ПРОИСХОЖДЕНИЕ И СУЩНОСТЬ РЕЛИГИИ

2.1. Случай и суеверие. Невроз и религия

Постулировав детерминированность любых психических феноменов и возможность при правильном истолковании предвидеть их дальнейшие последствия, Фрейд не мог не заметить, что в роли предсказателя будущего психоанализа весьма напоминает наукообразное суеверие.

Фрейд считал суеверие результатом проекции, т.е. перенесения человеком вовне несознательных мотивов своего поведения. Смутно ощущая внутреннюю обусловленность своих поступков, но не находя им удовлетворительного объяснения, суеверный человек, подобно параноику, начинает помещать их источник во внешний мир. Этот механизм, по мнения Фрейда, лежит в основе любых форм суеверия, в том числе самого массового и устойчивого суеверия человечества - религии.

Фрейд пытается “найти земное ядро” туманных религиозных представлений, свести “небесное” к “земному”. Он видит в религии мистифицированную психологию, которую наука должна очистить от груза “священных” наслоений. Продуктивность этого метода была блестяще доказана Фейербахом в работах “Происхождение христианства” и “Лекции о сущности религии”. Фрейд, видевший в религии лишь проекцию внутрипсихических процессов, допустил ошибку - антропологизировал и психологизировал религию.

Стороникм психоанализа нередко утверждают, что, введя понятие бессознательного, Фрейд революционизировал религию. На самом же деле приоритет в этом вопросе принадлежит отнюдь не Фрейду. За полвека до него Фейербах в “Лекции о сущности религии” писал, что предметом религии является не только внешняя природа, но внутренняя природа человека. Тайна религии есть в конце концов тайна сочетания сознания с бессознательным. Человек со своим “Я” или с сознанием стоит на края бездонной пропасти, являющейся, однако, не чем иным, как его собственным бессознательным существом, представляющимся ему чужим. Чувство, охватившее человека, перед лицом этой пропасти и изливающееся в словах изумления: что я такое? откуда? зачем? - по сути дела, и есть религиозное чувство, чувство того, что “Я” ничто без некоего “Не-Я”, перед которым человек испытывает такую же зависимость и страх, как и перед неуправляемыми стихиями природы. Поэтому нередко среди верующих часто встречаются люди, для которых культ, как привычная форма поведения, является основой связывающей нитью с религией.

Сопоставляя рутуализм невротика и верующего, Фрейд писал о том, что “легко видеть, в чем состоит сходство невротика со священнодействием религиозного ритуала: в угрызениях совести при неисполнении в полной изоляции (запрещение мешать) и добросовестном выполнении мелочей”.

2.2. Происхождение религии

Размывание границ между индивидуальным и общественным, психологическим и социальным, нормой и патологией, здоровью и болезнью, послужило методологической предпосылкой для широкой серии историко-психологических параллелей, легших в основу психоаналитической концепции происхождении религии.

В работе “Тотем и табу” Фрейд считал, по собственному определению, попытался “разработать с помощью психоанализа проблему народов которая вела непосредственно к происхождению важнейших культурных установлений, государственных порядков, нравственности и религии, а также и к запретам кровосмесительства и веления совести”.

Фрейд был хорошо знаком с современной ему историко-религиоведческой и энтографической литературой по проблеме тотемизма. Правда, ни одна из этих теорий не удовлетворяла Фрейда, ибо, с его точки зрения, все они были слишком рациональными. Психологические теории связывали возникновение тотемизма с верой в духов, со страхом перед демонами, т.е. по существу, отожествляли тотемизм с анимизмом.

Критикуя подобный подход к проблеме тотемизма, Фрейд проявил известную проницаемость. Согласно Фрейду, все существующие теории не раскрыли глубинных истоков тотемизма, и, чтобы восполнить этот пробел, он берет на себя смелую попытку осветить при помощи психоаналитического метода то, что оставалось темным и сомнительным в психологии народов.

В основе исследования сущности и природы тотемизма у Фрейда положена идея о принципиальном сходстве явлений общественной и индивидуальной психологии. “В душевной жизни народов, - пишет он, - должны быть открыты... подобные процессы и связи, какие были выявлены при помощи психоанализа у индивидуума”. В каждом цивилизованном человеке, утверждал Фрейд, сидит дикарь. И это утверждение не было для основателя психоанализа простой метафорой. Каждый человек, по мнению Фрейда, от рождения несет в себе груз архаического наследия человечества, который “включает не только предрасположения, но и идейное содержание, следы воспоминаний, опыта прежних поколений”.

Согласно Фрейду, отложившееся в бессознательной сфере психическое наследие прошлого не остается бездейственным. Оно постоянно дает о себе знать, проявляясь во множестве замаскированных форм. Наиболее явственно это архаическое прошлое обнаруживается себя в моменты, когда контроль со стороны сознания ослабевает. Таким состоянием, присущий всем людям, является сон. Поэтому первым местопребыванием прошлого в духовной жизни человека Фрейд считал именно сновидения. Фрейд рассматривает сон как пример регрессии, возвращения к прошлому, как форму возрождения древних инстинктивных импульсов, как реставрацию “первобытного нарциссизма”.

Другим местонахождением прошлого Фрейд считал детство. Аналогия между зарей цивилизации и детством человека, между дикарем и ребенком, приобрела широкую популярность в начале ХХ веке среди представителей общественных наук, механически переносивших диалектику эволюции биологических видов в область социального развития. Суть ее состояла в том, что ребенок в процессе роста вкратце повторяет путь духовного развития человечества, последовательно двигаясь от дологических религиозно-магических форм мировосприятия к современному научному мышлению. В период детства человек, по мнению Фрейда, должен проделать огромный путь от каменного века до участия в современной цивилизации.

