Глава 5. Больница Санта Люсии была огромной, и на этом здании, единственном из виденных мною в Альбукерке, не лежал отпечаток юго-запада

Больница Санта Люсии была огромной, и на этом здании, единственном из виденных мною в Альбукерке, не лежал отпечаток юго-запада. Просто типичная больница - большая и угловатая. Может быть, больницу не собирались показывать туристам. Что ж, им повезло.

Тут даже было вполне мило, но все-таки больничная атмосфера чувствуется. В нее я попадаю, только когда что-то не так. Единственным на этот раз светлым моментом было то, что в палате не я и не кто-то из моих знакомых.

Мы находились в длинном белом коридоре с множеством закрытых дверей, но перед одной из них стоял полисмен в форме. Интуиция ли подсказывала, но я была уверена, что эта палата нам и нужна.

Эдуард подошел к полисмену и представился. Он классно изображал из себя рубаху-парня, безобидного и разбитного, но только несколько сдерживающего свою жизнерадостность - больница все-таки. Эдуард и полисмен сразу поняли друг друга, что уже не предвещало никаких проблем.

Полисмен окинул меня взглядом через плечо Эдуарда. Он выглядел молодо, но у него были холодные и серые коповские глаза. На этой работе надо немного повариться, только тогда глаза у тебя станут пустыми. Но он смотрел на меня слишком долго и внимательно. Почти чувствовалось, как тестостерон всплывает на поверхность. Этот его вызывающий вид говорил, что он то ли не уверен в своей мужественности, то ли в своей, так сказать, полицейскости, то ли он слишком недавно служит. Не новичок, но и недалеко от него ушел.

Если он думал, что я съежусь под пристальным взглядом, его ждало разочарование. Я спокойно улыбнулась ему, взгляд у меня был равнодушный и почти скучающий. Подвергаться осмотру - это не из числа моих любимых занятий.

Он моргнул первым.

- Лейтенант там. Он хочет ее видеть перед тем, как впустить.

- А зачем? - спросил Эдуард все тем же приятным голосом.

Коп пожал плечами:

- Я выполняю приказания, мистер Форрестер. Вопросы лейтенанту я не задаю. Подождите здесь.

Он приоткрыл дверь - чуть-чуть, чтобы не было видно, что за нею, и протиснулся внутрь. Потом закрыл дверь сам, не ожидая, пока это сделает доводчик.

Эдуард нахмурился:

- Не понимаю, что случилось.

- А я понимаю, - сказала я.

Он приподнял бровь, глядя на меня: дескать, выкладывай.

- Я женщина и, строго говоря, штатская. И многие копы не верят, что я способна на эту работу.

- Я за тебя поручился.

- Ну что ж, Э... Тед, значит, твое мнение весит меньше, чем ты сам думал.

Он все еще хмурился, глядя на меня по-Эдуардовски, когда дверь распахнулась. На моих глазах он преобразился в Теда. Глаза заискрились, губы разошлись в улыбке, все выражение лица стало иным, будто это была маска. Личность Эдуарда исчезла как по волшебству. Наблюдая это так близко, я даже поежилась. Легкость, с которой он менял личины, наводила жуть.

В дверях стоял мужчина, низкорослый, не намного выше меня - пять футов шесть дюймов самое большее. Я подумала: неужто в местной полиции нет норм роста? Золотистые и коротко стриженные волосы выгорели на солнце до белокурых и были как прилизанные на голове с квадратной челюстью. Бледная кожа у него загорела до золотистого оттенка. Сначала Донна, теперь этот лейтенант. Они здесь совсем, что ли, не боятся рака кожи?

У мужчины были красивые светло-зеленые глаза цвета молодых весенних листочков, с длинными золотистыми ресницами, они смягчали и придавали его лицу почти женственную красоту. Лишь благодаря мужественно выставленной челюсти лейтенанта можно было бы назвать скорее смазливым, чем красивым. Она и портила лицо, и спасала его от совершенства.

Глаза у мужчины, может, и были красивые, но не дружелюбные. В них сквозил даже не холодный коповский взгляд, а какая-то враждебность. Поскольку мы с этим человеком никогда не виделись, значит, причина в том, что я женщина - штатская или аниматор - либо и то, и другое вместе. Он или шовинист, или же набит предрассудками. Не знаю, что лучше.

