Гришанов А.Н.

ИНФАНТИЛЬНАЯ ИНЦЕСТУОЗНОСТЬ» КАК ОДНА ИЗ СОСТАВЛЯЮЩИХ СОВРЕМЕННЫХ СЕМЕЙНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Гришанов А.Н.

Психоаналитик, супервизор, тренинговый аналитик Европейской Конфедерации Психоаналитической Психотерапии (ЕКПП),

руководитель Психоаналитической мастерской, г. Новосибирск

В 90-е годы прошлого века в Восточно-Европейском институте психоанализа проф. В.Медведев во многих лекционных курсах проводил анализ семьи и брака в современных условиях. Он констатировал, что последовательное развитие семьи от её патриархального варианта (совместное проживание трех поколений) к нуклеарному (два поколения живут вместе), а затем к современным вариантам семейных отношений, отражает определенные интрапсихические процессы у всех участников семьи. В частности, когда меняются ранее устойчивые полоролевые отношения в семье, то у ребенка теряются четкие модели половой идентичности, усиливается нарциссизация личности и т.д. Роль семьи, как варианта группового ритуала в культуре, необходимого для удержания человека в рамках цивилизованного поведения, постепенно ослабевает. Особенно это проявляется в переломные периоды развития, связанные со сменой общественной модели существования общности людей, когда происходит слом уже сложившихся ритуалов, что приводит к ослаблению факторов, сдерживающих агрессивную составляющую личности [1].

В другой работе В.Медведев [2] рассматривает характерные черты «русского» человека, как определенного психологического типа, который характеризуется такими чертами, как «устойчивая зависимость от матери, пассивность по отношению к отцу, неспособность выйти на генитальную стадию развития» [2, с.127]. Другими словами, в современной семье ребенок не проходит этапа разрешения эдипальной проблематики, фиксируясь на ранних формах отношений с матерью. В результате ребенок не готов к освоению в будущем зрелых форм сексуальности, оставаясь в плену инфантильных, доэдипальных вариантов психосексуального функционирования.

Под давлением требований культуры у взрослого человека доэдипального уровня, свойственного российской культуре, инфантильность в разных проявлениях только частично вытесняется и становится латентной. В большей степени, инфантильность остается на манифестном уровне, не всегда соответствуя общепринятым нормам цивилизованного поведения.

При ослаблении действия сложившихся ранее культурных запретов, частично вытесненные или ранее контролируемые желания доэдипального уровня всё чаще прорываются к отыгрыванию во внешнем мире. В частности, может происходить ослабление психосексуальных границ между родителями и детьми и формирование пространства, в котором размываются традиционные возрастные ограничения. Наблюдаются более тесные пространственно–временные контакты, что провоцирует регрессивные тенденции у родителей и более широкое распространение отношений, которые традиционно относились к инцестуозным. Всё это приводит к нарушениям в процессах развития ребенка, в частности, в процессах формирования женственности и мужественности. Приобретая характер тенденций, эти внутрисемейные нарушения проецируются на процессы в обществе, формируя новые нормы отношений и влияя обратным ходом на происходящее в отдельном человеке и характере его отношений с окружающими. Рассмотрим более подробно такой случай.

1. С точки зрения традиционной психологии процессы формирования женственности и мужественности в ребенке определяются действием множества факторов и, прежде всего, врожденными психологическими особенностями, обстоятельствами инфантильного периода развития, а также личностными особенностями родителей. Н.Власюк [3], используя психоаналитические подходы, на материале русских и западных сказок иллюстрирует варианты прохождения девочкой успешного и неудачного пути формирования женственности. В классическом психоанализе случай формирования «нормальной женственности» связан с преодолением девочкой зависти к пенису и претензий к матери по поводу его отсутствия, а затем компенсации этих переживаний в идентификации с фигурой матери и освоение своей продуктивности в материнстве.

Условием реализации такого пути для девочки является способность матери сформировать такой уровень доверия к себе, чтобы в ситуации смены объекта любви (переориентация с матери на отца в эдипальный период перестройки психики), девочка опять повернулась к матери как желанной фигуре для идентификации. Девочка не должна чувствовать отвержения со стороны матери за свои отстранения от нее и переживания негативных чувств в ее адрес, поскольку за этим закономерно должно произойти раскаяние и примирение [3]. Отец же не должен создавать условия для удержания девочки в эдипальной ситуации, препятствуя ее возврату к матери. Подобная ситуация удержания может возникнуть, например, в случае проблем в отношениях родителей ребенка. Итак, если мать сохранила доверие дочери к себе, а отец не привязывает дочь к себе, то девочка «возвращается» к матери и продолжает процесс идентификации с женственностью матери.

В случае если девочка не ощущает близости с матерью, она может пойти или по пути подавления своей сексуальности, или по пути развития у себя комплекса мужественности. Оба варианта этого психического феномена, которые Н.Власюк условно называет «спесь женского лона», рассматриваются в психоанализе как пути выхода из состояния зависти к пенису в пассивном и активном варианте. Н.Власюк считает, что определяющим для этой психической установки является убеждение, что «женщина является более совершенным созданием природы, чем мужчина» [3, с.252].

2. Необходимо отметить, что всё рассмотренное выше относится к случаю, когда ребенок в своем психосексуальном развитии постепенно осваивает травматические ситуации инфантильного периода, формирует структуру своего Эго, и постепенно формирует способность психики функционировать не только в диадных, но и в триадных отношениях. Обычно эту перестройку психики на невротический уровень ее организации связывают с периодом, называемым периодом прохождения Эдипова комплекса.

Вся сложность и своеобразие настоящего времени в жизни общества (иногда говорят о последней сотне лет) состоит в том, что все меньше и меньше детей в своем психическом развитии доходят до эдипального этапа перестройки психики. Большинство детей в своем развитии фиксируется на доэдипальной проблематике, привязанной к отношениям с материнской фигурой и проблемам догенитальной сексуальности.

В этих условиях ситуация формирования традиционной женственности или не возникает, или приобретает доэдипальное содержание, когда проблемы психологического выбора пола и освоения женственности или мужественности слабо выражены. Теперь словосочетание «спесь женского лона» уже не отражает сложившейся ситуации, поскольку говорить о мужском варианте женственности взрослой женщины по возрасту, но ребенка по своей психосексуальной сути становится просто неуместным. Возможно, что теперь надо говорить не о женственности, свойственной невротическому уровню организации психики, а о формировании своеобразных инфантильных (догенитальных) психических структур, нередко пропитанных догенитальной агрессией.

В этом случае внешне эдипальная ситуация треугольника (мама, папа, ребенок), когда отделения девочки от матери еще не произошло, и сохраняются в большей или меньшей степени симбиотические отношения, несет в себе другой смысл. Если такой суррогатный, внешне эдипальный треугольник возникает, то он создает для ребенка травматическую ситуацию, когда ребенка насильно пытаются встроить в структуру отношений, к которой он психологически еще не готов. Как следствие этого формируются разнообразные симптомы в детском возрасте, а позже – проблемы во взрослой жизни, причем проблемы не в области взрослой сексуальности, а в области фиксаций на вариантах детской сексуальности. Также формируются патологические симптомы в личностной сфере и в сфере отношений с другими людьми.

Подобная ситуация формируется не внезапно, а на протяжении нескольких поколений, поскольку важным условием задержек психосексуального развития детей является присутствие таких задержек у родителей, но в слабо выраженном виде. Поясним подобную ситуацию.

Допустим девочка до 4–6 лет находится в тесных, зависимых от мамы отношениях, которые можно определить как симбиотические. Причины этой ситуации разнообразны, в частности, психологическая незрелость самой матери. В этом случае не происходит психологического отделения ребенка от матери, не формируется способность к нормальной автономности. Если говорить в терминах теории объектных отношений, то ребенок не прошел стадии сепарации–индивидуации, и в восприятии ребенка образ матери не сформировался как цельный, отдельно существующий объект. Конечно, в подобной ситуации девочка особенно болезненно воспринимает желания своей матери, направленные на личную жизнь, и предъявляет к ней завышенные требования в разнообразных жизненных ситуациях. На бытовом уровне это может проявляться как капризность, ограниченность общения с детьми и т.д. Но могут возникать и более сложные и травматичные для ребенка ситуации, в частности, когда появляется третий (новый ребенок в семье или новый папа), что еще более усложнит процессы формирования способности к взрослым формам отношений.

3. Рассмотрим такой случай из реальной жизни.

В возрасте 6 лет у девочки, живущей вдвоем с матерью, появляется отчим, который до её подросткового возраста подвергал ее сексуальным действиям – рассматривал ее половые органы, прикасался к ним. Травматическая ситуация сексуального насилия растянувшегося на много лет, когда происходящее превосходит способность ребенка осмыслить или эмоционально справиться с возникающими переживаниями, привела к серьезным последствиям во всех сферах жизни уже взрослого человека.

