ТРИ ВЕДУЩИЕ ТРАДИЦИИ

Некоторые читатели, возможно, удивятся, обнаружив, что при более обстоятельном знакомстве с буддизмом с целью дойти до настоящих истоков дзэн многие концепции, которые они принимали как достоверные или даже как непреложный факт, таковыми могут и не быть. Многие люди, особенно западный человек или небуддист, считали историческим фактом, что Гаутама Будда был основателем буддизма. Но это неверно для всех школ буддизма! Некоторые полагают, что буддизм пессимистичен и нигилистичен [по своей природе], так как ошибочно думают, что основа его учения — страдание, а конечная цель ведет к уничтожению. И опять это совершенно неверно. Многие, включая и некоторых буддистов, заявляют, что в буддизме нет веры в бога или в существование души. Подобное отношение меняется в зависимости от школы буддизма — хотя все они согласны с существованием божеств, а большинство принимают и существование души. Это также зависит от того, как истолковывается само учение, в феноменальном или трансцендентальном плане. Данные и иные любопытные концепции будут обсуждаться в этой и последующих главах.

Не является ли буддизм путаным учением, если допускает различные ответы на фундаментальные вопросы? Разумеется, нет. Буддийское учение довольно ясно отвечает на эти вопросы; непонимание же возникает ввиду глубины самого буддизма, а не его неопределенности. И для такого непонимания существуют три основные причины.

Сегодня в буддизме имеется три главных традиции: Тхеравада, Махаяна и Ваджраяна. И если информацию о буддизме вы черпаете только из одного источника, она будет страдать однобокостью, и ваши ответы на многие вопросы будут расходиться с ответами тех людей, которые берут информацию из других источников. По многим причинам большинство западных читателей свое понимание буддизма в основном строят на традиции Тхеравады, которая, согласно представлениям махаянистов и ваджраянистов, является лишь подготовительной ступенью [на пути] к более высокой буддийской мудрости. Тхеравадины, разумеется, со всей решимостью противятся этому взгляду и заявляют, что традиции Махаяны и Ваджраяны представляют собой более позднюю фальсификацию исходного учения, несмотря на то что труды Махаяны написаны ранее. Буддизму Махаяны посчастливилось быть непрерывающейся вплоть до наших дней традицией, тогда как монашеский орден тхеравадинов в Шри-Ланке (Цейлон), к примеру, приходил в упадок в XVI, XVIII и XIX веках, когда монахов приходилось постоянно завозить из Бирмы, Сиама (современный Таиланд), и вновь возродился приблизительно в 1880 году.

Учение Будды в основном передавалось на пали и санскрите, но не записывалось вплоть до I века до н. э. (примерно через 400 лет после паринирваны Будды) Затем по социально-политическим причинам пали почти полностью исчез из Индии, тогда как санскрит продолжал развиваться. И лишь примерно в 400 году н. э на Шри-Ланке были обнаружены некоторые старые палийские сутты, и такие великие переводчики, как Буддхагхоша и Буддхадатта, перевели тексты на сингальский, основной язык Шри-Ланки. С другой стороны, литература Махаяны переводилась на китайский с санскрита, начиная со II века н. э., зачастую по инициативе самих китайских императоров. К примеру, "Амитабха-сутра" была переведена в 148 году н. э. знаменитым парфянским наследным принцем, принявшим монашество, Ань Шигао, "Дхаммапада" — в 224 году индийскими буддийскими монахами Вэй Чжинанем и Чжу Люянем, а "Абхидхамма-вибханга" (санскр. "Абхидхарма-вибхаша") — в 383 году Сангхабхути, Дхармананди и Буддхаракшей. Примерно в 410 году прославленный переводчик Кумараджива — видный наставник Хинаяны до обращения в Махаяну, возглавлявший ведомство переводов у императора [династии Поздняя Цинь (381–417)] Яо Сина (386–416), — один перевел более 30 буддийских сочинений.

Вторая причина непонимания связана с тем, что в буддизме язык лишь подручное (рrovisional) средство. Буддийские наставники часто находили, что слова и выражения, в какой бы язык ни облекались концепции буддизма, не всегда точно соответствовали вложенному в них смыслу. К примеру, никакое число описаний не даст точного представления о концепции пробуждения или просветления тому, кто не испытал этого самолично. Поэтому буддийские наставники всегда упирали на то, что духовное совершенство скорее является достоянием опыта, чем рассудочных построений; они всегда наставляли своих последователей в том, чтобы искать непосредственный опыт [постижения] учения, а не полагаться целиком на книжное знание. Такое особенно характерно для дзэн-буддизма, где многочисленные оригинальные методы — медитация, решение гунъаней (коанов), окрики и даже удары — служили для того, чтобы помочь ученикам испытать духовное пробуждение. И все же, поскольку мы вынуждены пользоваться словами, несмотря на все их несовершенство, их использование обычно обусловливается [конкретной] ситуацией.

К примеру, когда Будда говорил, что жизнь — это страдание, он сравнивал страдание в сансаре с вечным блаженством в нирване. Если рассматривать это утверждение как неизменную догму или неверно истолковывать это утверждение, то можно сделать вывод, что радости в жизни не существует. Аналогично, когда Будда говорит, что нирвана — это угасание, он имеет в виду угасание боли и страдания. Истолковывать все это как полное угасание — значит упустить более глубокий смысл.

Третьей причиной непонимания является неумение различать обыденное знание [здравый смысл] и высокую мудрость, заключенную в буддизме. Великий буддийский наставник II века Нагарджуна говорил, что, если человек не понимает высочайшей мудрости буддизма, он пройдет мимо сути учения Махаяны. То же самое можно сказать и о Ваджраяне. Высокая мудрость связана со способностью постигать что-то одновременно с разных сторон, тогда как обыденному значению свойственно одностороннее понимание. В некоторых контекстах высокую мудрость связывают с постижением как трансцендентальной, так и феноменальной сторон космической реальности (подробнее см. следующую главу).

Обычные люди пользуются по вполне понятным причинам обыденным знанием. К примеру, когда мы смотрим на воду, мы обычно видим в ней жидкость, годную для питья, умывания и т. д. В особых условиях, скажем, при проведении электроанализа [состава воды], мы смотрим на воду как на соединение кислорода и водорода, а рассматривая воду под электронным микроскопом, мы видим ее, состоящую из субатомных частиц. Такое восприятие воды, получаемое с различных уровней ее рассмотрения в разное время, является следствием обыденного знания. Когда же человек, достигший пробуждения, наделенный высшим разумом, рассматривает воду, он постигает все эти различные проявления [природы] воды одновременно; он может, к примеру, осознавать, что как жидкость вода способна тушить огонь, но как соединение кислорода и водорода она дает элементы, питающие огонь, который она, как полагают, должна тушить.

Необходимо подчеркнуть, что Тхеравада, Махаяна и Ваджраяна являются не тремя различными буддизмами, а тремя ведущими традициями одного и того же буддизма. Сердцевину буддийских учений, общую для всех трех традиций, составляет Тхеравада. Вне этой сердцевины мы находим величественную и чудесную философию Махаяны, трактующую природу космической реальности, и мистические и таинственные практики Ваджраяны, имеющей дело со сверхъестественными силами, которые большей частью неприемлемы для тхеравадинов. В общем, тхеравадин является моралистом, махаянист — сострадательным космическим мыслителем, а ваджраянист — духовным чудотворцем.

Основное учение Тхеравады, которое Махаяна и Ваджраяна принимают, но рассматривают как предварительное учение, можно суммировать в Четырех Благородных Истинах, Восьмеричном Пути и Законе зависимого происхождения.