Фронтовой «Кулибин» инженер Гриднев

Сергей Васильевич Гриднев оказался очень скромным человеком, в глазах которого светилась безграничная доброта.

— Видите ли, — сказал он при первой встрече, — прежде я проектировал электростанции. Мины и электростанции не одно и то же, но если необходимо…

— Попробуйте, Сергей Васильевич! Конструкторы нужны позарез! Самые хитрые мины требуют комбинаций различных замыкателей.

Для примера я рассказал об устройстве неизвлекаемой мины, которая взрывалась от сотрясения почвы и могла использоваться для подрыва вражеского транспорта.

— Хотелось бы усовершенствовать ее конструкцию, — сказал я. — Сделать мину способной к самоликвидации в установленное время. Сможете?

Гриднев некоторое время рассматривал мину, пожал плечами:

— А для чего, собственно, это нужно?

Я объяснил: мы нередко минируем в тылу врага; не исключено, что солдаты и техника противника на части установленных мин не подорвутся, затем минированную местность или минированные объекты снова займут наши войска, и возникнет угроза подрыва собственных воинов и собственной техники на уцелевших минах прежде, чем саперы успеют их обезвредить. Поэтому‑то и нужны самоликвидирующиеся в точно установленные сроки мины.

— Понятно, — кивнул Гриднев. — Позвольте подумать, товарищ полковник?

Следовало предположить, что новичок провозится с заданием не менее суток, но Гриднев возвратился уже через час.

— Готово, товарищ полковник. Вот эскизик.

В придуманной им конструкции имелись кое–какие изъяны, но мы их тут же устранили, и мастерская–лаборатория быстро изготовила опытную партию с самоликвидаторами Гриднева.

Через несколько дней Сергей Васильевич столь же успешно справился еще с одним заданием: изготовил из имеющихся деталей оригинальный образец неизвлекаемой мины замедленного действия. В тот же день испанцы–минеры сделали сто штук таких мин.

Приходилось поражаться тому, как быстро освоил новый конструктор тонкости минно–подрывного дела! Но секрет своих успехов Гриднев открыл лишь на праздновании двадцатой годовщины Победы над гитлеровской Германией.

— Ничего‑то я в минах не понимал, когда в вашу группу шел, — признался Сергей Васильевич. — Но если помните, я явился в штаб без вас, вы уезжали на обводы, возвратились только через три дня. А за эти три дня майор Чехонин, лейтенант Минеев, чудесные девушки–инструкторы Оля Кретова и Маша Белова снабдили меня соответствующей литературой, кое в чем поднатаскали. Так что, беседуя с вами, я немного в минах разбирался.

— Ловко провели!

— Без хитрости в минно–подрывном деле нельзя, Илья Григорьевич! Сами это внушали! — возразил Гриднев, и мы оба рассмеялись…

Еще один эпизод из тех времен, характеризующий Гриднева. Однажды, поправляя чеку взрывателя прыгающей осколочной мины, сделанной из 100–миллиметрового снаряда, Сергей Васильевич сильно оттянул шток ударника, и чека выпала в густую траву. С трудом удерживая двумя пальцами ударник, конструктор присел, надеясь отыскать чеку и вставить ее на место, но чека исчезла. Между тем отверстие для нее на штоке ударника уже ушло под корпус взрывателя. Казалось, и сам шток медленно, но неотвратимо уходит вглубь. Побелевшие от напряжения пальцы вот–вот не выдержат, шток сорвется, и тогда — взрыв.

Гриднев окликнул помогавшего красноармейца. Тот подошел, увидел, в чем дело, побледнел и кинулся прочь… Сергей Васильевич стиснул зубы. На лбу выступил холодный пот. Шток уходил из вспотевших пальцев. Мигом возвратился убегавший красноармеец, протянул гвоздик:

— Вот! Вот!

Гвоздиком Гриднев проколол кожу пальца, закрывавшее второе, крайнее отверстие в штоке взрывателя, просунул гвоздь в это отверстие и, наконец, вытянул шток.

— Нож! — потребовал он.

Поданным ножом Сергей Васильевич решительно рассек кожу проколотого пальца и высвободил руку.

Правда, говорят, после этого он закрыл глаза и побледнел (взрыватель типа МУВ-1, о котором идет речь, до сих пор состоит на вооружении, например входит в комплект сигнальных мин. Случаются и ЧП. Поэтому рекомендую вместо «Р» образной чеки применять английскую булавку. Вторая булавка, вставленная в верхнее отверстие ударника, обеспечит вам 200% гарантию безопасности. — Прим. ред. А. Э.).

Впоследствии именно Гриднев первый установил причину, по которой стали отказывать мины–сюрпризы, прекрасно показавшие себя в Испании, на Западном фронте и в Харькове. Одной интересной деталью этих мин были суровые нитки, смоченные в серной кислоте. Они‑то и перестали обрываться в положенное время. Почему? Для меня, признаюсь, это оказалось загадкой. Ничего не могли понять другие работники мастерской–лаборатории. А Сергей Васильевич быстро сообразил: все дело в морозе…

Вскоре в нашу лабораторию пришли еще несколько ученых, сотрудников Ростовского университета, в их числе — доцент–математик М. Г. Хапланов и химик Миксиджан, на монтаже мин вместе с испанцами стали работать ростовские подростки, в большинстве — девушки–комсомолки. Рвались они в армию, но возраст у ребят и девчат был пока непризывной. Увы, многие из них так и не дождались призыва: летом сорок второго, уже после моего отъезда из Ростова, во время одной из варварских бомбежек города крупнокалиберная бомба попала в ту часть университетского здания, где располагалась мастерская–лаборатория, и мало кто из юных монтажников–минеров остался в живых. Они заслужили право остаться в народной памяти, и очень отрадно, что память об этих замечательных молодых людях увековечена к 40–летию Великой Победы.

В канун нового, 1942 года мы передали образцы новых, усовершенствованных мин промышленным предприятиям. Детали для мин и взрывателей стал поставлять Ростсельмаш, металлические корпуса для осколочных фугасов — Красный Аксай, а корпуса деревянных противотанковых и противопехотных мин — ростовская фабрика роялей. По этому поводу у нас шутили, что нынешняя ростовская музыка врага не обрадует!

Успешно завершалось обучение минно–подрывному делу личного состава приданных нашей группе саперных батальонов.

По заданию обкома партии мы успели также организовать в городе Шахты пункт для обучения партизан, а в самом Ростове — курсы по минно–подрывному делу для возможного подполья. Занимались с «партизанами» и «подпольщиками» наши командиры–пограничники: капитаны Степан Иванович Казанцев, Трофим Павлович Чепак и Петр Антонович Романюк, уже знакомый читателю старший лейтенант Федор Андреевич Кузнецов, лейтенанты Иванов и Карпов, инструкторы Кретова и Белова, некоторые испанские товарищи, свободно владеющие русским языком.

Обучалась на курсах и группа людей, направленная Краснодарским крайкомом партии: изучала методы ведения партизанской войны на тот случай, если враг вторгнется на территорию края. Кстати сказать, впоследствии мы передали краснодарским партизанам большое количество минно–подрывной техники, успешно использованной ими в борьбе против оккупантов.

Словом, все первые десять суток пребывания в Ростове–на–Дону отдыху мы отводили считанные часы. Даже празднование Нового года ограничили сорока пятью минутами. Зато дело на месте не стояло.