ошибке вхолостую использует свой портключ, то это поправимо. А ошибку, из-за которой мозг останется слишком долго без кислорода, исправить будет уже нельзя.

Поэтому Гарри вытащил очередной портключ из своего кошеля и остановил метлу посреди яркого синего неба (теперь, когда он об этом наконец задумался, он понял, что не знает, включает ли способность портключей подстраивать скорость в точке назначения в соответствии с вращением Земли способность погасить всю скорость движущегося объекта), коснулся портключом метлы, и…

Сжимавшая прутик рука застыла. Прутик был близнецом того, что он сломал, казалось, полмесяца назад. На Гарри накатило внезапное нежелание это делать. Судя по всему, его мозг усвоил правило, вбитое в нейроны негативной стимуляцией, — «ЛОМАТЬ ПРУТИКИ ПЛОХО».

Но это уже было совсем нелогично, поэтому Гарри всё равно его сломал.

* * *

От страшного грохота, раздавшегося из-за ближайшей металлической двери, Амелия выронила зеркало и развернулась на месте с палочкой наизготовку. Дверь распахнулась, явив Альбуса Дамблдора, позади которого в стене тюрьмы дымилась большая дыра.

— Амелия, — присущая старому волшебнику несерьёзность исчезла без следа, глаза за стёклами-полумесяцами были тверды как сапфиры. — Я должен покинуть Азкабан, и я должен сделать это прямо сейчас. Есть ли способ выбраться за пределы охранных чар быстрее, чем на метле?

— Нет…

— Тогда я требую самую быструю метлу, немедленно!

Амелия хотела быть рядом с аврором, который пострадал от Адского огня или что это там было.

Но она должна выяснить, что знает Дамблдор.

— Слушайте все! — гаркнула старая ведьма своему отряду. — Продолжайте проверять коридоры до самого низа. Возможно, они ещё не все сбежали!

Затем она повернулась к старому волшебнику:

— Две метлы. Пока мы будем лететь, вы введёте меня в курс дела.

Их взгляды скрестились, но ненадолго.

* * *

Крюк дёрнул Гарри за живот до тошноты резко, значительно сильнее, чем во время перемещения к Азкабану. В этот раз преодолеваемое расстояние оказалось довольно велико, и в промежутке между его началом и концом Гарри успел услышать мгновение тишины и увидеть незримое пространство между пространствами.

* * *

Солнце, которое на короткое время осветило их, поспешно скрылось за дождевой тучей. Они летели от Азкабана по ветру и быстрее ветра.

— Кто за этим стоит? — крикнула Амелия в сторону метлы, летевшей в полуметре от неё.

— Один из двух, — ответил Дамблдор. — Сейчас я не знаю, кто именно. Если первый, мы в беде. Если второй, мы в огромной беде.

Амелия не стала тратить дыхание на вздохи.

— Когда вы узнаете?

Мрачный и тихий голос старого волшебника каким-то образом перекрывал гул ветра:

— Если это первый, ему нужны три вещи: плоть самого верного слуги Тёмного Лорда, кровь величайшего врага Тёмного Лорда и доступ к определённой могиле. Когда его операция в Азкабане была на грани провала, я решил, что Гарри Поттер в безопасности — хотя всё равно отправил для него охрану, — но теперь я всерьёз беспокоюсь. У них есть доступ ко Времени, кто-то с Маховиком времени посылает им сообщения. И я боюсь, что несколько часов назад кто-то уже попытался похитить Гарри Поттера. А мы об этом не знаем, ибо в Азкабане Время не завязывается в узлы. Видите ли, это прошлое происходит из нашего будущего.

— А если это второй? — крикнула Амелия. Услышанного уже было достаточно для беспокойства. То, что описал Дамблдор, звучало как темнейший из Тёмных ритуалов, причём завязанный на самого Тёмного Лорда.

Лицо старого волшебника помрачнело ещё сильнее, но он ничего не ответил, лишь покачал головой.

* * *

Рывок портключа завершился, и Гарри обнаружил, что Солнце лишь выглядывает из-за горизонта, и, похоже, встаёт, а не заходит. Их метла низко парила над безжизненными просторами тёмно-оранжевого камня и песка, которые складывались в бугристые холмы, как будто кто-то несколько раз замесил земляное тесто, но забыл его раскатать. Неподалёку по безграничной глади воды катились волны, хотя земля, над которой парила метла, возвышалась над уровнем моря по крайней мере на несколько метров.

Увидев небо, раскрашенное в рассветные цвета, Гарри удивлённо моргнул, а затем до него дошло, что портключ перенёс их в другую страну.

— Эй! — раздался сзади отрывистый женский крик, и Гарри развернул метлу. Дама средних лет спешила к ним, держа одну руку у рта наподобие рупора. По мягким чертам её лица, узким глазам и коричневой коже Гарри не смог определить её расу. Фасон её блестящей пурпурной мантии Гарри был тоже совершенно не знаком. И когда она заговорила, Гарри не смог распознать акцент. Впрочем, он мало путешествовал.

