КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Образ России и русских в путевых заметках писателя
Маршрут, описываемый в заметках, разделен на несколько частей. Первая часть – от Лондона до Кенигсберга, вторая касается описания Петербурга, третья охватывает Москву, Нижний Новгород и Сергиев Посад.Путешествие от Лондона до Кенигсберга не содержит значительных описаний фактов, которые бы заинтересовали Л. Кэрролла. Он с юмором описывает некоторые моменты, как например ожидание заказанных отбивных: …ожидая, когда нам приготовят отбивные. Это великое событие произошло спустя полчаса. Мы пытались обратить свои мольбы к бродившим по залу официантам, но те лишь заявляли успокаивающим тоном: "Скоро будут готовы, сэр!". Мы пытались выразить резкий протест, но в ответ услышали лишь те же слова: "Скоро будут готовы, сэр!", правда, произнесенные несколько более обиженным тоном. После всех наших напоминаний официанты удалились в свои комнатушки и укрылись за буфетом и крышками от тарелок до тех пор, пока не подоспели отбивные. Мы (с Лиддоном) единодушно решили, что из всех добродетелей, которыми может быть наделен официант, умение ретироваться наименее желательно [27].Здесь имеет место актуализация темы национальной кухни. В родной стране или городе на это можно не обратить внимания, но в другой стране это повод для пристального наблюдения и анализа. То же самое относится к теме общения с местным населением, которое зарабатывает деньги на путешествующих. Л. Кэрролл пишет, что он со своим компаньоном высадился в Кале и попал «в окружение толпы дружественно настроенных местных жителей, наперебой предлагавших всевозможные услуги и рекомендации…». Такая ситуация имеет место сплошь и рядом, особенно если приезжают туристы из более развитых стран в менее развитые.Путь от Кале до Брюсселя, по словам Кэрролла, был "скучным и однообразным". В Брюсселе и в Кельне все выглядело слишком обычно, чтобы привлечь внимание "путешественника-парадоксалиста", и компаньоны задержались в этих городах ровно на столько времени, сколько потребовалось для беглого осмотра достопримечательностей. В Берлине остановка была более продолжительной. Посещение Потсдама с его знаменитыми парками и скверами навело Кэрролла на следующие размышления: "…Мне кажется, что архитектура Берлина основана на двух принципах. Если на крыше дома найдется удобное местечко, туда необходимо поставить фигуру человека. Лучше всего, если он будет стоять на одной ноге'' [27].Наконец, в пятницу, 26 июля (поездом, отправлявшимся из Кенигсберга в 12.54) Кэрролл и Лиддон выехали в Петербург. Цель путешествия – далекая и загадочная Россия – была совсем близка.Одним из мотивов путешествия является мотив ожидания. Туристы собирают различную информацию, советы относительно тех мест, куда они держат путь. Один из таких случаев описан у автора. Среди попутчиков Кэрролла и Лиддона оказался англичанин, проживший в Петербурге 15 лет и возвращавшийся в Россию после поездки в Париж и Лондон. Л. Кэрролл пишет:"Он чрезвычайно любезно ответил на наши вопросы, дал нам множество советов относительно того, что следует посмотреть в Петербурге, как произносятся русские слова, и нарисовал весьма мрачную перспективу, сообщив, что лишь немногие говорят на каком-нибудь другом языке, кроме русского. В качестве примера необычайно длинных слов, встречающихся в русском языке, наш спутник привел слово "защищающихся", которое, если его записать английскими буквами, выглядит так: zashtsheeshtshayoushtsheekhsya. Это устрашающее слово – родительный падеж множественного числа причастия. Попутчик оказался весьма приятным пополнением нашей компании. На второй день я сыграл с ним три партии в шахматы, которые, судя по тому, что исход их не был записан в дневнике, закончились моим поражением" [27].