Финансовый кризис

Экономический спад в форме резкой рецессии начался с сенсационного биржевого падения на Уолл-стрит и, подпитываемый жёсткой денежной системой и неудачной политикой (например, таможенным протекционизмом), быстро приобрёл глобальные масштабы. В этой тяжёлой ситуации банки Европы потрясла роковая новость из Австрии. «Кредитанштальт» (нем. Creditanstalt), крупнейший банк Австрии и одновременно гигантский холдинг с огромным количеством акционеров, объявил о банкротстве. Прямо или косвенно банк контролировал 60 процентов австрийской промышленности.

Новость о предстоящем банкротстве «Кредитанштальта» стала переломной: миром завладела паника. Испуганные вкладчики штурмовали австрийские банки. Нервы инвесторов оказались на пределе, и не только в Австрии. Слабости банковской системы, которые сыграли роковую роль в судьбе «Кредитанштальта», были присущи банковским системам и других европейских стран, в особенности Германии. В отличие от англо-саксонской системы банкиры в Германии (как и в других странах Центральной и Восточной Европы) были самым тесным образом связаны с промышленностью долгосрочными кредитами и пакетами акций. И то, и другое оказались серьёзными ошибками во время кризиса. Долгосрочный кредит банк не мог получить быстро в случае срочной необходимости. А акции во время кризиса стоили немного, поэтому доля участия в предприятии ложилась тяжким бременем на баланс банка.

Однако настоящим злом для немецких банков стала зависимость от заграницы, преимущественно от Соединённых Штатов, откуда банки получали капиталы, которыми затем ссужали торговлю и промышленность. Это схема была заманчивой, поскольку в самой Германии после гиперинфляции 1923 года, обесценившей все вклады, ощущался дефицит капиталов. Привлечь в необходимых размерах капиталы немецких вкладчиков было таким образом невозможно. И тут выручила заграница, заполнив кассы немецких банков. Однако воспоминания о хаосе инфляции у иностранных кредиторов ещё не потускнели, они проявляли осторожность и предоставляли Германской империи в основном краткосрочные, быстро возвращаемые кредиты, обеспечивая себе запасный выход на случай кризиса.

Ликвидность немецких банков в значительной степени зависела таким образом от доверия иностранных кредиторов, которое в преддверии наметившегося мирового экономического кризиса становилось всё более хрупким. Уже в сентябре 1930 года, когда на выборах в рейхстаг национал-социалисты добились десятикратного увеличения отданных за них голосов, инвесторы, обеспокоенные возможной политической нестабильностью, начали вывод капиталов из Германии. Положение ещё больше обострилось, когда в зону экономической турбулентности попали известные немецкие концерны. В мае 1931 года, когда в связи с кризисом вокруг «Кредитанштальта» паника завладела Австрией, стало известно о финансовых проблемах «Карштадта» (нем. Karstadt) и «Нордштерн-Ферзихерунг» (нем. Nordstern-Versicherung). У «Карштадта» в этот момент полным ходом шла программа экспансии, финансировавшаяся за счёт иностранных кредитов. Кредиторы задались вопросом, насколько надёжными были банки, выдавшие кредиты «Карштадту».

Дальнейший ход политических событий ещё более усилил опасения кредиторов. Заявление рейхсканцлера Брюнинга, намекнувшего в ходе переговоров о репарационных выплатах о возможном государственном банкротстве рейха, повлекло за собой в начале июня 1931 года ускоренный отток капиталов за границу. Для большого краха не хватало лишь малого повода, который дали легкомысленная бременская компания «Нордволле» (нем. Nordwolle) и её партнёр, предоставивший ей крупный кредит, банк «Дармштедтер-унд-Национальбанк» (нем. Darmstädter und Nationalbank). Обе компании потеряли средства на сомнительных и чрезвычайно рискованных инвестиционных операциях. В результате банкротства «Нордволле» крупно пострадал «Данатбанк» (нем. Danatbank). Поползли первые слухи о финансовых сложностях у одного из немецких банков. А когда огласили имя банка, вкладчики пошли на его штурм. Банк капитулировал за нескольких дней. В понедельник, 13 июля, его конторы уже не открылись.

Переговоры между ведущими представителями отраслей и имперским правительством, лихорадочно созванные в связи с разразившимся кризисом в те же выходные, обнажили безнадёжный хаос, царивший в банковской системе Германской империи. «Дрезднер банк», также пострадавший от «Нордволле», хотя и заявил 11 июля 1931 года об отсутствии для себя каких-либо рисков, пал уже через три дня. Имперское правительство потянулось к стоп-крану. Когда в понедельник, спустя несколько часов после открытия банки не смогли справиться с наплывом охваченных паникой вкладчиков, правительство объявило два следующих дня банковскими праздниками: все финансовые организации закрылись. Затем снятие денег со счёта допускалось лишь на неотложные цели, как, например, на выплату заработной платы. Передышка была использована для обеспечения средствами наиболее уязвимых банков.