Эдуард попытался прервать молчание.

- Лейтенант Маркс, это Анита Блейк. Сержант Эпплтон вам насчет нее звонил.

Эдуард говорил бодрым голосом Теда, но плечи его напряженно согнулись, и жизнерадостности в них заметно не было.

- Вы Анита Блейк. - Лейтенант Маркс сумел выразить голосом сомнение.

- Она самая.

Он прищурился:

- Я не люблю, когда в порученные мне дела лезут штатские. - Он ткнул пальцем в сторону Эдуарда. - Тед доказал свою полезность. - Ткнул в мою сторону. - А вы - нет.

Эдуард начал что-то говорить, но Маркс оборвал его резким движением руки:

- Пусть сама ответит.

- Я отвечу на вопрос, если вы его зададите, - сказала я.

- Что это должно значить?

- Это значит, что пока вы не задавали мне вопроса, лейтенант. Вы только делали утверждения.

- Ладно, всякая королева кладбищ тут еще умничать будет!

Ага, значит, это предрассудки. Одна загадка разрешилась.

- Меня сюда пригласили, лейтенант Маркс. Пригласили помочь вам расследовать дело. Если вы не хотите моей помощи - не надо, только пусть кто-то из городского начальства объяснит моему боссу, какого черта я лезла на самолет в Нью-Мексико, если не была уверена, что я там нужна.

- Я вас не так встретил, и вы бежите к властям?

Я покачала головой:

- Слушайте, Маркс, что за шило у вас в заднице?

- Чего?

- Я вам напоминаю вашу бывшую жену?

- Я женат, и жена у меня только одна! - возмущенно заявил он.

- Мои поздравления. Так что дело в той вудуистике, которой я поднимаю мертвых? Вас мистические искусства пугают?

- Я не люблю черной магии.

Он потрогал крестообразную заколку галстука, которая стала почти повсюду стандартным элементом полицейской формы. Я почему-то решила, что Маркс эти заколки принимает всерьез.

- Черной магией я не занимаюсь, Маркс. - Потянув за серебряную цепочку, я вытащила крест так, чтобы он был на виду. - Я христианка, епископальной церкви. Не знаю, что вы слышали о моей работе, но со злом она не связана.

- Это вы так говорите.

- Вопрос о состоянии моей бессмертной души мы с Богом будем решать без вас, лейтенант Маркс. Не судите, да не судимы будете. Или вы этот завет пропустили и придерживаетесь только того, что вам нравится?

У него потемнело лицо, забилась жилка на лбу. Гнев до такой степени, даже если лейтенант - христианский экстремист правого толка, был излишен.

- Что там за чертовщина за той дверью, что вы так оба перепугались?

Маркс заморгал:

- Я ничего не испугался.

Я пожала плечами:

- Испугались, и это видно. Вас потряс вид выживших, и вы решили отыграться на мне.

- Вы меня не знаете, - заявил он.

- Нет, но я хорошо знаю полисменов и могу определить, когда человек боится.

Он подступил ко мне так близко, что я шагнула бы назад для драки, освободив между нами пространство. Но я не тронулась с места. Не мог лейтенант в самом деле развернуться и стукнуть.

- Вам кажется, вы такая железная и крутая?

Я заморгала прямо перед его лицом, так близко, что, если бы я встала на цыпочки, могла бы его поцеловать.

- Мне не кажется, лейтенант. Я в этом уверена.

Он улыбнулся моим словам, но не добродушно и не радостно.

- Если вы думаете, что можете это выдержать, - прошу вас.

Он шагнул в сторону и приглашающим жестом указал на дверь палаты.

Я хотела спросить, что там за дверью. Что там может быть такого страшного, что настолько потрясло Эдуарда и лейтенанта полиции? Закрытая гладкая дверь хранила свои секреты.

- Чего вы ждете, миз Блейк? Вперед, открывайте дверь.

Я оглянулась на Эдуарда.

- Кажется, ты не хочешь меня просветить.

- Открывай дверь, Анита.

- Сволочь, - буркнула я себе под нос и открыла дверь.