Первое же знакомство с Петербургом принесло Льюису Кэрроллу множество свежих впечатлений. Острый глаз "путешественника-парадоксалиста" подмечал новое, необычное, сравнивал, сопоставлял. Данное поведение автора отображает тему познания чужой культуры, связанный с путешествием. Дневниковая запись гласит: "Необычная ширина улиц (даже второстепенные улицы шире любой из улиц Лондона), экипажи, мчащиеся во всех направлениях и, по-видимому, совершенно игнорирующие опасность сбить кого-нибудь (вскоре мы обнаружили, что за этими экипажами нужен глаз да глаз, поскольку кучеры не издают предостерегающих криков, как бы близко они ни находились от вас), огромные освещенные вывески магазинов, гигантские соборы и церкви, их купола, выкрашенные в синий цвет и покрытые золотыми звездами, местные жители, говорящие на совершенно непонятном языке, - все это принадлежит к числу чудес, открывшихся перед нами во время нашей первой прогулки по Петербургу" [27].Тема познания чужой культуры пронизывает все произведение Л. Кэрролла. Перед ним и его спутником предстают общественные места (Исаакиевский собор, Невский проспект ("…по моему мнению, одна из красивейших улиц мира"), Сенатская площадь, ("…по-видимому, самая большая площадь в мире"), собор в Петропавловской крепости, Васильевский остров). Для каждого объекта Льюис Кэрролл находит соответствующий эпитет. Обращают на себя внимание писателя и памятники, например, конная статуя Петра I, а также статуи львов:"Неподалеку от Адмиралтейства, - делится впечатлениями Кэрролл, - стоит великолепная конная статуя Петра Великого. Нижняя ее часть представляет собой не обычный пьедестал, а как бы дикую скалу, оставленную бесформенной и необработанной. Лошадь поднялась на дыбы, а у ее задней ноги извивается змея, на которую, как мне кажется, лошадь наступила. Если бы этот памятник был воздвигнут в Берлине, то Петр, несомненно, был бы самым деятельным образом вовлечен в убийство чудовища. Здесь же он не обращает на змею никакого внимания: теория "умерщвления" в России не признана. Мы обнаружили также две гигантские фигуры львов, бывших до такой степени трогательно ручными.” [27]Затрагивает Льюис Кэрролл и лингвокультурный аспект. Он и Лиддон хотели снять экипаж. В качестве примера приводится диалог между писателем и одним из кучеров.Я. Гостиница Клее (Gostinitia Klee).Кучер (быстро произносит какую-то фразу, из которой мы смогли уловить последние слова). Три гроша. (Три гроша = 30 копеек)Я. Двадцать копеек? (Doatzat Kopecki)К. (негодующе). Тридцать!Я. (решительно). Двадцать.К. (с убедительной интонацией). Двадцать пять? (Doatzat pait?)Я. (с видом человека, сказавшего свое последнее слово и не желающего больше иметь с ним дело). Двадцать.С этими словами я беру Лиддона под руку, и мы отходим, не обращая ни малейшего внимания на крики кучера. Не успели мы отойти на несколько ярдов, как услышали сзади стук экипажа: кучер тащился вслед за нами, громко окликая нас.Я (мрачно). Двадцать?К. (с радостной улыбкой). Да! Да! Двадцать!И мы сели в пролетку.Подобное происшествие забавно, если случается лишь однажды, но если бы, нанимая кэб в Лондоне, мы должны были каждый раз вступать в подобные переговоры, то со временем это слегка бы прискучило… [27]В данном диалоге упоминаются русские реалии (грош, копейка, пролетка), в том числе и ономастические (Гостиница Клее). Со своей стороны, Льюис Кэрролл, как представитель британской культуры, меряет расстояние ярдами (Не успели мы отойти на несколько ярдов) и милями (Предприняли продолжительную прогулку по городу, прошли миль 15 или 16), а средство передвижения для него – кэб (нанимая кэб в Лондоне). Следует обратить внимание и на транскрибирование произношения русских слов, которое имеет для русскоязычного читателя ироническую окраску (Gostinitia Klee; Doatzat Kopecki; Doatzat pait). Дополняет диалог невербальный компонент, который указывается в скобках после каждой реплики. Процесс изучения русского языка Льюис Кэрролл продолжает и учит новые слова:Я выучил из словаря 2 слова: хлеб ("Khlaib") и вода ("Vadah"). Их оказалось достаточно, чтобы получить требуемое" [27].Воодушевленный первым успехом, Кэрролл и в дальнейшем отчаянно штурмовал языковый барьер, изъясняясь в случае необходимости по-русски "в простой и суровой манере, опуская все слова, кроме самых необходимых".