Править] Название

В названии речи Черчилля обыгрывается английский фразеологизм «sinews of war», означающий средства для ведения войны (буквально «сухожилия войны»), в котором слово «война» заменено на слово «мир». Первоначальный вариант названия был «Всемирный мир» («World peace»), аналогичным образом обыгрывавший выражение «мировая война».

Править] Содержание

В начале Фултонской речи Черчилль констатировал, что отныне «Соединенные Штаты находятся на вершине мировой силы». «Это — торжественный момент американской демократии», но и крайне ответственное положение. Противостоят им два главных врага — «война и тирания». Объединённые Нации не смогли защитить мир, и поэтому было бы «преступным безумием» поделиться с ними секретом ядерной бомбы, которой пока владеют США, Англия и Канада. Чтобы стать реальным гарантом мира, Объединённые Нации должны иметь собственные вооруженные силы — в первую очередь, воздушные — сформированные на международной основе. «Я, — сказал Черчилль, — хотел видеть эту идею реализованной после первой мировой войны и считаю, что это нужно осуществить немедленно».

Далее Черчилль сказал:

Мы не можем закрыть глаза на то, что свободы, которые имеют граждане в США, в Британской империи, не существуют в значительном числе стран, некоторые из которых очень сильны. В этих странах контроль над простыми людьми навязан сверху через разного рода полицейские правительства до такой степени, что это противоречит всем принципам демократии. Единственным инструментом, способным в данный исторический момент предотвратить войну и оказать сопротивление тирании является «братская ассоциация англоговорящих народов. Это означает специальные отношения между Британским содружеством и Империей и Соединенными Штатами Америки»

Во второй части речи Черчилль перешёл к анализу ситуации в Европе и Азии. Он открыто назвал Советский Союз причиной «международных трудностей»:

Тень упала на сцену, ещё недавно освещенную победой Альянса. Никто не знает, что Советская Россия и её международная коммунистическая организация намерены делать в ближайшем будущем и есть ли какие-то границы их экспансии. Я очень уважаю и восхищаюсь доблестными русскими людьми и моим военным товарищем маршалом Сталиным… Мы понимаем, что России нужно обезопасить свои западные границы и ликвидировать все возможности германской агрессии. Мы приглашаем Россию с полным правом занять место среди ведущих наций мира. Более того, мы приветствуем или приветствовали бы постоянные, частые, растущие контакты между русскими людьми и нашими людьми на обеих сторонах Атлантики. Тем не менее моя обязанность, и я уверен, что и вы этого хотите, изложить факты так, как я их вижу сам.

Как Черчилль видел эти факты, он изложил в основном параграфе речи:

От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике, через весь континент, был опущен «железный занавес». За этой линией располагаются все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы: Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София, все эти знаменитые города с населением вокруг них находятся в том, что я должен назвать советской сферой, и все они, в той или иной форме, объекты не только советского влияния, но и очень высокого, а в некоторых случаях и растущего контроля со стороны Москвы… Коммунистические партии, которые были очень маленькими во всех этих восточноевропейских государствах, были выращены до положения и силы, значительно превосходящих их численность, и они стараются достичь во всем тоталитарного контроля.

Опасность коммунизма, заявил Черчилль, растет везде, «за исключением Британского содружества и Соединенных Штатов, где коммунизм еще в младенчестве». Он сказал, что «в большом числе стран, далеких от границ России, во всем мире созданы коммунистические „пятые колонны“, которые работают в полном единстве и абсолютном послушании в выполнении директив, получаемых из коммунистического центра»

Вспоминая конец первой мировой войны, Черчилль напомнил, что в те дни были уверенность и большие надежды, что время войн навсегда прошло. Но сейчас он не чувствует такой уверенности и таких надежд. Однако, сказал Черчилль, «я отвергаю идею, что новая война неотвратима… Я не верю, что Советская Россия жаждет войны. Она жаждет плодов войны и неограниченного расширения своей власти и идеологии». И далее: «Из того, что я видел во время войны в наших русских друзьях и соратниках, я заключаю, что ничем они не восхищаются больше, чем силой, и ничего они не уважают меньше, чем слабость, особенно военную слабость. Поэтому старая доктрина баланса сил ныне неосновательна».

Черчилль подчеркнул:

Никогда не было в истории войны, которую было бы легче предотвратить своевременным действием, чем ту, которая только что опустошила огромную область на планете. Такой ошибки повторить нельзя. А для этого нужно под эгидой Объединённых Наций и на основе военной силы англоязычного содружества найти взаимопонимание с Россией. Тогда главная дорога в будущее будет ясной не только для нас, но для всех, не только в наше время, но и в следующем столетии.

Интересно, что бывший (и будущий) премьер-министр Великобритании лишь по разу использовал слова «Британия» и «Великобритания». Зато «Британское содружество и Империя» — шесть раз, «англоговорящие народы» — шесть раз, «родственные» — восемь. Во всей своей речи, написанной и прочитанной с присущим Черчиллю блеском, он активно применял запоминающиеся образы и емкие выражения — «железный занавес» и его «тень, опустившаяся на континент», «пятые колонны» и «полицейские государства», «полное послушание» и «безусловное расширение власти» и т. д. Начиная с конца 30-х годов такие эпитеты употреблялись политиками во всем мире лишь в отношении одного государства — фашистской Германии. Используя этот язык теперь в отношении СССР, Черчилль умело переключал негативные эмоции американского общества на нового противника.