Злые девочки, проблемы в школе, неуместные шутки, расхождение в желаниях

Информация о пациентах

Семья: Мелинда и Брайан (родители), Грэйс (13 лет).

Проблема: Грэйс раньше была примерной ученицей, но в последний год совершенно перестала стараться и не использует свои способности в полную силу.

С Грэйс всегда были проблемы. В три года она была хитрой и коварной, к тринадцати стала дьяволом во плоти.

«Она просто исчадие ада, – сказала Мелинда. – Правда, Брайан?»

Брайан кивнул.

Грэйс, сидевшая в кресле, сильнее вжалась в него и тяжело вздохнула. Она была больше похожа на подавленного подростка, чем на исчадие ада. Я сразу проникся к ней сочувствием. Я еще не знал почему, но знал, что нужно это выяснить.

«Когда вы говорите „исчадие ада“, вы имеете в виду, что она вращает головой на триста шестьдесят градусов, плюется зеленой слизью и говорит по‑арамейски, или исчадие ада означает „очень плохое поведение“?»

Грэйс хихикнула. Она поняла отсылку к фильму «Экзорцист»[29], а значит, была либо фанаткой кино, либо готом, либо гораздо старше, чем выглядела.

На лице Брайана ничего не отразилось, а Мелинда неодобрительно посмотрела на меня. Теперь я знал, почему посочувствовал Грэйс: кажется, у ее родителей нет чувства юмора. Люди, не обладающие чувством юмора, кому угодно сделают жизнь трудной, но особенно своим детям.

«Что ж, значит, именно это привело вас ко мне?» – спросил я.

Может, Мелинде и не понравилось мое чувство юмора, но она ясно дала понять, что еще меньше одобряет поведение дочери: «Она такая умная девочка, но она даже не пытается проявить себя в школе. Как будто ей совершенно плевать на свое образование».

«Мне плевать», – пробормотала Грэйс.

«Тебе плевать?» – спросил я ее.

«Да».

«Угу».

Всё было не так просто: что‑то в ее словах заставляло принимать их всерьез. Она не бросалась ими как камнями, слова не зависали в вакууме подросткового девчачьего вздора. Она говорила со спокойной уверенностью, которая не могла не впечатлить.

«Видите, вот о чем я говорила», – сказала Мелинда.

Я видел, но не был уверен, что мы смотрим на одно и то же.

«Ну, а чем ты хочешь заниматься?» – спросил я Грэйс.

Она тут же ответила: «Хочу гадать по картам Таро на цыганской ярмарке».

В другой ситуации я бы, наверное, расхохотался.

Ее мать вздохнула и посмотрела на меня, словно говоря «вот так всегда».

Грэйс меня заинтересовала, а с годами я научился следовать за белым кроликом всякий раз, когда замечал его пушистый хвостик[30].

«Могу я немного поговорить с Грэйс наедине?» – спросил я.

Родители были только рады выйти из кабинета и позволить мне самому заниматься «починкой» их дочери. Когда они ушли, я вернулся к тому, что Грэйс сказала о картах Таро.

«Интересный выбор, – сказал я. Она пожала плечами, хотя после ухода родителей напряжение немного спало. Она выглядела грустной. Она была умной девочкой, в этом я не сомневался, но еще она была печальной девочкой. – Рискну предположить, что предсказание по картам Таро – не самое главное твое желание».

Она посмотрела на меня и наконец сказала: «Нет».

«Ты говоришь так, только чтобы досадить им?»

Она кивнула.

«Ты пыталась поговорить с ними о том, чем ты действительно хочешь заниматься, но они либо не слушают, либо им всё равно. Ну, так о чем речь?»

«Они не слушают».

Я помахал рукой: «Я не об этом. Я спросил: чем ты хочешь заниматься на самом деле?»

Она засмеялась: «Я хочу стать пианисткой».

Я кивнул: «Музыкантом? Здорово. Будешь играть классику?»

Она улыбнулась: «Джаз».

«Давно ты играешь?»

«С шести лет».

Мы немного поговорили, и стало очевидно, что она действительно страстно любит играть на фортепиано. Куда меньше страсти она питала к английскому, математике, естественным наукам и географии, а потому и не проявляла усердия в учебе.

«Что твои родители думают об этом?»

«Они говорят, что это только хобби и я должна прилежно учиться, чтобы устроиться на настоящую работу – юристом или типа того».

«А ты не хочешь быть юристом или типа того?»

«Не‑а».

«Что происходит, когда у тебя начинаются неприятности в школе из‑за того, что ты ничего не делаешь?»

«Я выслушиваю длинную лекцию, а потом они отнимают у меня время игры на фортепиано».

«Как это работает?»

«Раньше фортепиано стояло в моей комнате, а теперь они перенесли его в гостиную и запретили играть, если у меня проблемы в школе».

«Сейчас действует запрет?»

Она кивнула.

«Сколько уже?»

«Около месяца».

«Как ты с этим справляешься?»

«Хожу к подруге. У ее брата есть синтезатор, и я играю на нем».

Умно.

«Так ты придумала всю эту ерунду с Таро, только чтобы их доводить?»

«Ага».

«И у тебя отлично получается, потому что они хотят сделать из тебя юриста или типа того?»

«Ага».

«Как называются триста юристов на дне океана?» – спросил я ее.

«Не знаю».

«Это называется – хорошее начало».