Случайный попутчик Кэрролла и Лиддона в поезде из Кенигсберга в Петербург оказался мистером Мюром, совладельцем известной торговой фирмы "Мюр и Мерилиз". В один из дней он навестил наших путешественников и пригласил их совершить совместную экскурсию в Петергоф. Предложение было с восторгом принято. День, предшествовавший поездке в Петергоф, Кэрролл и Лиддон провели за осмотром сокровищ Эрмитажа и Александро-Невской лавры.Утром 1 августа в гостиницу за Кэрроллом и Лиддоном заехал компаньон Мюра мистер Мерилиз, чтобы доставить наших путешественников в Петергоф. Они осмотрели 2 императорских дворца и множество летних домиков. Л. Кэрролл пишет, что «по разнообразию красоты и совершенству сочетания природы и искусства парки Петергофа, на мой взгляд, затмевают парки "Сан Суси"».Тема транспорта также обращает на себя внимание. Для путешественника важно знать, каким образом он может добраться до того или иного пункта назначения. Л. Кэрролл со своим другом поехали из Петербурга в Москву 2 августа, в пятницу. Далее он описывает особенности такого вида транспорта как поезд в России:Сиденья и перегородки исчезли, появились валики и подушки. Наконец, мы улеглись на вышеуказанных полках, оказавшихся весьма удобными постелями. На полу должны были бы разместиться на ночлег еще трое пассажиров, но, к счастью, они так и не появились. Я проснулся около часа ночи и почти все время оставался единственным обитателем площадки в конце вагона. Площадка эта обнесена перилами, и имеет сверху крышу. С нее открывается великолепный вид на проплывающую мимо местность. К числу недостатков избранного мной наблюдательного пункта следует отвести тряску и шум, гораздо более сильные, чем внутри вагона. Время от времени на площадке появлялся проводник, но пока было темно, он не возражал против моего пребывания там. Быть может, он страдал от одиночества. Но когда я попытался выйти на площадку утром, его охватил приступ деспотизма, и он загнал меня внутрь вагона" [27].Как видно из цитаты, Льюис Кэрролл столкнулся с нелегким характером российских проводников. Благополучно прибыв в Москву, путешественники остановились гостинице Дузе. Москва сильно заинтересовала Кэрролла.Льюис Кэрролл сталкивается с праздниками и торжествами в России и особенностями работы русских извозчиков в такие дни:и извозчиков, настаивающих на особой плате в 30 копеек сверх положенного "ради праздничка" (дня рождения императрицы) [27].Далее путь лежал на знаменитую нижегородскую ярмарку. Путешественники остановились в гостинице Смирнова. Интересен комментарий Кэрролла о том, что эта гостиница «поистине гнусное место». Далее опять возникает тема национальной кухни. Писатель пишет:Кормят здесь очень хорошо, но со всеми остальными услугами дело обстоит чрезвычайно плохо. За обедом вас утешало сознание, что мы служим предметом живейшего интереса 6 или 7 официантов, одетых в белые рубахи, подпоясанные по животу, и белые штаны. Выстроившись в ряд, они с весьма сосредоточенным видом глазели на странные существа, поглощавшие пищу… Время от времени в их сознании пробегал слабый проблеск мысли, что они, строго говоря, не выполняют высокого предназначения официанта. Тогда они спешно ретировались в дальний конец комнаты и получали необходимую консультацию у огромного буфета, в котором, насколько можно бы судить, не находилось ничего, кроме ложек и вилок [27]. Тема познания чужой культуры включает в себя и знакомство с театром. Л. Кэрролл пишет такой отзыв о посещении выступлений:Особенно мне понравилась игра исполнителя роли Аладдина Ленского и актрисы Сорониной, игравшей в другой пьесе. Кроме "Аладдина" в тот вечер давались "Кохинхина" и "Два гусара" [27].