Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


ГЛАВА 6. Теплым полднем Мейтланд поспал в машине




Ливень

 

Теплым полднем Мейтланд поспал в машине. Рядом с ним на заднем сиденье лежала канистра с водой и непочатая бутылка бургундского. Он проснулся в два часа от резких хлопков, когда водитель мусоровоза, проезжая по виадуку, несколько раз включил и выключил пневматические тормоза. Хотя от изнурительной ходьбы по острову снова разболелась нога, голова оставалась ясной. Из живота к горлу стальной рукой потянулись голодные спазмы, но Мейтланд спокойно сидел на заднем сиденье. Всю середину дня он пытался осмыслить свое положение.

Прежде всего он ясно осознал, что допущение, из которого он исходил с момента прибытия на остров, — будто бы разбитую машину рано или поздно заметят проезжающие водители или полицейские и помощь прибудет так же неизбежно, как если бы он потерпел аварию посреди какой-нибудь пригородной однополосной дороги, — абсолютно ложно: оно лишь часть целой системы утешительных иллюзий, которые он носил в себе. Учитывая особую топографию острова, его высокий травяной покров и густой кустарник, а также скопище разбитых автомобилей, едва ли можно было надеяться, что его здесь вообще когда-нибудь заметят. Принимая же во внимание обстоятельства его личной и профессиональной жизни, в том числе и некогда столь удобное разделение между женой и доктором Элен Ферфакс, может пройти по меньшей мере неделя, прежде чем кто-то заподозрит неладное и позвонит в полицию. Однако даже самый сообразительный детектив, прослеживая путь Мейтланда с работы, может просто-напросто не заметить его машину в этом море травы.

Мейтланд расстегнул брюки и осмотрел больную ногу. Сустав одеревенел, и сквозь грязь и масло просвечивали лопнувшие сосуды и огромный синяк.

Прополаскивая поврежденный рот, Мейтланд допил остатки безвкусной воды из резервуара для опрыскивания ветрового стекла. Он посмотрел на административные здания, виднеющиеся в дымке над центром Лондона. Конференция, на которой он должен был присутствовать, возобновит свою работу после обеда — интересно, возникнет ли у кого-нибудь из участников хоть какая-то мысль о том, что с ним могло случиться? Даже если его сейчас спасут, пройдет по крайней мере несколько дней, а возможно и недель, прежде чем он сможет вернуться к работе. Мейтланд подумал о множестве несостоявшихся деловых свиданий, отмененных встреч с клиентами, о комитете, в котором он состоял. И тут же, словно набатный колокол, грозно предупреждающий о последствиях всего этого, у него начала пульсировать нога.

— Ладно, посмотрим, что мы имеем…-Мейтланд встряхнулся, превозмогая неодолимую тягу ко сну, и поковылял к багажнику. Было слышно, как по автостраде движутся машины, но он не обращал на них внимания, понимая, что только зря потратит силы, размахивая руками.

Он поднял крышку багажника и открыл дорожную сумку. Воздух наполнился терпким ароматом лосьона после бритья. Мейтланд достал свои модельные туфли и смокинг. Его дорожная сумка, по сути, была капсулой времени — по этим запахам и текстуре ткани он мог с легкостью восстановить события прошлой жизни.

Он извлек из бритвенного станка лезвие, разрезал голубое полотенце на полоски и смочил одну из них лосьоном. Крепкая «кельнская» обожгла ободранную руку, въедаясь в десятки мелких царапин и ссадин. Мейтланд смыл грязь и масло, налипшие на неровную рану, идущую от костяшек пальцев к основанию большого пальца, и перевязал руку импровизированным бинтом. Потом закрыл багажник и, путаясь в траве, заковылял к заброшенным машинам.

Вблизи «ягуара» полукругом лежали пять автомобилей, пять отправленных на свалку развалюх. Трава пробивалась сквозь дыры в ржавых корпусах, разрослась в пустом картере перевернутого такси. В крапиве валялись помятые крылья, груда лысых автопокрышек и один-единственный капот. Мейтланд ходил среди этого хлама, то и дело поглядывая на откос, словно прикидывая, что сгодится для сооружения настила.

