![]() КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
ГЛАВА I. В этой пьесе-басне отрезок жизни из нескольких летСтр 1 из 13Следующая ⇒ ПРЕДИСЛОВИЕ В этой пьесе-басне отрезок жизни из нескольких лет. Герои ее реальны и многие до сих пор живы. Их фамилии и должности подлинны, точно так же, как и поступки. Озлобленность одних, подлость и предательство других, трусость третьих, идиотизм и дубиноголовость четвертых... И так далее. Уголовное дело 1078. Дело “по изготовлению и сбыту самодельной электромузыкальной аппаратуры”. Какой бред! Это дело по песням. И никак по-другому. И все в нем, как в этой басне. Заменим лишь “аппаратуру” на “траву”. Перевернем страницу и вот они, реальные люди, надевшие положенные им по сюжету маски, заговорившие человечьим языком со всей присущей им фразеологией. А далее, все точно по сценарию 1078. Только уже не так грустно, как тогда. ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Скворец — Новиков А.В. Воробей — Богдашов С.А. Журавль — Собинов А.А., директор комиссионного магазина Хорек — Репьевский С.Л., потенциальный предатель Комар — Комаров А.Ф., судья Шакал—Анищенко О.А., следователь, майор милиции Росомаха— Шадрина С.Г., прокурор Два Козла— Ралдугин В.С., Шистеров В., дознаватели Народные заседатели, Члены суда: Муфлон—Байшев П.В. Серая Мышь —Ермакова В.И. Белая Моль —Мухина С. А., секретарь суда Адвокаты: Удав, — Бутасов Н.А., адвокат Скворца Ястреб, — Михайлович И.В. адвокат Воробья Дикобраз, — Вахновский Б.А. адвокат Журавля Лиса, — Шаева Л.П. адвокат Хорька Свидетели: Мерин — Одоевский С., урожденный Парашин Боров — Кирюшин В. Баран — Комаров В. Бык — Бикмаев Р. Мул — Ахметзянов и другая трусливая сволочь. Эксперты: Ишак — Ефимкин О.В., гл. техн. эксперт, работник ПО "Вектор" Коза — Петрова, эксперт-экономист по ценам Навозный Жук— Соловьев, технический эксперт Дятел — Стеблецов, эксперт-пожарник Бульдог —Очеретин Вадим, писатель, член Союза писателей СССР Петух — Родыгин Евгений, композитор, член Союза композиторов СССР Две Гиены — филеры Подсадная Утка — Яблонский А.Ю., осведомитель-сексот, подсаженный в камеру под фамилией Ермаков. Лев —Андропов Ю.В., Генеральный Секретарь ЦК КПСС Действие происходит в 1984 году. ПРОЛОГ О, жизни соль! Цена твоя и горечь Не властны описаниям пера, Когда душа его, подобная лампаде, От ветра дрогнув и цепляясь за фитиль, Коптить готова аспидною сажей, Себя уверя: “Лишь бы живу быть, Хоть как-то, но гореть, Лишь вместе с ветром в бездну не сорваться, А стены стерпят — можно побелить!..” Потомки это сделают отменно. Тому порукой их извечный нрав — Искать истоки истины безгрешной, Чтоб набело записывать ее По-новому затачивая перья — Нам важно только, в чьих они руках, Какие строки из-под них родятся, Как долго, властвуя умами, проживут, Покуда сажей обратятся На стенах Вечности, а пламя и фитиль Начнут опять привычную работу... И вновь замкнется круг. И вновь Перо Начнет терзать страдалицу-бумагу, Используя безропотность ее, Узором шрифта тело облачая, Оно, Перо, командует и, след Оставив за собой и ставя точку, Дает ей жизнь, законность, силу, власть, Чтоб тут же ей бесспорно подчиниться, Чтоб все вокруг бумаге подчинить, А самому исчезнуть и пропасть. Чтоб над бумагой новой проявиться! ... ... ... ... ... ... ... .... ... ... ... ... ... ... ... Владел и я бумагой и пером, И поджигал фитиль своей лампады От множества огней. Но все они угасли, Оставив копоти в листах корявый след И горечь непостигнутого слова. И вот, о чудо! Собственный кремень, Промоченный невинными слезами, Искру швырнул на трут И, повторяя пламя угасших фитилей, Набросился на жизнь, Как убежавший узник, Приговоренный к вечности в стенах, Любуясь каждым словом, Пока оно не обратилось снова Под спудом вечности В рассыпавшийся прах... ГЛАВА I В лесах, которые теперь упомнят вряд ли, Кишащих насекомым и зверьем, А также прочим земноводным гадом, Жил-был Скворец, и речь пойдет о нем. Хотя, не просто жил — владел бесценным кладом — Он пел и, песней оглашая лес, зверью по нраву был Веселым смехом и правдивым слогом — Он был для всех почти что полубогом, И слава долетала до небес. Слагал стихи, но попусту трудился — Малиновки и стаи соловьев Позиций не сдавали без боев — Такие сладкие вещали дифирамбы, От румбы-мумбы и до самбы-мамбы, Что хоть беги с насиженных краев! Лев щедро одарял певцов угодных — Пожаловал им титулы народных, Оклады дал, а бедного Скворца, Коль тембра голубого не имел он, Забыли от начала до конца. И стали повод подбирать для “дела”. Однако, наперед заскакивать не станем — Всему пойдет черед. И, хоть порою любопытство верх берет, Оставим сей удел пока галдящим стаям. Итак, коль мзды за песни он не брал, (За правду-матку редко деньги платят!) В один прекрасный день сказал он: “Хватит! За что же я всю жизнь голодовал? Пора подумать о себе, о детях. В конце-концов о том, Что есть еще скворцы на белом свете. Хотя бы им помочь окрепнуть, опериться — Глядишь, еще один певец родится!”, — И лег передохнуть на сеновал... Как неожиданно прозрение Господне Приходит к нам и мелочь бытия Толкает нашу мысль по шатким сходням, Назло волнам, На берег неизведанный и зыбкий. И мы, судьбу поймав в стремительной улыбке, Себя вдруг спросим: “Где был раньше я?..”, Вот так и наш Скворец, упав на сено, Воскликнул, как ужален: “Вот оно! Как просто все и как обыкновенно — Трава в лесу до самого колена, Косить ее пора давным-давно! А дальше, погрузив ее и сдав в “Заготлестрав”, Разжиться хоть одним рублем (Сей лес был полон денежным зверьем), А песни можно петь бесплатно...” — И наш Скворец заснул, решив на том. II Морфея царство — сладкие пенаты. Сомлел Скворец и сладкий видит сон: Сидит на самой верхней ветке он И глаз куда ни кинь — кругом пернаты, Скворцовы песни дружно подхватив, На разный лад опробуют мотив. А кто талантом петь не наделенный, Спешит подстроить струнные лады, И в клавиши серьезно целя клювом, Кричат наперебой: - Послушайте, спою вам, Похвалите, ей-богу, за труды! - Давайте в лес соседний полетим, Пускай бесплатно, пусть себе в убыток, Споем и им, зато споем им то, что мы хотим! - Довольно слуху тех елейных пыток, Которые с утра и до зари Малиновки-наложницы щебечут! - Пускай у Льва теперь хоть рвут, хоть мечут, Не будем голубыми, хоть умри! Пусть всем не угодим, кого-нибудь обидим, Но петь давайте то, что видим! Но петь давайте то, что все хотим! Не все у нас в лесу красивы-гладки — Вон, Волк Медведю так и лижет пятки, А Зайца бедного совсем со свету сжил, Хоть Заяц в нашей роще — старожил. И виноват лишь в том, Что, как Баран, не хочет жить скотом И дать не хочет взятки! - А Борова возьми. Так этот Боров Сжирает все — не хватит рук носить! А у него попробуй попросить — Живьем сожрет — такой противный норов! А дальние леса возьми, там что творится? Рассказывали мне, живет там птица, Как вызубрила слов один десяток, Талдычит триста лет — другой заботы нет — Зато во всем достаток! - И Льву нашептывает на ухо, поганка. - Давно по ней соскучилась берданка!.. ... А дальше все исчезло, лес глухой Вдруг холодом повеял и урчанье Из под гнилушек-пней полезло, чей-то вой Посеял страх... И скорбное звучанье Слонялось по лесу, как в сенцах домовой... Шакал примчал, облезлый зад прижав, Ехидна... Два десятка жаб... И тварей всяческих несчитанная бездна, На брюхе ползая и скаля пасть вокруг, Змеиным шипом поперхнулась вдруг И, ухмыльнувшись мстительно, Исчезла... III Наутро, солнце глянуть не успело, Скворец на всех ногах к соседу Воробью. - Привет, сосед, есть дело, С утра не ем, не пью! Не по-соседски было б делать молча — Необходимы помощь и совет. Я знаю, у тебя своей заботы толща. - Да брось, о чем ты? Слушаю, сосед. - Такое дело, брат. Не первый год мы вместе Живем с тобой, у носа нос. Ты помнишь, может быть, покос За той горой на перекрестье Дорог заброшенных? А наискось — ручей. Ты знаешь, чей он? - Знаю. - Чей? - Ничей! - Так вот. Траву косить не каждому охота, Желающих жевать ее — не счесть. Коса у нас, считай, что есть И есть контора “Лесотравзагота”. Мне одному осилить — ну никак, А двое, это, братец, мы осилим. Вот если бы телегу накосили — Бык даст охотно целый четвертак. Конечно, цены эти мы проверим, Я поручиться точно не могу, Но то, что не останется в долгу, Мне нынче говорил беззубый Мерин. - Да, интересно, можно попытать... Однако, надо где-то взять телегу, Ведь Мерин, он ленивее Быка, Возить не станет уж наверняка. А жрать, так точно, кинется с разбегу! - Попробуем сначала на горбу, А там, глядишь, кого-нибудь упросим, Промчится слух о том, что косим — Уж, даст-то бог, не вылетим в трубу! IV Хорек, спасаясь бегством и дрожа От пяток до усов и свет не видя белый, В нору поутру возвращался “с дела”, Стянув с веревки парочку трусов. (В сем деле, право, не имел он ровни, А по сему не стоит заострять И освещать дела его подробней). Итак, бежал, пуская смрадный чад — Хорьки, они, пожалуй, тем и знамениты, Что с виду гладки, холены и сыты, А чуть пугни — округу засмердят! Давно хотел он с воровством расстаться, Да вот беда — на голову был слаб И кроме, как белье таскать у Жаб, Ни до чего не смог сам догадаться. Однако, жить хотел павлином. Встанет в позу — Подумать можно: истинно махров! Еще бы — ценный власяной покров. Но как бежать — так дух страшней навозу! И надо ж так судьбе распорядиться — Жил именно на тех полях, подлец, Где Воробей и наш Скворец С утра затеяли трудиться И косы с вилами покуда раздобыв, Махали дружно, все вокруг забыв. Однако, столь азартный бег Не мог их края глаза не коснуться... - А мы-то думали, ты не успел проснуться И сладко дремлешь у себя в норе. Но ты с покупками!.. А мы в своем дворе Сидеть устали без работы, Подзаработать, вот, решили хоть чуток — Не все же в жизни только ноты. Гляди, какой скидали стог! Хорек, в момент приняв спесивый вид И рассудив, что бить уже не будут (Хотя привык к побоям — вечно бит!), Уставился тотчас на сена груду. - Да... Я бежал тут... Словом, торопился... Домой, порадовать покупками своих... А много ли выходит на двоих? Я б тоже, может, с вами подключился. - Да мы вдвоем управимся, пожалуй, Одна беда — телеги нет возить. - Могу помочь вам сено погрузить — Имею воз, и воз, скажу, немалый. А коли щедро станете платить, Так я и сам в упряжку стану, А нет — коня из-под земли достану! Ну, как, подходит? - Посему и быть! V Конторы разные открыты в белом свете: “Заготлестрав”, “Копытзуброготрест”... — Сего добра не считано окрест. Доступны всем — какую кто приметит. Одна беда — вакантных нету мест! Приемом трав Журавль ведал скромно. Кто сена привезет — всех милости прошу. И лес, хоть был числом огромный, И каждый обещал, мол, накошу — Все дальше этого никак не заходило. Когда-то ставили заготом Крокодила, Однако, прислан кто-то был другой, Еще страшнее и зубастей И с той поры по этой травной части В “Заготлестрав” зверье, ну, просто ни ногой! А план есть план. Еще во время Оно Был спущен сверху в четверть миллиона! И строгий дан указ: всемерно выполнять. А кто затеет уклоняться, Тому, извольте, на себя пенять, Поскольку им со Львом придется знаться!.. Но время шло. Весну сменяла осень. А трав не прибавлялось ни на грамм. Зевали косари: “Куда спешить — накосим, Ведь сверх зарплаты ничего не просим, А план, глядишь, и срежут пополам!” Заметить надо, жвачные собраты, А также травоядные пернаты, Лелеяли мечты и пачкали бумагу О том, что, де, бардак, что, мол, не можно так И Журавля ругали, бедолагу, На чем устроен свет. Что, мол, в траве и сене перебои (Грозились не скупиться на побои!), Да только трав, как не было в помине, Как жили на соломе и мякине, Как не бывало, словом, так и нет! Ревизия назначена была (В большой цене и нынче анонимки!). Отряжены с нарочным два Козла Для пресеченья впредь такого зла И наведения порядка на заимке. Прибывши тайно, обойдя стога, Спиливши для секретности рога И обмотав портянками копыта, Комиссия обследовала жита, А также близлежащие луга. К утру, уже изрядно намотавшись И пробы сняв, досыта наглотавшись, Пожаловала прямо к Журавлю. - Позвольте вам представиться, любезный. Мы посланы с ревизией от Льва, Их милостью к зверью. Я — есть Козел облезлый. А мой коллега — всем нам голова. - Прошу вас, проходите, проходите... Прилечь с дороги, может быть, хотите? Откушать, может быть? - Откушать? Это можно! И остальное, думаем, несложно — В ревизиях, я чай, грешно спешить! Оно ведь завсегда козлячье дело Порядок, скажем, наводить Или еще как проследить. Воруют, братец, ведь безбожно. И чтоб добро не улетело — С козлами лучше в мире жить! Сие, мой братец, непреложно. VI К обеду выспавшись и в третий раз откушав, А заодно и Журавля заслушав (Последний был гостеприимный, благо), Была для Льва составлена бумага: “Мы, два Козла, нижайше подписавшись И об пол бья челом, Составили сей акт о том, Что в лавке Журавля, дознавшись До истинных причин, Не взявши подаяний ни рубля, Постановили: маловата норма. И в том причина недостачи корма. Когда б повысить эту норму вдвое, Все были б обеспечены травою. К тому доносим Вам, что вся округа, Коль кос ей выдать вдоволь и граблей, И до заката не спускать с полей, Способна прокормить друг друга. Тому примером выискан Скворец, Который с Воробьем траву сдает и косит, Хорек ее в загот телегой возит — И все на Ваше благо, Царь-отец! К сему прикладываем истово копыта, Что служба наша будет не забыта”. Затем пошла душевная беседа За дивные покосы и поля, За повышенье в чине Журавля И о меню для завтрего обеда. В лояльности хозяин был заверен, Где вскользь, где напрямик, Опрошен Боров, Мул, Баран и Бык, А также не забыт беззубый Мерин, О качестве и сочности травы. Сказать иначе — мнение молвы. При этом Боров пояснил доступно, Что сам он, хоть в еде и не гурман, И лучше знает сей предмет Баран, Но он считает — повезло всем крупно! Ведь, если верить на слово Скворцу, Трава и сено — просто объеденье! И хоть обжорство свиньям не к лицу, Он, Боров, сам того же мненья. - Действительно, траву они хвалили В присутствии Козы — сказали ей вкусней лозы, И нам подали выкушать по горстке — Не хуже, говорят, ничем травы заморской, А может, и вкусней заморских трав. - И где ж ее такую раздобыли?.. - Не знаю где, но братец Боров прав! - А вдруг обманут? - Бык тут усомнился,- Заморская, она, поди, вкусней. Хотя заморской сроду не едали... - Да брось ты, Бык, вкусней она едва ли. - Оно, конечно... Да и черт бы с ней! VII Покуда дня за днем тянулась череда И по полям комиссия скакала, Пошла на убыль летняя страда. И грозный Царь зверей, призвав к себе Шакала, Последнего заслушивал доклад О состоянье дел и об умов броженьи, (Шакал у Льва был в тайном услуженьи), О том, где в царстве лад, а где — нелад. Шакал, с утра начистивши звезду И эполет надраив хвойным мылом, Натыкавшись в зерцало рылом, Бежал теперь, не чуя ног в заду, Из самой из последней мочи, Покуда не предстал пред царски очи. - Я здесь уже, владыка мой всесильный, Изволите начать? Я вас не стану нынче огорчать. И ниц простерся, весь от бега мыльный. - Давай, читай, докладывай, как есть! Не то, ты знаешь — шутки будут плохи! - Ничтожно повинуюсь, ваша честь, Лишь пять минут — дыхание обресть, А там все выложу, до крохи. Старался за троих — ни спать не мог, ни есть! (Шакал помешан был на звездах и погонах, Средь ночи вскакивал ощупывать мундир. Возможно, стал бы сыска командир, Но застревал по службе на препонах. Хоть изо всех, сказать, старался сил). - Чего молчишь, я жду! - Извольте, начинаю. В седьмом участке тишь и благодать, Смутьяны скручены, суду велел предать... - Отставить, дальше. Это все я знаю. - Так точно, слушаюсь. Недели три назад Покончил с Крысой — гадкая старуха. Следил, не спал три месяца подряд, А брал когда — чуть не лишился уха, Да ткнули чем-то очень острым в зад... Мошенница отпетая, ей-богу, Уж денег вытряхнул — такой, скажу, улов! Теперь я ловкий крысолов — Растем по службе понемногу! - Да-а-а, братец... Ты не безголов. - Стараюсь , ваша светлость, видят звери — Лишь утро — я уже за двери. В работе весь — мозоли с ног не сходят. Другие вместо службы хороводят, А я ношу недаром документ. Прошу вас верить — я ваш верный мент! Который все для светлости исполнит, Уж, дай-то бог, ей самых долгих лет, И, может быть, когда-нибудь в ответ Она меня, поганенького, вспомнит И выпишет в награду эполет. Второй звезды мечтать уже не смею, Но коль дадите — трижды преуспею! - Давай, читай. Потом про эполет, А то, гляди, подвешу эполеты Под оба глаза — мил не станет свет. - О царь, прости, попутала зараза! - Ты лучше расскажи, какие толки По лесу ходят за спиной моей? Мне тут докладывали Волки, Что заявился в лес какой-то соловей. - Об этом у меня доклад отдельный. Скворец проклятый, ваша львиность, Вот вам крест, слагает песни и поет окрест, Сим разлагая певчую невинность... - И что, нельзя мерзавца под арест?! - Не только можно — нужно! Лишь только взяться надо дружно. - Так в чем, желаю знать, загвоздка? Вас что, прикажете учить? У нас для этого есть в штабе Вертихвостка, Извольте завтра ж наущить. А там — насильника к ответу! И слышать больше не хочу, Вам не такое по плечу, Коли хотите — к эполету!! - Молчу... молчу... молчу... молчу... - Даю, Шакал, вам месяц сроку. Всю подноготную Скворца Узнать с начала до конца — Иначе в вас мне мало проку. - И я про то ж душой радею — Я слежку завтра же затею, Над планом ночку попотею И все устрою для него! Ох, как я зол теперь, как зол! Ну, я пошел, мой Лев? - Пошел! VIII Прибывши в канцелярию галопом И грозный вид себе придав пред местным скопом, Шакал издал приказ: “Назначить двух Гиен (сыскать особо злобных), За шайкою Скворцовой — глаз да глаз! Дознаться, с кем живет и доложить подробно. Представить к исполненью сей же час”. Приказ второй: “Для зверомаскировки Одну Гиену вырядить в очки, Состричь со шкуры ей клочки И выдать китель в качестве обновки. Другой Гиене, коей ниже чин, Быть полностью у первой на подхвате. Следить Скворца с рассвета до кровати Без всяких оправдательных причин. Созвать комиссию по музыке и слогу, Заслушать все от ноты до стиха, Причем второе поручить Бульдогу, А к первому назначить Петуха”. - Назавтра всех, как есть, прошу явиться, Указанных сыскать и вслух зачесть приказ, А заодно и проследить как раз, Чтобы Петух с утра не смел напиться. Свободны все. Извольте торопиться — Лев строго спросит с нас! А сам я сей же час бегом бегу к Сороке — Хрычовка может здорово помочь, Чтоб всем нам воду в ступе не толочь, Поскольку поджимают сроки — С нее мы спросим. Сукина ты дочь! IX - Ты знаешь, брат Баран, я врать, убей, не стану, Что видел я на скошенном лугу? Ты только, слышь, об этом ни гу-гу,- Прошамкал Мерин на ухо Барану,- Молчать сумеешь? - Может, и смогу... - Пошел вчера к стогам, обыкновенно, На сено поглядеть. И только начало темнеть, Гляжу — в стогу... Очковая Гиена! Да так взглянула — начал холодеть! - А сено ел? - Какая тут еда — бежал, не ведая куда! Беда, брат Мерин, чувствую, беда. Следят, следят уже и, верно, скоро схватят. Ведь говорил тебе тогда — пожрал и хватит! А ты: “Давай еще!” — бездонная утроба! Как есть теперь посадят под запор, Загонишь нас под крышу гроба. Позор: Баран и Мерин — вор! - Замолкни, паникер, противно блеешь, Небось сожрал не меньше моего? Воруют сено все до одного, Не мы одни! Ты это разумеешь? - Оно, конечно... Ну так что с того?.. - А то, что как стемнеет, на ночь глядя, Давай-ка посидим, Баран, в засаде, Послушаем с тобой, да поглядим... - А в лапы к ним не угодим? - Вдвоем уж как-нибудь да сладим. - А может, все же взять Быка, Иль, скажем, Борова попросим? Того гляди, рогов не сносим. А с ними — уж наверняка. - Баран ты, братец, твердолобый! Чтоб под запор не угодить За ними надо и следить, А нет, тогда своей утробой За все придется заплатить. Но коли выследим с поличным — Есть оправданье наперед. Бумагу Льву составим лично И будет, братец, все отлично — Прав тот, кто первый донесет! Теперь дошло? - Ух, твердолобый же ты, брат, Напоминаешь мне Бульдога, А тот — совсем дегенерат! И тоже здесь, и, кстати, пишет Все, что увидит и услышит. - Писатель, звери говорят… - Да знаю ихнего я брата — Чуть только в руки взял перо — Уже писатель. Все старо! — “Мотыга, кирка да лопата...”. Читать начни — сведет нутро. Тут мне другое любопытно: Ведет себя уж больно скрытно, Все глаз не сводит от крыльца... - С чьего крыльца?! - С чьего?— Скворца! Да с Петухом все мыслил что-то. Тот бросил пить. Зеленый весь. - Есть, видно, важная работа. - Уж не для “Лесотравзагота”? - Не знаю, что. Но что-то есть. X Тем временем, ревизию закончив, Намаявшись до смерти, два Козла Спешили во дворец ко Льву с докладом — Царь обещал повысить их окладом И мысль об этом ветром их несла. - Прошу садиться. Отчего безроги? - По бедности продали по дороге. Вы знаете, наш брат так небогат. Вот, если бы повысили оклад... - Потом об этом. Коли заслужили, Никто не будет обделен в деньгах. Рассказывайте живо, как там жили? В карман, поди, немало положили? - Помилуй, боже, до кишок в долгах! - И что ж, не брали взяток, негодяи? - Не - е... брали... - Почему? - Нам не давали... - Ну, ладно, подавайте ваш доклад. Прочту на сон грядущий хоть заглавье. Так отчего случилось там безтравье? - Мы все поправили. Дела идут на лад. Скворец и Воробей за дело взялись рьяно И косят все, включая до бурьяна. При этом убедили всех и вся, Траву окрестную кося, Что дело нужное и взяться стоит плотно — На целый лес возможно накосить. Да только никого не упросить. А жрут, мы сами видели, охотно! - Сдают бесплатно? - Боже упаси! Корысть имеют, коль косами машут. Бесплатно разве сеют, жнут иль пашут? - О том сказать и мчались на рыси? - Помилуй, Царь! Работали исправно. Вот я, к примеру, день и ночь скакал... - Идите к черту!.. Кто пришел?.. Шакал?.. Впустите. Очень кстати. Вот и славно. Шакал, лишь только отворили двери, Вбежал быстрей затравленного зверя. - Мой повелитель, видит бог, нашел! Не зря не спал, не ел, пообносился! - А я уж думал ты, Шакал, сбесился, Того гляди, вприсядку в пляс пошел. - От счастья все! Уж будете довольны — Всех взял на карандаш, следил до дыр в глазах. Споет у нас теперь не больно Скворец проклятый и крамольный! Ишь, сено возит на возах! - Ну, хватит дергаться вприсядку, Давай-ка лучше по порядку. - Охотно повинуюсь. Как лишь только Получен мной инструкций ваших том, Скворец подвергнут был строжайшей слежке. Дознаньем установлено при том: Преступники развозят на тележке Траву и сено Журавлю под дом. А тот им платит свыше всякой нормы, Поскольку травных прейскурантов нет. Я целый день сидел в его уборной, Зато теперь дознался в чем секрет. Трава на вкус противна и опасна! Я лично пробовал, по вкусу — чистый яд! Хоть Мерин с Боровом другое говорят, Но им лишь намекнуть и станет ясно, Чего от них желают и хотят. Скворец — мошенник, в этом нет сомненья. Траву с заморской сравнивает вслух, А вкус у ней — что твой лопух! В тюрьму его, без промедленья! А вместе с тем и этих двух — Хорька и Воробья — из той же стаи птицы. Нижайше вас прошу распорядиться. - А ты травы не пробовал достать, Просил о том заморские заготы? - Ах, что вы, это лишние хлопоты — Нам с вами лучше экспертов созвать. И пробы прямо снять натуры. Позвольте вам зачесть кандидатуры: Ишак, Навозный Жук, Козел и Дятел — Специалисты — лучше не найти. А коли их представите к оплате, То дело в шляпе. Как там не крути. - А много ль просят? - Все, что конфискуем У шайки проклятущего Скворца. Зато стараться будут до конца. Ничем при этом с вами не рискуем. - Ну что же, арестуйте подлеца! XI “Экспертная комиссия в составе Бульдога, Петуха составила сей акт О том, что песен каждый такт Прослушав, почитает вправе Отметить следующий факт:
|