Третьим прибежищем прошлого, согласно Фрейду, является болезнь. Взгляд на психическое расстройство как на “регрессию”, возвращение психики на более низкие ступени развития не был оригинальным. Эту идей еще в начале ХIХ века отстаивал немецкий психолог-идеалист К.Г. Карус. Позднее аналогичную точку зрения развивали и другие ученые. Суммировав и доведя эти идеи до логического конца, Фрейд пришел к прямому отожествлению ненормальности с первобытностью. Фрейд утверждал, что основной комплекс невроза заключается в отношении к родителям, находящимся во власти инцестуозных желаний, т.е. является тем самым комплексом, который присущ любому ребенку и должен быть преодолен в процессе его роста и развития.

Круг, как видно, замкнулся. Цель аналогий и уподобления привела Фрейда к следующему: поскольку основные характеристики табу и невроза навязчивости совпадают, а психологический механизм невроза известен, то он решает по аналогии с табу смоделировать механизм действия табу.

Опорными пунктами фрейдовской концепции происхождения тотемизма стали психоаналитическая трактовка детской сексуальности, концепция происхождения трапез и теория “циклопической семьи”.

Согласно Фрейду, табу призвано обуздать сексуальные, агрессивные, эгоистические влечения и импульсы. Вот здесь и пролегает демаркационная линия между табу и неврозом.

2.3. Табу как форма социальной регуляции

Главная причина неудачи Фрейда на ниве исторического религиоведения коренится в изначальной заданности его концепции, возникшей до и независимо от изучения конкретно-исторической реальности. Осуществить эту задачу без насилия над фактами было невозможно. Произвольность в отборе и интерпретации эмпирического материала дает себя знать уже в первых очерках “Тотема и табу”, посвященных анализу первобытной татуации. Это явление впервые было обнаружено в конце ХV111 веке английским мореплавателем Куком в Полинезии. Позднее аналогичные формы социального регулирования были открыты у многих народов мира. Само понятие “табу” имеет двойственный смысл (святой; запретный) и означает категорический запрет. Фрейд исследование сущности табу начинает с уже известного тезиса о сходстве религии и невроза, иллюстрируемого на этот раз на материале первобытной табуации.

Взглянув под таким углом зрения на табу, Фрейд приходит к мнению о том, что табу является очень древним запретом, наложенным кем-то из вне каким-нибудь авторитетом и направленным против сильнейших вожделений людей. Сильное желание нарушить его остается в бессознательном.

Но как бы ни велико было сходство, табу все-таки не невроз. В отличие от невроза оно имеет не сексуальное, а социальное происхождение, т.е. инициировано социальными влечениями, которые произошли от слияния эгоистических и эротических компонентов.

Анализу психологических механизмов возникновения функционирования института первобытной “табу” Фрейд посвящает два очерка: “Боязнь инцеста” и “Табу и амбивалентность чувств”. Понимание “табу”, согласно Фрейду, является результатом уподобления его навязчивым. И тем и другим присущ:

· немотивированность - их происхождение неизвестно, рациональное обоснование отсутствует;

· принудительность - их соблюдение происходит как бы помимо воли и желания индивида;

· способность к сдвигу - табуированные объекты могут передавать свои опасные свойства другим предметам и лицам:

· ритуализм - соблюдение и особенно нарушение запрета обычно сопровождается сложным магическим действием церемониала.

Постепенно различные виды табу все теснее срастались с религией и, в конце концов, растворились в системе религиозно-нравственных предписаний и запретов. Кажущаяся произвольность и иррациональность табу объясняется не доминирующей ролью бессознательного, а условиями и предпосылками, вызвавшими к жизни эту форму социальной регуляции.

Указание Фрейда на бессознательный, амбивалентный характер табу, безусловно, заслуживает внимания, хотя эти свойства и не имеют того универсального значения, которое им придает психоанализ.

2.4. Теория атеизма

Завершая обзор религиоведческой концепции Фрейда, следует сказать о его понимании психологической природы атеизма. В своих работах он исходил из идей параллелизма индивидуального и исторического развития. Если религия вырастает из трудностей прохождения Эдипова комплекса, то атеизм, по мнению Фрейда, коренится в их продуктивном преодолении. “Психоанализ - писал Фрейд, - научил нас видеть интимную связь между отцовским комплексом и верою в бога, он показал нам, что личный бог психологически не что иное, как идеализированный отец, и мы наблюдаем ежедневно, что молодые люди теряют религиозную веру, как только рушится авторитет отца”. Так, например, категорически отрицая идею богодухновенности религии, Фрейд в то же время склонялся к выводу о врожденном, обусловленном Эдиповым комплексом характере религиозной потребности. Клеймя религию как “коллективный невроз навязчивости”, как “массовую иллюзию”, он одновременно видел в ней спасительное средство от индивидуальных форм невротизации. Но в психоанализе теологи нашли для себя не только наукообразное обоснование религиозного иррационализма и пессимизма, но и мощное подспорье в своей практической деятельности. В истории науки немало примеров, показывающих, что личное неприятие религии, не опирающее на научные основы, либо остается частным фактором биографии, либо вырождается в нигилистическое бунтарство, не имеющих сколько-нибудь серьезных общественных последствий. Более того, лишенный позитивного содержания религиозный нигилизм сам является разновидностью “превратного сознания” и потому рано или поздно превращается в разновидность сексуальной религии, из которой теологи охотно черпают для своих систем новые идеи и аргументы. Именно эта судьба была уготована Фрейду, который помимо воли с течением времени из убежденного защитника разума превратился в апостола веры, попирающий разум, из социального реформатора, освобождающих человечество от вековых иллюзий и заблуждений, - в творца псевдонаучного мифа, ставшего в наши дни опорой идеологической реакции.