— Где ты был? Ты опоздал на два часа! Я уже почти отчаялась… эй?..

Короткая пауза. Мысли Гарри двигались как-то странно, слишком медленно, всё казалось далёким, как будто между ним и миром находится толстое стекло, а другое такое же находится между ним и его чувствами, и поэтому он всё видит, но не может дотронуться. Это ощущение охватило его, когда он увидел рассвет и добрую ведьму и подумал, что так по всем канонам и должно заканчиваться приключение.

Ведьма бросилась вперёд, вытаскивая палочку. Неразборчивое слово сняло наручники, приковывавшие Беллатрису к метле, и измождённая женщина поплыла вниз на засыпанный песком камень. Её тонкие руки и бледные ноги безжизненно болтались в воздухе.

— О Мерлин, — прошептала ведьма. — Мерлин, Мерлин, Мерлин…

Она выглядит обеспокоенной, — подумало отвлечённое далёкое нечто между двумя стёклами. — Именно это бы сказал настоящий целитель, или так вёл бы себя тот, кто им притворяется?

С его губ сорвался шёпот. Казалось, это говорил не Гарри, а какая-то ещё одна его часть за ещё одним стеклом.

— Зелёная змея на её спине — анимаг, — шёпот не был ни высоким, ни холодным. Лишь тихим. — Он без сознания.

Женщина резко повернула голову, посмотрела туда, где в пустом воздухе должен был находиться источник голоса, затем опять повернулась к Беллатрисе.

— Ты не мистер Джефф.

— Анимаг — это он, — прошептали губы Гарри.

Ой, — подумал Гарри за стеклом, услышав собственный шёпот. — Впрочем, логично, профессор Квиррелл наверняка использовал другое имя.

— С каких это пор он… а, забудьте, — ведьма коснулась палочкой носа змеи, затем резко тряхнула головой. — С ним всё в порядке, ему лишь нужен день отдыха. А вот она…

— Вы его можете разбудить сейчас? — прошептали губы Гарри.

А стоит ли? — подумал Гарри, но его губы, судя по всему, были в этом уверены.

Ещё одно резкое встряхивание головой.

— Если на него не подействовал Иннервейт… — начала ведьма.

— Я не пробовал.

— Что? Почему?.. А, не важно. Иннервейт.

Секунда, и змея медленно зашевелилась в ремнях. Зелёная голова медленно поднялась, огляделась…

Очертания размылись, и спустя миг на месте змеи стоял профессор Квиррелл. В следующий миг у него подогнулись ноги.

— Ложись, — распорядилась ведьма, не отвлекаясь от Беллатрисы. — Джереми, это ты?

— Да, — хрипло ответил профессор Защиты. Он осторожно лёг на относительно плоский участок песчано-оранжевого камня. Он был не настолько бледен, как Беллатриса, но в тусклом рассветном свете в его лице не было видно ни кровинки. — Приветствую, мисс Камблбанкер.

— Я же тебе говорила, — резко, но с лёгкой улыбкой, сказала ведьма, — зови меня Кристал. Тут тебе не Британия, мы здесь не используем ваши формальности. И, кстати, теперь «доктор», а не «мисс».

— Мои извинения, доктор Камблбанкер, — сухо усмехнулся Квиррелл.

Улыбка ведьмы стала чуть шире, а голос жёстче:

— Кто твой друг?

— Вам знать не нужно.

Профессор Защиты лежал на земле с закрытыми глазами.

— Насколько плохо всё прошло?

Ещё суше:

— Прочтёте об этом завтра в любой газете, где есть раздел международных новостей.

Палочка ведьмы порхала над телом Беллатрисы, касаясь его то тут, то там.

— Я по тебе соскучилась, Джереми.

— Правда? — голос профессора Защиты звучал слегка удивлённо.

— Ничуточки. Не будь я тебе обязана…

Профессор Защиты засмеялся, но его прервал приступ кашля.

Как по-твоему? — поинтересовался слизеринец у внутреннего критика, пока Гарри слушал из-за стеклянных стен. — Представление или нет?

Не могу понять, — отозвался внутренний критик. — Я сейчас далеко не в лучшей критической форме.

Может кто-нибудь придумать хороший способ получить дополнительную информацию? — спросил когтевранец.

И снова шёпот из пустого пространства над метлой:

— Насколько вероятно отменить всё, что с ней сделали?

— Хм, посмотрим. Легилименция и неизвестные Тёмные ритуалы, десять лет на то, чтобы всё это закрепилось, а затем десять лет воздействия дементоров. Отменить это? Да вы рехнулись, мистер как-вас-там. Правильнее спросить — осталось ли в ней вообще что-нибудь, тогда я бы сказала, что шанс где-то один к трём… — ведьма внезапно прервалась. Когда она заговорила вновь, её голос стал тише: — Если вы были её другом прежде… нет, вы никогда её не вернёте. Лучше сразу отбросьте надежду.

Я голосую за то, что это представление, — сказал внутренний критик. — Она бы не стала вываливать всё это в ответ на один вопрос, если бы не искала возможности это сделать.

Принято к сведению. Но я оцениваю этот довод как не очень веский, — ответил когтевранец. — Весьма сложно не позволить подозрениям влиять на восприятие, когда оцениваешь такие слабые свидетельства.

— Что за зелье ты ей дал? — спросила ведьма, открывая рот Беллатрисы и заглядывая внутрь. Её палочка испускала вспышки разных цветов.

Человек, лежавший на земле, спокойно ответил:

— Перечное…

— Ты совсем с ума сошёл?

Опять кашляющий смех.

— Она проспит самое меньшее неделю, — сказала ведьма и цокнула языком. — Я пошлю тебе сову, когда она откроет глаза, чтобы ты смог прибыть и уговорить её дать Нерушимый обет. Ты придумал, как не дать ей убить меня на месте, если она сможет хотя бы шевельнуться в ближайший месяц?

Профессор Защиты, не открывая глаз, достал из складок мантии лист бумаги. Секундой позже на нём начали появляться слова, сопровождаемые крохотными клубами дыма. Когда последнее колечко дыма растворилось в воздухе, бумага поплыла к женщине.

Женщина, подняв брови, посмотрела на бумагу и сардонически фыркнула:

— Лучше бы этому сработать, Джереми. Или в моём завещании будет написано, что всё моё имущество становится наградой за твою голову. Кстати о награде…

Профессор Защиты опять полез в складки мантии и метнул женщине кошелёк, который издал отчётливый звон. Ведьма поймала его, взвесила на руке и удовлетворённо хмыкнула.

Затем она выпрямилась, и тело бледной измождённой женщины поднялось над землёй рядом с ней.

— Я возвращаюсь, — заявила ведьма, — не могу начинать работу здесь.

— Подождите, — сказал профессор Защиты и жестом призвал свою палочку из ремешка на руке Беллатрисы. После чего направил палочку на Беллатрису и сделал лёгкий круговой жест. — Обливиэйт.

— Ну, всё! — рявкнула ведьма. — Я забираю её отсюда, пока ей не навредили ещё сильнее…

Она обняла одной рукой костлявое тело Беллатрисы, и обе исчезли, сопровождаемые громким «ХЛОП!» аппарации.

И в этой холмистой местности наступила тишина, нарушаемая лишь мягким шумом набегающих волн и лёгким дуновением ветра.

Думаю, представление закончилось, — сказал внутренний критик. — Я оцениваю его в два с половиной из пяти. Вероятно, она не очень опытная актриса.

Интересно, будет ли настоящий целитель выглядеть более фальшиво, чем актёр, которому сказали сыграть его роль? — задумался когтевранец.

Это было похоже на телевизионный сериал. На сериал, за персонажей которого не очень-то и переживаешь. Именно так это виделось и чувствовалось из-за стеклянных стен.

Каким-то образом Гарри умудрился разлепить губы и вытолкнуть слова в тихий рассветный воздух. Он удивился, услышав собственный вопрос:

— И сколько же у вас разных личностей?

Бледный человек на земле не рассмеялся, но с метлы Гарри видел, как краешки губ профессора приподнялись в знакомой сардонической усмешке:

— Боюсь, я не утруждал себя такими подсчётами. А у вас?

Этот ответ не должен был настолько потрясти застрявшего между стёклами Гарри. Он почувствовал… почувствовал себя… неустойчиво, как будто у него вынули внутренний стержень…

Ой.

— Простите, — сказали его губы. Гарри чувствовал, что он исчезает, даже собственный голос казался каким-то далёким и отстранённым. — Думаю, в ближайшие несколько секунд я упаду в обморок.

— Используйте четвёртый портключ, тот, который предназначен для переноса в запасное убежище, — спокойно, но быстро произнёс лежащий человек. — Там будет безопаснее. И не снимайте мантию.

Свободная рука Гарри достала очередную веточку из кошеля и сломала её.

Очередной рывок портключа, длинный, как и предыдущий, и он оказался в абсолютной темноте.

— Люмос, — произнесла та часть Гарри, которая заботилась о безопасности.

Он был внутри чего-то похожего на заброшенный магловский склад.

Тело Гарри слезло с метлы и легло на пол. Глаза закрылись, какая-то аккуратная часть пожелала, чтобы свет погас, и его окутала тьма.

* * *

— Куда вы направляетесь? — выкрикнула Амелия. Они почти достигли границ охранных чар Азкабана.

— Назад во времени, чтобы защитить Гарри Поттера, — ответил старый волшебник. Амелия не успела открыть рот и спросить, не нужна ли ему помощь, как почувствовала, что они пересекли невидимую границу.

Раздался хлопок аппарации, и волшебник с фениксом исчезли, оставив после себя одолженную метлу.