Рассмотрим эту ситуацию с аналитической точки зрения. Итак, в семье девочки происходят перемены – в квартире появляется «дядя», с которым у матери есть какие-то отношения. Формируется обычная эдипальная ситуация, которую должен пройти ребенок в традиционных семейных отношениях. Однако прохождение этой ситуации затруднено двумя причинами. Во-первых, симбиотические отношения девочки с матерью, которые во многом – результат незрелости, несформированной женственности матери, и, как следствие, отсутствия эмоциональной близости с дочерью. Кохут [4] отмечает, что в наше время для того, чтобы ослабить чувство одиночества и заполнить эмоциональную пустоту, дети часто нуждаются в эротической стимуляции. В результате возникают предпосылки создания инцестуозной ситуации.

Во-вторых, трудности в эдипальной ситуации и наполнение их инцестуозным содержанием связано с незрелость самого мужчины. Действительно, судя по действиям отчима с девочкой – рассматривания, прикосновения – можно говорить о его фиксации в психосексуальном развитии на доэдиповой стадии 3–4 лет, когда ребенок задается вопросами о половых отличиях мальчиков и девочек, вопросами о появлении детей и т.д. Ситуация неродной девочки – падчерицы активизирует его регрессивные процессы и в условиях слабого, несформировавшегося супер-эго он становится извращенцем – совершает антисоциальные действия сексуального характера.

Что происходит в подобной ситуации с психикой ребенка и каковы ее последствия во взрослом возрасте? Существует большое количество работ, рассматривающих эти вопросы, например, работа Б.Стила [5]. Нарушения наблюдаются в когнитивной сфере, в способности фантазирования и символизации, в способности создания и поддержания близких отношений. Также отмечаются нарушения в сексуальной сфере (фригидность), трудности формирования обычного полоролевого поведения, наполнение отношений с другим агрессией и использование секса как средства властвования. Часто основное нарушение – это расщепление Эго, когда отщепленная часть, связанная с травматической ситуацией, определяет все эмоциональные и поведенческие реакции в реальной жизни.

Парадоксальные выводы можно сделать из этой ситуации. Чем строже укоренен в сознании инцестуозный запрет, тем более пассивен в жизненных (в том числе социальных) проявлениях мужчина. Сказочный вариант такого героя – это Емеля из русской сказки. Н.Власюк [3] отмечает, что активность связана с мягкостью инцестуозного запрета, с мягкостью Супер-Эго. Однако при этом должна быть хорошо развита способность к сублимации, как одна из зрелых психологических защит Эго. Отсюда понятно, что одна из задач, которая должна решаться в семье – это формирование у ребенка разнообразных вариантов сублимаций, т.е. способности находить счастье (удовлетворение) вне зависимости от разнообразных форм сексуальности.

К сожалению, доэдипальность характеризуется слабым Супер-Эго, то есть ситуацией, когда внутренние регуляторы поведения (например, совесть) слабо эффективны и нужны внешние носители контроля. Если же такой контроль отсутствует или не эффективен, то мы можем получить широкое распространение разнообразных форм инфантильной инцестуозности как норму семейных отношений.

4. Происходящие изменения в современных семейно-брачных ритуалах, по моему мнению, приводят к наполнению родительско–детских отношений инфантильными формами инцестуозности. Это приводит к меньшей освоенности «взрослых» генитальных проявлений сексуальности, в частности, к ослаблению проявлений традиционного гетеросексуального полоролевого поведения. На уровне общественных процессов это будет только усиливать те процессы в семье, о которых говорилось выше – отход от традиционных форм семейных отношений, формирование новых доэдипальных вариантов семейно-брачных отношений.

Литература

1. Медведев, В., Черкасов, С. Философская культурология классического психоанализа: основные принципы психоанализа культурной среды / В.Медведев, С.Черкасов // Russian Imago 2000. Исследования по психоанализу культуры. – СПб.: Алетейя, 2001. – С. 92 – 113.

2. Медведев, В. «Русскость» на кушетке. Опыт прикладной супервизии случая Человека-Волка / В.Медведев // Russian Imago 2001. Исследования по психоанализу культуры. – СПб.: Алетейя, 2002. – С. 106 – 139.

3. Власюк, Н. Спесь женского лона: Психоанализ сказочных символических представлений российской традиционной модели женственности / Н.Власюк // Russian Imago 2001. Исследования по психоанализу культуры. – СПб.: Алетейя, 2002. – С. 252 – 305.

4. Кохут, Х. Восстановление самости / Х.Кохут – М.: “Когито – Центр”, 2002. – 316 с.

5. Стил, Б.Ф. Некоторые последствия сексуального злоупотребления детьми/ Журнал практической психологии и психоанализа, №3, 2004.