На шею упали первые капли дождя. Мейтланд заковылял назад к «ягуару». Солнце скрылось за почерневшими облаками. Над центром Лондона дождь лил уже вовсю. Как только Мейтланд залез в машину, на остров тоже обрушился ливень. Порывы ветра с дождем прибивали к земле разметанную траву. Дождь подхлестывал движущиеся по автостраде машины, сквозь водяную мглу просвечивали мутные круги фар.

Мейтланд сидел на заднем сиденье, глядя на струи дождя, бьющие по стеклу в нескольких дюймах от лица. Он покорно ожидал окончания ливня, благодаря судьбу за то, что его разбитая машина могла послужить ему хоть каким-то убежищем. Брызги отскакивали от капота, обдавая лицо Мейтланда водяной пылью.

— Давай! — Осторожно поворачивая больную ногу, он открыл заднюю дверь. Темные струи хлестали по голове, и рваная одежда успела намокнуть, пока Мейтланд вытаскивал ногу и возился с костылем, дважды уронив его на землю. Когда он ковылял к автомобильному кладбищу, капли дождя шрапнелью вонзались в тонкую ткань пиджака и брюк, пробивая ее насквозь. Мейтланд крутил головой и на ходу ловил воду открытым ртом.

Он споткнулся о какую-то лысую покрышку и упал на колени, но, схватившись за примеченный ранее капот, снова встал на ноги. Не обращая внимания ни на дождь, обжигающий холодную кожу, ни на промокшую повязку на руке, он подтащил железяку к «ягуару», взгромоздил ее на капот и просунул узкой частью в разбитое лобовое окно.

Когда по грязному металлу на приборный щиток «ягуара» заструилась первая вода, Мейтланд отступил назад. Опершись на костыль, он зашелся беззвучным ликующим криком — как псих, пляшущий под проливным дождем. Намокшая одежда липла к телу, словно какое-то мертвое животное. Мейтланд забрался в машину и с канистрой в руках скорчился на переднем сиденье, направляя в горлышко ручеек, стекающий с перевернутого капота. Когда в канистре набралось чуть больше полпинты пузыри-46 стой воды, дождь поутих, но через пять минут снова припустил сплошным потоком, зарядив на полчаса.

К концу дождя канистра наполнилась доверху. Все то время, что Мейтланд провозился с канистрой, шаркая ободранными руками по переднему сиденью, он вслух разговаривал сам с собой, не замечая, как вводит в свои монологи Кэтрин и Элен Ферфакс. Иногда, подражая их голосам, он позволял им пожурить себя за неумелость, а чтобы не заснуть, до боли сдавливал покалеченную ногу, время от времени отождествляя эту боль с мысленным образом двух женщин.

«Хорошо… Почти полная, не порезать бы рот об этот чертов пластик. Неплохо — две пинты воды, на пару дней хватит. Впрочем, на Кэтрин это не произвело бы особого впечатления… Она восприняла бы все это как слишком затянувшуюся шутку. „Милый, но ведь ты же всегда ездишь чересчур быстро…“. Хотел бы я на нее посмотреть в этой ситуации: сколько бы она, интересно, продержалась?.. Любопытный эксперимент. Минутку, Мейтланд: уж ради нее-то они бы точно остановились. Тридцать секунд на этой автостраде — и машины бампер в бампер выстроились бы в очередь до самого Вествея. Черт, да что это я вдруг? Зачем их упрекать, Мейтланд? Дождь утихает… надо выбираться с этого острова, пока силы не иссякли. Голова болит-наверное, сотрясение… Холодно… Чертова нога…»

К тому времени, когда снова выглянуло солнце и его лучи, словно зубья невидимой расчески, пробежали по нестриженой траве, Мейтланд совсем продрог в мокрой одежде. Он бережливо отпил из канистры. Дождевая вода была насыщена воздухом, но безвкусна, и Мейтланд подумал, уж не заработал ли он себе легкое повреждение мозга, притупившее вкусовые ощущения. Он почувствовал, что физические силы убывают с заметным ускорением, и, потеряв интерес к воде, которую ему с таким трудом удалось набрать, вылез из машины и открыл багажник.

Мейтланд снял пиджак и рубашку. Мокрые тряпки выпали из рук в грязную лужу. С момента аварии прошло чуть больше суток, но кожа на руках и груди расцвела, как клумба: фиолетовые синяки, багровые рубцы, лиловые кровоподтеки. Мейтланд надел сменную рубашку, застегнул смокинг и поднял воротник. Бросив бумажник в багажник, он захлопнул крышку.

Даже на солнце было холодно. Чтобы как-то согреться, Мейтланд продавил пробку в горлышко бутылки и отпил бургундского. После чего он в течение часа курсировал между автомобильным кладбищем и откосом, перетаскивая к его подножию покрышки и крылья, которые ему удалось найти. Пространство вокруг машин вскоре превратилось в трясину, по которой он шастал, как пугало в заляпанном грязью смокинге.

Последние лучи заходящего солнца проникали в самую глубь травы. Поникшие стебли, подсыхая, поднимались все выше и выше. Мейтланду даже показалось, что эта пышная растительность чуть ли не сознательно пытается укрыть его от посторонних глаз. Он установил покрышки на склоне откоса и • старательно разгреб костылем землю. Омытая дождем, она лавиной стекала вниз. Крылья проваливались в мягкий грунт. Когда вечерний час пик возвестил о себе первыми звуками, Мейтланд был уже на полпути к вершине. Он полз, подтаскивая за собой больную ногу, как альпинист — умирающего напарника на отвесном горном склоне.

Над головой шумели машины — не более чем в двадцати футах от него: нескончаемое «попурри» из гудков клаксонов и рева двигателей. Иногда показывалась вытянутая морда проносившегося мимо двухэтажного аэропортовского автобуса с виднеющимися за окнами пассажирами. Сидя в оползающей грязи, Мейтланд приветственно махал им рукой.

До вершины оставалось футов десять, но он слишком обессилел, чтобы двигаться дальше. И тут он заметил, что ограждение из деревянных щитов поправили и укрепили. В нескольких шагах над его головой, на самом «берегу» острова, был отчетливо виден отпечаток подкованного рабочего сапога, и даже в угасающем свете можно было различить следы от гвоздей в подошве. Мейтланд насчитал пять отпечатков. Когда это дорожники успели восстановить поврежденные щиты? Наверное, пока он бродил по дальнему краю острова, рабочие спускались с откоса в поисках раненого водителя или пешехода.

Солнце скрылось за жилыми кварталами Уайт-сити. Временно сдавшись, Мейтланд пополз назад к машине. Как только он забрался на заднее сиденье, ему стало ясно, что у него появились первые признаки лихорадки. Сгорбившись в заляпанном грязью смокинге, он потянулся к бутылке, стараясь согреться. Машины проносились сквозь тьму, вспыхивая фарами под указателями. Вой полицейской сирены прорезал густой сумрак. Мейтланд ждал, что машина остановится и по откосу спустятся полицейские с носилками. В его больной голове бетонный виадук и сеть дорог, отрезавшие его от всего мира, стали принимать угрожающие размеры. Светящиеся стрелки указателей кружились в вышине, ослепляя бессмысленными надписями, именами Кэтрин, его матери и сына.

К девяти часам лихорадка спала. Когда час пик миновал и шум машин утих, Мейтланд несколькими глотками вина вернул себя к жизни. Перегнувшись через переднее сиденье, он уставился на залитый дождем приборный щиток, прикидывая, сколько соображения и сил у него еще осталось. Так или иначе, пока что он в состоянии придумать способ выбраться с этого острова. На западе всего в полумиле от него сверкали огни жилых домов, где сотни семей заканчивали ужин. Оттуда любой может увидеть костер или вспышку.

Глядя на огненную дугу от окурка, выброшенного из проезжавшей машины, Мейтланд вдруг понял, что он буквально сидит на сигнальных средствах, которых хватило бы на то, чтобы осветить весь остров.

 


Поделиться:

Дата добавления: 2015-09-13; просмотров: 113; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.006 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты