I. Первые англичане в России

В тот момент, когда Иван старался вступить в сношения с Западной Европой через Ливонию и Балтийское море, в разных государствах Запада нашлись люди, которые пошли ему навстречу. Это была героическая эпоха путешествий и открытий. Увлечение смелыми морскими предприятиями из Испании и Португалии перешло уже на берега Ламанша, побуждая французов во главе с Жаном де-Лери проникнуть в Бразилию, а с Жаком Картье в Канаду, с первыми колонистами-протестантами во Флориду. За ними, по следам Колумба, Кортеса и Васко де Гамы, двинулась целая армия английских мореплавателей. Все они были увлечены желанием открыть путь в Индию или увеличить колониальные владения своего государства. Все эти Каботы, Ралеи, Дрэйки, Девисы, Флобишеры отправлялись исследовать Лабрадор, открывали Луизиану, совершали, по примеру Магеллана, чудесное путешествие вокруг света или углублялись в снежные равнины Северной Америки.

Во всех этих предприятиях Англия была заинтересована больше других стран: тогда, как и теперь, ее индустрия переживала кризис. Приобретение новых рынков для нее становилось вопросом жизни и смерти.

В 1552 г. в Лондоне начаты были переговоры между группой коммерсантов и знаменитым венецианским мореплавателем Себастьяном Каботом. На следующий год они закончились проектом экспедиции для открытия земель на северо-востоке. По подписке было собрано 6000 ливров, и 23 мая 1553 г. три корабля отплыли из гарвичского порта. Это были «Bona Esperanza», под командой сэра Хьюго Уилльуби, «Bona Avantura», под командой Ригарда Ченслера, и «Bona Confidenza», под начальством Корнелиуса Дерфорса. Кабот был редким знатоком космографии. Так как экспедицией интересовались важнейшие английские сановники — казначей, маркиз Винчестер, гофмейстер, граф Арундель, хранитель печати, граф Пемброк, — то можно предполагать, что ей был придан и научный характер. Хотя случай сыграл важную роль в перипетиях этого путешествия, но присутствие на кораблях русских переводчиков, в момент их прибытия к берегу Белого моря, дает повод нам думать, что они попали туда не случайно.

Мартенс[41]упоминает о документах, свидетельствующих о более ранних дипломатических сношениях Ивана с Эдуардом VI. Нам неизвестно, в чем они заключались. Во всяком случае они не послужили распространению топографических сведений о великой северной державе. Двадцать лет спустя Герберштейн говорил о ней как о стране чудес. Он серьезно повторяет нелепые сказки о громадном идоле, «Золотой бабе», перед которым вечно трубят вставленные в землю медные трубы. Он говорит о племенах, умирающих осенью, чтобы воскреснуть весной, упоминает о большой реке, где водятся рыбы, имеющие человеческую голову, глаза, нос, рот, руки и ноги. Рыбы эти немы, но приятны на вкус…

Уилльуби и его спутников ожидали более реальные испытания, чем встреча с этими чудовищами. Буря рассеяла эскадру, Ченслер потерял из виду другие суда. Он напрасно прождал их в условленном пункте в Вардегузе, на норвежском берегу, и один отправился в путь. 24 августа он зашел в какую-то бухту, где его появление обратило в бегство несколько рыбачьих лодок. Он последовал за ними, догнал их, и неизвестные ему люди сообщили, что он у берегов Московского государства. Холмогорские власти известили Ивана, и он пригласил иностранцев в Москву, предоставляя им право и не предпринимать этого дальнего пути, а начать торговлю, если они только за этим приехали. Не дожидаясь этого извещения, Ченслер прибыл в Москву, пробыл там 13 дней, виделся с царем и возвратился на родину. Он вез дружественный ответ государя на циркулярное послание, которым были снабжены начальники экспедиций.

На следующую зиму в Москве распространился слух, что на берегу Белого моря найдены два судна. На них было много товаров, а также и трупы людей. Это были «Bona Esperanza» и «Bona Confidenza» со своим экипажем. Здесь было 83 человека из 125, севших в Гарвиче. Уилльуби был занесен бурею в одну из бухт, и перед его глазами погибли один за другим все его спутники. Из записок, которые он имел мужество весть, видно, что он пережил их всех и умер в январе 1554 г.

Когда Ченслер вернулся в Англию, Эдуарда VI уже не было в живых. После сделанного им доклада Мария и Филипп Испанский отправили его снова в Москву представителем «Товарищества английских купцов для открытия новых рынков». На самом деле эта компания называлась Московской или Русской. Два специальных агента — Ричард Грей и Джорж Киллинворс — были прикомандированы к представителю новой миссии. Им была вручена инструкция, обнаруживающая тонкое понимание руководящих интересов. Агенты должны были познакомиться с нравами населения Московского государства, изучить налоговую и денежную систему, употребляющиеся в стране меры веса. Они должны были следить, чтобы их соотечественники строго соблюдали русские законы. Им поручалось основать в Москве и других городах торговые конторы и магазины. Узнать типы товаров, которые могли бы найти там сбыт, и в то же время заняться изысканием удобнейших путей на крайний Восток, главным образом в Китай. Инструкция указывала на русские продукты — сало, воск, деготь, коноплю, лен, меха, — вывоз в Англию которых был желателен. Она предлагала взять образцы руды, которую можно было бы разрабатывать на землях царя, и поручала навести справки о немецких и польских тканях, которые можно было заменить английскими. Она предполагала возможность монополизации некоторых отраслей внешней русской торговли. Выработана была обширная программа, и следовавшие ей Ченслер, Грей, Киллингворс и их преемники оказались на должной высоте.