Будучи страстным театралом, Кэрролл продолжил знакомство с русской сценой и по возвращении в Москву. Он побывал в Малом театре. Побывав на приеме у митрополита Леонида, Кэрролл и его спутник, преподобный Лиддон, получили приглашение посетить Троице-Сергиевскую лавру. Как путешественника-парадоксалиста Кэрролл описывает так общение с патриархом: "Во второй половине дня мы посетили патриарший дворец и были представлены патриарху митрополитом Леонидом. Патриарх мог говорить только по-русски, поэтому беседа между ним и Лиддоном (весьма интересная и продолжавшаяся более часа) велась чрезвычайно оригинальным способом. Патриарх произносил фразу по-русски, митрополит переводил ее на английский язык, затем Лиддон отвечал по-французски, а митрополит переводил его ответ на русский язык для патриарха. Таким образом, разговор двух людей велся на трех языках!” [27]Имеются случаи, когда несколько мотивов переплетаются вместе. Любознательность Кэрролла отнюдь не ограничивалась посещением храмов, картинных галерей и дворцов. Не менее обстоятельно в дневнике путешествия записаны и впечатления от русской кухни:"14 августа, среда… Обедали в трактире "Москва". Обед был истинно русским с русским вином". Далее приводится меню:"Суп и пирожки (soop ee pirashkee)Поросенок (parasainok)Осетрина (acetrina)Котлеты (kotletee)Мороженое (marojenoi)Крымское (krimskoe)Кофе (kofe)" [27].Кэрроллу пришлись по вкусу и менее изысканные яства. По дороге в Новый Иерусалим он вместе со своими спутниками зашел в крестьянскую избу, чтобы под благовидным предлогом осмотреть ее изнутри. "Черный хлеб и молоко оказались очень вкусными".Далее, после посещения России, писатель и его компаньон повернули назад. После нескольких дней пути, посетив Варшаву, Бреславль, Дрезден, Лейпциг, Эмс и Париж, путешественники сели на пароход, отправлявшийся из Кале в Дувр.Так закончилось это удивительное путешествие - единственное, которое совершил за всю жизнь Льюис Кэрролл, Странствуя по Европе и России, он как бы все время оставался в центре магического круга, расцвечивая необычайными узорами своего восприятия то, что ускользало от внимания всех остальных людей. Перефразируя слова Королевы из Зазеркалья, можно сказать, что бега его хватило только на то, чтобы оставаться на том же месте. Чтобы попасть в другое место, нужно было бежать вдвое быстрее.Выводы из раздела 2Путевые заметки Л. Кэрролла описывают тему России начала ХХ в. Льюис Кэрролл лишь однажды выезжал за пределы Англии – в далёкую Россию. Посетив по дороге Кале, Брюссель, Потсдам, Данциг, Кенигсберг, Вильно, Варшаву, Эмс и Париж, он пробыл в России месяц. И записал в дневнике впечатления: необычайно широкие улицы, гигантские церкви с голубыми куполами, удивительный эффект церковного пения — как же всё непохоже на привычный оксфордский уклад жизни. Петербург, Москва, Сергиев Посад, ярмарка в Нижнем Новгороде произвели на писателя неизгладимое впечатление. Петербург XIX века поражает необычайной шириной проспектов, крошечными дрожками, шныряющими вокруг, огромными и яркими вывесками магазинов, гигантскими церквями с куполами в золотых звездах. Великолепны архитектура Северной Венеции, коллекции Эрмитажа, Петергоф. А вот и Москва с ее «коническими башнями», которые выступают друг из друга, «наподобие раскрытого телескопа», огромные купола церквей, Воробьевы горы. Кэрролл посетил Малый театр и театр в Нижнем Новгороде, и восхищается «первоклассной игрой актеров», особенно отмечая Ленского и Соронину.
И все же, из дневника Кэрролла можно узнать о России (и впечатлении, произведенном ею на автора) очень и очень немного — то ли реалии нашего быта прошли мимо рассеянного англичанина стороной, то ли, наоборот, слишком его обескуражили. Как бы то ни было, большая часть дневника посвящена кулинарным приключениям Кэрролла и возвращению в старую добрую Англию, более того, немалая его часть описывает поездки писателя также по Германии и Франции. Однако читается он при этом всё же весьма забавно и увлекательно, в основном благодаря стилю автора, этаким «шуткам с серьёзным видом». Человек, с головой ушедший в себя (как вариант — в искусство, в науку и т.п.) может физически побывать хоть во всех странах мира, но на самом деле и с места не сдвинется.
Интерес Дневника заключается в изложенном в нем взгляде на Россию со стороны человека, о России знавшего мало, но осторожного в суждениях и свободного от предрассудков.
Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 70; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав |