Особенности постановки народных драм

Народные драмы исполняли преимущественно в Святки, а в некоторых районах и на масленицу. Разыгрывались они в сол­датских и фабричных казармах, в рабочих читальнях, в тракти­рах, на рыбацких тонях, в остроге, в учебных заведениях, в де­ревенских избах. Собиратель фольклора Н. Е. Ончуков писал в начале XX в., что в деревнях доморощенные "артисты" ходили по домам местных чиновников, к попу, к богатым крестьянам и играли комедии[220].

Группа артистов из народа (ее иногда называли "шайкой"), подготовив постановку, отправлялась играть. Все участвовавшие в представлении входили в определенную заранее избу с пением какой-либо песни, затем спрашивали разрешения играть: "Не угодно ли вам, хозяин, представленье посмотреть?" Хозяин обык­новенно отвечал: "Милости просим!"; "Добро пожаловать!" Все участники представления выходили на середину избы и образо­вывали круг, в середине которого становились друг против дру­га Атаман и Эсаул (см. в Хрестоматии драму "Лодка").

В других случаях изба, в которой будут играть, заранее не определялась. "Артисты" подходили к дому, где происходила, например, вечеринка, отворяли дверь, входили в избу и осво­бождали место для игры. Так, например, подготавливалось мес­то для представления сатирической пьесы "Барин"[221]. После пред­ставления играющие уходили на другую вечеринку. За вечер они обходили три или четыре избы[222]. Подобное "усердие" объясняет­ся тем, что за игру ожидалось вознаграждение.

Иногда представление так же, как после исполнения колядок, оканчи­валось просьбой о вознаграждении. В "Царе Максимилиане":

Скороход (обходит зрителей с шапкой, приговаривая):

— Представление кончено, господа,

Пожалуйте за погляденье денежки сюда![223]

В другом варианте той же драмы Скороход-маршал выходил на сере­дину и обращался к зрителям. Скороход:

— Вот, почтеннейшая фу блика <публика>,

Занавеска закрывается,

И приставленье все кончается,

А актерам с вас на чай полагается[224].

При постановке драм не было занавеса, декораций и кулис, поэтому персонажи нарочито называли место действия, описы­вали его. Роль и функцию декораций частично восполняли рек­визит и бутафория, а также движения "артистов". В "Лодке", например, участники представления овалом садились на пол, изображая лодку; они раскачивались взад и вперед и хлопали руками, чем создавали иллюзию гребли и плеска воды, и т. д.

Реквизит обычно был скуп, однако играющие старались его так подобрать, чтобы он характеризовал положение, род заня­тий персонажей. Например, при постановке "Царя Максимили­ана" посреди комнаты для царя ставили разукрашенное кресло-трон. Для него же изготавливали оклеенные золотой и серебря­ной бумагой корону, скипетр и державу. Для Адольфа готовили кандалы. Для Кузнеца припасали молот. Соответственно роли подбиралось и оружие: для Исполинского рыцаря — пика и шаш­ка; для Аники-воина — пика, сабля и медный щит; для рыцаря Брамбеуса — сабля и копье и т. д.

Большое значение придавалось одежде действующих лиц, так как по ней зрители могли определять, кто есть кто. Так, в опи­сании одного из вариантов "Царя Максимилиана" говорилось, что главный герой — в форме "древних царей", в военной шап­ке, в камзоле, генеральских штанах и высоких сапогах со шпо­рами. Скороход-маршал — в военном сюртуке с погонами, в высокой шапке с пером. Кузнец же — в рубахе и лаптях, без шапки, на нем фартук. Старик-гробокопатель — в кафтане и лаптях, в мужицкой шапке. Старуха — в пестрядинном сарафа­не и во всем старушечьем крестьянском уборе, на голове кичка.

В "Лодке" Атаман — в красной рубахе, черной поддевке и черной шляпе, поддевка и шляпа богато украшены золотой бу­магой; Разбойники — в красных рубахах, в меховых шапках со значками из разноцветной бумаги; Богатый помещик — в туф­лях, пиджаке или халате, на голове котелок.

В сатирической драме "Мнимый барин" главный герой — в военной форме с погонами, в белой соломенной шляпе, с трос­тью и зонтиком; Трактирщик — в рубашке навыпуск, в жилетке, на груди зеленый фартук, на голове картуз; Лакей — во фраке или сюртуке, в фуражке, перчатках; Староста — старик в сермя­ге, черной шляпе котлом, лаптях, за плечами у него сумка.

Важное значение имело и самопредставление героя. Вырабо­талась даже своеобразная формула представления: герой выхо­дит, здоровается со зрителями и сообщает, кто он такой, а иног­да и зачем прибыл.

Так, Скороход говорит:

— Здравствуйте, почтеннейши господа!

Вот и я прибыл к вам сюда.

За кого вы меня признаете?

За русского или за прусского?

Я не есть русский и не есть прусский,

Я есть природный скороход-фельдмаршал

Грозного царя Максемъяна[225].

Царь Максемьян не только представляется, но и говорит о цели сво­его прибытия:

— Здравствуйте, все почтеннейшие господа,

вот я и прибыл сюда.

За кого вы меня почитаете:

за царя ли прусского или за короля французского?

Не есь я царь прусской, не есь я король французской,

Есь я сам грозный Максемьян, царь римский.

Наместник египетский и индийский.

Владетель персидский.

Пришел я сюда не пир пировать.

Не мир мировать,

Пришел сюда побиться, порубиться.

На острых мечах в чистом поле тешиться;

Судить и казнить непокорного

И непослушного сына Адольфу[226].

Доктор, представляясь, подробно говорит, как он "лечит" людей:

— Здравствуйте, почтеннейшие господа,

Вот и я к вам прибыл сюда.

За кого вы меня признаете?

За русского или за прусского?

Я не есть русский, я не есть прусский,

Я есть главный доктор Фома,

У меня есть лекарство, пластырь и сулема;

Я искус(т)но лечу,

Из мертвых кровь мечу.

Ко мне приводят здоровых,

А от меня уводят слабых;

Ко мне приводят на ногах,

А от меня увозят на дровнях.

Я зубы дергаю, глаза ковыряю.

На тот свет отправляю.

Нет ли здесь кого полечить, поправить;

Живого к смерти представить[227].

Поскольку в народном театре не было кулис и участники пред­ставления все время находились перед зрителями, а иногда и среди зрителей, они стояли кругом, полукругом или углом. В связи с этим выработался определенный тип игры, жеста, мане­ры декламации. Например, Скороход при обращении к царю сильно топал ногой и вынимал саблю. Н. Н. Белецкая писала: "Выйдя в круг и повернувшись лицом к публике (независимо от того, к кому он обращается в данный момент), герой- топает ногой, одновременно выкидывает вверх правую руку с шашкой и начинает монолог..."[228]. Однообразно изображались поединки, обращения к атаману или царю и т. д. Все действующие лица говорили громко, даже кричали, четко выговаривая слова.

Особенностью фольклорного театра является несоблюдение единства места и времени действия, что вызвано условиями игры (отсутствием кулис, занавеса). Так, например, в "Царе Макси­милиане" почти все действие происходило перед троном царя: диалог царя с его сыном Адольфом, казнь последнего, рыцарс­кие поединки, разговоры с Гробокопателем и проч.

***

В романе "Записки из Мертвого дома" Ф. М. Достоевский подробно рассказал о том, как заключенные готовились к пред­ставлению двух пьес: распределяли роли, подбирали реквизит, одежду, репетировали — и как потом играли. Пьесы назывались

"Филатка и Мирошка соперники" и "Кедрил-обжора" (глава "Представление")[229].

Интересны рассуждения писателя о народном театре вооб­ще, о его специфике.

Достоевский писал: "У нас в отдаленных городах и губерниях дей­ствительно есть такие театральные пьесы, которые, казалось бы, никому не известны, может быть, нигде никогда не напечатаны, но которые сами собой откуда-то явились и составляют необходимую принадлежность вся­кого народного театра в известной полосе России. Кстати: я сказал "на­родного театра". Очень бы и очень хорошо было, если б кто из наших изыскателей занялся новыми и более тщательными, чем доселе, исследо­ваниями о народном театре, который есть, существует и даже, может быть, не совсем ничтожный. Я верить не хочу, чтобы все, что я потом видел у нас, в нашем острожном театре, было выдумано нашими же арестантами. Тут необходима преемственность предания, раз установлен­ные приемы и понятия, переходящие из рода в род и по старой памяти. Искать их надо у солдат, у фабричных, в фабричных городах и даже по некоторым незнакомым бедным городкам у мещан. Сохранились тоже они по деревням и по губернским городам между дворнями больших помещичьих домов. Я даже думаю, что многие старинные пьесы распло­дились в списках по России не иначе, как через помещицкую дворню. У прежних старинных помещиков и московских бар бывали собственные театры, составленные из крепостных артистов. И вот в этих-то театрах и получилось начало нашего народного драматического искусства, которого признаки несомненны"[230].

В XIX в. фольклорный театр и народные драмы почти не при­влекали внимания собирателей, поэтому наблюдения Достоевского, сделанные им на каторге, представляют особый интерес.

ЛИТЕРАТУРА К ТЕМЕ