Ченслер благополучно прибыл в Москву и вступил в переговоры с дьяком Висковатым. Ему удалось получить грамоту, обеспечивавшую за компанией важные привилегии: полное освобождение от пошлин, специальный суд для всех живущих в России англичан, совершенно автономный, когда дело касалось одних англичан, и зависящей только от царя, когда дело касалось лиц обеих национальностей. Прибыли, получавшиеся компанией, были громадны. По донесению одного из агентов, в Новгороде она продавала штуку сукна за 17 р., в то время, как она стоила с перевозкой 6. Но это скоро породило опасную конкуренцию. Норвежские, а быть может и голландские суда, шли по пути, проложенному английскими мореплавателями. Монополии англичан грозила опасность. Начались пререкания, и Иван послал в Англию посредника, чтобы положить конец осложнениям.

21 июля 1556 г. Осип Григорьевич Непея, вологодский наместник, выехал в Англию с целым флотом, нагруженным товарами и шедшим под командой Ченслера. Между судами находились «Bonaventure», два корабля Уилльуби, починенных русскими, и «Филипп-Мария», только что прибывший из Англии. Увы! через год английская экспедиция, во главе со Стефеном Борро, отправилась на поиски трех из этих судов. Но они погибли бесследно. После трех месяцев бурного плавания, «Bonaventure» один достиг Англии и разбился у берегов Шотландии. Бывший на нем, вместе с Непеей, Ченслер погиб со своим сыном и частью экипажа, спасая московского посла. 7 человек русских, сопровождавших его, также погибли. Товары, стоившие 7 000 ф. стерлингов и поглотившие все состояние Непеи, утонули и частью были разграблены местными жителями. Расследование, назначенное королевой Марией, вырвало из их рук только жалкие остатки. Сам Непея спасся, но расследование его задержало, и он прибыл к воротам столицы только в феврале 1557 г. В виде вознаграждения ему была устроена торжественная встреча. Сто сорок купцов со своими слугами составляли его свиту. Для въезда ему подвели роскошно убранного коня. Лорд-мэр вышел ему навстречу. Филипп принял русского посла в марте, по возвращении из Фландрии. В мае Непея мог считать свою миссию счастливо законченной. Он получил для своей страны почти те же привилегии, какие даны были в ней англичанам: беспошлинную торговлю для русских подданных, живущих в Англии, специальный, подчиненный лорду-канцлеру суд, позволение набирать для царской службы мастеров, инженеров, лекарей. Не решенным окончательно остался главный вопрос — о коммерческом соперничестве на московской территории, но Филипп и Мария рассчитывали на командира корабля, с которым Непея отплыл на родину. Действительно, этот командир сыграл важную роль в истории сближении двух государств.

Его звали Антоний Дженкинс, и он поступил на службу московской компании на 40 фунтов стерлингов жалованья, хотя он заслуживал больше. С 1546 г. он объездил почти всю Европу, а также берега Африки и Азии. В России он высадился в июне 1557 г., долго присматривался к русской жизни в Холмогорах и Вологде и в Москву прибыл только в декабре. Иван его встретил хорошо, а узнав его ближе, он не хотел иметь ни с кем другим дела, кроме него. По-видимому, он представлял собой образчик расы так называемых busines-men, которым Великобритания обязана современным положением в свете. Отличительной чертой их является хорошее знание дела, широта взглядов, предприимчивость и железная воля. На следующий год, проведя зиму в Москве, он уже появляется в Астрахани. В августе он первый из англичан поднимает свой национальный флаг на волнах Каспийского моря. В сопровождении только двух товарищей он везет огромный груз, состоящий из товаров. Ими он навьючивает тысячу верблюдов, нанятых у туркмен, и отправляется через Туркестанские степи в Бухару и, если будет возможно, дальше, в самый Китай, но в Бухаре застает его война. Самаркандский хан угрожает городу. Дженкинс осмотрителен, он во время ретировался, избежал засады и грабежа, и в сентябре 1569 г. снова появляется в Москве, а с ним бухарское посольство и 25 русских пленников, отбитых у туркмен. Царь милостиво принимает его подарки — хвост белого буйвола и турецкий барабан. В Англию он везет с собой молодую азиатку, султаншу Ауру, которую он предназначает для новой королевы Елизаветы. Из своего путешествия он вынес впечатление, что виденные им страны дальнего востока с коммерческой точки зрения не представляют никакого интереса, но все же он предлагает начать сношения с Персией. В 1561 г. он снова покидает Англию. Его ласково принимает в Казбине шах Тамас. Владыка Ширвана Абдул-хан вступает с ним в личную дружбу.

Заботясь о приобретении этого нового рынка и об укреплении за своей родиной привилегий, данных Москвой, он не на шутку борется с итальянскими и брабантскими конкурентами. Итальянскому агенту Рафаэлю Барберини удалось добыть у королевы Елизаветы патент на торговлю с Россией. Он старается распространить убеждение, что англичане служат лишь посредниками по доставке на московский рынок продуктов голландского и французского производства. Дженкинс отвечает тем, что добывает новую грамоту для московской компании, она подтверждает прежнюю монополию и распространяет ее от устьев Северной Двины до берегов Оби, включая сюда Холмогоры, Колу, Мезень, Печору и Соловки. Она предоставляет право ему одному держать двор в Москве и устраивать склады на Двине, в Вологде, Ярославле, Костроме, Нижнем Новгороде, Казани, Астрахани, Новгороде, Пскове, Нарве, Юрьеве. Кроме того, она дает ему право свободного провоза товаров, отправляемых в Бухару и Самарканд.

Несомненно, подобные уступки были слишком большие и неожиданные. Основаны они были, вероятно, на соображениях другого порядка, и Дженкис служил лишь объектом для выражения новых отношений, возникавших между Англией и Россией.